Читать книгу Как стать астронавтом? Все, что вам следует знать, прежде чем вы покинете Землю - Терри Вёртс - Страница 6

Я должен признать, что во время пребывания в ВВС мне меньше всего нравился курс по выживанию. После окончания первого года обучения в Академии ВВС, когда мне было 18 лет, я должен был пройти курс подготовки SERE (аббревиатура от слов Survival (выживание), Evasion (уклонение), Resistance (сопротивление), Escape (побег)). Это был достаточно жесткий обряд посвящения, появившийся после войны во Вьетнаме, когда стало известно о жестоком обращении, которому годами подвергались военнопленные американские летчики в печально известной тюрьме Хоа-Ло. Военные разработали программу SERE, чтобы обучить летчиков навыкам, которые могли потребоваться во время будущих конфликтов, чтобы выжить, избежать опасности и оказать сопротивление. В теории это могло быть полезным для меня, но на практике я не был большим сторонником голодания, замерзания или пыток, поэтому не испытывал особого энтузиазма, когда отправился на подготовку SERE в июле 1986 года. Я и не догадывался, что курс выживания станет неотъемлемой частью моей профессиональной деятельности на протяжении последующих тридцати лет.

В 1988 году в рамках программы по обмену с французской Академией ВВС я прошел курс выживания в лесу. Прежде чем завершилась летная подготовка в Академии ВВС, мне пришлось выживать в водах архипелага Флорида-Кис. Затем, пройдя отбор в астронавты, я отправился в горы Мэн с ВМС США. После всех этих приключений я понял, что научился всему, что только можно было узнать: теперь я умел бороться с холодной и влажной погодой, «сохранять пот, а не воду» в пустыне, понял, что телесный контакт имеет решающее значение для предотвращения переохлаждения; узнал, как остаться сухим любой ценой и что чистая вода нужна гораздо больше, чем еда, и т. д. Думаете, больше не было необходимости в подобных тренировках? Как бы не так.

НАСА сотрудничает с NOLS (Национальной школой лидерства в условиях природы) по программе, предназначенной для психологической подготовки экипажей к испытаниям в условиях длительного космического полета. Существует несколько видов курсов NOLS: пеший туризм, морской каякинг, парусный спорт, выживание в зимних условиях и т. д. Я был астронавтом уже пять лет, когда меня направили на занятия по морскому каякингу в Принс-Уильям Саунд, Аляска. Затем, семь лет спустя, после назначения на мой второй полет на МКС, я отправился в другую поездку по линии NOLS, снова на Аляску. Во время подобных экспедиций предоставлялся шанс познакомиться с возможными членами будущего экипажа в тяжелых условиях. Если бы мы только знали, при каких обстоятельствах будут проходить эти испытания!

Офис NOLS на Аляске находится рядом с аэропортом в Анкоридже, и вскоре после долгого перелета, за которым последовала короткая поездка на автобусе, мы уже собирали сумки с оборудованием, изучали основы морского каякинга и знакомились с нашими двумя инструкторами. Основной принцип любого похода – не брать с собой много вещей и держать их в водонепроницаемой упаковке, и каякинг не стал исключением. Сначала одежда была помещена в пластиковые герметичные пакеты фирмы Ziploc, затем плотно набита в толстые водонепроницаемые вещевые мешки. Уменьшение объема чрезвычайно важно – обе мои поездки продлились больше десяти дней, и вся моя поклажа должна была уместиться в каяке. Одежда (одна запасная футболка и брюки), нижнее белье (по чистой паре на каждые несколько дней), носки (три пары), одна флисовая рубашка и хорошая куртка «Гортекс». Провизия. Палатки. Плитка для приготовления еды. Топливо. Журнал. В восьми каяках было мало места для двенадцати человек, а мы еще должны были втиснуть в них все свое снаряжение.

Можно провести много параллелей между поездками, которые организует NOLS, и фактическими полетами в космос. Но упаковка вещей и запоминание того, где что находится, – это первое и главное, с чем я боролся всю свою жизнь. Где ключи? Где мой кошелек? Где фотоаппарат? Где мои ботинки? Потеря вещей на Земле – это неприятность, которая может надолго испортить настроение в любой туристической поездке, но космический полет она сделает совершенно невыносимым, особенно когда вы вынуждены тратить время на поиски необходимого. Складывание и хранение вещей в рюкзаках, карманах курток или пакетах Ziploc – это навык, который я перенес из диких просторов Аляски в невесомость «Индевора» и МКС.

Морской каякинг сам по себе был сложной задачей. Руководство группой каждый день переходило от астронавта к астронавту. Обычная дневная задача заключалась в том, чтобы проплыть с одного острова на другой по открытому океану несколько миль, а затем разбить там новый лагерь. Переходы в открытом море были сопряжены с высокой степенью риска, потому что мы находились в нескольких милях от ближайшего берега, и непредсказуемая погода могла быстро сделать условия чрезвычайно опасными для небольших лодок. Лидер дня собирал группу, изучал сводку погоды, выбирал место нашего следующего лагеря, планировал маршрут и проводил опрос членов группы, чтобы выяснить, согласны ли они с утвержденным им маршрутом. Если все были согласны, мы быстро завтракали, сворачивали лагерь, грузили на каяки наше снаряжение и выходили в море. Спустить на воду каяки просто и изящно не получалось. Сначала приходилось бороться с волнами, которые затрудняли процесс спуска. Помимо этого, каяки довольно нестабильны, их легко перевернуть. Это как плыть по морю, сидя верхом на телеграфном столбе. Мы сталкивали каяк в воду, чтобы он наполовину находился в ней, а хвостовая часть оставалась на песке, таким образом стабилизируя его. Затем быстро толкали его вперед, прицепляли закрепленную на поясе резиновую юбку к каяку, чтобы создать водонепроницаемую защиту для ягодиц и ног. Мне очень повезло, что мой каяк ни разу не перевернулся, но не все члены команды могли бы сказать то же самое. Каякинг сам по себе был настолько непрост, что инструкторы в первый день провели с нами специальную подготовительную тренировку, дабы обучить навыкам эвакуации. Задача состояла в том, чтобы быстро выбраться из каяка, если он перевернется. Тренировались мы в море, когда оно было спокойным. Плотно привязав себя к сиденью, мы перевернули лодку на 180 градусов, чтобы полностью оказаться в воде, затем дернули за аварийную веревку, чтобы освободиться от резиновой юбки, и выскользнули из каяка. Когда моя голова наконец-то показалась над водой, я попытался было закричать, но не смог, потому что был в шоке от того, насколько приятной оказалась аляскинская вода. На самом деле рядом с нами плыл айсберг! Когда прошел первоначальный шок, у нас появилась следующая задача: вернуться на борт каяка. Потому что, произойди такое в действительности, посередине пролива, в нескольких километрах от берега, у нас не было бы возможности вплавь добраться до берега. Самой большой проблемой было перевернуть телеграфный столб (он же каяк) в вертикальное положение, а затем залезть в него с боковой стороны. Окунувшись в арктическую морскую воду, мы вернулись на берег, настало время высохнуть и обогреться. Для этого упражнения – купания в морской воде – мы надевали на себя резиновые комбинезоны, предназначенные для того, чтобы членам экипажа было сухо и тепло в ледяной воде, и, к сожалению, получившие прозвище «дерьмовые костюмы». Мало того, что они были старые, так в них было полно дыр, через которые внутрь проникала ледяная вода, не вытекающая обратно. Поэтому к тому моменту, когда мы добирались до берега, мы уже были готовы обсушиться и выпить какой-нибудь горячий напиток, чтобы согреться.

Обучение покиданию каяка было веселым и немного странным действием, которое тем не менее создавало в группе дух товарищества и давало так необходимую нам уверенность в том, что мы сможем справиться с этими шаткими суденышками в открытом море.

Но лучшей частью поездок, организованных NOLS, была дикая природа Аляски. Первое, что следует знать любому, кто захочет побывать в этих диких местах, – здесь можно встретить медведя. Какие медведи встречаются на Аляске: черные, белые или бурые? К счастью, мы были на юге, а это территория обитания черного медведя. Бурые медведи, или гризли, – это совершенно другая игра, с иным набором правил и повышенным риском. Проще говоря, они нападают на людей и даже питаются ими. И часто. Мне говорили, что при встрече с черным медведем следует попытаться испугать его, а если это не сработает – прикинуться мертвым, тогда вполне возможно, он оставит человека в покое. В случае, если нападет гризли, придется отбиваться, потому что он не уйдет просто так. Конечно, сражаясь с гигантским зверем с громадными когтями и острыми зубами… Ну, что же, хорошая новость заключается в том, что не придется долго мучиться.

Белые медведи еще хуже. Они настолько велики и могущественны, что, столкнись вы с белым медведем в дикой природе, будучи совершенно к этому неподготовленным, опасность была бы стопроцентной. Один из моих норвежских друзей рассказал, что в их стране запрещено находиться без оружия в местности, где можно встретиться с белым медведем. У вас обязательно должно быть с собой ружье. Но по иронии судьбы отстрел белых медведей запрещен. Я догадываюсь, что придется либо погибнуть, либо попасть в тюрьму. Полагаю, что норвежские тюрьмы не столь плохи по сравнению с тем, что тебя будут есть заживо, но все-таки, думаю, лучше всего избегать таких ситуаций!

В первую неделю пребывания в заливе Принс-Уильям мы постоянно наталкивались на следы медведей – экскременты, царапины на деревьях и множество недоеденных лососей, у некоторых пик нерестового сезона приходится на конец августа. Однажды мы увидели черного медведя, топавшего по тропе в нескольких сотнях метров от места, мимо которого мы проплывали. Это меня просто поразило: я увидел медведя в условиях дикой природы, просто идущего по тропе, и никакого человеческого присутствия рядом. Примерно через день мы разбили новый лагерь. Мы заметили небольшие стайки лососей, которые плескались на мелководье в течение нескольких дней. Тысячи, а может быть, даже миллионы рыб приплыли на этот берег, чтобы завершить на нем свой путь. Я никогда не видел ничего подобного. Они приплыли в устье реки, место своего рождения; они бились и трепыхались из последних сил, оставшихся в их телах после того, как они, толкаясь, добирались вверх по течению до места, где им предстоит отложить икру и умереть. Некоторые из них были просто отвратительны: кожа облезла, они выглядели ужасно и пахли еще хуже. Место, куда они стремились из последних сил, чтобы засеять его семенами своих будущих поколений, стало для них могильником. Это был древний обряд, повторяющийся на протяжении тысячелетий. Было ни с чем не сравнимым счастьем видеть природу в ее девственном виде. Жизнь, смерть, возрождение – все в одном месте.

И рядом со всем этим, беспомощно лежащими на мелководье глубиной в несколько сантиметров, были, как вы уже догадались, медведи. Много медведей. О чем свидетельствовали поцарапанные деревья и экскременты. И наш лагерь находился на краю этих медвежьих владений. Я ходил вокруг и кричал: «Эй, медведь, медведь, медведь!» – чтобы отпугнуть их. Ночью, когда нужно было выйти из палатки примерно в час ночи, чтобы пойти в туалет, я включил несколько фонарей и создал жуткий шум. Уровень стресса снизился, когда на следующий день мы покинули священное место нерестилища лосося!

Жизнь в соответствии с мантрой «не оставляй после себя следов» – один из основных навыков, который мы приобрели во время поездок, организованных NOLS. Мы принесли с собой большую часть еды и забрали из леса весь наш мусор. Меня поразило, что можно жить с гораздо меньшим количеством вещей, чем нам требуется в современной Америке. Мы даже не пользовались туалетной бумагой. Ну да. На самом деле даже удобно обходиться (если можно так сказать) без нее. Хорошая новость заключалась в том, что на Аляске вдоль морского берега было много гладких камней. И густой мягкий мох. Таким образом, туалетная бумага просто не требовалась. У нас были с собой основные припасы – мука, яйца, сахар, масло, бекон и т. д., – все остальное нам давала природа. Черника была невероятной, а рыба – удивительной. Однажды я ловил рыбу вместе с моим другом Леландом Мелвином, когда мимо нас практически рядом с берегом проплывали лососи с торчащими плавниками, которые делали их похожими на маленьких акул. Бросать рыболовную леску с крючком было несправедливо, поэтому я схватил одну из рыб за плавники – ей даже не пришлось глотать снасть. Мы по сей день смеемся, когда вспоминаем об этой рыбалке. Излишне говорить, что у нас был очень хороший ужин тем вечером, потому что, помимо лосося и черники, у нас еще были масло и бекон. Мне казалось, что это то, чего я бы хотел, – жить в условиях дикой природы, самостоятельно добывать себе еду. Поход в продуктовый магазин по соседству или сетевой ресторан для добычи пищи не может удовлетворить этих глубоко укоренившихся в человеке инстинктов.

Цель этих поездок, организованных NOLS, состояла в том, чтобы поставить нас в трудные условия, чтобы при столкновении со сложными ситуациями в космосе мы воспользовались уже имеющимся у нас опытом их преодоления и работы с членами экипажа в ситуации, когда все испытывают раздражение и злость.

Приготовление пищи было вновь приобретенным навыком, которым я не обладал до поездок, организованных NOLS, – я никогда не готовил дома, поэтому даже туристический поход, во время которого мы несли с собой пакеты с мукой, сахаром и маслом, а потом готовили еду на походной плитке, был новым для меня опытом. К счастью, вместе с нами был итальянский астронавт Паоло Несполи, который показал, как приготовить пиццу за один вечер. Это было одно из лучших блюд, которые я когда-либо пробовал! Приготовление еды – основные умения, которые я приобрел в двух поездках, организованных NOLS, но также я усвоил еще несколько важных уроков. Первое и самое главное – больше масла! Что бы вы ни готовили, блюдо будет вкуснее с большим количеством масла. Во-вторых, больше бекона! Все, что вы приготовите, лучше пойдет с беконом, особенно если вы вымокли и замерзли в снегах Аляски. И наконец, в дикой природе сложно найти еду; она не появляется по мановению волшебной палочки. Охота и сбор растительной пищи – это тяжелая работа, которая не гарантирует выживания.

В большинстве стран мира люди живут невероятно защищенной жизнью. Поэтому стоит потратить некоторое время, чтобы пожить в лесу и оценить относительную непринужденность образа жизни среднего класса, имеющего возможность ходить в продуктовые магазины, заполненные всем, чего мы только могли бы пожелать, и находящимися в нескольких минутах от дома. Если бы мы не взяли с собой мешки с провизией, каждый из нас потерял бы по десять килограммов веса во время этих коротких поездок в Принс-Уильям, даже при наличии достаточных запасов лосося и черники. Природа может быть жестокой.

Один из самых зрелищных моментов в моей жизни был неожиданным. Наша группа плыла на восьми каяках, наслаждаясь мягкой облачной погодой без дождя. Нас окружали великолепные горы. И вдруг какое-то беспокойство возникло справа позади меня. Из воды выскочил огромный изогнутый спинной плавник косатки, который плавно скользил по воде параллельно нашим каякам, может быть, метрах в десяти от нас. Я уверен, что для косатки случившееся не имело большого значения, но для нас – находиться в океане, в одной пищевой цепочке, рядом с этим величественным, красивым, мощным, умным (и, к счастью, не слишком голодным) существом, плывущим рядом, было потрясающе. Это был момент, который помог понять, что мы являемся частью природы, в которой есть невероятные существа, делящиеся с нами те же самые землю, воздух и воду. Однако, помимо этих высоких мыслей, я был рад, что косатка не съела меня, потому что она, без сомнения, смогла бы это сделать.

В поездках я также повидал других диких животных – морских львов, выдр и тюленей. На южной стороне залива Принс-Уильям находится особенный остров, на котором обитают сотни ластоногих, издающих громкие и пронзительные звуки. Они лежали на скалах, кричали и шумели, пытаясь заставить нас уйти или, может быть, предупреждая друг друга об опасности приближения человека-каякера. Или, может быть, пытаясь привлечь самца для какого-то действа в послеобеденное время либо просто переговариваясь о какой-нибудь ерунде с племенем тюленей с соседней скалы. Какой бы ни была истинная причина, они использовали свой голос на всю катушку. Я бы не хотел иметь таких соседей. Но на фоне открытого океана они смотрелись круто.

Наши наблюдения за дикой природой не ограничивались морем и сушей. Мы наблюдали и за птицами: за интересными тупиками, похожими на летающих пингвинов; за многими разновидностями соколов и ястребов; за белоголовыми орланами, многие из которых были с величественными и мощными черными телами и характерными белыми головами. Мы шутили, что их было столько же, сколько комаров. Я помню, в детстве считалось, что увидеть белого орлана было большой удачей, ведь такое случалось крайне редко: обычно их можно было увидеть только в зоопарках. Но на Аляске они были везде. У них очень характерный пронзительный и резкий охотничий крик, который совсем не соответствует их впечатляющей внешности. В первый раз, когда я увидел одного из них, я был сильно взволнован, но через несколько дней наблюдение за белоголовыми орланами стало привычным делом.

Я никогда не воспринимал это как должное, как и прекрасную полную луну или небо, такое ясное, что можно увидеть Млечный путь, или огненно-красный закат. Я старался наслаждаться каждым явлением и ценить каждое из них.

Погода особенно важна, когда вы выходите в море на каяках в залив Принс-Уильям. Чрезвычайно важна. В первой поездке она была очень хорошей, такую погоду ненавидят инструкторы. Но на эту поездку я не мог пожаловаться, поскольку несколько дней были прекрасные и солнечные. Затем какое-то время было прохладно и облачно. В последние дни непрестанно моросил дождь, только один непрекращающийся дождь. Я считал себя очень счастливым, потому что группу, которая отправилась в такую же поездку после нас, преследовала ужасная погода, хотя я уверен, что инструкторы были счастливы.

Когда несколько лет спустя я вернулся в эти края с экипажем 42/43 экспедиции, погода была совсем другой. Каждую минуту десятидневной поездки шел дождь, только половина одного из всех дней была без дождя. Когда мы разбили наш первый лагерь, погода была суровой, с сильным ветром и дождем. Бурное море делало каякинг невозможным. Несколько дней мы просто сидели в лагере и ничего не делали. Потом пришла большая лодка, чтобы забрать нас и отвезти на север, к более защищенному фьорду. В течение нескольких часов путешествия на этой лодке светило солнце! Но когда мы прибыли в наш новый лагерь, снова пошел дождь. Мы смогли выйти в море на каяках, несмотря на это. Однако через несколько дней начался сильный шторм. Это было уже перед самым концом поездки, и нам предстояло решить, что делать дальше – переждать шторм на месте, уехать в новый лагерь или объявить победу и завершить поход раньше запланированной даты ее окончания.

Я голосовал за то, что мы должны собраться и уйти. По прогнозам ожидался шторм ураганной силы, и мы, по сути, будем прятаться в палатках в нескольких сотнях футов от берега, надеясь, что на нас не упадет дерево. Но большая часть группы хотела выстоять, доказав, что мы можем справиться с трудностями, что мы и сделали. В конце концов, это сработало, никто не пострадал, и мы отправились домой через несколько дней. Но этот инцидент подтвердил мне важность урока по управлению рисками, который я усвоил за время своей работы в НАСА: если вы принимаете решение, и все работает, это не значит, что вы сделали правильный выбор. Это явно видно на примере программы «Спейс Шаттл», которая осуществлялась в течение многих лет при том, что постоянно выявлялась неисправность в топливном баке; она продолжала реализовываться до тех пор, пока во время последнего полета «Колумбии» эта неисправность не привела к аварии и гибели экипажа. И то, что мы пересидели ураган в диких условиях Аляски и выжили, вовсе не означает, что решение остаться было правильным; возможно, нам просто повезло. Конечно, мне, скорее, повезет, чем я буду в чем-то хорош, но здесь есть важный урок: постоянно анализируйте свои решения, принимайте во внимание не результаты, а факты, известные на тот момент.

Морской каякинг оказался гораздо более тяжелым в физическом отношении, чем я думал. Грести на байдарке по открытому морю с одного острова на другой было тяжелой работой. Нам пришлось пройти несколько фьордов, которые действовали как аэродинамические трубы. Один день был особенно суровым: пришлось грести против ветра и волн. У нас были одноместные и двухместные каяки. Я несколько дней был в паре с Леландом Мелвином. Мне не потребовалось много времени, чтобы осознать свою удачу. До того, как стать инженером, а затем астронавтом НАСА, он был принимающим в НФЛ (Национальная футбольная лига). Отличный партнер для плавания на двухместном каяке! У меня есть прекрасная фотография, на которой я сижу сзади и расслабляюсь, пока Леланд гребет изо всех сил, оставляя далеко позади и «в пыли» из водных брызг других, гораздо более опытных (т. е. более старших) каякеров. Как говорится: «Работай лучше, а не больше». День совместного сплава с Леландом был самым счастливым в моей короткой карьере каякера.

В один прекрасный день мы сплавлялись на каяках по фьорду, проходя юго-западную часть нашего маршрута. Мы заметили что-то большое на пляже, находившемся примерно метрах в восьмистах от нас. После быстрого опроса группа решила проверить, что это. Чем ближе мы подходили, тем более странным выглядел этот предмет, похожий на грузовой трейлер от 18-колесного грузовика. Когда мы добрались до берега, стало ясно, что это был кит. Он находился на берегу уже в течение длительного времени. Когда мы вылезли из наших каяков и приблизились к животному, две вещи поразили меня. Во-первых, вонь. Это был сильнейший смрад, который я когда-либо встречал в своей жизни. Он был просто ужасен, сочетание запахов разложения и гнили, испорченной еды и еще какой-то мерзости, и это чувствовалось на расстоянии почти ста метров. Во-вторых, туша двигалась, напоминая тарелку с трясущимся желе. Когда мы приблизились, стало понятно почему. Личинки. Миллионы, может быть, миллиарды. Полчища белых личинок питаются этим огромным трупом. Вонь и общая картина были настолько отвратительными, что мы провели там всего лишь несколько минут, отдавая дань уважения этому гигантскому в прошлом великолепному морскому существу. Я не знаю, что это был за кит, определенно не косатка, потому что он был слишком велик. И мы не знали, как долго он там находился. По-моему, около года, потому что разложением было затронуто более половины туши, но все еще оставалось очень много тонн биомассы и костей. Цикл жизни в дикой природе – смерть, падальщики как звено пищевой цепочки, и жизнь – все это на фоне пронзительной красоты первозданных пейзажей Аляски. Еще одно серьезное напоминание о суровой реальности выживания.