Читать книгу Лекарь. Стихотворения - Терентiй Травнiкъ - Страница 6

Под утро потеплело: мороз сменила слякоть —

Проваливалось тело с душою в эту мякоть.

И вкусный, как арахис, запечатлённый в сдобе,

Столичный гешефтмахер в откутерьёвой робе

Казался непривычным для среднего момента:

Казался очень личным, почти экспериментным.

Трудяга-рукотворец, как пролетарский ткач,

Московский многоборец, а попросту – ловкач,

В тепле преобразился, почувствовав кураж,

Помылся и побрился – и стал совсем не наш.

Но мне какое дело до деловых особ,

Я тоже вроде с телом и, может статься, сноб:

Вышагиваю стильно по Масловке с утра,

А Масловка цивильна, как бюргера сестра:

Движенье, как по маслу, что сверху, что внизу,

Как будто цензор застлан: идёт без показух.

Невольно вспомнишь мэра и поблагодаришь

За стиль от Эсэсэра, где гладь на всё да тишь.

Свернул на Ленинградку, а там – по Беговой:

Ах, до чего же сладко, когда ты в доску свой!

Когда со знаньем дела твой ежедневный труд,

Когда душа и тело по мякоти бредут.

По ходу из портфеля стаканчик достаю:

Заметь, не для портвейна – я в нём цикорий пью!

И наскоро приходит удачная строка,

Когда поэт в народе – похож на игрока.

Ход сделан, карта бита – спецом, а не пронырой,

Товарищи-писатели ЛИТО «Сиянье лиры».

А впрочем, ждать не буду: не для того я здесь:

По-горьковски, я – «в людях», а там сбивают спесь!

Иду до Белорусской, а дальше по Ямской:

Беру билет с нагрузкой до улицы Тверской.

Москва, цени бродягу, готового с листа

Играть стихи: бумага и ручки – по местам!

С двучетвертного ямба вступаем, ан-момент!

Отлично, только я бы не проявлял акцент,

Но дал вечерним скрипкам

пьяниссимо сыграть,

Но дал возможность снегу попасть

ко мне в тетрадь…

Тетрадь под снегом выспится

и оживёт к весне,

А что не так, домыслится: булавкой на стене…

Нашкрябаю, как можется, я первую строку,

Коль кожица да рожица в ней будут – всё смогу!