Читать книгу Альпинист. Покорить СССР - Тим Волков - Страница 7

– Андрей! – позвала мать.

В ее голосе звенел страх.

Я и сам был растерян, не понимая, по какому поводу ко мне пришли.

В голове начали рождаться странные теории, одна причудливей другой.

А что, если все это – какой-то дикий эксперимент? Например, посмотреть, как поведет себя человеческая психика, если ее поместить в такие необычнее условия? Вдруг где-нибудь в застенках правительственных лабораторий готовят уже первый опытный образец машины времени? Сразу сажать туда людей нельзя – неизвестно, что будет. Сначала испытания провести нужно.

Вот они и создали подобие виртуальной реальности, с полным погружением в СССР. А что, вполне сносная теория. И все объясняет. Например, что взяли именно меня, а не кого-то другого. Я ведь пенсионер, человек старый, пожил свое. Если что случись со мной – не жалко.

Только вот я согласия на это не давал!

А пришли, видимо, те, кто этот эксперимент и затеял. Хотят в щадящем режиме вывести меня обратно в мое время. Увидели, что адаптировался дед, уже и работу нашел, и в школе успел подраться. Нормально, значит, прошло все. жизнеспособный.

Нет, в это верить не хотелось. Ерунда какая-то: виртуальная реальность, машина времени… Ведь настоящее все!

Я даже провел по стенам рукой, ощущая их шероховатость, холод бетона. Нет, тут что-то другое, менее фантастическое. Может, еще хотят спросить про падение с третьего этажа? Ведь намекал инспектор про то, что выглядит моя история, мягко говоря, глупо. А если трезво оценить, то вполне мои действия похожи на неудавшуюся попытку кражи.

Ага, значит, нужно быть готовым к беседе на эту тему.

– Андрей, тут к тебе пришли, – вновь позвала мать.

Вытерев руки о полотенце, я вышел в коридор. Там меня ждал человек в форме.

– Здравствуйте, – поздоровался я, стараясь держаться как можно уверенней, не выдавая волнения.

– Андрей Герасимов? – спросил мужчина.

Я кивнул.

– А я по поводу сегодняшнего инцидента, – произнес гость, начиная листать бумаги в руках.

– Какого инцидента? – опередила меня мать с вопросом.

– Так пусть сам и расскажет, – усмехнулся милиционер.

Мать перевела взгляд на меня, а я лишь мог моргать, абсолютно сбитый с толку.

– Безобразничает ваш сын, – за меня ответил гость. – Ведет себя плохо. Вот, с одноклассником подрался.

Он вытащил бумагу, прочитал:

– С Романом Костаревым.

– Он мне не одноклассник!

– Ну какая разница? – пожал плечами милиционер. – Подрался ведь?

Я не нашелся что ответить.

– Андрей? – в голосе матери уже не было тревоги, начала позвякивать ярость. – Это что еще за новости?

– Да он первый начал…

– Первый начал, – передразнив, перебил меня милиционер. – Так всегда все говорят. А звоночек поступил. Вот пришел к вам разбираться.

Теперь стало понятно, кто такой этот Костарев. Действительно, зловонная куча, которую лучше бы мне обойти стороной. А теперь столько вони.

Мать заохала – сын преступник. Пришлось долго и обстоятельно объяснять обоим, что в этой потасовке виноват не я. Помог жизненный опыт и долгие вечерние просмотры шоу «Час суда». Я рассказал всю правду, но преподнес это в выгодном для себя свете. Милиционер, слушавший меня, кивнул и лишь многозначительно протянул:

– Однако.

– Так что это была вынужденная самозащита. В противном случае меня бы этот Костарев со своими дружками покалечил бы.

– М-да, парень, – почесал затылок милиционер. – Ты давай, аккуратней. Я объяснительную, конечно, с твоих слов напишу, но ты должен понимать – у Костарева отец партийный работник… В общем, не лезь ты к нему. Вместо того, чтобы ограничиться беседой с учителем и директором, он уже моему начальнику позвонил, нужные слова сказал. Мне велено было со всей тщательностью разобраться. Я уже разобрался, общий смысл вашего конфликта понял. Но имей в виду, вопрос еще не закрыт. Понял?

Я кивнул. Отчего же понять? Понятно.

Мать вновь заохала. Пришлось ее успокаивать.

– Вы поймите, он ведь без отца растет, – начала она, но милиционер перебил ее.

– Погиб отец? – хмуро спросил гость.

Мать вздохнула, махнула рукой.

– Можно и так сказать.

– Ладно, я предупредил.

И сурово глянув на меня, ушел.

– Ты что, совсем рехнулся?! – нахмурилась мать. – Чего творишь?

– Я же объяснил все…

– Это все твой клуб путешественников! До добра не доведет! Я сказала тебе, чтобы ты завязывал с этой ерундой.

– Не ерунда это! – произнес я, внезапно разозлившись.

Мне стало обидно, что единственное, что есть у меня сейчас, что дает мне опору, не давая сойти с ума в старом-новом мире, назвали ерундой. Это никакая не ерунда.

– Андрей, да ты пойми. Я же как лучше хочу.

Хотелось выругаться, но я сдержался. Понимал ее, я ведь и сам недавно был ее возраста. Она и в самом деле хочет как лучше. Только вот ничего не понимает.

– Все будет нормально, – пробурчал я. – Давай отдыхать, завтра рано вставать.

– Куда? – удивилась мать.

– На работу. Нам обоим. Я ведь теперь работаю.

***

Проснулся я первым. Заправил кровать, сделал зарядку. Как же хорошо чувствовать новое тело, молодое, гибкое! Эх, еще бы кофе выпить, но кофе не оказалось. Только чай «Грузинский». Заварить его удалось с трудом – не мог понять, сколько сыпать. Пары больших ложек, какие я привык, не хватило – чай получился бледным. Ладно, и так сойдет.

Пожарил яичницу. Достал из холодильника плавленый сырок «Дружба».

Вскоре встала мать, и мы вдвоем с аппетитом умяли все. Все время, пока ели, мать говорила про работу – к кому следует подойти, о чем сказать, как вести себя, не надсадиться и прочее. Я слушал молча, почти вполуха. О том, как устраиваться на работу, я знал и без нее, а потому наслаждался завтраком.

Потом, помыв посуду, принялся собираться.

Путь до гастронома «Салют» был непрост. Я понятия не имел, где он находится. Но помогли прохожие. Я спросил у нескольких людей путь и вскоре вышел на Третью улицу, где и располагался нужный мне гастроном.

Магазин занимал все первые этажи пятиэтажки. Стеклянные витрины были до блеска отполированы, и сквозь них проглядывались прилавки. Особым разнообразием там и не пахло. Все скромно и серо. Но голых полок видно не было.

Я зашел внутрь.

– Мы еще закрыты, молодой человек, – сказала продавщица, что-то высчитывая на бумажке и отстукивая круглыми костяшками на огромных засаленных счетах.

– Я на работу устраиваться, – сказал я. И добавил: – Я от Софьи Михайловны.

Продавщица подняла на меня взгляд, улыбнулась. Сразу изменилась в лице, став добрее, приветливей.

– Так ты Андрей?

– Да.

– Проходи. Про тебя уже сказали. Давай, вон там подсобка есть, там Петрович. Он все объяснит.

Я двинул по темному коридору. Заглянул в одну дверь, вторую, третью. Но ничего, кроме коробок с луковой шелухой не увидел. И только в самом конце обнаружил небольшой темный закуток, где запах лука резко менялся на крепкий аромат солярки. Заглянул туда, увидел мужичка, худого, небритого, страдающего с похмелья.

Тяжело вздыхая, он пил из стеклянной бутылки кефир.

– Здравствуйте! – бодро сказал я, заходя внутрь.

– Ты кто такой? – спросил мужичок, осмотрев меня мутным взглядом.

Я тоже хотел адресовать ему этот вопрос, но сдержался. Терпеливо представился:

– Я Андрей. На работу пришел.

– На работу? – нахмурился тот. – На какую еще работу ты пришел, ек-макарек?

– Разнорабочим.

– А как же я? – окончательно растерялся мужичок.

Такой ответ он явно не ожидал услышать.

– Про вас не знаю, – ответил я.

– А кто знает, ек-макарек?

– Наверное, Софья Михайловна.

Я не знал, сколько еще мог продолжаться этот странный наш диалог, если бы не грузная женщина, вошедшая в подсобку.

– Петрович, ты чего человека с работой не знакомишь? Тебе помощника взяли, на полставки.

– Помощника? Вот это другое дело! А я уж, грешным делом, подумал, что меня увольнять собираются, ек-макарек!

– Будешь продолжать с этим делом дружить, – тетка щелкнула себя по горлу, – точно уволим.

– Не имеете права! Что я, растратчик какой-то, что ли? Тут есть кого уволить и без меня. ОБХСС сюда пригласить – пусть проверят кто тут и что, вот их и уволить.

– Петрович, ты давай тут сиди да помалкивай, – понизив голос, произнесла тетка. – А то точно полетишь как пробка из твоего портвейна, что ты каждый день хлебаешь! Твое дело маленькое – ящики таскать. ОБХСС он тут вспомнил. Вот ведь дурак!

Петрович поджал губы, потупил взор.

– Вот и хорошо, – кивнула тетка. – Принимай давай человека. И чтобы как положено, объяснил все, чтобы я потом не бегала, не искала вас с ключами, как в прошлый раз. Ну все, Андрюш, располагайся.

И втолкнула меня в каморку.

– Ну, здравствуй, ек-макарек, – произнес мужичок. – Я Петрович.

– Андрей, – вновь представился я.

– Ну и добро, Андрюша. Будем работать. Ты уж не серчай на старика. Я-то думал, ты уж мне на замену – эта мегера давно грозилась. А ты в помощь. Уже хорошо. В десять товар привезут, разгрузим в четыре руки. А там видно будет.

– Я на полставки, – пояснил я. – Мне после обеда в школу нужно.

– Дык ты школьник? Ну ек-макарек! А крепкий какой, не похож на школьника. Спортсмен, что ли? Вон, руки какие, что канатами перетянутые.

– Нет, любитель. В кружок хожу.

– И какой же?

– Альпинизм.

При этом слове Петрович едва заметно вздрогнул. Глаза блеснули, в них что-то проскочило, какая-то то ли тоска, то ли боль. Странная реакция удивила меня.

– Восхождение на вершины, – добавил я, просто чтобы заполнить образовавшуюся неловкую паузу, причин которой я так и не понял.

– Спорт – это хорошо, – ответил Петрович, покачав головой, глядя куда-то сквозь меня.

И не успел я осмелиться и спросить его, в чем причина такой задумчивости, как он спохватился:

– Ну, хватит рассиживаться. Давай, надевай халат. Скоро уже грузовик будет. Сегодня кефир, тяжелый, зараза. Придется попотеть.

Попотеть и в самом деле пришлось. Крытый «газик» был доверху забит стальными сетчатыми коробками с бутылками кефира, по двадцать бутылок в каждой таре.

Первые три ящика показались мне легкими. Но потом руки от непривычного груза стали болеть. И с каждым новым ящиком звон стекла становился все громче – от подрагивания конечностей.

Я терпел, таскал молча, хоть и пыхтел от натуги. А Петровичу, казалось, все было нипочем. Он брал сразу по три коробки и ловко лавировал по узкому коридору склада, успевая еще отвесить остроту или штуку в сторону кладовщицы. Я, сгораемый от стыда, что проигрываю в силе такому сопернику, пыхтел еще сильней и пыжился, едва поспевая за Петровичем. Но все было без толку.

К одиннадцати «газик» был разгружен, товар заботливо пересчитан завскладом, а мы, усталые, вернулись в подсобку.

– И как? – внезапно спросил Петрович, закуривая вонючую сигарету – «Беломорканал».

– Что как?

Я подумал, что он имеет в виду первый рабочий день и хотел уже было отмахнуться – мол, терпимо. Но Петровича волновало совсем не это.

– В горы уже ходил с секцией своей? – прищурившись от густого, сизого дыма, произнес Петрович.

– Нет, еще не ходил, – ответил я.

Петрович покачал головой, задумался о чем-то своем. И вновь этот взгляд, туманный, отсутствующий, грустный.

– В горах сейчас хорошо, – сказал он, затянувшись сигаретой. И вмиг изменившись, вновь став самим собой, улыбнулся: – Что, устал?

– Нет.

– Да ладно врать-то, ек-макарек! – рассмеялся Петрович. – Вон, руки дрожат. Не переживай, это не всегда такие машины будут. Сегодня просто «удачно» ты попал. Теперь только к понедельнику завоз крупный будет, остальное по мелочи.

Петрович пожевал сигарету, глянул на часы, спохватился.

– Ек-макарек! Тебе пора уже! В школу опоздаешь! Давай, поторопись! В школу нельзя опаздывать и пропускать – а то таким же, как я, станешь, никудышным!

Я хотел сказать ему, что у меня есть в запасе еще пара часов, но старик практически вытолкал меня в коридор и, скоро попрощавшись, захлопнул дверь. В каморке тут же звякнула бутылка, и Петрович характерно выдохнул. Я не стал отвлекать его от поглощения портвейна и побрел домой. Хотелось успеть принять душ и переодеться.

***

Уроки показались мне блаженством – сидишь, слушаешь щебетание учительницы, тяжелые ящики таскать не надо. Иногда, вспоминая прошлую жизнь и пройденные материалы, уверенно отвечаешь, невольно привлекая к себе удивленные и восторженные взгляды одноклассниц.

А вот после уроков вновь начали сгущаться тучи.

Я вышел в коридор, собирался уже было идти домой, как кто-то свистнул, привлекая мое внимание.

– Ну что, снова встретились? – ухмыльнулся Костарев, выруливая из-за угла.

Я тихо выругался.

Рядом с ним стояли еще пять крепких парней, старше его. По жилистым рукам с бицепсами я понял, что со спутниками Костарева справиться будет гораздо сложней. А если быть предельно честным с самим собой, то преимущество явно на их стороне. Не одолеть мне их. Хоть тресни.

– Хочешь вновь поговорить? – спросил я, стараясь придать голосу как можно больше холода. – Не хватило в прошлый раз?

– В прошлый раз не совсем хорошо получилось с твоей стороны, – ответил Костарев. – Я ведь хотел с тобой парой слов обменяться, по-доброму, по-хорошему, а ты с кулаками сразу. Я не был к такому готов.

От возмущения у меня отвисла челюсть. Что несет этот придурок?!

– А сейчас ты готов, значит? – с трудом взяв себя в руки, произнес я, кивая на его спутников.

Костарев злобно оскалился. Ладони его сжались в кулаки. Спутники тоже приготовились метелить меня прямо в школьном коридоре. Воздух стал наэлектризован. Суждено быть побитым – так тому и быть. Но просто так я не дамся. Вот этого мордатого точно с собой в нокаут утащу. И Костарева, разумеется.

Чем бы закончилась эта потасовка, я не знал, но догадывался, что ничем хорошим для меня. Однако в дело вмешался случай. Из кабинета биологии вдруг вышел директор школы. Глянув на нас, сурово спросил:

– А вы что тут ошиваетесь? Звонок на урок уже был. А ну, живо по классам.

Спутники Костарева непонимающе глянули на него.

– Ну, чего стоите? Живо! – с нажимом произнес директор.

– Пошли, – выдохнул Костарев, понимая, что с директором шутки плохи. Потом глянул на меня, сказал: – В выходные продолжим наш разговор.

И ушел.

Я облегченно выдохнул и, провожаемый суровым взглядом директора, поспешил на урок.

После звонка я был сам не свой. Неприятности с Костаревым напрягали меня. Хотелось получать удовольствие от новой жизни и не знать забот, а не разгребать проблемы, которые накапливались, словно снежный ком. Впрочем, повторись тот момент с Костаревым, сделал бы я все так же. Навалял бы ему еще раз. Заслуживает.

Гад обещал проблемы в выходные, а они не за горами. Сегодня пятница. Завтра суббота. Хоть из дома не выходи. Но я не привык так. Не трус и никогда им не был. Хочет поговорить со мной – без проблем. Отхватить от его дружков не боюсь. Получу прекрасный опыт спарринга сразу с несколькими противниками. Парочку бойцов в нокаут я отправить успею. И пусть будет уверен Костарев, что среди этих двоих он точно окажется.

– Ну что, готов? – спросил меня Костя, догоняя на улице возле школы.

– К чему? – не понял я.

Парень сплюнул.

– Опять у тебя провалы в памяти? Совсем ничего не помнишь?

Меня это стало раздражать. Я отмахнулся от парня, пошел дальше. Но Костя быстро догнал меня, сказал:

– Ну ты чего? Дубинин же на этих входных собирался вывести группу в Каменку на два дня. Мы своей группой идем – я, Марина, Володька, Артем. Еще двое из старших идут, Генка и Клим. И вроде ты собирался. Ну еще до твоего падения. Заранее же все планировали.

– На этих выходных? – переспросил я, вспоминая слова, брошенные Костаревым.

– Ну да, – кивнул Костя. – Подальше от города, от людских глаз. Только мы, природа, лес и горы. Каменка – слабенькая гора, ее легко можно сделать. Даже для тренировки новичков. Но природа там – закачаешься! Из-за этого все и идем.

– Подальше от города? – повторил я, улыбнувшись. – А что, идея мне нравится! Пошли!

– Вот и отлично! Пошли тогда в секцию. Там подготовить инвентарь нужно. Ну и оформиться, как положено. Дубинин в этом плане строг.

Такой исход этого вопроса меня вполне устраивал. Это не бегство и не трусость. Но, как говорят великие мастера единоборств: единственное верное решение победить в поединке – это избежать его.

К тому же была еще одни причина, которая волновала меня сейчас не менее прочего. Марина. Она тоже должна была идти в поход. Я даже немного взволновался. Девушка она видная, красивая. Два дня в ее компании – это же просто рай! О таком только мечтать можно. Да, большая компания ожидается, но это не помеха для общения. К тому же остальные ребята, про кого сказал Костя, тоже все нормальные, юморные, с кем будет весело и интересно. С ними я уже успел познакомиться на своей первой тренировке.

За разговорами и обсуждениями предстоящего похода мы с Костей дошли до секции, где уже собрались все. Народ толпился возле рябины, самые высокие парни то и дело задевали вихрастыми головами птичью кормушку на проволочной петле, и та болталась, тревожно позвякивая.

– А почему не заходите? – спросил Костя, оглядывая всех.

Толпа загудела, каждый стал говорить что-то свое, наперебой, в разноголосье. Не сразу я услышал главное.

– Ну что вы разгалделись?! По одному, – попросил Костя. – Что случилось-то?

– Дубинин заболел, – ответил Генка из старшей группы.

– Как это заболел? – растерялся Костя.

– Да кто же его знает? – пожал тот плечами. – Говорит, температура сильная. Я звонил ему сейчас с проходной. Сказал, что сегодня тренировки отменяются.

– А завтра? – одними губами прошептал огорченный Костя.

– Поход тоже отменяется, – ответил парень.

И я понял, что призрачная надежда – не пересечься с костаревскими костоправами – растаяла так же, как и появилась.