Читать книгу Исповедь скитальца - Текелински - Страница 4

Быть рабом легко. Растворится в политесе социума, принять все его выложенные, и закреплённые ряды оценки, и самооценки…, превратится в колёсико общечеловеческого механизма…, стать ещё одним «эукариотом человеческого организма», и провозглашать в унисон ценность величия общества, ценность его «возвышенных идей, и целей», – что может быть проще, что может быть приятнее для рабского сердца?

Но сердце война, мятежное сердце революционера, не терпит, даже намёка на рабское житие, в каком бы контексте это житие, не представлялось. Идея индивидуальности, – противоречит всякому клановому сознанию.

Вы скажете, что это гордыня…, что это она затуманивает твоё сознание, и не позволяет увидеть, и почувствовать пользу «кланового сознания» …, его величия, и его неоспоримых возможностей, и преимуществ.

На что, я отвечу: Тот, кто готов променять свою гордость, своё индивидуальное самосознание, свою личностную парадигму величия, и совершенства, чувство своей духовной неповторимости, и силы, на величие клана, на силу сопричастности, на гордость принадлежности, к чему-то большему, к чему-то доминирующему, и подавляющему…, на благополучие, и защищённость в клановом политесе…, и готов встать под его флаги обобщённой идеи, – и есть собственно, раб. – Раб не по принуждению, но раб по призванию... Таких – большинство. В противном случае, не было бы никаких клановых политесов различного толка, и различной структуризации, заполняющих всю нашу планету.

А гордость индивидуума, гордость – не сопричастности, но частности…, гордость личности…, я не променяю ни на какое благополучие, ни на какую защищённость. Ибо, сильная личность, не нуждается, и не ищет для себя защищённости, ни в социальных, ни в идеологических, или теистических клановых мировоззрениях. И эту гордость, так бичуемую всем миром клановых мировоззрений, я считаю наиболее ценным «растением», когда-либо прорастающим на полях человеческого бытия.

То, что гордость мешает жить, кричат громче всех те, кто склонен к рабскому житию. Им она – действительно мешает жить…, ибо, они ставят благополучие кланового жития, выше чувства собственного индивидуального величия, и совершенства.

Пить из собственных, чистых родников…, питаться мясом плодов собственного сада…, – что может быть желаннее, для свободного сердца?! Но такое, доступно немногим…, ибо – непонятно для многих… А если и понятно, то не оценено по-настоящему достоинству… А если и оценено, то в силу лености сердца, и нежелании бороться, – не прижилось…

Леность сердца, гораздо хуже лености тела. Здесь необходимо самоотверженно трудится, выкапывать глубокие колодцы, пахать, и высаживать саженцы…, которым, чтобы давать плоды, необходимо длительное время роста, и созревания…, необходимо терпение, и каждодневный уход за садом…, а также, необходимо солнце, и дождь, – необходим подходящий климат. И этот «климат», пожалуй, самая важная составляющая, для расцвета, и созревания этих «плодов» …, ибо, часто не зависит от тебя, но лишь от того великого случая, на который уповает всякий, кто вступает в область необитаемого, и враждебного мира. Этот «климат» ты можешь выбрать только случайно, только по наитию…, и никогда рассудительно…, никогда, с помощью рациональных, и аналитических инструментов своего сознания.

Никто не может знать тайны. И самая тайная, самая недосягаемая тайна, это тайна гениальности. – Тайна условий, и причин её расцвета, и плодоношения.

Искать в собственной жизни, причины завязи, и становления гения, – неблагодарное занятие. Причина, мотив, всегда находятся за гранью сознания, за границами осознанности, и идентифицирования…, за пределами всяких возможных оценок, для нашего разума.

Да и, само понятие «гений», на самом деле, – глубоко индифферентно…, и является, лишь формой относительной оценки, не неся в себе, ничего абсолютно объективного. Подтверждением этому, служит то, что гением крайне редко называют, живущего ныне, человека. Это всегда – оценка постфактум…, всегда в свете некоей конъюнктурности, и резонанса…, в ключе паритета обоснованности, лежащей на платформах созерцательной восторженности…, где нет, и быть не может никакой холодности…, и тем более, объективности.

Оценка себя, как гения, единственно возможная объективность…, ибо лишена конъюнктурности, и социального давления мнения большинства…, но в силу заинтересованности себя оценивающего, именно это, вызывает наибольшее недоверие. Ибо, оценивает, и провозглашает здесь, самый далёкий от холодности в оценках, субъект.