Читать книгу Китечка! - Тьере Рауш, Тьере Рауш - Страница 2

– Китечка, китечка, подь сюды, – щуплый мальчишка в потасканном пальтишке подбирался к кошке, которая мирно умывалась, сидя у подъездной двери. – Чаво дам тебе! Смотри-ка, чо у меня есть.

Он достал из внутреннего кармана надорванный синий пакетик с кусочками мяса в желе, потряс им в воздухе.

– Какая вкуснота, – мальчишка чуть пригнулся. Кошка наблюдала за ним с полным безразличием, мол, нашел чем удивить.

– А ну, зараза, стой! – тучный мужчина с густой бородой ухватил мальчишку за шиворот и оттащил назад. Кошка решила, что доумывается в другом месте и побежала куда-то в темноту двора. Мальчишка зашелся в вопле.

– Всех кошек поглодал уже, скотина такая, – мужчина тряхнул мальчишку, приподнял над землей. – И не жалко тебе несчастных?

– Пусти, пусти! – мальчишка сучил ногами в воздухе, стараясь вырваться и ринуться вслед за кошкой.

– Лупоглазая гадина, – мужчина сплюнул на землю, поставил мальчишку, но хватку не ослабил: как бросится сейчас за трехцветкой, любимицей всего подъезда, где еще такую славную кошку взять?

– Я не жрал неделю! Где кормиться прикажешь? В соседний двор тащиться? Тама меня заклюют! – мальчишка тщетно пытался освободиться. – Тебе-то какое дело? Сидишь под лестницей своей треклятой и сиди, другим не мешай!

– Ты мне не дерзи! – грозно прогудел мужчина и мальчишка сразу как-то поутих. – Чем приманить хотел, то и ешь!

– Господа, что за шум? – на балконе пятого этажа возникла высокая фигура. Послышался щелчок, появился красный огонек, потянуло сигаретным дымом.

– У-у-у, графье проснулось, – лупоглазый скривился. – Да пусти ужо!

Тучный мужчина разжал пальцы, и мальчишка нервно одернул пальто. Грязно-розового цвета, наверняка женское, совсем не по размеру. Уже третье за эту неделю. Он не дурак, чтобы в одной и той же одежке ходить, регулярно обновляет гардероб. Копошится на мусорках, снует по заброшенным домишкам, все ищет, ищет что-то новое, интересное.

– Не подниметесь ли на чашечку кофе или чего покрепче? – спросил тот, кто курил на балконе. Мужчина разгладил бороду, нахмурился.

– Дак вам на охоту надо, наверное. Зачем мы вас задерживать будем?

– Об этом не переживайте, – голос усмехнулся. – Так что? Зайдете?

– А пожевать есть чаво? – мальчишка вытер рукавом нос, с любопытством уставился на красный огонек.

– Всенепременно, – огонек потух и хлопнула балконная дверь. Лупоглазый получил подзатыльник.

– Нельзя так с ним разговаривать, бестолочь, – наставительно произнес мужчина. – Он не только людей употребляет. Если задержаться подольше тут хочешь, то будь вежлив.

– Подём ужо, – буркнул мальчишка, направляясь к двери подъезда. – Это он нас бояться должен.

Мужчина гоготнул.

– Тебя особенно, угу. Ух, какой грозный!

В подъезде темно, хоть глаза за порогом оставляй – все равно не пригодятся. Пахло кислятиной и чем-то тухлым, впрочем, как пахнет в большинстве подъездов любого города Энска. Лампочки выкручивает каждый, кому не лень: бабульки, которые складывают их в кладовках на чёрный день, хулиганы, которым не нужно, чтобы шпану кто-то видел. Мальчишка бы и на них поохотился, только кошки хватает раза на два и мясо остается относительно свежим, а кого-то из хулиганов загрызть – сам рад не будешь. Пожуешь такого несколько дней, курткой разживешься или кроссовками, но свежатинки же хочется! Да и в подвале потом смердит неимоверно. Вопреки всем своим принципам и даже их отсутствию, подвал мальчишка держал в чистоте. Ну, старался, по крайней мере. И на вкус шпана очень не очень. Сказывается не слишком хороший образ жизни, депрессивная обстановка в городе и пачка сигарет в день.

Пока Сумрак и Подвальник поднимались по лестнице, мальчишка то и дело крутил головой по сторонам – вдруг крысу заприметит. Хоть чем-то перебиться.

На пятом этаже одна из дверей уже открыта и на лестничную площадку лился тусклый свет.

– Веди себя прилично, – велел мужчина, прошел в прихожую первым. Мальчишка насупился. Что же он, невоспитанный совсем?

– Проходите, проходите, – к ним вышел хозяин квартиры, высокий поджарый молодой человек. На его зачесанных назад волосах – сеточка, а сам он совершенно не стеснялся принимать гостей в атласном халате, предназначенным больше для времяпрепровождения наедине с самим собой.

Мальчишка протиснулся в квартиру, замялся возле вешалки с одеждой, стянул с себя пальто, оставшись в клетчатых шортах до колена и растянутой футболке ядовито-зеленого цвета. Почти снял стоптанные сапоги, но вспомнил, что носков на ногах не имеется, а пугать графье когтями на пальцах не хотелось. Почему-то желал произвести хорошее впечатление. Потому и прошаркал в гостиную прямо в обуви.

Тучный мужчина сбросил дутую куртку, залихватски подкрутил усы, пригладил перед зеркалом волосы и бороду. В зеркале отразилась тень с белесой мутью вместо глаз.

На столике на колесах, который хозяин выкатил в центр комнаты, стояло позолоченное блюдо с головой. У головы отсутствовала верхняя часть черепа, потому гости смогли как следует разглядеть мозг. Голова, видимо, еще недавно принадлежала совсем молодому парню. Однако, теперь-то какая разница. Возле блюда хозяин разложил столовые приборы, расставил бокалы и внес хрустальный графин с темно-красной жидкостью.

– Решил начать как раз-таки с того, что покрепче. Отменный напиток, – заметил он, разливая кровь по бокалам. – Ну-с, соседи!

Закончив, молодой человек сел в кресло с красной обивкой, закинул ногу на ногу.

– Кофий-то будет? – спросил мальчишка.

– Вы, стало быть, Подвальник, – хозяин квартиры расплылся в улыбке, продемонстрировав острые клыки. – Наслышан и страшно рад познакомиться с вами лично. Так неудобно, право слово. Уже неделю как сюда переехал, а соседям званого ужина не дал.

Подвальник во все глаза таращился на хозяина, неосознанно пытаясь пригладить спутанные волосы.

– Сумрак, что живет под лестницей, – молодой человек устремил взгляд на тучного мужчину и тот кивнул. Он был явно доволен тем, что новый сосед потрудился заранее разузнать о старожилах.

– Как вам тут, нравится? – густым басом спросил Сумрак, откидываясь на спинку дивана. Ему очень нравилось в гостях у нового соседа. Конечно, с красной обивкой на мягкой мебели перебор, но в целом достойно обустроился. Впрочем, ему ли, живущему под лестницей, жаловаться на обстановку?

– Весьма, весьма, – хозяин квартиры охотно закивал. – Ох, где мои манеры? Басараб, приятно познакомиться.

Он протянул руку сначала Подвальнику и тот вяло пожал ее, затем Басараб перегнулся через стол, пожал руку Сумраку.

– Чёй-та занесло вас в глушь такую? – поинтересовался Подвальник, ерзая на месте. Ему не терпелось добраться до бокала, но не все так просто, сначала, видимо, светская беседа.

– Утомительно жить в больших городах, знаете ли, – Басараб вздохнул. У него глаза – как два уголька. Черные-пречерные, но нет-нет и вспыхивают красным.

– Кстати, – Сумрак пригладил бороду. – Еще один сосед имеется, да только его сейчас редко встретишь.

– О, видел, видел, – Басараб положил руки на подлокотники кресла. – Как-то все не получалось с ним беседу завести. Но обязательно приглашу в следующий раз. Вообще, вообще подумываю сделать такие вечера традицией. Нам нужно держаться вместе, как мне кажется.

Подвальник не выдержал больше, схватил бокал и осушил его почти сразу же, одним глотком.

– А как тут обстоят дела с охотниками? – полюбопытствовал Басараб. Он взял в руку нож и вилку, чуть привстал и склонился над головой.

– Дак лесов нету, – Подвальник облизался. – Это вам за город ехать надобно, тута охотников не имеется.

Басараб легко засмеялся, снисходительно посмотрел на мальчишку.

– Я про охотников на таких как мы, любезный, – он положил на блюдечко небольшую порцию мозга, снова сел в кресло. – В больших городах это дело на конвейер поставлено, оттого не слишком просто разыскать коллег по цеху, так сказать.

– Не, – мотнул головой Сумрак. – Нас бы уже тоже отловили.

– Прекрасно, прекрасно, – Басараб отломил вилкой кусочек мозга, отправил в рот, зажмурился от удовольствия. – Потрясающе. Знаете, что самое замечательное в ваших краях?

Подвальник и Сумрак уставились на него. Басараб выдержал паузу и с достоинством произнес:

– Совершенно неиспорченные люди, наивные даже. Вот взять, к примеру, наше сегодняшнее угощение. Какой чистый, незамутненный разум!

Басараб посмотрел на грязные ногти Подвальника, криво улыбнулся. Кажется, погорячился, когда решил подружиться с соседями.

– Единственный минус в нательных украшениях, – продолжил он, смакуя мозг. – Пару раз уже обжегся о распятия. Что же вы, любезный, ничего не кушаете?

Басараб воззрился на Сумрака.

– Дак я за компанию просто, – крякнул тот. – Нет в сегодняшнем меню привычной пищи.

И он зашелся громким смехом, довольный своей же шуткой.

– Чем же попотчевать вас, уважаемый? – Басараб буравил его глазами-угольками.

– Да я за день наелся, – Сумрак отмахнулся. – Бабка с первого этажа ругалась с электриком, мне этого дня на два точно хватит.

– А, темные энергии, стало быть, – понимающе произнес Басараб. Подвальник все ждал, когда бокалы наполнятся по второму кругу. Хотя, можно обойтись и бокалом Сумрака. Потому цепкие пальцы потянулись к нему, резко схватили. Подвальник снова вылакал содержимое почти до самого дна. Басараб с интересом наблюдал за мальчишкой. Немного взгрустнул о том, что все те, с кем он привык проводить время, остались далеко. Впрочем, обещали навещать, если охотники не доберутся до них прежде, чем те соизволят с визитом явиться. Времена-то не самые хорошие настали.

– Он вот у нас кошек жрет, – Сумрак указал на Подвальника и тот чуть не подавился.

– Кошек? – Басараб с жалостью посмотрел на мальчишку. – Что же не крыс?

Подвальник снова заерзал на диване, мелкими глотками продолжая пить кровь.

– Отчего людьми пренебрегаете? Это же прекрасный источник сил, полезных веществ и, что немаловажно, вдохновения на следующие свершения. К тому же, вкус плоти и крови куда приятнее.

– Ему свежатинку подавай, – Сумрак хлопнул Подвальника по плечу и мальчишка дернулся – столько силы вложил. – В подвале-то мясцо подгнивает, там даже овощи теперь не хранят.

Глаза Басараба вспыхнули. Он поставил блюдце на стол, отложил приборы.

– Дражайший, мой холодильник всегда к вашим услугам! Ну а если пожелаете, то могу сопровождать вас на охоте. Действительно, давайте объединяться!

Подвальник сидел с кислой миной. Его выставили каким-то неумехой. Он, между прочим, однажды сожрал главаря местной банды. А это, на минуточку, больше ста килограмм живого веса, серебряные браслеты, которые жгутся, печатки на пальцах-сардельках и татуировка церкви на спине! Чтобы с таким справиться, много хитрости нужно и сноровки.

Когда с угощением было покончено, Басараб решил устроить экскурсию по квартире. Надо сказать, что все стены в ней увешаны картинами и вообще там имелось множество прочих предметов искусства. В спальне, где стоял гроб, у стены – несколько холстов, не оформленных в рамы.

– Поглядите-ка, – Басараб с гордостью указал на синие и красные пятна на одном из холстов. – Закат над Сеной. Подвальник и Сумрак переглянулись.

– Сена, господа! – сказать, что Басараб оскорбился, значит, не сказать ничего. – Париж! Город любви, искусства и великих писателей.

Подвальник склонил голову набок, силясь разглядеть в пятнах что-то отдаленно напоминающее закат.

– Писал в прошлом году, все никак руки не дойдут оформить как следует, – Басараб мечтательно вздохнул, смахнул с холста несуществующую пылинку. – Намереваюсь выставляться в Берлине, но ближе к зиме, сначала нужно закончить серию этюдов.

Сумрак задумчиво потер лоб, пожал плечами.

– Ну, в Берлине, значит, в Берлине.

Что за Берлин такой, объяснил бы только кто. Наверное, нечто чудесное, раз Басараб так заливается.

– Тут у меня дама в красном, – Басараб подвел их к следующему холсту. Красное пятно на сером фоне. Молодой человек с восхищением смотрел на свое творение, даже не находя восторженного отклика у своих гостей.

– Женщины, женщины просто неиссякаемый источник вдохновения, – Басараб провел пальцем по пятну. Гости кивали, разглядывая один холст за другим. И везде размытые пятна, кляксы, снова пятна. Басараб гордо именовал подобное абстракционизмом, вкратце даже поведал что это за зверь такой. Оказалось, не зверь вовсе, а направление в искусстве, воспевающее отказ от изображения реальных предметов. Подвальник думал про трехцветную кошку, Сумрак просто чесал затылок, делал вид, что все понимает. Но едва оказавшись за пределами квартиры нового соседа, только лишь на небе занялся рассвет, гости с облегчением вздохнули.

– Слово-то какое! – Сумрак покачал головой. – Абстра, абстра-чего-то-там.

– Угум, – согласился Подвальник. – Страшное слово. Пострашнее егошнего имени будет. Басара-а-аб!

И они вдвоем покатились со смеху. Сумрак остался под лестницей, отдыхать от насыщенного вечера и переваривать новую информацию, Подвальник же вышел на улицу, постоял недолго на крыльце, глядя на небо.

– Художник, тьфу! От слова «худо жить»!

Мальчишка подошел к двери подвала, остановился перед семью ступенями, ведущими в сырой мрак.

– Р-р-раз – ступаю как князь! – одна ступенька позади. Возможно, абстракционизм был для мальчишки чем-то непостижимым, но вот про князей он слыхал.

– Два-а-а – за-кру-жи-лась го-ло-ва!

Еще один прыжок. Подвальник разулыбался.

– Три-и-и – жо-пу подотри! – он гыгыкнул. Более высокой рифмы не нашлось за все время существования считалочки, но кому какое дело, если ему очень весело?

– Четыре – сожру тебя в квартире! Пять!

Снова прыжок.

– Уже иду искать! Шесть! Опять хочу есть!

Осталась последняя, седьмая ступенька.

– Семь – уже дома я совсем!

Мальчишка прыгнул в темноту, а дверь за ним захлопнулась сама по себе.

– Доброго дня, соседи! – радостно поздоровался Басараб, выйдя из подъезда и увидев Подвальника вместе с Сумраком на скамейке у крыльца. Октябрьское солнце, кажется, Басарабу не было помехой.

– Чёй-та вы, товарищ художник, на улицу выперлись? Не боитесь в головешку превратиться? – Подвальник хитро ухмыльнулся. Он за свое существование немало вампиров повидал, но таких недальновидных и отважных не встречал. Им бы все по темным углам прятаться да шипеть на остальных.

– Солнцезащитный крем и иммунитет от папеньки, любезный, – Басараб улыбнулся во все тридцать два клыка, поправил широкополую шляпу и раскрыл зонтик. – Он у меня целую страну в ужасе держал, а это дело ответственное, только ночью промышлять не получится.

– Так уж и целую страну? – недоверчиво протянул Сумрак.

– Вот мы и нашли тему для обсуждения на следующем званом ужине, – Басараб достал из кармана пальто мундштук, сигареты. – Собственно, почему бы нам на грядущей неделе его и не устроить?

– Выперлись-то чаво? – повторил Подвальник, высматривая хоть какую-нибудь кошку.

– Краски подкупить нужно, – Басараб закурил, выдохнул сизый дым. – Замечательная погода, не находите?

Дверь подъезда хлопнула и на улицу вышел долговязый юноша с копной кудрявых волос.

– Барашка, привет! – Подвальник помахал ему. Юноша кивнул, подошел поближе. Басараб оглядел Барашку с ног до головы, протянул руку.

– Неуловимый сосед, – вампир слегка задрал подбородок, глядя на нового знакомого сверху вниз. – Как поживаете?

Барашка неопределенно пожал плечами, снова кивнул.

– Он у нас не разговаривает, – Сумрак почесал нос. Басараб с интересом смотрел на Барашку.

– Не желаете ли присоединиться к нам за ужином на следующей неделе?

Юноша, одетый в брюки со стрелками и сюртук с посеребренными пуговицами, задумался. Снова пожал плечами, мол, можно, отчего нет, затем махнул рукой и неспешно пошел вперед, завернул за угол дома. Скрипнула калитка.

– Почему молодой человек отмалчивается? – поинтересовался вампир, провожая любопытным взглядом фигурку Барашки.

– Да как-то не спрашивали, – Сумрак почесал за левым ухом.

– Дабы избежать казусов с подбором меню, – Басараб посмотрел на тучного мужчину. – Поинтересуюсь: чем питается, э-э-э, Барашка?

– Поди разбери евонный рацион, – хмыкнул Подвальник. – Ни разу не видел, что он жрет кого-то.

– Сдается мне, что он призрак, – Сумрак откинулся на спинку скамьи. – Ибо!

Он поднял вверх указательный палец.

– Малец намертво к дому привязан.

– Интересно, интересно, – пробормотал Басараб. – А вы, господа?

– Где хошь могу шататься, – Подвальник шмыгнул носом. – Ничейный я и домище мне не указ.

– Та же ерунда, – поддакнул Сумрак.

– Вы кочевые, стало быть, – нараспев сказал вампир.– У нас так много общего. Что же, пора мне. До встречи.

Он медленно пошел в сторону автобусной остановки.

– Выпендрежник какой, а на автобусе катается, – Подвальник сплюнул на землю.

– Дак может добычу намечает на будущее.

– А-а, и то правда, – промычал Подвальник.

Дом, который считали своим постоянным обиталищем Подвальник и Сумрак, осыпался старой штукатуркой и во многих квартирах пахло плесенью. Потолки высоченные, окна огроменные. Когда доходило до ежегодной весенней уборки, то у тех, кто собирался эти самые окна мыть, случался приступ мигрени. Сколько работы и потерянного времени! Поскольку не каждый жилец мог похвастать чистыми стеклами, просто занавешивали тяжелыми шторами, пыльным тюлем и старались не смотреть на них. Подвальник немного слукавил, когда сказал, что Барашка привязан намертво к дому. Вернее, не только к нему, но и к запущенному дворику, куда вела железная калитка, приваренная к кованной оградке. Во дворике высаживали цветы, следили, чтобы на клумбы не бросали окурки, любовались цветущими каштанами, когда после суровой зимы приходила теплая весна. Но до весны еще далеко, только недавно осень разгулялась как следует, дворик оделся в багряное и золотое. Потому зашторенными окна становились ближе к моменту, когда сгущалась темнота. Подвальник никому не признавался, но сам любил пошататься по дворику, поглядеть на людей и приятелей из других домов. Жители дома вызывали полицию, жаловались на гогот, улюлюканье, завывания, да только статные люди в форме разводили руками, мол, нет никого. Подвальник тогда страшно оскорблялся: раз не видите, то незачем говорить, что никого нет. Есть, есть! Вот как такой «никого» вцепится в горло, сразу все сомнения исчезнут.

Однако, Подвальник трусоват немного, лишь изредка на крупную добычу замахивается, посему статных людей в форме не трогал. Так, изредка пугал своими желтыми глазищами. Сумрак же вообще, относительно миролюбив и предпочитал отсиживаться под лестницей, пассивно питаясь склоками и дурной энергетикой.

Барашка же, к которому прозвище приклеилось из-за кудрявых волос, терпеливо дожидался в дворике одну пожилую женщину. Она жила на втором этаже и каждый день выходила на прогулку с маленькой, брехливой собачкой. Сейчас эта добродушная дама носит приталенные пиджаки, длинные юбки и крохотные шляпки, завивает седые волосы и красит губы не по возрасту яркой помадой. Это теперь волосы у нее седые, а раньше медно-рыжими были. Просто загляденье. Не носит туфель, сменив их на удобные ботинки. Только Барашка помнил, как она играла в салки с другими ребятами, которые теперь встречают внуков со школы, делают с ними домашние задания. Как она гоняла мяч с мальчишками, а потом возвращалась домой в перепачканном ситцевом платьице, с растрепанными косичками и ободранными коленками. Как плакала, когда мать выносила на помойку старых кукол. Как тащилась в школу, как вопила на всю улицу о том, что сдала вступительные экзамены и теперь будет учиться на самом лучшем факультете в мире. Как бежала на свидания, цокая каблучками, как целовалась возле двери подъезда с каким-то очкариком. Как выходила замуж, и потом уехала на долгие годы из квартиры, где выросла и провела детство. Но затем вернулась вдовой, потерявшей ребенка, чтобы ухаживать за больными родителями. Как схоронила мать, проводила в последний путь отца и теперь сама доживает свой век. К ней на дом ходят ученики. Сначала они непрошибаемые балбесы и грубияны, а потом – улыбчивые, вежливые дети. В их глазах горит огонь, возрождается интерес к учебе и они хвастаются отличными отметками.

Барашка не смел соваться в квартиру к любимице, полагал, что это неприлично. Ну, кому бы такое понравилось, вот правда. Барашка не считал себя кем-то невежливым, поэтому ждал во дворике. Терпеливо ждал, у него-то времени много в запасе. Даже не огорчало то, что он был привязан к своей бывшей квартире и в отличие от прочих незримых для большинства соседей не мог уйти в другой дом. Когда Барашка долго болел перед смертью, мама пообещала ему, что не даст гнить в могиле. Потому урна с прахом теперь надежно спрятана там, где сменилось несколько хозяев. Мама сдержала обещание.

Барашка мало что помнил о себе самом, практически не помнил семью. Вроде бы имелась старшая сестра, но её лицо давно стерто временем. Кажется, у мамы были черные волосы. Или русые. Про отца помнил только то, что он тесно связан с морем. А как – увы и ах, остается догадываться. Бродя по своему бывшему жилищу, Барашка придумывал себе биографию. Кто он, зачем и почему. Единственное, что не выветривается из головы – слова. Фраза, которая прочно засела и ничем не искоренить ее.

«Скоро отмучается, скоро».

Тусклый свет ночника, за окном выл ветер. Холодно и, почему-то, мокро. Пахнет сыростью и кровью. Мама шепталась с кем-то темным, сидевшем в кресле в углу комнаты. Мама ли?

Барашка практически ни с кем не разговаривал. Подвальник надоедливый и грубый, Сумрак – почти такой же, впрочем, не настолько болтливый. Что до нового соседа, то он, наверняка, любит разговоры. В разговорах ничего плохого, просто зачастую в них нет никакого смысла. Для Барашки уж точно. Вот и молчит.

Пожилая женщина вышла погулять после обеда. Собачка радостная, что-то все тявкала и бегала кругами. Барашка стоял за деревом и наблюдал издалека. Собачке лучше не попадаться, облает. Животные его видят, как и некоторые дети. Ну, других тоже видят, наверное. Подвальника уж точно видят, да он и не стремится спрятаться.

Барашка все смотрел и смотрел, жадно запоминая каждое движение и то, как звучит голос. Раньше он был звонким, звенел колокольчиком смех, шепот шуршал сухой кистью по бумаге. А теперь добавилась хрипотца, тембр стал ниже. Барашка смущенно улыбнулся. Он ведь видел одновременно и смешную девчонку, и серьезную старшеклассницу, и прекрасную молодую женщину с гривой пышных волос. Барашка иногда думал о том, что если бы тогда не умер, то хватило бы у него смелости подойти и заговорить? Все равно не срослось бы, тут же качает головой, времена-то разные, не встретились.

– И что ты там стоишь?

Барашка опешил.

– Да-да, ты, – пожилая женщина улыбнулась. – Я ведь давно тебя заприметила, ходишь тут часто.