Читать книгу Дейзи Джонс & The Six - Тейлор Дженкинс Рейд - Страница 5

Всерьез нацелившись сделать себе имя далеко за пределами Сансет-Стрип, Дейзи Джонс начала писать собственные песни. Вооруженная лишь бумагой и авторучкой, без какого-либо музыкального образования, Дейзи создала целый сборник песен, который довольно скоро увеличился в объеме и вместе с черновыми набросками насчитывал уже более сотни текстов.

Как-то раз вечером, летом 1972 года, Дейзи отправилась на концерт группы Mi Vida в клубе Ash Grove. Она встречалась тогда с их фронтменом Джимом Блэйдсом. В конце выступления Джим пригласил Дейзи на сцену спеть вместе с группой кавер «Сын проповедника».

Симона: Дейзи на ту пору отрастила длиннющие волосы и избавилась от челки. Притом она постоянно носила в ушах крупные кольца и никогда не надевала туфли. В целом же смотрелась просто потрясающе.

В тот вечер в Ash Grove мы с ней сидели в самом конце зала, и Джим пытался вызвать Дейзи на сцену, а она все отнекивалась. Но поскольку он уговаривал чуть ли не всю ночь, Дейзи наконец все-таки вышла к нему петь.

Дейзи: Ощущение у меня было совершенно нереальное. Все эти люди смотрели на меня во все глаза, ожидая, что вот-вот что-то произойдет.

Симона: Когда она начала петь вместе с Джимом, то казалась поначалу робкой, зажатой, так что я даже удивилась. Но по мере исполнения песни Дейзи все больше и больше втягивалась и где-то на втором припеве наконец раскрепостилась. И вот она засияла улыбкой. Она была счастлива на сцене. И публика просто не могла оторвать от нее глаз. Уже в самом конце композиции Джим перестал петь, предоставив ей возможность заканчивать одной. Дейзи буквально взорвала зал.

Джим Блэйдс (солист группы Mi Vida): Дейзи обладала совершенно невероятным голосом, немного грубоватым, но нисколько не скрипучим. Казалось, будто у нее в горле камни, по которым перекатывается звук. И за счет этого все, что она пела, сразу казалось каким-то более насыщенным, более интересным и, я бы сказал, даже непредсказуемым. Сам я никогда не обладал особым голосом. Если твои песни достаточно хороши, то, чтобы исполнять их, нет надобности иметь какой-то вокальный дар. Но Дейзи – воистину! – обладала им в полной мере.

Она всегда пела как-то из глубины себя, из самого нутра. У людей годы уходят на то, чтобы этому научиться, а Дейзи делала это совершенно естественно, без напряга – сидя рядом с тобой в машине или складывая вещи после стирки. Я постоянно пытался уговорить ее петь вместе со мной, но она все время отказывалась – до того вечера в Ash Grove.

Думаю, мне удалось все же убедить Дейзи петь на публике лишь потому, что ей очень хотелось прославиться в качестве автора. Я сказал ей: «Самое главное, что ты можешь сделать для своих песен – это исполнять их самой». Величайшим ее преимуществом на сцене было то, что люди не могли оторвать от Дейзи взгляд. И я посоветовал ей непременно этим пользоваться.

Дейзи: Мне показалось, Джим на самом деле хочет сказать, что всем совершенно плевать на то, что я там пою, если они смогут на меня пялиться. Джиму всегда удавалось меня взбесить.

Джим: Если не изменяет память, она даже швырнула в меня губной помадой. А потом, подуспокоившись, спросила меня, где бы ей попытаться выйти со своими песнями.

Дейзи: Мне хотелось, чтобы мои песни услышали. И потому я начала понемногу выступать по Лос-Анджелесу. Исполняла то тут, то там пару-тройку собственных песен, кое-что пела вместе с Симоной.

Грег МакГиннесс: С кем только Дейзи тогда не встречалась! Прикинь только, чел, какая драка разыгралась между Тиком Юном и Ларри Хэпменом возле Licorice Pizza, когда Тик аж рассек Ларри бровь. Оба как с цепи сорвались! Я видел это своими глазами. Отправился купить себе диск «Темная сторона Луны»[14]. Когда, бишь, это было? В конце семьдесят второго, кажется? Или в начале семьдесят третьего? Помню, сунулся на улицу – а там Тик сцапал Ларри в «стальной захват». Народ, топтавшийся рядом, сказал, что они дрались из-за Дейзи.

А еще я слышал, что Дик Поллер и Фрэнки Бейтс пытались подбить ее записать с ними песню и что она отказала им обоим.

Дейзи: Внезапно как-то сразу много разных мужичков стали убеждать меня записаться. Причем каждый из них изъявлял желание сделаться моим менеджером. Но я-то уже понимала, что это означает. В Лос-Анджелесе полно подобных деятелей, только и ждущих, когда какая-нибудь наивная девочка поверит в их трепотню.

Хэнк Аллен показался мне наименее вкрадчивым, а еще он был единственным, кого я могла подолгу выносить.

К тому моменту я уже уехала из родительского дома и поселилась в отеле Chateau Marmont. Сняла у них коттеджик позади главного здания. Так вот, Хэнк постоянно отирался у моих дверей, оставляя мне всевозможные послания. Впрочем, он был единственным из всех, кто говорил не только обо мне, но и о моих песнях.

И я наконец сказала ему: «Ну ладно, хочешь быть моим менеджером – будь им».

Симона: Когда мы познакомились с Дейзи, я была пробивнее и круче ее, потому что я старше. Но в начале семидесятых Дейзи меня быстро опередила.

Помню, однажды я была у нее в Marmont и заглянула в стенной шкаф. А там битком набито халстоновских[15] длинных платьев и комбинезонов. Я спрашиваю:

– Когда ты только успела накупить столько?

– А, да мне их просто прислали, – отмахивается она.

– Кто?

– Некто, работающий у Халстона.

И это девица, еще не выпустившая ни единой своей работы! Ни альбома, ни даже сингла. И в то же время она была во всех тогдашних журналах на фото с рок-звездами. И все ее уже любили!

Что греха таить, я тогда тоже прибарахлилась по случаю халстоновскими нарядами.

Дейзи: Я отправилась в Larrabee Sound на запись песни, которую попросил сделать Хэнк. Кажется, это была одна из песен Джексона Брауна. Хэнк желал, чтобы я спела ее каким-то слащавым тоном, а это было совсем не мое. Я спела ее так, как хотелось мне. Немного грубовато, с легким придыханием. Тогда Хэнк сказал:

– А не могли бы мы просто сделать хоть один заход, чтобы ты спела это спокойно и гладко, может, на тональность выше?

– Не-а, – отрезала я и, схватив свою сумочку, ушла.

Симона: Вскоре после этого она подписала контракт с Runner Records.

Дейзи: Меня ничто на самом деле не привлекало, кроме сочинения песен. Петь, конечно, было здорово, но мне не хотелось оставаться куклой, исполняющей кем-то там написанные слова. Мне хотелось петь собственные тексты.

Симона: Дейзи не ценила то, что давалось ей легко, само собою. Ни деньги, ни внешность, ни даже голос. Она хотела, чтобы люди ее услышали.

Дейзи: Я заключила договор с Runner Records. Но текста контракта даже не прочитала.

Мне не хотелось читать контракт и тратить время на то, чтобы узнать, в качестве кого они меня там видят, за что собираются платить и чего от меня ожидают. Мне хотелось лишь писать свои песни и ловить кайф.

Симона: Они назначили Дейзи так называемое стартовое совещание. Я заранее приехала к ней домой, мы вместе подобрали для нее идеальный наряд, прогнали сборник ее песен, чтобы все выглядело в лучшем виде. Когда в то утро Дейзи отправилась в студию, то казалось, она плывет по воздуху.

Однако пару часов спустя она пришла ко мне домой, и я сразу же поняла: у нее что-то не слава богу.

– Что стряслось? – спросила я.

Она лишь мотнула головой и прошла мимо меня на кухню. Там взяла бутылку шампанского, которое мы купили специально, чтобы отметить событие, выбила пробку и отправилась в ванную. Я поспешила за ней. Она уже наполняла ванну. Дейзи стянула с себя одежду и улеглась в воду. Глотнула шампанского прямо из горлышка бутылки.

– Расскажи, что случилось-то, – сказала я.

– Я им не интересна, – отозвалась она.

Как я поняла, на стартовой встрече ей вручили список песен, которые от нее ожидали услышать. Какой-нибудь набор из популярного каталога. Что-нибудь вроде «Улетаю на реактивном самолете» Джона Денвера, которую кто только не пел.

– А с твоими песнями что? – спросила я.

– А мои песни им не понравились.

Дейзи: Они просмотрели весь мой сборник, но не нашли там ничего – вообще ни единой песни, – что, по их мнению, я могла бы записать.

– А как же вот эта? – стала показывать я. – Или эта? Или эта вот песня?

Я сидела за столом для совещаний перед Ричем Палентино и в панике листала свой песенный сборник. Я решила, что они, должно быть, его просто не читали. А они всё твердили, что мои песни еще «сырые» и что я еще, мол, не готова заявить о себе как автор-исполнитель.

Симона: В ванне она надралась в дупель, и все, что мне оставалось, – это позаботиться о том, чтобы, когда она там вырубится, вытащить ее и уложить в постель. Что я, естественно, и сделала.

Дейзи: Наутро я уехала к себе. Попыталась избавиться от своих мыслей и переживаний, плавая в бассейне. Когда это не помогло, выкурила несколько сигарет, потом зашла в дом, втянула одну за другой несколько «дорожек». Затем явился Хэнк и попытался меня успокоить.

– Выпутай меня из этого как-нибудь, – попросила я его.

А он принялся говорить, будто я сама не хочу ниоткуда выпутываться.

– Нет, хочу! – вскричала я.

– Нет, не хочешь!

Я настолько разозлилась, что прыгнула в машину и умчалась так быстро, что Хэнк не смог меня догнать. Я приехала к Runner Records. Лишь на парковке до меня дошло, что я по-прежнему в лифчике от купальника и джинсах. Я прошагала прямо в кабинет Рича Палентино и разорвала наш контракт. Рич только рассмеялся и сказал:

– Хэнк мне позвонил и предупредил, что ты можешь такое выкинуть. Солнышко, с контрактами такой номер не проходит.

Симона: Дейзи была как Кэрол Кинг, как Лаура Ниро. Она могла бы быть даже как Джони Митчелл. А они хотели, чтобы она стала как Оливия Ньютон-Джон.

Дейзи: Я вернулась к себе в Marmont. Я вовсю ревела, тушь текла по всему лицу. Хэнк ждал меня, сидя на крыльце дома.

– Не хочешь это дело просто переспать? – посоветовал он.

– Я не смогу спать. Я приняла слишком много кокаина и еще много дексиса.

Тогда он сказал, что у него для меня кое-что есть. Я решила, он хочет всучить мне какой-нибудь транквилизатор – типа, лучше что-то, чем ничего. Но он дал мне секонал. Я отключилась в мгновение ока, а когда проснулась, то почувствовала себя намного лучше. Ни похмелья, ни каких-либо остаточных ощущений – ничего. Впервые в жизни я спала сном младенца.

Вот с тех самых пор дексис служили мне днем, а «красненькие», то есть секонал, – ночью. И заливалось все это шампанским.

Хорошая жизнь, верно? Вот только ничего хорошего мне такая хорошая жизнь не принесла. Но тут уж я забегаю немного вперед.