Читать книгу Проклятие короля-оборотня - Тессония Одетт - Страница 9

Вскоре адреналин сходит на нет, сковывавший прежде ужас притупляется, улетучивается веселость, вызванная нелепым планом волка-фейри, и остается лишь холод. Он пробирает до костей, лижет кожу там, где к ней прикасаются пропитавшиеся талым снегом платье и юбки – вот оно следствие попытки побега от волков. Пряди влажных темных волос выбились из прически и липнут к щекам. Я едва ощущаю окоченевшие ноги в сапогах, что, вероятно, к лучшему. Боюсь, когда к ним вернется чувствительность, мне грозит невероятная боль.

Глаза привыкают к темноте, и я начинаю вертеть головой, пытаясь изучить окружающую обстановку. В комнате два больших окна, занавешенные тяжелыми плотными шторами, сквозь них едва пробивается бледное свечение. Боковым зрением замечаю кровать, которая наверняка когда-то выглядела величественно, обрамленная четырьмя резными столбиками и накрытая парчовым одеялом. И, несмотря на слабое освещение, я вижу, насколько здесь пыльно.

Рассматриваю меблировку: письменный стол, камин, гардеробный шкаф, зона для водных процедур, уголок для отдыха – все это давно не использовалось и выглядит потерто. Закрадывается мысль, что волк-фейри просто вломился в чей-то заброшенный летний дом и поселился в нем, чтобы проворачивать свои преступные схемы. И все равно не понимаю, зачем преодолевать такие сложности, только чтобы получить добровольную жертву от человека. Ради забавы? Так фейри веселятся, когда им становится скучно? Или существует достойная причина?

Ух, и до чего же невыносимый и гадкий их альфа. Даже в помещении, погруженном во мрак, мне видится его глупая ухмылка и слышится хриплый голос, надиктовывающий зловещее письмо. Болваны. Все они болваны.

Ах! А я самая недалекая из них всех, раз умудрилась попасться.

Тут со скрипом приоткрывается дверь, отчего я дергаюсь, чувствуя, как подскакивает пульс, но через мгновение стараюсь взять себя в руки, готовясь к очередной стычке. Падающий из коридора свет очерчивает фигуру того, кто решил зайти. Я хмурюсь и подмечаю, что этот посетитель куда ниже уже знакомой мне троицы. Он поднимает руку, тянется к стене, и комнату заливает светом, который отбрасывают яркие шары, нависающие над несколькими бра, похожими на керосиновые лампы. Но я-то знаю, что здесь, как и в Верноне, источником электричества является не керосин, а силовые линии, что тянутся по земле. Волшебство фейри.

Новоприбывший закрывает дверь и прислоняется к ней, в его руках поднос, а в широко распахнутых глазах читается любопытство. Тогда я осознаю, что это мальчишка. Ему едва ли больше восьми. Одет он, как молодые люди Бреттона: слишком короткие брюки, поношенные ботинки и потертые подтяжки поверх желтоватой рубахи, которая наверняка прежде была белой. У него очень длинные волосы, а макушку венчает серая тряпичная кепка, открывающая заостренные уши.

Перевожу взгляд с него на поднос со стаканом воды и ломтем хлеба. Прошло недостаточно много времени, чтобы я начала ощущать отчаянный голод, однако при виде воды понимаю, как пересохло во рту. Растягиваю губы в, как мне представляется, приятной улыбке и спрашиваю:

– Это мне?

Его брови взмывают над темными глазами, и он направляется ко мне.

– Попытаешься бежать, и члены моей стаи поймают тебя быстрее, чем ты доберешься до двери. Попробуешь что-нибудь выкинуть, и я отгрызу тебе руку.

Улыбки как не бывало. Наверное, это один из тех волков поменьше, что я приметила во время сражения. И неважно, юный или нет, он опасен.

Мальчик ставит поднос в нескольких футах от меня и огибает стул, собираясь подойти со спины. Через пару мгновений чувствую, как ослабевают повязки на запястьях.

– Помни, я кусаюсь, – произносит он, чуть не рыча, но я улавливаю в его голосе дрожь. Словно… он меня боится.

Как только руки оказываются свободны, я приподнимаю их, но стараюсь не делать резких движений, после чего кладу их на колени. Ноющие мышцы так и просят о встряске или растяжке, но под настороженным взглядом мальчика приходится вести себя спокойно. Если он сказал, что кусается, не верить ему повода нет.

Обойдя меня по широкой дуге, он возвращается к подносу и протягивает тот мне. Как только я его забираю, мальчик отпрыгивает и скалится.

Несколько мгновений я сижу смирно, выдерживая его взгляд. Затем, когда мальчик чуть расслабляется, медленно поднимаю стакан с водой и жадно припадаю к нему губами, глотая жидкость большими глотками. В этот момент она кажется вкуснее любых изысканных вин. Выдохнув, ставлю стакан обратно на поднос и снова смотрю на мальчика. Однако все его внимание обращено уже не на меня, а на ломоть хлеба, и у уголка его рта виднеется чуть вытащенный язык. Выражение его лица смягчается, и от этого он кажется моложе, уязвимее.

Возможно, он вовсе и не опасен. Вероятно, он… голоден. Я стараюсь говорить ровно:

– Хочешь, поделюсь с тобой?

– Нет, – быстро отвечает он, и тоскливый взгляд сменяется оскалом. – Ненавижу человеческую еду. Она сухая и противная, а еще есть ее – позор для неблагих. – Невзирая на уверенный тон, сказанные слова звучат холодно и заученно.

Я приподнимаю ломоть и хмурюсь.

– Ты прав, хлеб и правда на вид сухой. К тому же вроде сыплется. А это… – Подношу хлеб к носу и принюхиваюсь. – Масло? Нет, это уж слишком. Я не смогу столько съесть. Лучше разорву на части и выброшу…

– Нет! – Мальчик с вытянутой рукой делает шаг вперед, но тут же возвращает самообладание. – Я… отнесу его обратно на кухню.

Подавив улыбку, я изображаю невинное недоумение.

– Почему бы тебе не съесть его за меня?

Он глядит на ломоть, и уголки его глаз опускаются.

– Не положено. Я должен проследить, чтобы ты поела, потом связать тебя и вернуть поднос на кухню. Вот и все.

– Хотя бы раздели его со мной. – Я ломаю кусок на части, чувствуя, что он еще теплый, и вдыхаю запах. – Ох, вкусно. Знаешь что? Я ошиблась. Он не сухой. Он сочный, масляный и именно такой, каким должен быть хлеб. Держи.

Мальчик таращится на мою вытянутую руку с куском хлеба всего секунду, а затем вырывает еду и вгрызается в нее зубами.

Я откусываю совсем немного и поражаюсь приятному вкусу. Возможно, какие-то мои молитвы все же были услышаны. Наблюдаю за тем, как мальчишка доедает свой кусок, и небрежно спрашиваю:

– Ну и как?

– Ничего, – ворчит он.

– Ты смел его очень быстро. Тебя хорошо кормят?

– Нормально я ем. – Он буравит меня взглядом. – Просто… мне нравится хлеб, вот и все.

– Я думала, человеческая еда противная.

– Она сухая и гадкая, – поспешно сообщает он. – Волкам положено есть свежее мясо свежей добычи.

– Вкуснятина.

– Ну да. – Выражение его лица меняется, и он отводит глаза. – Когда я в облике волка.

– В облике волка, – повторяю я и склоняю голову набок.

– В неблагой форме. А в благой форме… в общем, тогда мне нравится хлеб.

Неблагой. Благой. Я хватаюсь за эти слова и вспоминаю всё, что когда-либо слышала о фейри. Эти термины – предпочтительный вариант выражений «низший фейри» и «высший фейри», которые используют люди, и если я правильно понимаю, то его волчья форма, должно быть, «неблагая», а человеческая – «благая». До сих пор мне казалось, что фейри могут существовать только в одной форме и не могут ее менять по собственному желанию. И это уже выходит за рамки того, что мне известно об их чарах. Почему подобной информации не было в буклетах, выдававшихся нам во время получения гражданства в Фейривэе?

Я отпиваю немного воды, намереваясь расправляться со своим обедом как можно дольше. Наша беседа уже подарила пищу для размышлений, а значит, если выйдет разговорить мальчика, мне удастся выяснить что-нибудь еще.

– Как тебя зовут?

Он дерзко приподнимает подбородок.

– У нас нет имен.

– Почему это? – Я хмурюсь.

Его губа подрагивает, и он признается:

– Мы их не помним. Его Величество зовет меня Задира. – Последнее слово он бормочет так тихо, что я едва его улавливаю.

Однако внимание заостряю на «Его Величестве».

– И о какой королевской особе ты говоришь?

– О короле, – сообщает мальчик так, словно это очевидно.

– А кто такой… этот король?

Он широко распахивает глаза.

– Ты с ним уже говорила. Он неблагой король Зимнего королевства.

Я застываю с только что откушенным куском хлеба. Похоже, мальчик не шутит, но этого не может быть. Наверняка очередная уловка обманщиков-фейри в меняющейся личине.

– Дай угадаю. Белый волк с тремя лапами? Альфа, который заходил с помощниками?

Мальчик кивает.

– Он же на самом деле не король, да?

– Да нет, настоящий король. – Он скрещивает руки и выпячивает губу. – Я не могу врать, дамочка.

От лица отливает кровь. Я отвожу взгляд от подноса и демонстрирую живой интерес к следующему кусочку хлеба, пока пытаюсь разложить полученную информацию по полочкам. Допустим, фейри не способны лгать, но учитываются ли случаи, когда говорящий верит в свою ложь? А как иначе, ведь это лохматое создание не может быть королем. Моим новым королем. Я лихорадочно припоминаю все, что слышала о королевских особах Фейривэя, в частности – Зимнего королевства. У каждого королевства по два правителя, благие и неблагие король или королева и их подданные, люди или фейри, должны быть преданы им обоим. С прошением можно обращаться к любому из них, но, насколько понимаю, большинство людей предпочитают иметь дело с благим правителем или обращаться к человеку, назначенному представлять королевство. Только, пускай люди мало взаимодействуют с неблагим королем, разве граждане Вернона не знали бы, что он живет рядом? Что он волк? И выглядит, как безумный горец? А что насчет его имени? Уверена, он его упоминал…

Но в голове пусто.

Тут вспоминается вчерашний разговор с Имоджен. Она рассказывала, как мало известно о неблагом короле, а когда хотела что-то добавить, то внезапно застыла и словно на мгновение забылась. Тогда я не придала этому значения, но теперь… Да что, ради всего святого, здесь происходит?!

Я жую хлеб и запиваю его глотком воды.

– То есть, когда ты сказал, что вы не помните имен, ты в том числе подразумевал и имя короля?

Мальчик кивает.

– Тогда почему ты уверен, что он и правда король?

Мальчик беззаботно пожимает плечами.

– Мы просто знаем. Он всегда был королем. Возможно, даже дольше.

Я прищуриваюсь и пристально смотрю на него:

– Выходит, вы помните, что он король, но не помните его имени. Как так?

И снова мальчик пожимает плечами.

– Из-за проклятия. Проклятия глупые, и условия у них такие же.

Я резко дергаю головой.

– Стой, проклятие?

– Да. Ты собираешься доедать? – Он так и таращится на последний кусок хлеба.

Мне отчасти хочется продолжать есть, чтобы задержать его и продолжить разговор. Но для этой цели у меня достаточно воды.

– Забирай.

Он поднимает остатки хлеба и запихивает их в рот. Я наклоняюсь вперед.

– Итак, что насчет проклятия?

– Мне не положено обсуждать его с тобой, – сообщает он, пережевывая еду.

– Разумеется, оно сказывается и на тебе.

– Ага.

– А каким образом?

– Это так скучно и глупо, – ворчит он.

– И все же мне интересно послушать, – хлопаю я ресницами.

– Ладно. – Он усаживается, подгибая под себя ноги. Но только он открывает рот, раздается стук в дверь, отчего мальчик быстро вскакивает. Хватает поднос с моих коленей и в спешке чуть ли не бросает его на пол, а затем обходит стул и снова связывает мне руки за спиной. К счастью, хотя бы не затягивает узлы так сильно, как это сделал его предшественник. Закончив, забирает поднос и бросается к двери. – Мне пора, пока!

– Погоди!

Мальчик останавливается, уже готовый повернуть ручку, и глядит на меня с подозрением. Завладев его вниманием, я не знаю, что говорить. Понимаю лишь, что он может стать моим союзником. А мне пригодится любая поддержка, которой удастся заручиться. Я одариваю его теплой улыбкой.

– Может, в следующий раз принесешь ломоть хлеба побольше? Чтобы было чем поделиться.

Выражение его лица проясняется, и он кивает.

– О, и если тебе не нравится имя, которым тебя наградил король… Задира, да? – Он хмурится. – Ага, угадала. Можно звать тебя как-то иначе? Давай… Мика?

Всего на мгновение его губы растягиваются в широкой счастливой улыбке, но уже через секунду он возвращает маску безразличия.

– Вроде ничего такое имя. Для человека.

– Договорились. Значит, Мика. Меня зовут Джемма.

В дверь снова стучат, куда сильнее, и мальчик выбегает из комнаты. На этот раз меня заперли с включенным светом.

Оставшись наедине с собой, я думаю о нашем разговоре и пытаюсь вычленить самое важное. Мальчик – или Мика, как я его назвала, – дал мне много пищи для размышлений и добавил несколько вопросов. Не сомневаюсь, мы еще пообщаемся, и я выясню то, что поможет мне выбраться отсюда. Главное, узнать больше о предполагаемом проклятии и правда ли главарь этой стаи является королем. Обе задачи сопряжены с определенными трудностями, но, чтобы с ними справиться, нужно во всем разобраться. А я справлюсь. Если я способна спасти семью от нищеты, проведя простые расчеты и придерживаясь надежного плана, то способна сбежать… от того, во что бы ни вляпалась.

И для начала нужно освободиться от чертовых веревок.