Читать книгу Теория потенциальности как теория всего - Тео Ом - Страница 3

Бог – это, конечно, понятие скорее религиозное, чем философское, но мы полагаем, что разговор о теории потенциальности как теории всего лучше всего начинать именно с разговора о боге (то есть с разговора о концепции бога) и его предполагаемом всемогуществе, как об этом говорится в разного рода религиях, с одной стороны, а с другой стороны, с такой по сути очень человеческой возможности как возможность ошибаться.

Итак, как же соотносятся эти две возможности: возможность быть всемогущим (то есть возможность всемогущества, возможность всевозможности, возможность бога) и возможность ошибаться? Можно предположить, что без возможности ошибаться, то есть без еще и этой одной возможности всемогущество (всевозможность) бога будет считаться неполным, то есть бога нельзя считать всемогущим, если он не обладает возможностью ошибаться, ведь в таком случае – если он этой возможности по каким-либо причинам лишен, то есть если бог не может ошибаться – получается, что он вовсе не всемогущ, ведь если он не может ошибаться, то это значит, что есть что-то, чего он не может, а это в свою очередь означает, что его возможности ограниченны, условны. Другими словами, возможность ошибаться – это тоже возможность, и без этой возможности всемогущий бог лишается своего предполагаемого всемогущества, а вместе с всемогуществом он лишается и своего божественного статуса, ведь бог, который чего-то не может, это уже как бы и не бог совсем. Таким образом, если мы хотим сохранить концепцию бога как всемогущего существа, то нам придется исходить из того, что бог может все, то есть он в том числе может и ошибаться. Однако если бог может ошибаться, то как тогда он может быть всезнающим и всепонимающим? Ведь бога в разного рода религиях определяют не только через понятие всемогущества, но и через понятия всезнания и всепонимания – в основе которых, кстати, лежат соответствующие возможности: возможность знать и возможность понимать – то есть предполагается, что он все знает и все понимает. Однако как всемогущий бог может все знать и все понимать, если он может ошибаться? Причем ошибаться, как предполагается, можно всегда и во всем, ведь доказать обратное невозможно, ибо и в обратном, как предполагается, тоже можно ошибаться. Впрочем, само суждение о том, что ошибаться можно всегда и во всем – это уже потенциально ошибочное суждение, ведь и здесь тоже, как предполагается, можно ошибаться, поэтому и это всегда только предполагается. В итоге, получается, что если бог может все, в том числе и ошибаться, то все то «знание», которым, как предполагается, этот предполагаемый всемогущий бог обладает, знанием вовсе не является, а является скорее предположением, то есть «всемогущий бог», как предполагается, ничего в действительности не знает, а всегда только предполагает, то есть такой «бог» не является всезнающим и всепонимающим, а скорее – всегда только предполагающим.

Но если всемогущий бог является всегда только предполагающим, то есть если он не является всезнающим и всепонимающим, то выходит, что его опять нельзя считать всемогущим, ведь он лишается как минимум двух возможностей – возможности знать и возможности понимать, или можно сказать иначе: он всегда только может знать и всегда только может понимать, но при этом всегда только предполагает. Словом, в любом случае мы опять получаем бога с ограниченными возможностями, то есть и не бога вовсе – по крайней мере не того всемогущего бога, каким он традиционно представляется в религии – а некую потенциально существующую сущность, которая, как предполагается, может только предполагать, но не может знать и понимать, так как эта предполагаемая потенциальная сущность (потенция) может ошибаться всегда и во всем, ибо обратного доказать невозможно, ведь и в обратном тоже можно ошибаться. В итоге, мы приходим к тому, что всевозможность бога делает его по сути логически и онтологически невозможным, то есть упраздняет сам его божественный статус, в результате чего эта чудная концепция, концепция всемогущего бога – в силу заложенного в ней внутреннего противоречия – предательски трескается и саморазрушается. Еще раз: всемогущий бог, который может ошибаться всегда и во всем, не может ничего знать и понимать, а может только предполагать, ведь все его предполагаемые «знания» и «понимания» потенциально ошибочны, то есть предположительны, гипотетичны, поэтому такой бог не может считаться всемогущим, то есть богом по факту не является: «всемогущий бог» – это не всемогущий бог.

Практически в любой религии, впрочем, есть один более-менее хитрый трюк, который, как предполагается, позволяет обойти эту проблему стороной и тем самым как бы сохранить концепцию бога нетронутой, этот трюк называется догмат о непостижимости бога, и выглядит этот догмат примерно следующим образом: бог так велик и так всемогущ, что он просто непостижим. То есть, проще говоря, бог непостижим. Ну что же, если бог непостижим, то в таком случае логично предположить, что любые разговоры о том, чего он может или не может, чего он хочет или не хочет, чего он знает или не знает, какой он есть и каким он не является, абсолютно бессмысленны, ведь если он непостижим, то и постичь все то, что касается бога, для человека также становится невозможно, но это ведь в том числе касается и самого суждения о том, что он, как предполагается, абсолютно непостижим. Другими словами, если бог действительно непостижим, то мы не можем сказать даже и того, что он непостижим, ибо и это – раз уж и это тоже касается бога – для нас, как выясняется, непостижимо. Если же мы говорим, что бог непостижим, то получается, что он все же постижим, хотя бы в той его части, что касается его предполагаемой «постижимой непостижимости». Иными словами, предполагаемая «постижимая непостижимость» бога, которая декларируется в догмате о непостижимости, так же внутренне противоречива как и его предполагаемое всемогущество, и от этой своей внутренней противоречивости «догмат о постижимой непостижимости бога» опять же – трескается и саморазрушается.

Что же в таком случае остается от самой концепции бога? Ведь если мы не можем сказать, что он всемогущ и/или непостижим, равно как не можем сказать и обратного, то выходит, что мы о нем – о потенциально существующем боге – сказать что-то определенное вообще ничего не можем, а можем только предположить, ведь и мы сами тоже (как и предполагаемый нами «всемогущий постижимо непостижимый бог») можем ошибаться, причем ошибаться мы можем, как предполагается, всегда и во всем, ведь обратного доказать невозможно, так как и в обратном, как предполагается, тоже можно ошибаться. Таким образом, концепция бога обнаруживает себя всегда только предположением, гипотезой, а любая религия таким образом, как можно предположить, превращается в своего рода сборник внутренне противоречивых предположений, общая сумма которых, как предполагается, равна нулю, что обрекает любого человека, пытающегося сказать о боге что-то ясное и определенное, на вечное молчание. То есть получается, что единственное, что можно совершенно твердо и уверенно сказать о боге, это только одно – ничего, ибо все остальное просто самоуничтожится в силу внутреннего противоречия.

О боге, как предполагается, можно только молчать, ибо любое слово, сказанное о нем, разрушится под гнетом самопротиворечия, превратившись в ничто. В то самое ничто, из которого, как предполагается, и создан наш мир. Однако и этого мы не знаем, а всегда только предполагаем, ведь и здесь тоже можно ошибаться. Впрочем, молчать о боге следует лишь тем, кто, как предполагается, в него верит, а тем же, кто всегда лишь предполагает, молчать вовсе необязательно – достаточно предполагать. Однако как можно верить в бога, если и здесь можно ошибаться? Можно предположить, что о боге можно только предполагать, а верить, как предполагается, в принципе невозможно, ведь любая вера потенциально ошибочна, то есть предположительна. Стало быть, то, что по привычке именуется верой, на деле, как предполагается, является вовсе не верой, а всегда только предположением, которое в силу, вероятно, человеческих-слишком-человеческих эмоций и соотв. эмоционального поведения (осознанного или неосознанного) формирует своего рода иллюзию веры