Читать книгу Элементы власти: уроки лидерства и влияния - Терри Бэкон - Страница 8

Действует ли сегодня старая поговорка «Тот прав, у кого больше прав»? Или же людьми, облеченными властью, управляет лучшая сторона их натуры? Сложно спорить с тем, что власть не аморальна. Все мы помним о геноциде армян в Турции во время Первой мировой войны и после нее, об истреблении нацистами шести миллионов евреев во время Второй мировой войны как этапе «окончательного решения еврейского вопроса», о миллионах русских и китайцев, убитых, соответственно, Сталиным и Мао Цзэдуном ради укрепления власти, о местах массовых расстрелов в Камбодже, убийствах мусульман в Боснии, уничтожении народности тутси представителями хуту в Руанде или о жертвах в Дарфуре. Все эти зверства произошли лишь за последние 100 лет нашей истории. В начале XX века американский журналист левого толка и охотник до сенсаций Линкольн Стеффенс утверждал, что власть – это то, к чему стремятся люди, и кто бы ни получил ее, будет ею злоупотреблять. На другом конце политического спектра – Джеймс Мэдисон, один из «отцов-основателей» и четвертый президент США, который сказал: «Сущность управления государством – это власть, а власть, сосредоточенная в руках человека, всегда дает возможность злоупотреблять собой». А Эдмунд Бёрк, философ и британский государственный деятель XVIII века, предупреждал: «чем больше власть, тем опаснее злоупотребление ею».

Обозреватели с самыми разными культурными и политическими взглядами давно осознали порочную сущность власти и потенциальную возможность (если не несомненный факт) злоупотребления ею, когда она сосредоточена в руках слишком узкого круга лиц с минимальным числом сдержек и противовесов. Следует отметить, что возможность злоупотребления властью произрастает не только из политической, но и из власти любого рода. Блаженный взгляд на человеческую натуру, отраженный в золотом правиле нравственности, искажен или скорректирован (в зависимости от присущего вам цинизма) более извращенной версией: «У кого есть золото, тот диктует правила». Существует такая точка зрения: власть аморальна по своей сути, поэтому всякий раз, когда люди получают право контролировать жизни других, они ведут себя как изголодавшийся человек, попавший на банкет, и «объедаются властью» до отвала. К сожалению, за последние годы Уолл-стрит, да и деловая Америка в целом, предоставили нам достаточно свидетельств того, что, как бы ни были умны люди, занимающие высокое положение в обществе, часто у них нет сил сопротивляться пороку стяжательства и не злоупотреблять властью.

Существует такая точка зрения: власть аморальна по своей сути, поэтому всякий раз, когда люди получают право контролировать жизни других, они ведут себя, как изголодавшийся человек, попавший на банкет, и «объедаются властью» до отвала.

В 1991 году во время получения премии Зоннинга{7} Вацлав Гавел, президент Чехословакии (страны, которая через два года мирно разделилась на Чешскую Республику и Словакию), выступил с яркой речью о соблазнах политической власти. Он обратил внимание слушателей на соответствующие высоким постам привилегии и льготы, изощренно искушающие политика, который привыкает к ним настолько, что попросту теряет чувство реальности. «Он становится пленником своей должности, привилегий, полномочий. Атрибуты высокого статуса, демонстрирующие его личность и положение, фактически коверкают индивидуальность человека. Он уже не владеет собой, поскольку находится под контролем должности, ее требований, результатов, проявлений и привилегий»{8}. Отмечая, что в искушении властью есть нечто коварное, обманчивое и двусмысленное, Гавел утверждал: политике нужны люди строгих правил, поскольку «проще всего поддаться именно нравственному разложению»{9}. Если утверждение Шекспира «величье тягостно, когда в разладе власть с состраданьем»{10} верно, то каждому добившемуся высокой должности, наделяющей властью, следует сопротивляться ее коварным соблазнам, оставаться высоконравственным человеком и не поддаваться самообману, разрушающему характер. Это, к сожалению, проще сказать, чем сделать, особенно в среде, где проявления власти повсеместно беспринципны. Стив Форбс однажды отметил, что по мере того, как все больше денег проходит через Вашингтон, власть которого в регулировании нашей жизни неуклонно усиливается, возможности и соблазны взяточничества, торговли влиянием и жульничества вырастают в геометрической прогрессии. Власть порождает коррупцию.

Форбс говорил о политике, но, как известно, огромное искушение злоупотребить властью есть и в бизнесе. В этой сфере всегда находилось более чем достаточно мошенников и продажных лидеров, чьей целью была личная выгода, а жертвами часто становились родные и близкие; чья готовность использовать доверенную им власть в собственных целях приводила к банкротству инвесторов и наносила урон или разрушала компании, которые они возглавляли. Чтобы не быть голословным, назову Джеффа Скиллинга и Эндрю Фастоу из Enron[3].

В отличие от политиков, лидеры бизнеса часто находятся вне поля зрения общественности и защищены от ее пристального наблюдения. Это особенно важно, когда финансовая отчетность компаний, руководимых ими, не соответствует истине, а их влияние на независимых (в глазах публики) наблюдателей достаточно велико. Неудачные попытки подделать отчетность, чтобы скрыть нарушения корпораций, привели к принятию в 2002 году Закона Сарбейнса – Оксли[4].

Адам Смит полагал, что разумный эгоизм может создать эффективный свободный рынок. Однако я пишу эту книгу в начале 2010 года, когда в Вашингтоне проходят серьезные дебаты о том, насколько следует ужесточить регулирование банков и инвестиционных компаний, чтобы предотвратить превышение полномочий, порожденное личной заинтересованностью, которое вызвало кризис 2008 года. Кажется очевидным, что неограниченная власть в руках узкого круга людей – гарантия катастрофы, особенно когда ими движет корысть, а не стремление к общему благу.

Несколько десятков лет назад Дэвид Макклелланд и Дэвид Бёрнэм исследовали явление заинтересованности во власти в организациях. Они пришли к выводу, что руководитель должен хотеть и активно добиваться власти, иными словами, он должен быть заинтересован в усилении своего влияния на подчиненных. В то же время это стремление необходимо упорядочить и контролировать таким образом, чтобы оно было направлено на благо организации в целом, а не на личный карьерный рост{11}. Таким образом, проблема заключается в следующем: как по-умному и взвешенно получить, а затем использовать власть, не злоупотребляя ею и не позволяя себе сосредоточиться на личных интересах. Я уверен, что власть как таковая не более аморальна, чем пистолет, обвиняемый в совершении убийства. Ее можно сделать орудием зла, но не исполнителем. Однако власть часто искажает личность ее носителя (особенно когда первая абсолютна и неограниченна) и приводит к тому, что человек начинает оправдывать поступки, безнравственные с точки зрения исторической объективности и беспристрастного наблюдателя.