Читать книгу Самая длинная ночь в году - Тереза Тур - Страница 12

Настроение было ужасным – уже трое суток Андрей Николаевич был в командировке. В очередной раз убедился: как ни проверяй, все ли готово к зиме, – все равно она придет неожиданно. Как будто наместники никак не могут привыкнуть, что Поморье – северная страна. И ведь так искренне каждый раз удивляются и метелям, и заносам, и тому, что дома отапливать надо. И чем севернее губерния – тем искреннее удивление от капризов погоды. Может, чиновников надо целительницам показывать – а то все забывают, что зима придет… Что будет суровой – как и положено в данном регионе, если вспомнить простейший курс школьной географии. Что снег все равно выпадет. И что его необходимо будет убирать…

Так что трое суток он носился по региону – и пугал. Проверял. Гневался. Потом на заключительном совещании уже спокойно сообщил, что его императорское величество разрешил ему, своему доверенному лицу, оформлять конфискацию имущества в пользу казны.

– Так что, господа, если вы не изыщете средств, чтобы нормально пережить эту зиму, без очередных бедствий и чрезвычайных ситуаций, то их изыщу я лично.

Они как бы клялись, он как бы верил. Казалось бы – театральное действо. Однако действовало же! С тех пор, как он взял за практику методично объезжать и пугать, – количество экстренных мероприятий стремительно сократилось. Но только Небеса знают, как же ему все это надоело…

В столицу пришли снегопады. В этот раз какие-то особенно снежные…

Ирина задерживалась. Князь давно выдал ей амулет связи – чтобы они общались, когда он уезжал. Договаривались о встречах, о времени, когда она выходит с работы. Он всегда ждал ее на другой стороне улицы – подальше от любопытных глаз.

Радомиров посмотрел на здание госпиталя – яркая, теплого оттенка подсветка, горят окна.

– Где же ты, девочка моя?

И насмешливо улыбнулся – слышал бы его кто-нибудь из знакомых. Хотя бы один из генерал-губернаторов. Хотя нет, не дай Небеса. Его позиция при дворе как доверенного лица его императорского величества была незыблема еще и потому, что у него не было слабостей. А значит, не было болевых точек.

Так что на его привязанности к этой девочке – если бы узнали, обязательно бы попытались поиграть…

Он уже собрался, послав к Небесам свою конспирацию, отправиться в госпиталь и узнать, что произошло, как увидел ее.

– Ира! – Он бросился туда, на свет, обнял ее, уже ни о чем не думая, – настолько потерянной она выглядела. – Что? Что случилось?

– Он умер, – выговорили ее губы. – Я ничего не смогла сделать.

– Бедная моя девочка… – прижать ее к себе крепко-крепко, жалея, что невозможно забрать хотя бы часть ее боли.

– Ирина Алексеевна, – раздался знакомый голос княгини Снеговой. – Нельзя так реагировать. Смерть – это неотделимая часть жизни. А мы можем исцелять, но никак не воскрешать. Смиритесь с этим. Вы и так сделали все возможное. Вам не в чем себя упрекнуть.

Девушка дернулась, чтобы высвободиться из объятий. Но он не собирался ее отпускать. Поэтому она развернулась, а князь, стоя за спиной Ирины, продолжил ее обнимать. В конце концов, он практически всесилен в этой стране. Уж высший свет он как-нибудь выстроит, а ее общение с этой клоакой можно свести к минимуму – и пусть себе она лечит людей по-прежнему. Только надо будет охрану усилить.

– Отправляйтесь домой. Вон – молодой человек… ждет…

Тут супруга князя Снегова его узнала.

– Добрый вечер, – произнес он, отрицательно качая головой и приказывая этим жестом ей молчать.

– Вам придется объясниться, – холодно сказала княгиня, но вняла безмолвному приказу. И не стала раскрывать его инкогнито.

– Я могу нанести визит завтра? Перед тем, как вы отправитесь на службу?

– Безусловно, – склонила голову целительница. – В семь пятнадцать. Хорошего вам вечера.

И она удалилась.

Хлопок – и он перенес Ирину в свое поместье у моря.

– Я что-то сделала не так? – напряженно спросила девушка. Она высвободилась из его объятий, подошла к огромному, во всю стену окну и уставилась в кромешную темень, пытаясь разглядеть за ней море и небо. – Наталья Николаевна гневалась.

– На меня, как я понял, – улыбнулся он, подходя и обнимая. И почему он не принял решения жениться раньше? Мучился почти месяц? Придумывал себе глупости всякие…

– Вы что-то сделали не так? – продолжила между тем выспрашивать Ира.

– Княгиня Снегова переживает за вас. – Он легонько поцеловал волосы любимой. – И хочет узнать мои намерения.

– Ваши намерения…

Она обернулась, посмотрела на него, оглядела огромную гостиную его дома. Распахнула глаза, словно просыпаясь. И князь словно прочел ее мысли, которые понеслись вскачь, словно подковами по брусчатке мостовой: неприлично, недостойно, недопустимо… Он понял: ей стало стыдно. Она с такой легкостью, даже не задумываясь, откинула все нормы поведения, приличия, не раздумывая, оставалась с ним наедине. И ей было так хорошо, так спокойно, что она даже… позволила себе мечтать. Он был уверен в этом.

Ирина решительно высвободилась из его объятий.

– Андрей Николаевич, перенесите меня домой, – голос не дрожит, она могла себя хоть с этим поздравить…

– Я бы не хотел оставлять вас одну в таком состоянии.

– Мне надо это пережить – вот и все, – холодно сказала она. – Как мне объяснили сегодня, винить мне себя не в чем.

Он тяжело вздохнул.

– Но не обязательно же переживать это в одиночку…

Ирина подняла на него безжизненный взгляд:

– Мне не привыкать.

– Ира, не надо…

– Я хочу остаться одна. Пожалуйста.

– Нет. Вам надо поесть. Я бы рекомендовал выпить коньяку. Потом выйти к морю и покричать. Лучше всего поплакать. И к утру смириться с тем, что вы не всесильны. Это очень больно, по себе знаю. Но одной это пережить… Можно. Но, безусловно, не нужно…

– Да что вы обо всем этом знаете? – прошипела она злобно.

– Может быть, больше, чем мне бы хотелось. – Князь отошел от нее, открыл шкафчик, достал пузатую бутылку, снял со стойки два бокала, наполнил их. – Я лишился родителей, когда мне было восемнадцать лет. Акция бомбистов. Экипаж так нашпиговали ледовыми бомбами, что хоронить было уже практически некого…

– Я знаю, как действуют подобные бомбы, – бесцветным голосом проговорила она, сцепив пальцы. – Радиус поражения до десяти метров. разлетевшиеся осколки прошивают тела попавших под удар, как бумагу… Сфера из переплавленных осколков черного хрусталя… Внутри – зачарованный лед. На уроках в Академии нам рассказывали… И показывали.

Андрей Николаевич решительно сунул ей в руки бокал, выпил свой – и уставился на огонь камина, повернувшись к ней спиной.

– Простите. – Она подошла и положила руку ему на плечо. – Я не знала.

– Выпейте коньяк, Ирина. К сожалению, других успокоительных в доме нет. Да я их и не знаю.

– Настойка ледяного мха, – улыбнулась она сквозь слезы. – По капле на год жизни…

– Могу слуг отправить… Вам будет легче, если вы выпьете лекарство?

Он по-прежнему не поворачивался.

Она обошла его – и обняла сама.

– Ирочка, – шептал он, осыпая ее короткими и нежными поцелуями-узнаваниями, поцелуями-вопросами, подглядывая за выражением ее лица из-под длинных ресниц…

А руки уже сами тянулись к ее волосам, которые, как и полагается, были уложены в строгую гладкую прическу. Почему ему всегда казалось, что от такой укладки у нее болит голова?

Она вздохнула – и прижалась к нему. Положила руки ему на плечи.

И легкость поцелуев исчезла, ее сменило неистовство…

Князь ее целовал – страстно, жадно, уже не думая ни о чем, – и потихоньку отбрасывал шпильку за шпилькой, пока не высвободил косу. Он гладил ее распущенные волосы. И не мог остановиться. Не мог насытиться. Смог только чуть приоткрыть глаза, чтобы посмотреть на нее…

Какая серьезная мордашка! Он не мог не улыбнуться. Она почувствовала эту улыбку на своих губах – и очнулась.

Мучительно покраснела.

Он погладил ее по щеке.

«К Небесам все! За два-три дня я организую нам свадьбу, порву всех, кто хоть косо взглянет, императрица не рискнет со мной связываться – и на нее найдется управа». И он прижал девушку к себе еще крепче.

И князю стало так легко, как не было с тех самых восемнадцати лет, когда привычный мир вдруг рухнул.

Он опять потянулся к ее губам, но остановился, потому что вспомнил:

– Ты не ужинала!

Улыбнулся ее недоуменному взгляду, потому что она чуть было не сказала вслух: «Какой ужин?» Поэтому спросил уже недовольно:

– Ты хоть обедала нормально?

Ирина, лукаво улыбаясь, отрицательно покачала головой.

– Охрану приставлю! – грозно заявил он.

Потом вспомнил, что охрана уже приставлена, – и огорчился. А как подумал, что ему еще и объясняться с Ирой…

– Ужинать! – возвестил вслух, а про себя подумал, что и это решаемо…

После еды она стала дремать, сидя прямо за столом, с открытыми глазами, да еще и умудряясь ему что-то отвечать. Получалось, правда, не очень внятно. Поэтому Андрей Николаевич сделал над собой героическое усилие и преодолел искушение оставить ночевать ее в своем доме.

– Я отнесу тебя домой, – подошел к ней и подхватил на руки.

– Сумка и жакет. – Все-таки Ирина была прагматична. – И на вешалке мое пальто.

Подождал, пока она соберется. И с печальным вздохом доставил домой, прямиком в гостиную.

– Только пообещай, что сразу ляжешь спать. Наверняка сумасшедший день будет… – прошептал, уже прощаясь. И поцеловал. Снова.

– Хорошо, Андрей Николаевич, – с интонацией первой ученицы ответила она.

– Называть мужчину, с которым целуешься, на «вы» и по имени-отчеству… – раздосадованно протянул он. – Это…

– Неприлично? – улыбнулась она.

– Практически. Я встречу тебя завтра с работы – и мы поговорим. Пока тренируйся.

* * *

В семь пятнадцать утра он был у княгини Снеговой.

– Я искренне благодарен вам, ваше сиятельство, за то, что вчера вы сохранили мою тайну и не стали раскрывать мое инкогнито, – после всех необходимых ритуалов приветствия, поклонов и целования ручек, заявил он.

Княгиня не садилась, демонстрируя свое недовольство, поэтому и он остался стоять.

– Я так понимаю, – аккуратно подбирая слова, начала она, – что моя сотрудница понятия не имеет, кто тот «молодой человек», с которым у нее роман?

– Вы совершенно правильно все понимаете, – не стал спорить с очевидным он.

– Ваше сиятельство, вы понимаете, насколько это выглядит дурно со стороны?

– Отчего же? – вдруг разозлился князь. – Я что – подлец? Или насильник? Не человек? У меня не может быть искренней привязанности?

– Вы – человек, которого я, бесспорно, уважаю. Однако… Что будет с этой девочкой? Она и так практически не сходится с людьми. У нее нет родных. Нет друзей. А после… опыта общения с вами… Она же никого никогда к себе не подпустит!

– Ей не придется к себе кого-то подпускать, – яда в его голосе было предостаточно. – Моей супруге, согласитесь, это будет не к лицу.

– Что? – изумилась княгиня.

– Ваше сиятельство… Я уважаю вашу заботу об Ирине Алексеевне и лишь поэтому с вами беседую. Однако согласитесь… – Он как-то устал объясняться витиевато и просто сказал: – Это все обидно слышать.

– Вы ведь аристократ. Первая фамилия Империи.

– Поэтому у меня больше проблем с заключением брака, чем у полковника, которым я имел неосторожность представиться в начале нашего знакомства.

– И дело только в этом?

– Совершенно верно.

– Тогда я сохраню вашу тайну и дам возможность объясниться с вашей избранницей самостоятельно, – склонила голову княгиня. – И… приношу свои извинения за необоснованные подозрения.

Князь отбыл на службу. Так как он планировал исчезнуть где-нибудь дней на пять – сразу после празднования Тезоименитства наследника, – то надо было максимально разобраться с текучкой, распределить обязанности. И еще много чего интересного, включая беседу с Его Императорским Величеством.

Вместо этого он битый час выслушивал причитания ее императорского величества на предмет того, как она боится, что на дне рождения наследника может случиться что-то плохое.

В глубине души князь был с ней абсолютно согласен. Как и Служба Безопасности, а также еще добрый десяток организаций, отвечающих за безопасность на подобных мероприятиях. Однако… Монархия держится на традициях, на торжественности вот таких моментов… На единении власти и народа. Конечно, на иллюзии единения – но эту самую иллюзию как раз и надо было создавать тем более старательно, что опять начались покушения. И начались они как раз с него, с Великого князя Радомирова Андрея Николаевича – верного пса престола.

– Я могу гарантировать, что все возможное и невозможное будет сделано. К тому же на наследнике будет кольцо с мгновенным телепортом: если что – он будет перенесен в безопасное место.

– Почему нельзя раздать эти кольца всем?

– Разметает, – пожал плечами князь. – Один – уйдет. Если все сразу – эффект будет равен той самой бомбе, которую могут бросить.

– Вы столь равнодушны к чужой жизни, – патетично прошептала императрица.

– Я там тоже буду, – пожал плечами он.

– Если с моим сыном, наследником Империи, что-то случится – я вам этого никогда не прощу!

– Я понимаю ваше беспокойство и сделаю все, чтобы не допустить покушения.

И вот так об одном и том же – уже полтора часа. Участники совещания меланхолично ожидают за дверью – а вот они-то как раз и должны обеспечивать ту самую безопасность, о которой так печется ее величество.

Обычно князь так долго императрицу не выслушивал: ни сил, ни времени, ни желания особого не было. Но сейчас, когда он со дня на день будет представлять невесту… Портить отношения еще больше не хотелось.

Поэтому он терпеливо рассказывал – вот не думал, что в нем есть подобная добродетель – какие беспрецедентные меры безопасности… Какой силы защитный купол… Сколько полицейских в охранении…

Наконец, императрица поднялась – показала, что беседа окончена.

«Слава Небесам!» – подумал князь.

Можно было начинать совещание.

А он еще не поговорил с императором.

Через час он понял, что не успевает.

Мысленно связался с Ириной – надо научить ее общаться, не используя кулон, это намного удобнее и вслух говорить не надо.

«Милая! Я задерживаюсь. У нас нескончаемое совещание. И я не могу ни покинуть его, ни перенести. Доберешься домой сама?»

«Хорошо».

Даже сквозь расстояние он понял, что она смущена.

Но проговорить все моменты завтрашнего мероприятия было попросту необходимо, поэтому, подавив тяжелый вздох, он уселся поровнее и стал слушать еще внимательнее.

Через два часа она позвонила сама. Князь посмотрел на часы – восемь вечера скоро. А у них еще…

Пользуясь тем, что докладчики менялись, ответил под изумленные взгляды присутствующих:

– Да… могу. Сейчас. Пять минут перерыв, мне надо ответить.

Подождать, пока все выйдут, повернуться к окну, уставиться на панораму расцвеченной огнями реки. Город заносило снегом…

– Ты только выходишь? Опять задержалась?

Послушать, как она рассказывает что-то про маленького, но храброго гимнаста, который бежал домой с тренировки с папой наперегонки.

– Представляешь, они столкнулись и упали. Мальчик пальцы на правой руке сломал. Папа колено разбил. Мама и сердится, и обнимает. А мальчик плачет, что его с соревнований могут снять – а они через неделю.

– И ты ему помогла?

– Да. Только завтра посмотрю его ручку – можно ли на тренировку – и вперед.

– Умница. А я вот… еще на работе.

– Я поняла, – она рассмеялась.

– Я могу зайти к тебе сегодня? Нам надо поговорить. Только это будет поздно…

– Хорошо, – ответила Ирина. – Я буду ждать.