Читать книгу История британского флота. Том V. Хроника побед и поражений - Теодор Рузвельт, Уильям Клоус - Страница 3

До 1730 года каждый главнокомандующий флотом с санкции Адмиралтейства издавал свой свод правил. В тот год объем устаревших уставов и наставлений был, в некоторой степени, пересмотрен; было изложено много дополнительных инструкций; принципы военно-морской тактики были отредактированы. В 1731 году вышел первый экземпляр «Королевских правил и инструкций Адмиралтейства». С тех пор этот документ периодически пересматривался, но по существу, оставался таким же, каким он был в 1731 году.

В 1717 году в соответствии с Актом парламента ставка лоцманской проводки для станций Дил и Дувр, обслуживающих корабли в Темзе и Медуэе, была установлена на уровне 10 шиллингов за фут осадки. Впоследствии в закон были внесены поправки с целью воспрепятствовать лоцманам, которые конечно, обладали исключительными возможностями для контрабанды, участвовать в этих преступлениях. Действительно, подавление контрабанды было актуальным вопросом в течение всего рассматриваемого периода, особенно в военное время. Контрабандист, помимо того, что является профессиональным похитителем государственных доходов, был также человеком, чей успех зависел от поддержания хороших отношений с обеими берегами Ла-Манша, даже во время войн с Францией. Следовательно, он всегда был доступен для вербовки в качестве шпиона.

Дил (красная стрелка), Дувр (белая стрелка)

Адмирал Эдвард Вернон, который в 1745 году командовал эскадрой в Даунсе (якорная стоянка в 20 км к NNE от Дувра) писал в Адмиралтейство:

«Я не могу не думать, что в городе Дил, как говорят, находится не менее двухсот способных молодых мореплавателей, у которых, как известно, нет обычного способа заработать на жизнь, и они занимаются контрабандой. Предполагается, что в Дувре их может быть четыреста; в Рамсгейте и Фолкстоне по триста в каждом. И говорят, что за эти три недели из Фолкстона в Булонь отправилось не менее девяти вельботов, что из Фолкстона в Булонь переправляется товара на тысячу фунтов стерлингов в неделю. Шесть или семь дней назад в районе дуврского замка была произведена погрузка товаров, доставленных на судно шестьюдесятью подводами. Судно отправилось в Булонь. Погрузка велась, практически открыто, но местные власти не препятствовали ей и не завели уголовного дела по этому факту. Подобная контрабанда превратила честных и трудолюбивых рыбаков, в ленивых, пьяных и распутных контрабандистов, а в некоторых случаях – в опасных шпионов, информирующих противника о всех наших действиях».

Адмирал продолжает:

«Капитан Скотт на «Баджере» только что вернулся из своего крейсерства у побережья Сассекса. 25-го октября 1745 года ему сообщили о морском баркасе, следующем из Фэрли в Булонь, но судно скрылось в темноте, прежде чем корабль успел догнать его.

3-го ноября он увидел французского капера, приблизился к этому кораблю, после чего произошел обмен залпами. Французское судно, использовав наветренное положение, и подняв дополнительные паруса, отошло, а ночью было потеряно из виду. За этим капером закрепилась репутация союзника контрабандистов, который организует им сопровождение.

Я отправляю вам отчет о работе капитана Скотта, когда он захватил две лодки контрабандистов, в которых были обнаружены два известных преступника – Джордж Харрисон и Зебулон Морфет.

Немного ранее этого, более ста подвод собрались на берегу, чтобы увезти товары, доставленные другим судном-контрабандистом. По общему мнению, экипажи подобных судов теперь так же хорошо общаются с французами, как и во время мира с ними.

Мне сообщили, что есть адвокаты, которые утверждают, что, согласно действующим законам, такое общение с врагами Его Величества является государственной изменой. Я надеюсь, что эти негодяи будут преследоваться по закону; ибо наша страна страдает от ежедневного безнаказанного предательства».

***

В то время, как контрабанда и предательство контрабандистов привлекли внимание властей, пиратство вновь потребовало энергичного вмешательства флота в Вест-Индии. 5 сентября 1717 года была издана прокламация о помиловании за пиратство, совершенное до 5 января 1717 года. Всем пиратам, подпадающим под это условие, предлагалось сдаться в течение двенадцати месяцев. После истечения этого периода любому офицеру Его Величества будет выплачиваться вознаграждение за каждое захваченное пиратское судно. Обещанные в этом случае награды были: для капитана – 100 фунтов стерлингов; для любого офицера в звании лейтенанта или мичмана – 40 фунтов стерлингов; для любого унтер-офицера – 30 фунтов стерлингов. Любой частный моряк или другой человек, который сможет арестовать и доставить властям пиратского капитана или коммодора, будет иметь право на получение 200 фунтов стерлингов.

Изменения, которые более тесно затронули персонал Королевского флота между 1714 и 1762 годами, были многочисленными. Наиболее важные из тех, которые относятся главным образом или исключительно к морякам, могут быть отмечены в первую очередь.

В 1735 году власти выделил поместье в Дервентуотере для строительства Гринвичской больницы и расширили пропускные возможности этого госпиталя, чтобы позволить искалеченным морякам иметь возможность более качественного лечения и ухода.

Чуть позже были приняты два других закона. Один из них заключался в обеспечении лучшего снабжения моряков; в разрешении плавания торговых судов с иностранными моряками в экипажах в пропорции, не превышающей три четверти команды. Таким иностранцам после двухлетней службы на британских судах предоставлялось право переходить в подданство Британии. Другим законом был запрет на использование на судах моряков в возрасте от 50 лет и старше, или в возрасте до восемнадцати лет. Исключения делались для иностранцев, служащих на торговых судах, и морских кадетов-практикантов.

В 1758 году был принят другой законопроект, предусматривающий поощрение моряков и, в частности, установление более регулярной и частой выплаты заработной платы. Морякам предоставлялась возможность переводить деньги своим женам и семьям. Закон 1747 года разрешил капитанам торговых судов удерживать из заработной платы своих людей по шесть пенсов в месяц в качестве обеспечения для вдов и детей утонувших моряков.

3 апреля 1744 года королевская декларация распределила между офицерами и экипажами военных кораблей все имущество, полученное ими в виде взятых призов.

Размеры жалованья морякам несколько раз пересматривались. В 1734 году опытному, зарекомендовавшему себя рядовому моряку полагалось 20 шиллингов в месяц, а прочим морякам – по 15 шиллингов. В 1740 году было установлена оплата в 42 и 30 шиллингов соответственно. В 1742 году норма выросла до 100 и 60 шиллингов. Далее было предписано, чтобы вдовам моряков, погибших на службе выплачивалось единовременное пособие, равное годовому жалованью их покойных мужей. В том же году, по-видимому, чтобы сдержать конкуренцию, оплата моряков в торговом флоте была на время ограничена актом парламента максимум до 35 шиллингов в месяц.

Оплата службы офицеров осталась такой же, какой была в 1714 году; но положение офицеров почти каждого ранга улучшалось различными способами. Хирурги в 1729 году впервые получили «полуплату» (право получать половину жалованья на берегу во время вынужденного «безделья» в ожидании зачисления на очередной корабль). В 1749 число хирургов, имеющих на это право, равнялось пятидесяти, из которых первые тридцать получали 2 шиллинга 6 пенсов в день, а оставшиеся двадцать – по 2 шиллинга в день.

Количество прислуги и слуг, допущенных к офицерам, в конце семнадцатого века было значительно сокращено, но снова увеличилось в первой половине восемнадцатого века; и в 1740 году их было:

Адмирал флота: 50 человек, из них 16 оплачивались государством

Адмирал: 30 и 12 соответственно

Вице-адмирал: 20 и 10 соответственно

Контр-адмирал: 15 и 10 соответственно

Капитан: по 4 за каждые 100 человек экипажа на его корабле, оплачиваемые государством

Лейтенант, второй лейтенант, хирург, капеллан и повар: по одному на кораблях, имеющих экипаж 60 человек и более

Боцман, главный артиллерист, плотник: по два помощника (не слуги) на кораблях, имеющих экипаж 100 и более человек; или по одному на кораблях с экипажем от 60 до 100 человек.

Такое положение действовало до апреля 1794 года.

Это щедрое разрешение иметь слуг позволило капитанам брать с собой в море молодых джентльменов, которые стремились к должности офицера; и лучшие капитаны обычно получали пользу от их службы, имея с собой значительную долю «слуг» такого рода, обучающихся под их собственным контролем. Тем не менее, даже капитаны, которые были искренне преданы интересам своей профессии, брали с собой в море в те дни, много слуг низшего класса, которые в наши дни считались бы лишними на военном корабле. Портные, парикмахеры, лакеи и скрипачи следовали за своим покровителем. Еще в 1785 году коммодор Эдвард Томпсон, которому, правда, всегда удавалось добирать положенное количество слуг такими юными джентльменами, которым через несколько лет суждено было блистать в первых рядах флотской службы, имел при себе художника, оплачиваемого из своего кармана. Коммодор обычно вызывал бедного художника на палубу в самые неподходящие часы для запечатления эффектов восхода солнца или ночных штормов.

В 1718 году впервые было официально предписано, чтобы капитаны, если они были должным образом квалифицированы, могли быть повышены по старшинству до звания контр-адмирала и так далее, до звания полного адмирала. Но, поскольку в те дни все адмиральские должности насчитывали только девять вакансий, а именно: адмирал флота, адмирал «белой эскадры», адмирал «синей эскадры», вице-и контр-адмиралы «красной», «белой» и «синей» эскадр, то большинство капитанов старели гораздо быстрей, чем освобождалась вакансия для повышения. Если бы такое положение вещей оставалось без изменений, это привело бы к появлению списка капитанов, состоящего исключительно из людей, слишком старых, чтобы выходить в море. Угроза в 1743 году была отодвинута постепенным увеличением адмиральских вакансий, а также предоставлением в 1747 году старым заслуженным капитанам возможности выйти на пенсию в звании контр-адмиралов, с оплатой в размере 17 шиллингов 6 пенсов в день. Первыми офицерами, которые были уволены по этой схеме, были капитаны, получившие этот чин в 1713 году, или, иначе говоря, капитаны, имеющие стаж тридцать четыре года службы в этом звании. Некоторые из них были семидесятилетними.

Создание первой регулярной униформы для некоторых офицеров Королевского флота датируется 1748 годом. Три года назад некоторые офицеры, по-видимому, обратились в Адмиралтейство по этому вопросу; и в 1746 году различные капитаны, по поручению Ансона,* подготовили предварительные эскизы, из которых нужно было выбрать один. Но, хотя капитаны, возможно, разработали форму, которая была окончательно принята, король Георг II. сам определился с цветами. Заметив однажды, что герцогиня Бедфордская, жена Первого Лорда Адмиралтейства, гуляла во дворцовом парке в платье синего цвета, отделанным белыми кружевами, Его Величество выбрал синий и белый цвета для первого парадного платья своих офицеров. Нововведение распространялось только на адмиралов, капитанов, лейтенантов и мичманов, и ношение новой формы стало обязательным для этих категорий приказом от 14 апреля 1748 года. Но были трудности с послушанием и исполнением приказа.

* Джордж Ансон (1697 -1762) – британский адмирал, с 1751 по 1762 – Первый Лорд Адмиралтейства (с годичным перерывом в 1756—1757 г.г.). Знаменит своим полным приключений и опасностей кругосветным плаванием. Книга на русском языке об этом путешествии в формате pdf доступна через почту boyd19@mail.ru (примечание переводчика)

Образцы не были отправлены на иностранные станции, и при этом правила не были достаточно четкими, чтобы позволить офицерам, только с их помощью инструктировать своих портных относительно того, что требовалось. Поэтому вероятно, что в течение нескольких лет заказ не был полностью выполнен.

Образцы адмиральских униформ были выставлены в военно-морском ведомстве и на верфях, но они до наших дней не сохранились. Однако в 1846 году в Плимуте было найдено несколько мундиров, жилетов, бриджей и шапок для капитанов и лейтенантов, которые сейчас находятся в Королевском объединенном военном институте.

Вот описание формы тех времен.

«Шляпы имеют треугольную форму; одна из них отделана серебряным или потускневшим золотым кружевом; обе имеют шелковую кокарду, разработанную лично королем. Кружева и оборки надеваются отдельно, на мундирах нет воротников. Они пошиты из толстой синей ткани, манжеты капитанских мундиров белые, а рукава умышленно укорочены, чтобы кружева белых жилетов были видны под ними. Два вида пуговиц: один плоский, с розой посередине, другой выпуклый и гладкий».

Портрет адмирала Джорджа Ансона. Художник Д. Рейнольдс

До нас дошли изображения одежды адмиралов и мичманов, вышивка и кружева на которых весьма сложные. *

* Адмиральская форма того времени запечатлена на известном портрете адмирала Ансона, написанном художником Джошуа Рейнольдсом между 1748 и 1761 годами.

Ниже приведу письменный совет, данный Эдвардом Томпсоном * в 1756 году своему родственнику, который собирался служить во флоте. Это письмо проливает свет на положение молодых людей, начинающих служить в военном флоте:

«Здесь, – пишет он, – нет никаких задних дверей, через которые вы можете сбежать, ни каких-либо гуманных предпосылок, чтобы облегчить ваши чувства; вы сразу же отказываетесь от хорошего стола и хорошей кровати, соответствующей вашему телу по длине и ширине. Вы сможете спать только там, куда не проникает дневной свет, а свежий воздух поступает только принудительно. Ваш единственный свет днем и ночью – это маленькая свечка, которая часто падает рядом с вашим блюдом во время еды, из-за отсутствия лучшего удобства. Ваши продукты соленые и часто плохие; и, если вы хотите поменять рацион, то должны готовить сами. Я бы порекомендовал вам всегда пить чай с сахаром, остальным жидкостям вы не должны доверять. У вас не будет большего личного пространства, чем ваш сундук и гамак. Время от времени вы должен нести вахту на палубе, что способствует получению простуды, если только вы не держите рядом одного из матросов с небольшой порцией бренди (напиток, который является хорошим другом в море, но всегда пейте его в смеси с водой).

Компания людей низкого происхождения – это проклятие всех молодых людей нашего круга. Здесь у вас будет возможность почувствовать все «прелести» грязной тюрьмы. На берегу нет пороков, которые не совершались бы здесь. Сцен ужаса и бесчестия на борту военного корабля предостаточно. Этими строками я не хочу настроить вас стать унылым неактивным существом, которое дрожит среди этих ужасов. Нет. Я бы хотел, чтобы вы были подготовлены к такому существованию.

Здесь вы не найдете даже намека на соблюдение религиозных заповедей. Здесь нет даже воскресных молитв! Но дисциплина, как правило, поддерживается боцманом (подобно пастуху среди овец), который не жалеет для вас ни ругательств, ни ударов».

* Эдвард Томпсон умер в Вест-Индии в чине коммодора 17 января 1786 года.

Что касается подчиненных офицеров и злоупотреблений властью со стороны начальства, Томпсон писал:

«Очень ошибочно представление о том, что юноша не будет хорошим офицером, если он не начнет службу с самых нижних должностей. Низшие офицеры на службе у Его Величества – это люди в состоянии вассальности, и получение чина лейтенанта в нем самое большое и счастливое изменение: от грязного опарыша сразу к сияющей бабочке. Можно было бы ввести много усовершенствований, чтобы низшие офицеры стали более значимыми, а их жизнь более приятна для них самих.

Мы также должны помнить, что почти все морские военачальники не являются ни джентльменами, ни образованными людьми. Я знаю, что большая часть из них – это смелые люди и моряки-профессионалы. Я советую внедрить принцип подчинения в процесс обучения, прежде чем молодой человек будет командовать самостоятельно, но мы должны считать, что эти молодые люди являются активными проводниками долга, колесами, которые дают движение основному механизму, и абсолютно необходимо дать им власть в рамках выполнения своих обязанностей на корабле. Но высокомерное отношение к ним со стороны старших офицеров на глазах у рядового экипажа, вызывает презрение к мичманам в целом, и превращает необходимое уважение к младшему офицеру в пренебрежение им даже со стороны матросов.

Я предлагаю поручить эту группу офицеров особой заботе Совета Адмиралтейства. Они должны иметь отдельный стол на корабле и иметь моральную поддержку со стороны своих начальников. Это изменит в лучшую сторону их крайне незавидное положение и сделает их людьми, действительно служащими долгу».

Что касается отсутствия санитарии, достаточно сказать, в дополнение ко многим другим случаям, которые будут приведены в двух следующих главах, что в 1756 году во время начала войны с Францией, «Стерлинг Касл» (64 орудия) выполнив непродолжительное крейсерство в Ла-Манше, прибыл в Портсмут под командованием капитана капитан Сэмюэля Корниша с 480 членами экипажа, из которых 225 были набраны из мусора тюрем и мразей улиц. Корабль был поражен лихорадкой и другими болезнями, и, когда заболевших отправили на берег, только 160 человек остались на службе. Менее чем через три месяца, когда капитан пополнил свой экипаж в Англии и отправился в Нью-Йорк, Эдвард Томпсон написал об этом:

«У нас сейчас сто пятьдесят девять человек, страдающих от разных болезней, цинги и лихорадок».

Через два месяца на берегу в Английской гавани (Антигуа), он добавил:

«Я долго был беспомощен по причине дизентерии, и, для выздоровления, меня поместили в маленькую комнату вместе с двадцатью шестью людьми; но сейчас я в добром здравии. Я исполняю обязанности капеллана и хороню, в среднем, по восемь человек каждое утро. Лихорадка царит повсеместно, и причину ее я приписываю воде, которую пьют моряки, которая извлекается из цистерн, спроектированных адмиралом Ноулзом. Это дождевая вода, и в ней размножаются ядовитые организмы, а сама она становится грязной и гнилостной. Болезни могут быть в значительной степени сокращены кипячением воды перед ее употреблением. Необходимо приказать людям делать это».