Читать книгу Три короны. Клеймо - Тая Ан - Страница 4

Темницы Лотара были удивительно тихими. Никто не кричал, не выл и не умолял охранников. Спокойное место, чтоб задуматься о поступках. Многим помогало. Зверей же, подобных Клейму, запирали подальше, в глухих камерах с толстыми дверьми, им тишина разума не давала, лишний раз раздражая и в итоге сводя с ума. Лишь собственное дыхание и стук сердца нарушали гробовую тишину.

Шарона же, все-таки, перетащили в открытые камеры, с решеткой вместо одной стены. Стражники расслабленно разговаривали у дверей, их слова здесь были не различимы. Да и незачем они наемнику. Перед глазами были красные круги, открывать их совсем не хотелось. Если и дальше так будут выбивать согласие на заказ – выполнять его будет некому. Собственное ощущение безысходности делало каждый удар в несколько раз больнее, а находить в себе силы надоело. Старая все не торопилась его забирать, сколько он не звал её в своей голове, а внешние звуки начинали раздражать, заставляя проклинать саму Смерть между молитвами к ней же.

Вяло пошевелив рукой, он невольно вздрогнул от лязга цепи. Чувствительность медленно возвращалась в тело, стали ощутимы оковы на руках, чуть растёртые запястья внезапно начали гореть огнем, а на голове, наконец, был не мешок, а капюшон от накидки, и привычная маска была на месте. Шарон дотронулся до предплечья, которое ещё ныло от стрелы, затем проверил клейма, что, как и раньше, вызвали отвращение, ощущаясь, как уродливые шрамы. Они продолжали болеть, сейчас эта боль впервые ощущалась, накладываясь на новую. Каждый знак, их четкие контуры, как ожоги рвали кожу, вырываясь наружу.

Десять ударов плетью поверх незаживших увечий морально разбили мужчину. В душе умерло желание сбежать или убить стражников, хотя физически он способен на это даже без оружия. Три спавших клейма открыли три силы – власть над чувствами, морозом и растениями. Хотя с последним выходили только цветы вместо грозных хищных кустов. Ни одно из них теперь не внушало наемнику веры в успешный побег как можно дальше от двух королевств. Опасный убийца слишком быстро сломался.

Осторожные, почти не слышные шаги Шарон все же уловил, невольно поворачиваясь в сторону коридора. Глаза пришлось открыть, но бронзовые лучи солнца из окошка под потолком не давали разглядеть что вокруг, пеленой закрывая картину впереди, подсвечивая взвешенную в воздухе пыль.

– Сгинь, кем бы не был, – он снова прикрыл глаза, разглядев освещенный силуэт, и тень за ним, – тошно от зрителей.

Шаги не стихли, а наоборот стали более уверенными и тяжелыми. Наемник хорошо запоминал шаги разных людей, что на его пути были важны. И этот человек крайне важен.

Пелена перед глазами медленно отступала, а фигура остановилась в паре метров. Шарон потер глаза, громко лязгая цепями. Красные пятна вновь засверкали, а затем внезапно исчезли. Перед ним, спокойно выжидая, стоял вчерашний гость – король Марк.

– Что скажешь? – он чуть склонил голову на бок, не выводя рук из-за спины. Возрастная лысина отражала свет, не давая мужчине долго смотреть на заказчика.

– Принимаю, – Шарон поморщился, ощущая горящие следы на спине. Голос был сиплым от ночного холода камер и попыток сдержать рычание накануне, – будь ты проклят искрами. Считай, что я сдался тебе и твоим шавкам.

– Быстро ты, – Марк опустился на корточки, одним коленом опираясь на пол, – завтра на рассвете пройдет казнь. Есть у нас один зверь тут, которого и в лицо никто не знает. Беглец из Рейта, многих убил просто так. А ты снимаешь свою маску и приходишь в замок, как рядовой нового подразделения стражи – личной стражи принцессы. До выхода попрячешься в гостевых комнатах, – король вздохнул, – без нее и быть не может союза с Гратиосом, куда ты и должен её доставить. Столько сил и денег вложено.

– Вас только это в дочери волнует? – наемник медленно повернулся к собеседнику, – а как же все эти сказки о том, как отец любит свою единственную дочь, что так похожа на его покойную жену. И сердце ее греет всех вокруг, и руки ее излечат каждого, и речь её сладка. Я часто встречал таких отцов. Только совесть моя сдохла, ничего не мешало их убивать. И я видел, как их любят дочери, как эти ангелы поливают меня проклятьями, пытаются отомстить.

– Это и есть сказки, у знати такое бывает редко, – мужчина потер лысину, – мы ценим наследников рода. Девочки последние в очереди наследия, они имеют лишь роль разменной монеты. Да, в Гратиосе другой обычай, только старшинство, хоть им и везло на наследников мальчиков, но мы в Оникте. Я волен менять это, но не горю желанием. Мое единственное желание сейчас – не видеть её в своем дворце.

Клеймо не ответил, уходя в размышления. Слушать короля не особо и хотелось, за три последних десятка лет ни разу не приходилось долго общаться с людьми, а уж тем более уходить в тему отношений с обществом и семьей, они не вызывали в нем ничего приятного. Своей семьи он не помнил, последнее воспоминание о них – предательство, отец сам донес на сына главе поселения.

– Оставьте меня, – неожиданно даже для себя выпалил Шарон, – и так паршиво соглашаться на ваш заказ, – он прикрыл глаза, щекой прижимаясь к холодной стене, – всё это дерьмо про продажу собственного ребенка оставьте при себе, я не ценю семью, но ваш поступок презираю.

Скрип решетки дал ему расслабиться, перестал бить озноб. Медленно подступал сон, спокойный, крепкий, даже не смотря на жгучую боль, тот самый покой, которого так не хватало наемнику долгие десятки лет. Быть может, хоть там ему покажется решение для этого заказа. При любом выборе исход для него один – смерть, остается выбрать, кто даст её быстрее и легче. Долгая жизнь начинала тяготить его, но самоубийство было для него большим предательством себя.

***

Девушка медленно перебирала свою одежду. Пышные платья будут ни к чему, а простых, прямых плотных платьев, оказалось всего два. Она положила их на узкую тахту. Сорвавшись с места, она упала на колени у кровати, ища что-то под ней. Вещи она собирала панически, каждым своим перемещением пытаясь отогнать тяжелые мысли.

– Не помешаем? – братья вошли в комнату, даже не стучась.

Девушка подскочила, выпуская из рук затертый мешок. Увидев гостей, она осторожно села на пол, прижав к груди вещи. Десорт и Горт одеты были в строгую форму, видно, что только вышли от швеи. Плотные брюки темно-зеленого цвета с черными вставками для всадников, такого же цвета мундир с запахом и маленьким воротником-стойкой. Статные мужчины, она уже и забыла, сколько им лет. Десорт год как вступил в третий десяток, Горт был на два года младше его. А самой Толе было два с половиной десятка. Уже. Никто из наследников Оникта так и не вступил в брак, оберегая друг друга, как единственно возможную семью вопреки принятым обычаям и воле отца. И она первая, кого насильно отрывают от дома.

– Вы уже такие взрослые, – она плотнее обняла мешок, стараясь не заплакать, – и форма у вас красивая, – одна слеза все-таки покатилась по щеке, – я так не хочу уезжать и вас отпускать не хочу, – Тола вжалась лицом в старый мешок, пряча предательские горькие слезы, – я никогда не хотела лезть в дела правителей, хотела быть вашей тенью.

Им сейчас ни к чему видеть эту воду, возможно, на рассвете они уже отправятся в Камфир или Генистег – восточные точки населенных земель Оникта. Нужно проводить их с теплом, а не болью.

– Брюки – отличный выбор в дальний путь, – Горт опустился на пол, приобнимая сестру за плечи, – но отцу их видеть нельзя. Знаешь же, что это не женская одежда. Спрячь их на время.

– Не бойся, – Десорт вздохнул и откинул мундир на кровать, – отец нашел надежный отряд, ты спокойно доберешься до Алантаса, – голос его, как всегда, был тверд и даже немного груб, сказалось частое общение с отцом, – всё пойдет по плану, всё будет хорошо.

– Я не за себя боюсь, – мешок отлетел в сторону, а Тола приподнялась на колени, обнимая братьев, – я буду скучать, очень. Война непредсказуема, но пообещайте, что вернетесь. Что вернетесь правителями, вернете меня в свою тень любой ценой.

Братья ничего не ответили, в ответ крепче обнимая девушку. Они воспитали ее, заменив и отца, и мать, многому научили втайне от окружающих. Но война вынуждает расставаться, на время, и она может изменить всех до неузнаваемости, за это время веселая девочка может превратиться в зрелую женщину, а сами они могу стать строгими и жестокими мужчинами, сменив свои ценности.

– Возьми, – Горт достал из кармана старое кольцо, которое носила их мать, – на память о том светлом, что было в твоей жизни.

Украшение висело на цепочке в ожидании нового хозяина. Синий камень был старательно отполирован братьями для неё, а вот старое золото в своих царапинах хранило историю.

***

– Маску, – Карис протянул руку наемнику, с которого только что сняли оковы.

Мужчина боялся перевести вес с ноги на ногу, делая вид, что свыкается со свободой от железа. Усталость и боль крепко держали его за горло. Тут в подвалах и не понятно было, утро или вечер на дворе, спать хотелось всегда, чтоб только расслабить напряженные мышцы и опустошить разум.

– Я оставлю ее на память, – Шарон стиснул зубы, заводя руки за голову, – был уговор снять её, а не отдать, – маска соскользнула с лица на шею, откуда он легко стянул ее, пряча за пояс.

– Накидку, – Карис кивнул на плотный глубокий капюшон, – в замок с открытым лицом. Отсюда ты выйдешь как стражник, а не преступник. Для мира ты уже мертв, хорони и сам свою хищную натуру.

Мужчина пожал плечами, скидывая темную ткань с головы. Грязные каштановые волосы торчали в разные стороны, болезненно белая кожа была измазана грязью, пятнами старой крови. Крупный шрам на скуле блестел в свете нескольких факелов подвальных коридоров замка.

Карис кивнул, разворачиваясь спиной к наемнику. Решительным шагом он направился к выходу, Шарон поспешил следом, заметно прихрамывая на правую ногу, в которую пришелся удар плетью. Крутые лестницы, извилистые коридоры с множеством поворотов он даже не запоминал, все равно задержится здесь от силы на пару дней.

За неизвестно какой по счету деревянной дверью была небольшая, но уютная комната. Узкая постель, устланная белыми простынями и мехами, небольшой стол из красного дерева и широкий шкаф. У большого окна стоял король, все так же сложив руки за спиной. Карис отступил ещё перед дверью, даже не заглядывая в комнату, оставляя мужчин наедине.

– Твое имя, – Марк повернулся к наемнику, чуть отступая от подоконника, где стопкой лежала свежая форма стражника.

– Клеймо, – наемник пожал плечами, – таким именем меня зовет народ и вы.

– Твое настоящее имя, – король зарычал, делая шаг вперед. Щеки его были красными от напряжения, – каким будет знать тебя моя дочь.

– Шарон, – он явно не настроен был на общение, – покиньте комнату, Ваша Светлость. Я дал своей согласие и теперь хочу отдохнуть.

– Ты десять лет отслужил в страже порта Монс, пострадал при поимке наемника Клыка, смог его убить. В Лотар прибыл по моему приказу, тут же и лечил свои раны. Семьи нет, жена погибла с годовалым сыном в огне. В разговорах с принцессой участвуешь охотно, но о себе говоришь как можно меньше. Награда будет ждать в Алантасе, – Марк кивнул на форму, – оденься по уставу. Он на столе, изучи. С другими стражниками общайся как можно меньше и строго по военным законам, твои манеры сразу выдадут подставу. За выполнением заказа будут следить, не переживай. Твоя задача лишь доставить её невредимой до нового порта, сопровождать в Трас её будут другие люди.

– Отдай приказ подать мне обезболивающее, – Шарон сел на край постели, наплевав на манеры, – без него я и шага уверенного сделать не могу.

– Перед сном получишь, – король приоткрыл дверь, – до приказа ни шагу отсюда, считай это место комфортной тюрьмой. Я пришлю за тобой стражника перед отъездом. Сбежать не получится.

Шарон осторожно опустился на пушистый мех, быстро поворачиваясь на бок. Глаза закрывались от вновь накатывающего сна, но только мысли не давали скоро заснуть. Как бы не сложилась судьба девушки – наемника все равно ждет смерть. Все же жаль, что совесть умерла, некому больше помочь с выбором. Как речь вообще может идти о сделке на совесть?

Грязная рубашка, лохмотьями оборванная на спине, неприятно шуршала. Шарон вновь сел, отбрасывая ее в сторону. На тело невыносимо было смотреть, каждое клеймо вызывало тошноту, он хотел содрать кожу на руках, выжечь их огнем или вырезать, только бы сам не мог больше увидеть их.

– Ненавижу тебя, Адос Адолин, – мужчина осторожно поднялся, направляясь к окну,– будь ты проклят даже в Обители, твоя смерть была желанна мне, жаль не я сделал это, – он расправил рубашку, что лежала поверх формы, – ещё и эти две короны. Всем девку подавай, хотя никому она и не нужна на деле, оставил бы при себе, не было бы у тебя такой проблемы, как я, Марк, – он сделал глубокий вдох, – а кому нужен был я тогда, – мужчина замер, – ребенок. Запуганный ребенок. И она запугана. Да и будет мне это на руку. Доверие принцессы моё все, решу в пути, кому быть угодным.

Шарон вновь уложил рубашку на стопку формы, переводя взгляд на двор замка. Каменный город был ужасно чужим, хоть он и долго жил здесь, правда, далеко от королевских стен. Из-за красивых стен не было видно всей грязи, в которой тонул Лотар. Хорошо в столице жилось только знати и дворцовым обитателям, дальше были лишь разврат и бедность. Остальные города были намного уютнее и теплее даже для наемника.

***

Солнце медленно уходило за горизонт, оставляя за собой лишь розовую полосу на чернеющем небе. Россыпи звезд медленно появлялись на темном покрывале. Теплый ветер поднимал тонкие занавески в светлой от свечей комнате принцессы. Она с братьями дремала, сидя на полу, приобнимая их обоих. Тихое сопение троих сливалось в одно, становясь гулким в тишине. Дорожки от слез на щеках высохли, склеенные солью ресницы чуть подрагивали. А вот парни периодически просыпались, поглядывая на небо за окном. На рассвете они соберут её отряд и проводят прочь от войны и отца, оторвав и от себя.