Читать книгу Градус любви или любовь по шкале Лайкерта - Тианна Ридак - Страница 6

К обеду резко похолодало и пошёл снег. Мирослав безуспешно набирал номер Лиды и решал что ему делать до вечера. На кухне закипел чайник. В дверном замке послышался скрежет и кто-то вошёл в прихожую.

– Миро, ты дома? – послышался высокий женский голос.

– Чёрт! Марина! – выругался Мирослав войдя на кухню. – Я тут! Иди сюда!

– О, я как раз к чаю… – Стройная молодая девушка, лет двадцати пяти, в обтягивающем мини платье появилась в проёме двери. Выставив ножку вперёд, так, чтобы был виден ажур края чулок, она послала ему воздушный поцелуй. – Надеюсь я вовремя? Привет!

– Здравствуй! Пока не знаю… Если честно, то я тебя не ждал и вообще забыл, что у тебя ключи есть.

– По-моему ты вообще забыл о моём существовании, Мирославчик?! Но вот за что я тебя люблю, так это за честность!

– Значит в любви для тебя честность на одном из первых мест? – он показал ей рукой на табурет, чтобы она присела, и продолжил. Помнишь я рассказывал тебе про тест по шкале Лайкерта?

Марина кивнула и присела, слегка вздрогнула. Поверхность табуретки оказалась холодной. Мирослав не обратил на это внимание, он заваривал чай.

– Ты поставишь честности наивысший бал? – спросил он.

– Опять ты со своей шкалой,– Марина надула и без того пухлые губки и задумалась. Её выразительные карие глаза, в обрамление густых, от природы, ресниц, смотрели в упор на Мирослава, когда тот к ней повернулся. – А какие ещё варианты есть в твоей шкале?

– Да любые! Всё, что хочешь, можешь назвать! Что для тебя важно в любви, а что второстепенно, но относится к этому чувству? Страсть, секс, богатство, власть, Бог, искренность, уважение…

– Ммм… Бог, говоришь. Ну, если только он носит твоё имя,– добавила Марина. – Я там в коридоре, на тумбочке, пирожные оставила, принеси, пожалуйста. А я пока подумаю,– хотя это ей сейчас меньше всего хотелось делать. Мирослав, действительно, был для неё богом в постели и если бы в его «шкале любви» была позиция с именами, то ему бы досталась наивысшая оценка.

– Значит в любви для тебя важен секс?! Хорошо, ещё что? – он вернулся на кухню и сел напротив. – Чай будешь или тебе, как всегда, шампанского?

– А у тебя есть?

– Нет, но я сбегаю, куплю…

– Ладно, чай давай… И тарелки, – будем фигуру портить!

– Тебе это не грозит, моя хорошая, тем более, что до вечера ещё далеко!

– Спасибо, что хоть это ты заметил, а то я уже подумала, может в следующий раз в костюме слона прийти?!

– Ага, значит любовь для тебя это игра? – вполне серьёзно спросил он, успев откусить от хрустящей трубочки с кремом большой кусок и с наслаждением жуя.

– Странная логика! Иногда я тебя совсем не понимаю… – при этом Марина последовала его примеру, только сделала это более сексуально. Сахарная пудра, обильно присыпанная сверху пирожного, посыпалась на платье. Она потянулась за салфеткой и задела чашку с чаем. Немного пролилось в блюдце, пришлось подложить салфетку под чашку. Марина начала нервничать. Она не за этим пришла к Мирославу, чай можно было и дома попить, одной. А он вечно со своими психологическими тестами и всё время не вовремя. Она начала нервно стряхивать сахарную пудру с платья. – Ты, если не рад меня видеть, так и скажи! Зачем эти дурацкие тесты задавать?

– А для тебя секс, это дурацкое занятие, Мариша?

Она тут же оживилась и заулыбалась, не совсем понимая к чему он клонит.

– Не-ет, это: наслаждение, здоровье, спорт в конце концов! Надо получать удовольствие, пока ты молод!

– Ну, а почему тогда ты называешь тест дурацким занятием, если для меня это тоже своего рода: наслаждение, здоровье и разминка для ума?! Или то, что для тебя не является интересным, то глупость и дурачество?

Марина шмыгнула носом и опустила голову, потом посмотрела обиженно на Мирослава и встала.

– Я домой! Ключи оставлю на тумбочке… и она гордо обошла стол, чтобы выйти из кухни. Мирослав преградил ей путь рукой и силой усадил к себе на колени. Прошёлся взглядом по внешней стороне бедра, талии, поднялся к груди, посмотрел на губы и страстно впился в них своими. Потом повторил рукой движение взгляда и нежно схватил её за шею, второй рукой придерживая за талию.

– Ты забыла надеть нижнее бельё, моя маленькая развратница,– шепнул он ей с придыханием.

– Я очень торопилась к тебе… нашла только чулки…

– Я так и понял! Иди сюда, сумасшедшая!…

***

В гостиной царил полумрак. Догорающие дрова в камине пылали жаром, вспыхивая рубиновым светом. Один язычок пламени пробился снизу и пытался разжечь и без того раскалённые головешки, «облизывая» одну из них более усердно. Взгляд Виталия Заломского был рассеян и блуждал по комнате. Он любил смотреть на огонь, но после звонка главного редактора журнала «WaY», ему расхотелось и это. Визит фотографа не стал для него неожиданностью, очень хотелось увидеть модель, ради которой вся эта каша заварилась. Возможно это его долгожданная Одиллия, а он просто не там искал?!

Марк вошёл один. Сестёр предусмотрительно оставили в холле и предложили кофе и сладости. Заломский всех принимал, как почётных гостей, аристократизм был у него в крови. Эстетика была даже в мелочах, вплоть до дверных замков и стёклышек в витражах, на башенках дома.

– Присаживайтесь! – показал он Марку на огромное кресло, когда тот протянул руку для рукопожатия. Заломский похлопал его по плечу, но руки не подал. Он понимал, с какой целью фотограф тут и не приветствовал его намерения распоряжаться чужими жизнями за счёт поправки своего материального положения. А в случае Марка, это была неудачная попытка спасти свою шкуру. То, что галерист продавал за баснословные деньги своих бывших балерин за границу – считалось им за благо,– они ещё полны сил. А ведь танцуя в театре, к тридцати пяти годам, а то и раньше, организм девушек изнашивается до такой степени, что возраст запросто можно увеличить вдвое. Возраст выхода на пенсию для балерин в среднем это 35-37 лет, а с ним в придачу стандартный букет болезней: грыжи межпозвоночных дисков, атеросклероз, нарушение менструального цикла и сердечно-сосудистой системы. Так и хочется прыгать от радости на изуродованных от вечных нагрузок и пуантов ногах, а Заломский желал каждой продлить жизнь и отпускал лет на десять раньше. Но при этом он содержал и семьи девочек, и каждой обеспечивал безбедное существование в будущем. Что уж там с ними было потом его не интересовало. Он считал, что раз они нашли в себе силы пройти балетную школу, то и роль жены для них должна была оказаться несложной. У плиты их никто не заставлял стоять и драить полы, и работать с утра до ночи на трёх работах. Все женихи были из богатых семей и получали в невесты неиспорченных другими мужчинами девушек. Статус «бывшая балерина» возносил новоиспечённых невест на пару ступеней выше всех остальных претенденток из ближайшего окружения иностранцев у себя на родине.

– Портфолио есть? – спросил Заломский, после того как им принесли кофе. До этого он молчал, ожидая, что Марк сам всё расскажет, но тот обалдел от обстановки вокруг и сидел молча, лишь изредка моргая.

– Я сейчас, вот! – он вытащил из рюкзака альбом и протянул галеристу, при этом рука у него дрожала. – Простите, Виталий Валерьевич, что мы как снег на голову, но…

– Не волнуйтесь! Мне звонили из журнала «WaY» и предупредили о вашем визите.

Марка прошиб холодный пот и ему показалось, что он, вместе с этим громадным креслом, провалился в преисподнюю. Плотные шторы в гостиной, несмотря на полдень, были наглухо закрыты. Под каждой картиной на стене имелась подсветка красной лампы, что придавало некую зловещность образам: где-то танцующих, где-то поправляющих тесьму на пуантах или просто созерцающих мир, балерин. А потрескивание дров в камине напоминало адское пламя костра преисподней у того самого Данте Алигьери, которого они вспоминали с сёстрами у ворот. Марк не ожидал такой прыти от главного редактора. Как он умудрился вывернуть всё наизнанку и остаться в выигрыше…

– Сколько копий вы сделали?

– Что простите? – фотограф не сразу понял о чём идёт речь.

– Негативы при вас? – продолжил Заломский.

– А-а, вы об этом! Альбом с фотографиями в редакции, другой у Лиды… Ммм, ещё вот, у вас. Всё! Негативы в студии у меня, а что? Ой, простите, я не то хотел спросить… Я привезу завтра… сегодня! Когда скажите в общем…,– Марк не знал куда деть руки, он нервничал, ладони вспотели и он тёр их о колени. «Как спросить о деньгах?– думал он. – Хитрый главный редактор и тут постарался, представив его фотографом из журнала, а значит ни о каком гонораре от сделки и речь не может идти! Вот влип! И чего меня туда понесло с этой Лидой?!» – он тяжело вздохнул.

Заломский захлопнул альбом и встал. Марка тут же, словно из катапульты, что-то вытолкнуло из кресла и он стал как вкопанный.

– Я… это… Ммм…

– Я понял вас! Ваш кредит в банке будет закрыт завтра. Ещё, могу предложить вам в аренду небольшое помещение недалеко от центра, по цене договоримся через неделю, оно как раз освободится. И…вот ещё что… У нас выставка через три недели, мне нужен новый ракурс фотографий, так что я жду вас. А вот про казино на два года вы должны забыть, если ходите со мной работать! Договорились?!

Марку, ещё в процессе оглашения всех благ и той манны небесной, что на него падала, хотелось встать на колени и целовать ноги этому благородному человеку.

– Всё как вы скажите, уважаемый Виталий Валерьевич, всё будет как вы хотите, – начал он, чуть ли не согнувшись пополам, видимо от тяжести того счастья, что свалилось ему на плечи. Заломский поспешил с ним попрощаться и попросил позвать обеих сестёр.

– Негативы привезёте завтра и больше никаких копий! Ясно?!

– Коне-е-ечно!

«Святой человек, он святой! – повторял про себя Марк выходя в холл. – Чтоб ты сдох там от жадности, вонючий редактор!… На тебе шиш! Сейчас масло пойду куплю и намажу его жирно так, чтобы тебе вкуснее было!…»

– Марик, ты чего? – к нему подбежала Влада

– Ничего, я всё уладил, вы остаётесь тут! Пока, мне пора!

– Обе? – воскликнула она.

– Да, идите быстрее, вас ждут! До встречи!