Читать книгу Сидни Шелдон. Интриганка-2 - Тилли Бэгшоу - Страница 7

Макс Уэбстер взял у матери блестящий красный сверток и стал взволнованно вертеть в руках.

Сверток был тяжелым. Что-то твердое. Скорее всего не игрушка, несмотря на яркую подарочную обертку и небрежно нацарапанное золотыми буквами «С днем рождения».

– Что это?

Ив Блэкуэлл улыбнулась сыну, ее глаза возбужденно блестели.

– Открой и увидишь.

Сегодня Максу исполнилось восемь лет. Поразительно красивый ребенок, с хищным орлиным носом, угольно-черными глазами и волосами и скулами, которым позавидовали бы модные модели, он странным образом сочетал в себе нечто женственное и одновременно зрелое. В нем не было ни унции толстощекой невинности его друзей. Макс казался умудренным жизнью. Он был стройным. И неистовым. Если остальные мальчики его возраста казались неуклюжими щенками, Макс Уэбстер был ягуаром в лесной чаще, столь же опасным, как и красивым.

Менее часа назад пентхаус на Пятой авеню, где жил Макс с родителями, был заполнен неуклюжими восьмилетними щенятами, готовыми на все, лишь бы заслужить снисходительный взгляд одноклассника. Праздник был идеей отца Макса.

– Мальчику нужны друзья, Ив, – твердил Кит. – Ему следует больше общаться со сверстниками. Для парня его возраста неестественно проводить с матерью каждую свободную минуту.

Ив не возражала, просто удалилась к себе на время праздника, заперев за собой дверь. Макса осыпали подарками: трансформеры, игрушечные автотреки «Скалектрикс», железная дорога и персонажи мультфильма «Экшн Мэн». Дети ели пирожные и фрукты и пили колу, пока она не стала выливаться из носов пенистыми черными потоками. Кит Уэбстер бегал вокруг с камерой.

– Ну что, парень, здорово было? – спросил он сына, когда гости разошлись. Его лицо сияло любовью и гордостью.

– Еще как, па! – кивнул Макс, который на самом деле не мог дождаться, когда уберется папаша. Кит обычно посвящал воскресный вечер игре в американский футбол. Он и его коллеги-хирурги организовали команду, чтобы облегчить постоянное напряжение и тяготы нелегкой работы, от которой зависели жизнь и смерть пациентов.

Услышав щелчок входной двери, Макс сразу направился на поиски матери.

– Они ушли?

– Да, мама.

– Все?

– Да. В доме остались только мы с тобой. Прости, что пришлось так долго ждать.

Ив отперла дверь спальни. Одетая в халат-кимоно шоколадно-коричневого шелка, распахнутый впереди, чтобы показать кружевное белье такого же цвета, она притянула к себе сына. В свои восемь Макс не отличался высоким ростом. Макушка черноволосой, как у цыгана, головы, чуть возвышалась над пупком Ив. Прижав щеку сына к своему гладкому плоскому животу, она чувствовала, как тот жадно вдыхает ее аромат: смесь хищного, животного запаха самой Ив и духов «Шанель», которыми она пользовалась с детства.

Макс шумно дышал, и мать ощущала обожание, буквально исходившее от его маленького, плотно сбитого тела. Волна сознания собственного могущества захлестнула Ив. По телу поползли мурашки.

– Иди и садись на мамочкину кровать. Сейчас получишь свой особенный подарок.

Макс с восторгом наблюдал, как мать извлекает сверток из ящика, где держала перчатки. Именно этого он ждал. Не какого-то идиотского праздника с ордой одноклассников, которые и притащились только затем, чтобы пялиться на его маму! Можно подумать, Макс когда-нибудь это допустит!

Он снова подумал об отце. Как же он его ненавидит!

«Ну что, парень, здорово было?»

Здорово?! С таким, как ты?!

Макс жаждал поскорее увидеть тот день, когда Кита заколотят в гроб. Тогда его чудесная мамочка будет принадлежать только ему. Тогда можно наконец перестать притворяться.

Мальчик дрожащими руками разорвал оберточную бумагу. В глаза ударил блеск черного металла. Поезд? Или?..

– Нравится? – хрипло прошептала Ив. Макс молча смотрел на нее. Обычно мать делала все, чтобы спрятать лицо от окружающих. Но не от него. Макс был особенный. Он должен был видеть изуродованное лицо матери. Без прикрас, со всеми ужасными шрамами. Любовь к матери так распирала сердце, что иногда даже плакать хотелось.

– Ма! – ахнул Макс – Он… настоящий?

– Ну разумеется. И очень старый. Он был в нашей семье очень-очень долго.

Макс любовно погладил спусковой крючок. Детские пальцы ласкали гладкую поверхность. Такая сила! И принадлежит ему!

– Ты уже почти взрослый, Макс, – продолжала Ив. – Слишком взрослый для игрушек. Кит в отличие от меня этого не понимает.

В разговорах с сыном Ив всегда называла мужа по имени. Никогда «папа» или «папочка». Раньше Кит, слыша это, всегда жаловался и зудел:

– Мне это неприятно, дорогая! Хотелось бы, чтобы ты перестала называть меня по имени. Ведь Макс не зовет тебя Ив!

Однако его жалкие попытки заставить сына называть себя отцом обычно уже через несколько недель сходили на нет.

– Но это не я, дорогой, а Макс. Кроме того, не вижу, что тут такого! Всего лишь одна из его маленьких странностей. Чем больше ты будешь настаивать, тем сильнее он будет упрямиться. Ты ведь знаешь, каковы дети!

– Кит знает, что ты мне его подарила?

Макс был очарован пистолетом. Само совершенство. Как его мать.

– Нет, – улыбнулась Ив. – Это наша тайна. Я буду хранить его в сейфе, чтобы не возбуждать излишних подозрений. Но ты можешь брать его оттуда, когда пожелаешь. Только попроси меня, и я немедленно принесу.

Но тут в голову Макса пришла шокирующая мысль:

– Это не пистолет дяди Питера? Тот, из которого он… ты знаешь. Когда я был маленьким…

Четыре года назад дядя Макса, доктор Питер Темплтон, в приступе пьяной ярости, едва не застрелил собственных детей. Никто не знал точно, с кем он хотел покончить: с собой, Лекси или Робертом. Питер был настолько пьян, что ничего не помнил. Известно было только, что приехавшая рано утром домоправительница, услышав выстрелы, вбежала в кабинет и вырвала пистолет из рук Питера, получив при этом пулю в руку.

Женщине, конечно, заплатили. Макс подслушал, как Кит говорил, что чек был выписан «на миллионы», но, очевидно, деньги были потрачены недаром и история не попала в прессу. С того самого дня Питер не прикасался к спиртному. Пистолет таинственно исчез.

Ив покачала головой:

– Нет, дорогой. У него куда более интересная история. Пистолет когда-то принадлежал моему деду, Дэвиду Блэкуэллу. Твоему прадеду.

Грудь Макса раздулась от гордости. Он любил слушать историю о материнской семье. Его семье.

Первое, что запомнил Макс, – глубокий, чувственный голос матери, убаюкивавшей его рассказами о прапрадеде, Джейми Макгрегоре, и могучей империи, которую тот основал. Первым словом Макса было «мама», вторым – «Крюгер», третьим – «Брент». Пока другие мальчишки грезили о динозаврах и Супермене, подсознание Макса сверкало украденными алмазами, продав которые Джейми нажил целое состояние. Состояние Макса.

Он не нуждался в волшебных сказках о несправедливо обиженных принцессах, драконах и пряничных замках. Его мать была той самой, несправедливо обиженной принцессой. Это у нее украли королевство, а злобный отец Макса заточил ее в башне-пентхаусе. Он, Макс, был рыцарем, спешившим на выручку принцессы, «Крюгер-Брент» – их замком. Что же до драконов, которых следовало убить… их и не пересчитать! Все, кого знал Макс, были его врагами – от мерзкого Кита до мальчишек в школе, издевавшихся над его матерью, и кузенов Темплтон, Роберта и Лекси.

– Они украли твое наследство, дорогой. Забрали то, что принадлежит тебе, и выкинули тебя за борт. В точности как когда-то меня.

Она говорила, как вещала. Ее изгнали из рая, и Макс – тот избранный, пророк, мессия, который приведет Ив в землю обетованную.

Только вернув ей компанию, Макс завоюет драгоценнейший в мире приз: ее любовь. Таков их договор, скрепленный кровью его рождения. Макс постоянно об этом думал.

А до того великого дня, когда он исполнит свое предназначение, приходилось учиться выживать на тех крохах любви, которые Ив швыряла ему. Обычно мать была холодной и отчужденной. Ее постоянное присутствие в квартире было подобно изощренной пытке. Макс жаждал ее ласк, как иссохшее речное русло – дождя. Но ему отказывали в малейшем подобии внимания. Кит Уэбстер имел право касаться ее своими вялыми, потными руками. Но не Макс. В тех редких случаях, когда мать прижимала его к себе, маленький мальчик чувствовал, что может двигать горами. Прильнув к ней, упиваясь пьянящим запахом ее кожи, он почти терял сознание от радости, бурлившей в его теле, подобно героиновой отраве.

Ив встала и, потуже стянув пояс халата, подошла к окну.

Макс мгновенно поник. Как всегда, он ощущал уход матери, словно физическую боль. Схватив пистолет, ее подарок, мальчик нежно прижал его к щеке.

– Твой прадед Дэвид никогда не пользовался пистолетом. Из него не сделано ни единого выстрела.

Ив продолжала смотреть в окно. И казалось, говорила с собой, а не с ним.

– Он был слишком большим трусом.

Макс заглотил наживку: невинный агнец, предназначенный на заклание.

– Я не трус, мама. И не побоюсь им воспользоваться.

Ив повернулась.

– Это так? И как именно ты им воспользуешься, дорогой?

Макс не ответил. Да и к чему?

Оба знали, что означает этот дар.

Из этого пистолета он убьет Кита Уэбстера, своего отца.