Читать книгу Вера Падших - Терри Гудкайнд - Страница 3

– Видение? – изумилась Кэлен.

Ричард терпеть не мог все, что так или иначе связано с прорицанием. От пророчеств у него всю жизнь были одни сплошные неприятности.

Пророчества всегда опасны и, как правило, весьма запутанны, даже если на первый взгляд кажутся ясными. Неопытный человек чаще всего обманывается внешней простотой изложения. Буквально следование пророчествам не раз уже приводило к крупным потрясениям – от убийств до великих войн. В результате люди, работавшие с пророчествами, решили держать их в тайне.

На первый взгляд всякое пророчество есть предопределенность. Но Ричард твердо верил, что каждый человек сам творит свою судьбу. Когда-то он сказал Кэлен: «Пророчество может утверждать с точностью лишь то, что завтра снова взойдет солнце. Но оно никоим образом не говорит, как именно ты проживешь завтрашний день. И то, чем ты в этот день занимаешься, вовсе не есть исполнение пророчества, а выполнение твоих собственных дел».

Ведьма Шота предсказала, что если у Кэлен с Ричардом родится сын, он будет чуть ли не чудовищем, но Ричард уже не раз доказал, что пророчества Шоты, возможно, и верны, однако их смысл совсем иной, чем кажется самой Шоте. Как и Ричард, Кэлен не была согласна с предсказаниями ведьмы.

Уже не раз подтверждалось, что Ричард относится к пророчествам единственно верным образом: он попросту не обращал на них никакого внимания и делал то, что считал нужным. И как раз благодаря его действиям пророчества исполнялись – правда, совсем не так, как их понимали прежде. Пророчества одновременно и подтверждались, и опровергались, ничего не определяя и лишний раз подтверждая, что все это – извечная тайна.

Дедушка Ричарда, Зедд, который помог вырастить внука совсем неподалеку от того места, где они сейчас находились, скрывал от всех не только то, что сам он, Зедд, – волшебник. Чтобы защитить внука, он утаил и то, что настоящий отец Ричарда – Даркен Рал, а не Джордж Сайфер, муж его матери. Даркен Рал, могучий волшебник, был чрезвычайно опасным и жестоким правителем далекой Д'Хары. Ричард унаследовал волшебный дар по обеим линиям. А убив Даркена Рала, он получил в наследство и правление Д'Харой, страной, во многом остававшейся для него такой же загадкой, как и собственный волшебный дар.

Кэлен родилась и выросла в Срединных Землях и почти всю жизнь прожила в окружении волшебников, но возможности Ричарда не имели ничего общего с даром, которым обладали те люди. Ричард владел не каким-то одним магическим даром, а многими, и не одной стороной магии, а обеими – и Приращением, и Ущербом. Он был боевым чародеем. Кое-что из его одежды хранилось прежде в замке Волшебника, и этих вещей до него не носил никто вот уже три тысячи лет – с момента смерти последнего боевого чародея.

Последнее время люди с даром рождались нечасто – Кэлен знала всего с десяток волшебников. Наиболее редко встречались среди волшебников пророки. Кэлен знала о существовании лишь двоих, причем один из них был предком Ричарда – вот откуда способность Ричарда к видениям. И все же Ричард всегда относился к пророчествам примерно так же, как к гадюке под подушкой.

Очень нежно, словно величайшую драгоценность, Ричард взял Кэлен за руку.

– Помнишь, я рассказывал тебе о тех дивных местах высоко в горах, которые знаю только я? Те особые места, которые я всегда мечтал тебе показать? Я отвезу тебя туда, и там нам ничего не будет угрожать.

– Д'харианцы связаны с вами узами, лорд Рал, – напомнила Кара, – с их помощью вас найдут где угодно.

– Ну, по крайней мере мои враги такими узами со мной не связаны. И не будут знать, где мы.

Каре, похоже, эта мысль пришлась по вкусу.

– Если люди в те места не ходят, то и дорог туда, стало быть, нет. Так как же мы доставим туда карету? Мать-Исповедница идти-то не может.

– Я сделаю носилки. И мы с тобой их понесем.

– Это мы можем, – задумчиво кивнула Кара. – По крайней мере если там нет людей, то вы будете в безопасности.

– В большей, чем здесь. Я надеялся, что местные оставят нас в покое, и не предвидел, что идеи Ордена доберутся так далеко. Ну, во всяком случае, не так быстро. Местные вообще-то не такие уж плохие ребята, к сожалению, они сами подогревают в себе такие настроения.

– Эти трусы сбежали под юбки своих баб. И не вернутся до утра. Мы можем дать Матери-Исповеднице возможность передохнуть, а потом, до рассвета, тронемся в путь.

Ричард многозначительно посмотрел на Кару:

– У одного из этих мужчин, Альберта, есть сын, Лестер. Как-то раз Лестер со своим дружком, Томми Ланкастером, попытались угрожать мне заряженными луками за то, что я помешал Томми кое с кем позабавиться. С тех пор у Томми с Лестером не хватает изрядного количества зубов. Альберт наверняка расскажет Лестеру, что мы здесь, и вскорости об этом узнает Томми Ланкастер. Сейчас, когда Имперский Орден одурманил их бреднями о благородной войне за правое дело, эти глупцы вообразят себя героями. Вообще-то обычно они не агрессивны, но сегодня выказали куда меньше благоразумия, чем прежде. Для храбрости они наверняка подогреют себя выпивкой. К этому времени к ним присоединятся Томми с Лестером и станут рассказывать о том, как я их избил. Они будут утверждать, что я опасен для порядочных людей, и еще больше заведут всю компанию. Поскольку они намного превосходят нас числом, очень скоро они придут к выводу, что убить нас – дело благородное, что таким образом они защитят свои семьи, сделают благо для общества и Создателя. Залившись до бровей и возжаждав славы, они не станут дожидаться утра и вернутся ночью. Нам нужно уходить немедленно.

Похоже, Кару это мало обеспокоило.

– Тогда подождем их, а когда они вернутся, покончим с этой угрозой раз и навсегда.

– Кое-кто из них прихватит с собой приятелей. Так что сюда явится целая толпа. В первую очередь мы должны думать о Кэлен. Я не могу подвергать риску никого из нас. К тому же этот бой нам ничего не даст.

Ричард стянул через голову древнюю кожаную перевязь, на которой висел в серебристо-золотых ножнах его меч, и нацепил на торчащий из стенки сучок. Кара сердито скрестила руки на груди. Она предпочла бы не оставлять в живых потенциальных противников. Ричард поднял с пола черную рубашку и надел на себя.

– Видение? – наконец снова спросила Кэлен. Какую бы угрозу ни представляли местные жители, сейчас они волновали ее меньше всего. – Тебе было видение?

– Ясностью образов это походило на видение, но, по-моему, это скорее откровение.

– Откровение? – Жаль, что она может лишь хрипло шептать. – И какую же форму это видение-откровение приняло?

– Понимания.

Кэлен уставилась на мужа.

– Понимания – чего?

Он начал застегивать рубашку.

– Осознав это видение, я начал видеть всю картину целиком. И тогда понял, что должен делать.

– Ага, – буркнула Кара. – И ты послушай, что именно. Давай, скажи ей.

Ричард сурово поглядел на Кару, та ответила ему не менее сердитым взглядом. Тогда он снова повернулся к Кэлен:

– Если я возглавлю эту войну, мы проиграем. И тысячи людей пожертвуют жизнью ни за что, а в результате весь мир окажется под властью Имперского Ордена. Если же я не возглавлю борьбу, Орден все равно захватит мир, но жертв будет гораздо меньше. И только так у нас еще останется шанс.

– После поражения? Ты хочешь сначала проиграть, а потом драться?.. Но мы не имеем права даже помыслить отказаться от борьбы!

– События в Андерите преподали мне хороший урок, – сдержанно, будто сожалея о своих словах, произнес Ричард. – Я не могу навязывать людям эту войну. Чтобы завоевать свободу, нужны усилия, чтобы сохранить ее, требуется бдительность. Люди не ценят свободу до тех пор, пока не потеряют ее.

– Но многие очень даже ценят, – возразила Кэлен.

– Таких единицы. Большинство даже не понимают, что это такое, им все равно. В этом смысле свобода – как магия. От нее люди тоже шарахаются, даже не пытаясь познать истину. А Орден предлагает им мир без магии и готовые ответы на все. Подчиняться и прислуживать легко. Я думал, что смогу убедить людей в ценности жизни и свободы, но в Андерите мне достойно продемонстрировали, насколько я был глуп и наивен.

– Андерит всего лишь одна страна…

– Дело не только в Андерите. Посмотри, какой везде разброд. Даже здесь, в стране, где я вырос. – Ричард принялся застегивать рубашку. – Неволить людей бороться за свободу – это в некотором роде абсурд. Никакие мои слова не заставят их задуматься. Я уже пробовал. Тем, кому дорога свобода, придется бежать, скрываться, пытаться как-то выжить и перенести все то, что неотвратимо настанет. Я не в состоянии этому помешать. Не в состоянии им помочь. Теперь я знаю точно.

– Но, Ричард, как ты можешь даже помыслить о…

– Я должен делать то, что лучше для всех. Должен быть эгоистичным. Жизнь – слишком ценная штука, чтобы по глупости терять ее в бесполезной драке. Нет ничего хуже этого. Люди смогут спастись от надвигающихся веков рабства и унижений только в том случае, если сами поймут ценность жизни и свободы и захотят за это сразиться. Нам остается лишь попытаться выжить в надежде, что этот день когда-нибудь настанет.

– Но мы можем предотвратить войну! Мы обязаны!

– Ты действительно полагаешь, что стоит мне повести людей за собой, как мы тут же победим, потому лишь, что такова моя воля? Ну, так мы не победим! Одной моей воли тут мало. Нужна воля тысяч людей, преданных свободе. А этих людей нет. Если мы бросим все наши силы против Ордена, он попросту сметет нас, и все надежды на победу в будущем окажутся утраченными навсегда. – Он привычно взъерошил пятерней волосы. – Мы не должны вести наши войска против имперских полчищ.

Ричард отвернулся и стал надевать черную тунику. Кэлен, встревоженная, попыталась заговорить громче.

– А как же те, кто готов к битве? Как же наши армии? Как же те воины, что собрались выступить против Джеганя – остановить его полчища и отбросить Орден в Древний мир? Кто поведет за собой наших людей?

– Поведет – на что? На смерть? Они не могут победить.

Кэлен пришла в ужас. Она схватила мужа за рукав прежде, чем тот успел наклониться, чтобы взять свой широкий пояс.

– Ричард, ты так говоришь только из-за того, что случилось со мной!

– Нет. Я принял это решение еще до того, как на тебя напали, правда, это случилось в ту самую ночь. Когда я после голосования пошел прогуляться, чтобы спокойно поразмыслить, я все понял и принял решение. А то, что случилось с тобой, лишь подтверждает правильность моих выводов, и мне следовало бы додуматься до этого куда раньше. Тогда бы с тобой ничего не произошло.

– Но если бы на Мать-Исповедницу не напали, то к утру вы бы почувствовали себя лучше и передумали, – спокойно заметила Кара.

Вышитые по подолу туники Ричарда древние золотые символы засверкали в пробивающемся в хижину дневном свете.

– Кара, а что было бы, если бы на меня напали вместе с ней и убили обоих? Как бы вы все тогда поступили?

– Понятия не имею.

– Потому-то я и принял такое решение. Вы просто следуете за мной, вы не участвуете в борьбе за ваше же собственное будущее по собственной воле. А тебе следовало ответить, что вы все стали бы сражаться за себя самих, за вашу свободу. Я в конце концов осознал совершенную мной ошибку и понял, что так мы победить не сможем. Имперский Орден – слишком сильный противник.

Король Вайборн, отец Кэлен, учил ее сражаться с превосходящими силами противника, и у нее имелся кое-какой практический опыт в этом деле.

– Пусть их армии и обладают численным превосходством, это вовсе не означает, что их невозможно победить. Нам нужно лишь перехитрить их. Я помогу тебе, Ричард. У нас опытные офицеры. Мы можем победить. Обязаны.

– Посмотри, как широко разошлись эти, на первый взгляд превосходные, идеи Ордена, – взмахнул рукой Ричард. – Они достигли даже таких глухих мест, как это. Нам-то отлично известна гнусная сущность Ордена, и тем не менее люди повсеместно присоединяются к нему.

– Ричард, – с трудом прошептала Кэлен, – я повела зеленых рекрутов из Галеи против целой армии закаленных имперских ветеранов, неизмеримо превосходивших нас по численности, и мы разбили их наголову.

– Вот именно. Потому что буквально перед этим мальчишки своими глазами увидели, что сотворил Орден с их родным городом. Всех, кто был им дорог, вырезали, все, что было им дорого, уничтожили и разрушили. Эти парни сражались, прекрасно зная, за что они дерутся и почему. Они бы все равно кинулись на врага, приняла бы ты на себя командование или нет. Но в драку бросились только они, и, хотя победили, большинство пало в сражении.

Кэлен ушам своим не верила.

– Значит, ты намерен позволить Ордену сотворить такое же и в других местах, чтобы у людей появился повод сражаться? Собираешься стоять в сторонке и ждать, пока Орден вырежет тысячи и тысячи невинных людей? Ты хочешь самоустраниться потому, что на меня напали. Добрые духи, Ричард, я люблю тебя, но не поступай так со мной! Я – Мать-Исповедница. Я отвечаю за жизнь обитателей Срединных Земель. Не делай этого из-за того, что случилось со мной.

Ричард защелкнул на запястьях серебряные браслеты.

– Я это делаю вовсе не из-за того, что случилось с тобой. Я только помогаю сохранить множество жизней единственным возможным способом. Делаю то, что могу.

– То есть выбираешь самый легкий путь, – откомментировала Кара.

– Кара, – спокойно ответил Ричард, – я выбираю самый трудный путь за всю свою жизнь.

Теперь Кэлен окончательно уверилась в том, что добрые жители Андерита нанесли Ричарду куда более сильный удар, чем ей казалось. Поймав его пальцы, она сочувственно сжала их.

Ричард всю душу вложил в попытку избавить андерцев от порабощения Орденом. Он стремился показать им ценность свободы, позволив свободно выбирать свое будущее. Он вложил в их руки свою веру. И сокрушительное поражение, когда подавляющее большинство отвергло все, что он им предлагал, его веру практически уничтожило.

Кэлен подумала, что, быть может, со временем его боль утихнет, как и ее собственная.

– Ты не должен винить себя в падении Андерита, Ричард. Ты сделал все, что мог. Это не твоя вина.

Подняв с пола роскошный пояс с расшитыми золотом кошелями, Ричард застегнул его поверх безрукавки.

– Если ты вождь, то виноват во всем ты, – спокойно проговорил он.

Кэлен знала, что так оно и есть. И решила попробовать переубедить его иначе.

– И какое же оно было, это видение?

Ричард устремил на нее пронзительный взгляд серых глаз.

– Видение, откровение, осознание, озарение, пророчество – называй как хочешь, поскольку это одно и то же. Оно было предельно ясное. Не могу описать словами… Похоже на то, что я должен был всегда это знать. Может, и знал. Это не столько слова, сколько готовая концепция, вывод, итог, истина, ставшая для меня абсолютно ясной.

Кэлен поняла, что он хочет закончить разговор, но все же продолжила.

– Если оно действительно столь ясное и недвусмысленное, ты должен суметь облечь его в слова.

Ричард перебросил перевязь через голову на правое плечо и поправил меч у бедра, на серебряной рукоятке блеснули вплетенные золотой проволокой буквы слова «ИСТИНА».

Лицо его оставалось спокойным. Кэлен поняла, что наконец-то подвела его к сути. Убежденность Ричарда не позволяла ему уклониться от ответа, а она настаивала. И слова полились с силой пророчества.

– Я стал вождем слишком рано. Не я должен доказывать людям, что достоин их, а они должны доказать мне, что меня достойны. И пока они не докажут, я не должен вести их за собой, иначе придет конец всем надеждам.

Гордый, статный, мужественный и властный, он стоял в черном облачении боевого чародея, словно позируя скульптору, ваяющему монумент тому, кого он воплощал: Искателю Истины, по праву избранному самим Зеддикусом З'ул Зорандером, Волшебником первого ранга – и дедушкой Ричарда. То, что Ричард стал Искателем, чуть не разбило Зедду сердце, потому что Искатели частенько умирают молодыми.

Но пока Искатель жив, он сам по себе закон. С помощью невероятной мощи своего удивительного меча Искатель способен в одиночку разрушать королевства. Именно по этой причине, помимо всего прочего, важно было правильно выбрать Искателя. Зедд заявлял, что Искатель в каком-то смысле сам избирает себя, задача Волшебника первого ранга – на основании своих наблюдений официально назвать имя избранника и вручить ему оружие, которое будет сопутствовать Искателю всю его жизнь.

В этом человеке, которого Кэлен так любила, таилось столько самых разнообразных качеств и способностей, что она порой диву давалась, как ему удается все это совмещать.

– Ричард, ты уверен?

В свое время Кэлен с Зеддом поклялись защищать Ричарда как Искателя Истины ценой собственной жизни. Произошло это вскоре после того, как Кэлен впервые повстречалась с Ричардом. И именно в качестве Искателя Ричард впервые принял все, что ему суждено, и решил жить, согласуясь с тем огромным доверием, что возложено на него.

– Единственный владыка, которому я могу позволить управлять мною, это разум. – В пронзительных серых глазах светилась уверенность. – И первый закон разума гласит: что есть, то есть. Это основа всей жизни. Разум есть выбор. Пожелания и чаяния – не факты и не основание для того, чтобы считать что-то фактом. Разум – наш единственный способ осознания реальности, наше основное орудие выживания. Мы вольны отвергать разум, вольны отказываться думать, но не вольны избегать последствия своей слепоты. Если я откажусь пользоваться разумом в нашей борьбе, откажусь принимать реальность только потому, что она не соответствует моим пожеланиям, мы все погибнем, и погибнем впустую. Мы будем лишь двумя из многих миллионов убитых, а человечество придет в упадок. И в той тьме, что неизбежно настанет тогда, наши тела обратятся в прах. Постепенно, лет через тысячу, а то и больше, заря свободы вновь воссияет над свободными людьми, но в промежутке миллионы и миллионы будут рождаться и умирать в безнадежности и во мраке, и у них не останется иного выбора, кроме как стонать под гнетом Ордена. Пренебрегая доводами разума, мы сделаемся виновниками изломанных судеб, искалеченных жизней.

Кэлен обнаружила, что не в состоянии вымолвить ни слова. Начать спор – значит просить Ричарда пересмотреть свою позицию, а он убежден, что тогда прольется море крови. Но поступить так, как он считает нужным, – это значит отдать народ Кэлен во власть смерти.

На ее глазах выступили слезы, и она отвернулась.

– Кара, пойди запряги лошадей, – обратился Ричард к морд-сит. – А я пойду разведаю окрестности.

– На разведку пойду я, а ты запряжешь лошадей. Я – ваш телохранитель, а не наоборот.

– Но ты не только телохранитель, ты и мой друг. Я лучше знаю эти места. Запрягай коней и хватит болтать.

Кара фыркнула, но отправилась выполнять приказание.

В комнате повисла тишина. Тень Ричарда исчезла с покрывала. Когда Кэлен прошептала, что любит его, он остановился и оглянулся. Казалось, под тем бременем, что он на себя взвалил, у него даже поникли плечи.

– Мне очень-очень жаль, но я не в состоянии заставить людей ценить и понимать свободу. Прости.

Кэлен нашла в себе силы улыбнуться.

– Может, это совсем не так уж и сложно. – Она указала на вырезанную им птичку. – Просто покажи им вот это, и они поймут, что на самом деле свобода – возможность расправить крылья.

Перед тем как выйти на улицу, Ричард улыбнулся – как показалось Кэлен, благодарно.