Читать книгу Cirqulleum - Терентiй Травнiкъ - Страница 2

…иду по алфавиту

иду от запятой,

не ставлю точек в жизни

зову ее Судьбой…

…смотрю ее по звездам,

по числам, именам…

и знаю, все вернется,

что все вернется к нам…

…а если не взошло,,

что сеял я вчера,

то, значит, через время

придет ему пора…

…не торопи события,

но в жизни поспеши…

увидеть свет в предвечности,

то свет твоей души…

Знание от разума

в сердце молчащем

Даст наслаждение дней,

Только напрасно

ведущее даром

Темнеет пыль, водой размыта

мечта, оставшихся в живых.

Разграблен город, средь убитых

гуляет ветер распрей злых.

Сосуд восставший плачет криком,

осколки странных песен птиц…

Он будет в вечном, но в размытом,

и станет пеплом трех десниц.

Лоскут пурпурный одеяла,

от дележа безумных крыс,

достанется одним вассалам,

вуалью жалкой скорбных лиц.

Бегут года, проходят мимо

огни болеющих идей,

рекою медленной, незримо

Влезает грех в сердца людей.

Повержен царь, забыт народом,

Замену ищет сброд врагов,

И на кончине будь залогом

Четыре месяца и год

Место, где есть время —

это открытое поле,

это закрытые глаза.

Это то, что никто не знает,

но может почувствовать,

обежав три круга…

Первый круг – картечью пахнет,

Круг второй – уводит вниз,

Третий круг – безвестно чахнет

от уколов дней и спиц…

Есть одна спина у Солнца,

Есть одно лицо у дня,

В этом мире три оконца —

Для тебя и для меня.

Ты завернут в плач ослиный,

волевой народ устал,

станет день петлей былинной,

и окончен будет бал.

Весь «свет» разбит лишь на три части:

В одной есть тьма, в другой – есть месть,

ну, а в последней, белой масти,

Одна на всех – благая весть.

– Как избавится от боли?

– От боли избавляться не надо,

боль – это награда.

Искупит боль чужую немощь,

Искупит боль твою печаль,

Искупит боль огонь из бездны,

бегущий в каверзную даль.

Отчет уж начат… Где-то рядом

Лежит стрела, стекая в пол,

И будет отрок сбит над градом

И сокрушен его престол.

Не будет больше дней покоя,

Не станет нищих у ворот…

День начинается в полночь,

полночь – с зеленых лугов,

их роса – это ее звезды.

Помни, – все связано нитью.

Нить качается и этим убаюкивает нас,

нить рвется, и приходит смерть.

Творение – в одном.

Однозначность – это глупость.

Буквальность – препятствие.

Раздвоенность – нет своего дома.

Открытость – беззаконие…

Дорога открыта ни назад, ни вперед..

Полыхает знамя, горькая трава…

Нам теперь осталось растерять слова.

Пейте вместе с нами до земных оков…

Буйные краски смываются в пропасть.

Приходит пора ответвления

и разветвления.

Принесем четыре награды: белым,

красным, желтым, синим…

В первый день откроем окна,

В день второй откроем дверь,

В третий день возьмем у Солнца

Для людей и для зверей.

В день четвертый вспашем поле

И посеем бледный лен.

В пятый день увидим небо,

а по небу Свет плывет.

На четыре дороги стекается свет.

Есть предел у открытых

безмолвных планет.

Разлетится в угаре оторванный пласт,

И на верхнем пределе

с руки нам воздаст…

Жил кот на дереве осине.

Съедал четыре пары слов,

И в каждом слове есть причина,

В причине же не будет слов.

Был мудрый кот – не спал, не плакал,

и все смотрел куда-то ввысь,

потом спустился к людям славным,

Ему сказали люди – брысь!

Кот улыбнулся и ушел.

И мой вопрос на все года:

«Кто потерял, а кто нашел?»

Ой ты, деточка, моя веточка,

Мой цветочек под росой…

Его искал усталый отрок…

Забытый ночью у огня

любви, ненайденный осколок,

как сердце плачет без тебя.

Ты вверх и вниз бросаешь слово,

Где нет Ее, там ты не волен,

Решать, что нужно для ума…

Скорбит душевная страна.

Звучит мелодия для слез…

Не можешь без любви начать

Причину дней своих искать,

Все, что не сможешь сам найти,

У сердца своего проси…

Двенадцать дней имеют цвет,

Имеют вкус и запах,

Живут в них мысли в Тень и в Свет

Средь радости и страха.

Три белых дня, три желтых дня

Сливаются с судьбой.

Три изумруда у огня.

Остался жемчуг, сосчитай,

Умывшийся водой…

Дели единое на три,

Пусть в каждой части цвет иной,

Теперь склонись же и смотри,

В колодец с полной пустотой.

Как жемчуг свой теряет цвет

без теплой кожи и дыханья,

Идет на смену бреду бред,

Надеждой ложь благоухает

Кого избрали, тот уйдет

И хаос вновь съедает силы,

Пришедший старое сотрет…

Копайте ж новые могилы.

И в суете забудут люди

Поклон отдать земле своей.

Письмо отослано, и голод

Придет в их дом на двести дней.

Еще шесть дней он будет жать…

Вновь возвращение былого…

Утерян совести язык,

И к желтым дням беда раскола

И ожидание войны.

Но помощь тайная идет

От неизвестного хромого.

В том есть обман и есть соблазн,

Но облегченье для больного.

Утонет в ряске летней скуки,

Все то, к чему стремились руки.

Никто не хочет потерпеть,

Но знай, растает эта треть.

И кто-то вновь начнет сначала

Кроить мундир для генерала,

Украсив золотом наград,

Ему подсыпан будет яд.

В руках все золото чернеет…

Три белых дня прикроют стыд

И ожидание посеют

На новый дом и новый быт.

Кругом – великая усталость,

Но мать хранит своих детей.

Родится сила там, где слабость

Гуляет в нищете своей.

Не верьте тонкому кинжалу,

Не верьте бледному слуге,

Там в языке сокрыто жало,

(Хоть смерть привязана к ноге.)

Сойдет с ума великий город,

Его сестра бежит на юг.

Там, где презренный правит молот,

Ее над пропастью сожгут.

Два сына князя, уж седого,

Вновь щедро дарят людям сон,

Есть третий, что силен для правды,

Но он в темницу заточен.

Вновь женщина на алом троне,

Руками мертвыми к короне

Прильнула, хитрость затая,

Но та, лишь старая змея

А в новой коже старый дух,

Его слова ласкают слух.

А те, кто не стяжал иного,

Расчистят путь для молодого.

Но краток будет миг орла

В стране, где чествуют осла…

Когда ж указ прочтут осла,

Ты отсчитай сто двадцать дней,

И ты для мудрости своей,