Читать книгу Смерть на мосту - Тэйлор Адамс - Страница 2

– Вы выглядите… как она. Точная копия!

Лена Нгуен многократно слышала это в прошлом и всегда расстраивалась. И с годами она не стала огорчаться меньше оттого, что является ходячей и говорящей тенью своей сестры.

– Вы близнецы?

Она кивнула.

– Однояйцевые, да?

Она снова кивнула.

Что-то изменилось в глазах сотрудника полиции штата, он будто сожалел о сказанном. Словно оскорбил ее, начав разговор не с того.

– Мне… Мне следовало сказать: я очень вам сочувствую. Такая потеря.

Еще один. Лена, придав лицу вежливое выражение, встретилась с полицейским взглядом.

– Я даже представить себе не могу, каково это – потерять сестру.

Этого не мог представить никто.

– Нужно жить дальше.

Старая песня.

– Понимаю, эта боль никогда не пройдет. Но со временем она стихнет.

«Так, что-то новенькое», – подумала Лена. Надо будет добавить в список того, что она уже слышала.

Капрал Раймонд Райсевик согласился встретиться с ней на посыпанной гравием парковке, которой пользовались посетители небольшого кафе «Магма-Спрингс» в одноименном городишке и автозаправочной станции «Шелл», примерно в шестидесяти милях от города Мизула. Мимо проходил поток машин – массовое бегство от лесного пожара. Рядом было два поворота с плохой обзорностью и ни одного светофора, поэтому перекресток считался опасным.

Капрал Райсевик внешне напоминал гориллу, втиснутую в песочно-коричневую форму дорожно-патрульной полиции, которая плотно обтягивала его мощное тело. Огромные плечи, бицепсы и милая улыбка. Под глазами – мешки, по цвету напоминавшие уже проходящие синяки. Он пожал руку Лены, явно пытаясь сделать это осторожно – такой-то лапищей!

– Спасибо, что согласились.

– Не за что.

– Я на самом деле это ценю… То, что вы приехали вовремя и все остальное…

У него на губах мелькнула легкая улыбка.

– Моя смена закончилась.

Он долго ее рассматривал, так и не сходя с места. А Лена уже испытывала знакомое раздражение. Она всегда его чувствовала, обсуждая сестру с незнакомыми людьми. Лена давно усвоила этот урок, все прекрасно помнила и выбрала свой путь. Она точно знала, что в эту минуту думал Райсевик, даже до того, как он произнес это вслух. Слова прозвучали словно по сценарию:

– Простите. Мне… Прямо не верится – вы совсем как она.

«Тебе не понять, – угрюмо подумала Лена. – Как это ужасно – оплакивать человека, лицо которого каждое утро видишь в зеркале».

– Должно быть, ужасно каждое утро смотреть на ее лицо в зеркале. Каждый день видеть ее в любой отражающей поверхности, даже в зеркале заднего вида. И каждый раз терять дар речи…

Лена молча смотрела на него.

– Мои соболезнования, Лена.

«Да? Может, я тебя недооценила, Рай».

Вдруг она дернулась – ее испугал визг тормозов, сопровождаемый каким-то шипением. Она повернулась – фура вписалась в поворот на слишком большой скорости. На мгновение показалось, что, тормозя, десятитонный грузовик сейчас понесется прямо на них, и внутри у Лены все сжалось. Но водителю удалось справиться с управлением, и огромный грузовик вернулся на свою полосу. Капрал Райсевик смотрел в тонированные стекла проезжающей машины, словно ожидая от водителя извинений.

Но тот извиняться не стал. Снова взревел двигатель, и грузовик погрохотал дальше. Их обоих окатило воздушной волной. Лена смахнула челку с лица, перед глазами, словно пленка в проекторе, пронеслась надпись на боку прицепа: «УКУС ЗМЕИ». Еще мгновение – и грузовик исчез, оставив лишь звон в ушах, песок и пыль во рту.

– Идиот, – буркнул себе под нос полицейский.

«Я и вправду тут, – подумала Лена. – Я и вправду стою прямо тут».

Пыль на зубах – это реальность. После нескольких месяцев ожидания двадцатичетырехлетняя Лена наконец оказалась в Монтане. За много миль от дома. Она продвигается вперед. У нее что-то получается. Прозвучал еще один голос – тихий шепот у нее в сознании: «Не расслабляйся. Не теряй бдительности. Ни на секунду».

Лена поймала себя на том, что опять накручивает на указательный палец прядь волос и тянет – эта привычка появилась у нее еще в начальной школе. Она опустила руку. По этому жесту можно было понять, что она нервничает.

Райсевик не обратил на это внимания. Он, прищурившись, смотрел вдаль.

– Отсюда до моста Хэйрпин недалеко, но там ни тени. Солнце палит жутко. Может, вам нужно что-то купить в кафе перед тем, как поедем? Воды?

– Да, сейчас куплю.

– Хорошо, – он кивнул и показал на свою машину. – Я тогда завожу двигатель.

Лена поспешила назад в «Магма-Спрингс», где работал кондиционер. Сегодня она уже сидела там несколько часов, попивая черный кофе маленькими глотками и слушая, как группы пожарных, заходивших перекусить яичницей, обсуждали рабочие проблемы. Она притворилась, что выбирает что-то у холодильника, в котором стояли энергетические напитки и вода в бутылках, а удостоверившись, что капрал Райсевик пошел к своей патрульной машине и за ней не наблюдает, вернулась к столику, где сидела.

Там стоял ее ноутбук. Она трижды проверила, подключен ли кабель питания, а также подсоединение к ресторанному роутеру. Все работало отлично.

– Еще раз спасибо, – поблагодарила она женщину за стойкой. – Я скоро вернусь.

– Скачиваете что-то для курсовой работы? В колледже задали?

– Что-то вроде того.

________________

Она поехала за полицейским на восток по автостраде МТ-200. Пятнадцать минут они мчались по дороге со свежеуложенным асфальтом и смотрели на затянутый дымом горизонт. Затем Райсевик неожиданно повернул направо, через две полосы, словно появившийся поворот удивил его самого. Лене пришлось резко нажать на тормоза, аж шины заскрипели.

Райсевик махнул из окна рукой, словно хотел извиниться.

Дорогой, на которую они свернули, похоже, никто не занимался уже несколько десятилетий. Опаленный солнцем бетон потрескался, и сквозь трещины проросли сорняки. Разметка потускнела. Над запертыми металлическими воротами висела выцветшая табличка: «ВЪЕЗД ЗАПРЕЩЕН». Капрал Райсевик знал код наизусть. Заперев ворота, он поехал на скорости семьдесят пять миль в час, на пятнадцать миль превышая допустимую. Лена задумалась, не проверяет ли он ее. Может, хочет выписать ей штраф? Это был бы идиотский поступок.

Она последовала за ним на той же скорости, тоже устроит ему проверку.

Лена ехала в полной тишине. С самого утра, как она выехала из Сиэтла, никакой музыки и подкастов – для подсоединения к динамикам у нее не было нужного провода. Она боялась даже прикасаться к CD-плееру или настройкам радио, потому что это была не ее машина.

Это была машина Кэмбри.

Раньше была машиной Кэмбри.

Ехать в машине умершей сестры-близняшки невыносимо. Отец с заплаканными глазами убедил Лену забрать эту машину – «Тойоту Короллу» 2007 года выпуска, в которой ее сестра фактически жила. Она оказалась одной из немногих вещей, оставшихся от Кэмбри, и было бы неправильно ее продавать. Может и так. Но сегодняшнее путешествие в сухие предгорья округа Хауард в Монтане стало самым длинным для Лены.

Она ничего не меняла. Все осталось на своем месте. Пустая бутылка из-под газировки объемом тридцать две унции в держателе для чашек. На бутылке изображен супергерой, который уже сошел с экранов. Красный автомобильный холодильник, забитый сгнившей едой. Запасной аккумулятор, воздушный компрессор, грязный ящик с инструментами. На заднем сиденье все самое необходимое для жизни в машине: вещевой мешок со сложенной одеждой, которая все еще пахла Кэмбри, пакеты с замком зип-лок, в каждом отдельно хранились дезодорант, зубная паста и жидкость для полоскания рта. В багажнике – двухместная палатка, электрогриль и идеально уложенный спальный мешок. Так плотно скатать спальный мешок у Лены никогда не получалось. Никогда.

«Я не просто сижу за рулем ее машины, – поняла она где-то между Споканом и Кер-д’Аленом, почувствовав в душе одновременно боль и пустоту. – Я еду в ее доме».

Лена была городской девушкой и не могла не восхищаться спартанским образом жизни сестры-близняшки. Клейкая лента на руле. Торчащие провода, свидетельствующие о том, что Кэмбри ремонтировала автомобильный прикуриватель сама. Разбросанные по всему салону ароматические салфетки (как Лена догадалась – чтобы избавиться от неприятных запахов). Что-то переставить или выбросить из этого сокровенного места, где сестра прожила больше девяти месяцев, значит серьезно оскорбить память о ней.

Поэтому все осталось, как и было.

Даже заплесневевшая еда в автомобильном холодильнике. Даже бутылка из-под газировки рядом с ее сиденьем, от которой после нагревания на солнце стало сладко попахивать. Три месяца назад к ней прикасались губы Кэмбри. Может, на ней все еще остались следы ДНК.

«Вы выглядите совсем как она».

Лена удивилась, что капрал Райсевик не узнал машину сестры. Он же нашел ее в тот вечер, когда и труп Кэмбри. Разве он не запомнил машину?

Его патрульная машина продолжала нестись вперед – теперь скорость приближалась уже к восьмидесяти милям в час. Лена вдавила педаль газа и тоже увеличила скорость. Дорога шла вверх в предгорья. На неровном бетоне машину потряхивало. В некоторых местах справа виднелись глубокие ужасающие обрывы. Лена подумала: на большинстве дорог смерть поджидает совсем близко. Тут и дорожные ограждения не помогут. Встречная полоса и ущелье совсем рядом. Чуть отклонишься, свернешь в сторону и… Она попыталась об этом не думать.

Здесь сосны были выше – достигали шестидесяти, семидесяти футов. Выжженные солнцем ветки казались ломкими, а земля под ними была усыпана коричневыми иголками и сухим можжевельником. Миллиону акров леса было достаточно всего лишь одной искры. Рельеф менялся и вдали возвышался…

Она почувствовала ком в горле.

Вот он. Он уже показался над пологими холмами, неровный и неприветливый, полностью сделанный человеком. Ископаемые останки, поднявшиеся из земли.

«Господи, вот он».

Лена увидела это строение. Внутри все сжалось. Коричневые от ржавчины, его подпорки, заклепки, перекладины освещались ярким солнечным светом. Приближаясь к нему по разбитой дороге ближе, она его видела все отчетливее. Лена знала, что теперь ей никуда не деться, а ее судьба и судьба капрала Райсевика сплелись на этом мосту. Назад пути не было.

На мгновение мост скрылся за еще одним бугром, поросшим сухими соснами. Лена постаралась успокоиться, привести нервы в порядок. После первой встречи с врагом план сражения всегда корректируется, так?

Звучит ободряюще, но все же…

«На фотографиях он казался меньше».

________________

ДО МОЕГО ОТЪЕЗДА

Пост от 20 сентября 2019 года Лены Нгуен

Все начинается с моста.

Опасного стального монстра с крутым поворотом на южном съезде, длиной шестьсот футов, протянувшегося над мрачной долиной на окраине обанкротившегося шахтерского городка. После строительства автострады федерального значения он стал абсолютно не нужен. Возвышается в семидесяти милях от Мизулы. Если говорить о мостах, то этот можно назвать полным провалом, и он сам это прекрасно знает.

Именно здесь умерла моя сестра.

Предположительно.

Дорогие читатели, простите за столь невеселую тему. Знаю, этот пост отличается от того, что я обычно пишу для «Огней и звуков», кого-то из вас это расстроит. И я очень ценю ваши добрые слова и пожелания в «Фейсбуке» и «Инстаграме»[1] на протяжении последних месяцев, когда я, так сказать, находилась в самовольной отлучке (по очевидным причинам). Да, я вернулась в блогерское дело, но не совсем так, как вы, возможно, ожидали. Я приготовила сногсшибательный пост, поэтому, как говорится, пристегните ремни.

Но до того, как вы начнете его читать, предупреждаю.

Это не мой обычный пост. Это не обзор книги, фильма или видеоигры. Это не монолог на политическую тему (хотя год для этого выдался подходящий). Это не поэзия, не юмористическая зарисовка, не фотография, не долгожданная одиннадцатая часть коротких видеороликов на тему «Товары в розницу». Именно этот пост мне нужно опубликовать здесь, в «Огнях и звуках», для моих нетребовательных, но увлеченных читателей (для вас), и скоро станет понятно почему. К тому времени, как вы закончите это читать, в зависимости от вашего часового пояса, меня, возможно, покажут во всех новостях страны. Заранее простите, если это испортит ваш день. Хорошо? Договорились.

Итак, поехали.

Я провожу эту субботу на мосту Хэйрпин, также известном благодаря своей форме как Шпилька. Завтра утром на рассвете я сяду в машину Кэмбри и проведу за рулем семь часов – поеду на восток, в маленький городок под названием Магма-Спрингс, чтобы встретиться с местным полицейским, патрулирующим дороги, по имени Раймонд Р. Райсевик. Да, это его настоящие имя и фамилия (очевидно, в то время, когда родители подбирали имя, Р была самой популярной буквой). В письме, отправленном по электронной почте, он любезно согласился показать мне, горюющей сестре, точное место, где три месяца назад он нашел труп Кэмбри.

Что касается моста Хэйрпин… Дорогие читатели, ничего не вспоминаете? Вы вполне могли слышать про эту Шпильку. Это архитектурная аномалия. Его странная форма объясняется окружающими долину каменными стенами. На южном съезде потребовалось своеобразным образом его закрутить и получилась петля, по которой словно едешь назад – по виду мост напоминает гигантскую металлическую шпильку. У моста есть еще одно название, но я не стану его тут упоминать. Если честно, мне не нравится, что мост ассоциируется с Кэмбри. И еще мне не нравится, что ее имя теперь навсегда связано с этим названием в поисковике. Поэтому я не собираюсь его использовать.

Говорят, на мосту Хэйрпин живут призраки.

Предположительно (привыкайте к этому слову).

Здесь наблюдаются паранормальные явления. Говорят, что вокруг опор моста Хэйрпин происходит искривление пространства и времени, а когда вы по нему проезжаете, прошлое и настоящее могут переплестись. Это что-то типа преломления света при прохождении через грязную линзу.

Знаю, что вы сейчас подумали. Я не утверждаю, что мою сестру убили призраки. Правда. Но в июле в какой-то момент я рассматривала и такую возможность. Некоторое время я зачитывалась присланными историями об искажении хода времени и увиденных призраках. Я прослушала все аудиозаписи, сделанные людьми, которые, по их утверждениям, уловили призрачный шепот: «Помоги мне» или «Уходи отсюда». Я даже прочитала книгу, изданную за счет автора, некоего Рипли, который под этим мостом провел ночь (спойлер: он выжил).

Это смешно, но в таком состоянии я оказалась после неожиданной смерти сестры. Словно в яму свалилась. Во время свободного падения становишься сам не свой. Пытаешься найти объяснения, хватаясь за самые неправдоподобные факты. За мифы, преступные заговоры, что угодно, только бы найти смысл там, где его нет.

Теперь я думаю, что наконец-то нашла его.

(Нет, речь не о призраках.)

И вот туда я и еду, дорогие читатели. Именно поэтому я, жительница Сиэтла, в данный момент попивающая маленькими глотками латте, завтра утром собираюсь к ужасно некрасивому мосту в богом забытом месте. Именно поэтому я пишу этот пост. Именно поэтому мне нужна только правда, чистая правда от капрала Райсевика.

И я готова на все.

Я должна знать.

Кэмбри, что с тобой случилось?

________________

Он ждал ее на мосту, припарковав черную патрульную машину справа, у низкого дорожного ограждения, на котором облупилась краска. Но Лена знала: место, где они остановятся, совершенно не имеет значения. Мост Хэйрпин – мертвая трасса. Они не заблокируют движение, потому что его просто нет.

На южном съезде, как раз за поворотом, благодаря которому мост стали называть Шпилькой, бросался в глаза выцветший на солнце дорожный указатель. Прочитать информацию на нем полностью было невозможно. Там говорилось что-то про ненадежность моста, что его давно не проверяли. Но охотников за приведениями это все равно не остановило. Недавно кто-то взял баллончик черного цвета и добавил:

«ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ СЮДА».

Надпись показалась Лене на удивление подходящей.

Она припарковалась в нескольких ярдах перед машиной полицейского, чтобы оставить себе путь к отступлению. Возможно, сбегать придется быстро. С минуту она не выключала двигатель «Тойоты», сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Путь из Магма-Спрингс занял примерно столько времени, сколько она и планировала. Теперь она на месте, но осознала, что не была готова к этому.

«Кэмбри, я приехала».

Лена посмотрела на погнутые очки сестры на приборной доске. На царапины на линзах.

«Неужели я и вправду приехала?»

Она посмотрела в боковое зеркало и увидела, что капрал Райсевик стоит у своей машины, опершись локтем на дверцу, и притворяется, что занят болячкой на запястье, а не ждет ее. Очень тактично с его стороны. Он уже удивил ее своей чуткостью. Наверное, так повлияла на него работа – определенно, за годы службы он многократно сообщал родственникам плохие новости. Но Лена подозревала, что дело не только в этом. Он сам тоже кого-то потерял. На нем была метка, как и на ней – еще один член этого ужасного клуба. Жену? Ребенка?

Она ощутила боль в легких и поняла, что все еще задерживает дыхание.

Лена заглушила двигатель и тут же об этом пожалела. Можно было бы еще посидеть. Райсевику все равно. Теперь он смотрел на нее сквозь черные солнцезащитные очки и да, обратил внимание, что Лена приехала на голубой «Тойоте Королле» Кэмбри. Близнец жертвы за рулем машины жертвы. Приехала на место гибели сестры, этакий доппельгангер[2]. Жуть.

Может, это его и беспокоило, но виду он не подал. Райсевик слегка кивнул Лене, словно говоря: «Вот это место».

«Очевидно, что оно».

Она вылезла из машины. Солнце тут припекало гораздо сильнее. Миражи мерцали у покрытого бетоном полотна дороги, чем-то напоминая рябь на воде. В воздухе – ни ветерка.

– Отсюда виден огонь, – Райсевик показал на север. – Четыре тысячи акров в районе Черного озера, пожар распространяется дальше, остановить его пока не удается…

– Он придет к нам?

– Только если поменяется ветер.

В таком случае лесной пожар Лену не интересовал. Ей было о чем подумать. Но темный дым, поднимавшийся на милю вверх и напоминавший грозовую тучу, выглядел внушительно. Казалось, что на горизонте наступает конец света – апокалипсис в замедленной съемке.

– Знаете, я никогда не понимал, почему этот мост называют Шпилькой, – задумчиво произнес Райсевик. – Да, я вижу вон там крутой поворот, но, честно говоря, этот мост как из «Марблворкс». Такой детский конструктор, знаете?

– Да.

– Прямая деталь с изогнутым крюком на конце, – он показал пальцем. – Похоже? Я его так воспринимаю. А не как шпильку.

Мост Марблворкс. Почему-то такое название таинственно совсем не звучало.

– Вы сами много играете в «Марблворкс»?

– Всем нужно хобби.

На мгновение он показался ей обыкновенным человеком. Это было мило. Но это также было абсолютным враньем.

– Вы приехали… на ее машине, – наконец он произнес это вслух.

– Да.

Он печально посмотрел на задние фары.

– Узнаю ее.

– Не возражаете, если я буду все записывать?

– Не понял?

Она спросила не сразу. Тянула до момента, пока они не окажутся на мосту. Она считала, что отказать на месте смерти сестры ему будет труднее. Лена кивнула на машину.

– Я привезла с собой старый магнитофон. Вы будете смеяться, но мне посоветовали… все важное записывать.

Райсевик не ответил. Думал.

– Я и раньше начала записывать, – она печально улыбнулась. – На видеокамеру я засняла похороны.

– И смотрели?

– Несколько раз.

Он скорчил гримасу, словно спрашивая: «Зачем?»

– Мы не умираем, когда останавливается сердце. Мы умираем, когда о нас забывают. Моя сестра больше не человек из плоти и крови. Она – мысль, образ. Я ношу этот образ в себе. Поэтому мне нужно сохранить любой оставшийся от нее след, каждое слово, запах, звук.

– И даже не самое приятное?

– Да.

– Даже похороны?

– Мне кажется, что она рядом. Словно ненадолго отошла.

«Это словно расковырять болячку, – хотелось добавить. – Болячка заживает, и ты о ней забываешь – что ужасно. А если расковырять, то снова с болью о ней вспоминаешь.

Так и я себе напоминаю».

Райсевик вздохнул. Потом кивнул.

– Хорошо. Записывайте.

Лена вернулась к «Тойоте», переживая, вдруг она прокололась. Кто именно посоветовал ей записывать? Психотерапевт? После неожиданной смерти можно обратиться и к адвокату. И Райсевик это прекрасно знал. Она нагнулась и достала из машины громоздкий черный магнитофон «Шубокс».

Вставив кассету, Лена нажала на нужную кнопку.

– Проверяю, как работает, – пояснила она.

– Их до сих пор выпускают?

– Это магнитофон Кэмбри. Еще из детства.

Райсевик больше не задавал вопросов, а только смотрел, как Лена ставит устройство на капот «Тойоты». Сквозь прозрачную пластиковую крышку было видно, как в кассете начала двигаться лента.

– Спасибо, капрал Райсевик, – произнесла Лена, на этот раз громче, чтобы микрофон все уловил.

– Называй меня Рай.

– Спасибо, Рай, – Лена посмотрела на него. – Пожалуйста, начни с того момента, как ты нашел ее тело.

– Я приехал по вызову к воротам, сквозь которые мы сюда заехали. Кто-то использовал болторез, чтобы перерезать цепь.

– Такое бывало?

– Подобное происходит пару раз в год. Через этот путь водители грузовиков срезают дорогу – так ехать на час меньше. Это было вечером седьмого июня. Около одиннадцати. А когда я проехал вон тот поворот, приближаясь к мосту, то увидел здесь голубую «Тойоту».

– Припаркованную где? Можешь показать точное место?

– На самом деле… – он запнулся. – На самом деле там, где ты сама только что припарковалась.

Внутри появилось нехорошее предчувствие, но Лена тут же решила не обращать на него внимания.

«Совпадение».

– Я чуть не врезался в нее, – продолжал полицейский. – Резко нажал на тормоза, кофе разлилось на мою рацию. Вон видны следы от шин.

И это на самом деле было так – там на дороге, куда он показал, остались немного петляющие поблекшие следы. По цвету – как черная лакрица.

– Я подошел к «Тойоте» Кэмбри, теперь твоей, в 23:44. В ней никого не оказалось. Словно машину бросили просто так. Непохоже, что в нее кто-то забирался. Дверца со стороны водительского места была широко распахнута. Аккумулятор разряжен. Пустой бак, – Райсевик колебался, он явно чувствовал себя глупо. – Но ты же все это знаешь…

– Прошу, нужна каждая деталь.

– Я проверил весь мост до конца, осмотрел деревья, искал костры или свет фонариков. Затем сел в свою машину и связался по рации с коллегами, чтобы проверить номерной знак. Это было в 23:51.

«Как точно он знает время, – отметила про себя Лена. – Он все изучил».

– Я помню, как стоял рядом с машиной, пока наш диспетчер проверял номерной знак по базе данных, и собирался с мыслями. Салфеткой стер кофе со штанов, поднял голову, посмотрел на усыпанное звездами черное небо, и у меня появилось ужасное чувство, словно… Словно что-то не так. Я не знаю, как еще его описать. Я стоял на этом мосту, а ощущение, словно одной рукой залез в утилизатор отходов, а другой пытаешься починить кнопку включения. Понимаешь, о чем я?

Нет, Лена не понимала, но все равно кивнула.

«В призме моста Хэйрпин смешалось не только прошлое и настоящее, – вспомнила она прочитанное. – Здесь также переплелись жизнь и смерть».

– Каким-то образом я просто… – Райсевик закусил губу. – Наверное, сработала та особая интуиция, которая развивается у полицейских. Что-то мне подсказывало, что нужно опять вылезать из машины на холод – для июня было холодно – и взглянуть вниз, за ограждения. Что-то подсказывало, что исчезнувший водитель «Тойоты»… будет там, внизу.

– Мост Самоубийц, – прошептала Лена.

– Что?

– Мост Хэйрпин, он же мост Самоубийц.

– Не понял…

– Он фигурирует во многих рассказах о призраках, – Лена накрутила прядь волос на палец, смутившись из-за того, что использовала слово «призрак». Не стоило их упоминать. – Об этом пишут в Интернете, фанатики, любители паранормального… Говорят, что с этого моста прыгнуло несколько водителей. Пять или шесть самоубийств в восьмидесятые годы. Этого хватило, чтобы он приобрел вполне определенную славу – как место, куда тянет одиноких, измученных проблемами, неуравновешенных людей, чтобы свести счеты с жизнью.

– Хм, – полицейский пожал плечами. – Никогда об этом не слышал.

– Как лес в Японии.

– Об этом тоже никогда не слышал, – Райсевик подошел к ограждению и положил на него свои большие ладони. Лена заметила на них бугорки мозолей. – Я стоял вот на этом месте, когда увидел Кэмбри.

Лена содрогнулась.

Райсевик показал пальцем прямо вниз, на мозаику из бледных валунов далеко внизу. Арройо[3] было усыпано большими и маленькими камнями, которые приносило в те сезоны, когда по этому руслу неслись воды Сильвер-Крика. Внезапные, иногда катастрофические ливневые паводки бывали в марте, а в июле наступала засуха.

– Где?

– Вот здесь.

Лена подошла к ограждению и попыталась представить тело Кэмбри, лежащее там внизу, как часть мозаики. Переломанное, безжизненное, словно кукла. В двухстах футах под ними. Но это она пыталась представить уже на протяжении нескольких месяцев. Теперь Лене нужно было узнать больше деталей.

– Она лежала на спине? Или на животе?

– На боку.

– На правом или левом?

– На левом.

– А кровь была?

Райсевик повернулся к ней.

– Не понял.

– Ты видел кровь?

– А как это поможет?

– Я хочу знать все, – Лена пыталась смотреть ему в глаза, не моргая. – Все неприятные, ужасные детали. Если я не узнаю их, то и дальше буду представлять все те ужасы, что лезут мне в голову по ночам, когда не могу заснуть. А это гораздо хуже. У меня в воображении незаконченная картина, а я терпеть не могу незаконченные дела. Мой мозг не дает мне покоя, пытаясь заполнить пробелы.

Лена не была уверена, что полицейский ей поверил.

– Это подобно монстру из фильмов, – она решила использовать другую тактику. – Пока ты не видишь чудовище, оно кажется ужасным. Но когда ты четко видишь его при дневном свете, оно словно лишается силы. Становится знакомым.

– Все зависит от чудовища.

– У меня очень богатое воображение, Рай.

– А твой… – Райсевик прищурился. – Твой психотерапевт дал добро на подобные вопросы?

– Я знаю, о чем спрашиваю.

– Уверена?

– Уверена.

– Точно?

– Точнее не бывает.

Райсевик вздохнул и отвернулся.

– Мне становится не по себе.

– Это тебе-то становится не по себе?

– Кэмбри умерла в результате падения с этого моста, – резким тоном сказал он. В окружающей тишине его голос прозвучал очень громко, и Лена непроизвольно отпрянула назад. Она всегда пугалась, когда мужчины повышали голос. – Я не стану делиться никакими жуткими подробностями о состоянии ее тела после самоубийства, потому что не считаю это необходимым и пристойным. Понятно?

У Лены было ощущение, будто ее отругали. Несмотря на все усилия, на глаза навернулись слезы. «Держись! Не расклеивайся!»

– Увидев тело твоей сестры, я позвонил в скорую и пешком спустился вниз, чтобы оказать помощь. Как я и ожидал, пульс не прощупывался. Она не дышала. Тело лежало там по крайней мере день.

«Не плачь». Лена прикусила губу.

– Такая смерть… быстрая. Мозг не успевает ощутить боль. Это подобно выключателю внутри тебя – срабатывает за микросекунду. Какие бы у нее ни были проблемы шестого июня… – он выдохнул, снова посмотрел на нее и добавил более мягким голосом: – Лена, твоя сестра не страдала.

Она напряглась, у девушки было такое чувство, словно по спине между лопаток провели ледяным пальцем. Капрал Райсевик впервые назвал ее по имени. Лучше бы он этого не делал.

«Твоя сестра не страдала» тоже оказалось новой фразой среди тех, которые ей приходилось слышать. Когда кто-то прыгает с моста, обычно ни у кого не хватает наглости заявлять, что этот человек не страдал.

Лена попыталась сосредоточиться на текущем моменте. На том, что происходило здесь и сейчас, на себе и Райсевике. Но пребывание на том самом месте происшествия оказывало странное влияние. Ее беспокойный разум все время возвращался к случившемуся, пытаясь восстановить детали: «Шестое июня. Спустились сумерки. Воздух потрескивает от электричества. Кэмбри Линн Нгуен в одиночестве едет на машине по перекрытой дороге. Проехав неизвестное расстояние из неизвестного места, она добирается до моста. И останавливает здесь машину».

Как раз на том месте, где Лена неосознанно припарковала ту же машину. Странное и пугающее совпадение.

«Она выходит на прохладный воздух. Уже девять часов вечера. Двигатель оставляет включенным, дверцу распахнутой. Идет к краю моста, прямо сюда… – Лена ухватилась за ограждение обеими руками, может, в тех самых местах, где три месяца назад за него держалась Кэмбри. – Перелезает через ограждение, вначале перекидывает одну ногу, потом другую. И делает шаг вниз. Или, может, вначале висит на пальцах, прежде чем разжать их. Или, может, лихо прыгает в пустоту, как она это умела.

Она летит вниз – двести футов.

И на скорости ударяется об усыпанное камнями сухое русло…»

– Кошмар! – прошептала Лена.

А что еще можно было сказать? Райсевик отступил назад, чтобы оставить ей побольше места у ограждения.

Теперь очередь вопросов. Вопросы, которые Лена без конца прокручивала у себя в голове – царапающиеся, раздирающие на части, умоляющие выпустить их наружу: «Что ты здесь делала? Куда ехала? Почему остановилась? Почему вылезла из машины именно в этом месте, на этом пустынном мосту?» И этот, ставший традиционным, ужасный рефрен: «Почему ты покончила с собой? Почему ты это сделала?»

– Мне очень жаль, – прошептал Райсевик у нее за спиной. Но его голос звучал странно, с каким-то металлическим отзвуком, словно проходил огромное расстояние по телефонным проводам. Лена видела только пустоту у себя под ногами, овраг глубоко внизу, широкое сухое русло Сильвер-Крика, усыпанное камнями и поваленными белыми деревьями.

«Кэмбри… О чем ты думала в последние часы своей жизни?»