Читать книгу Дикие истории. Дневник настоящего мужика - Тимофей Баженов - Страница 4

Я люблю рыбалку. И уже какаю правильно. Прошел год. Наступило лето. Меня повезли на писательские дачи в районе Сходни. Трава зеленая, листва густая, холодина несусветная. В те годы (1981-й) лета были очень холодными. Писательская дача – огромный барак. В этом бараке у нас только одна комната. В комнате есть печка, точнее говоря, ее устье. Топить нужно каждый день! Еще бы – в доме ребенок маленький! А на улице плюс двенадцать и непрерывный дождь. Да вот одна незадача, топить-то печку нужно из нашей комнаты, а теплая стенка – в соседней комнате, где начальники отдыхают.

Собираем мы с бабушкой веточки и начальников греем. Бабушка в то лето сшила себе ватник из чего попало, а маме халат меховой. А когда свободное время было, полиэтиленовые пакеты штопала. Это тогда большая редкость была, но вещь нужная, в пакете хлеб неделю не черствеет, не плесневеет.

Я тоже хотел шить. Я всегда хотел быть похожим на бабушку. Но бабушка, если замечала в моих руках иголку и нитку, переставала со мной разговаривать, обзывалась и била по рукам.

– Не мужское это дело – шитье! – говорила она.

В детстве я проводил много времени с ней на кухне. Она готовила пищу, а я играл в детскую посудку, позаимствованную у соседки – маленькой девочки. Наливал в кастрюльку воду, ставил на батарею, сыпал в нее соль и сахар, рвал туда бумажки. Суп варил. Длилось это недолго. Бабушка заметила, что я занимаюсь не мужским делом, и приказала меня больше не кормить. Отлучение от пищи очень быстро помогло мне сформировать мужское сознание. С тех пор я прекрасно знаю, какие дела должны делать мужчины, а какие дела отведены женщинам. Когда я стал взрослее, бабушка расширила мое сознание. Она спросила, знаю ли я гениальных поэтов-женщин. Я назвал Цветаеву и Ахматову, но бабушка сказала, что поэтессы они хорошие, однако с Пушкиным, Лермонтовым и Бродским их сравнить нельзя. Потом она спросила:

– Почему все гениальные повара – мужчины, а? Почему лучшие парикмахеры – мужчины? Почему хирурги – мужчины, водители – мужчины и космонавты – мужчины? А потому, Тима, что мужчина может делать все то же, что и женщина, и все – лучше, чем женщина. А женщина может делать женскую работу, а в остальном лишь подражает мужчине. Плохо или хорошо – неважно. Но подражает.

Когда я стал взрослее, освоил многие женские дела. Шью, готовлю, выращиваю цветы, даже неплохо стригу. Но каждый раз, выполняя эту работу, понимаю, что устать от нее не имею права, так как моя расчетная мощность значительно выше.

Так о чем я? О рыбалке.

Бабушка показала мне, как срезать ореховый прут, из булавки мы согнули крючок, а из маленькой гайки сделали грузило. Поплавком послужило голубиное перо. Я отправился на маленький Сходненский пруд. Брезгливостью я никогда не отличался, поэтому жирные червяки легко насаживались на крючок-булавку. Правда, рыба была своеобразная. Клевали только ротаны. Эти маленькие полосатые рыбки с огромными головами приехали в российские водоемы из Америки. Их привезли аквариумисты. Рыбки были похожи на маленьких прозрачных ящериц. Их огромные головы значительно превосходили размером небольшие тельца. Я принес их домой целый бидон.

Бабушка сказала:

– Хочешь готовить – готовь то, что добыл.

Чистить такую мелочь неумелыми детскими руками был сущий ад, на каком-то этапе бабушка стала помогать.

Пришла соседка и говорит:

– Валентина Алексеевна, зачем вы чистите этих червей? Их же никто есть не будет!

Ошибалась соседка. Все лето я ходил на рыбалку и мы с бабушкой ели ротанов. Вкуснее рыбы я в жизни не пробовал.

И навсегда запомнил:

ЕСЛИ УБИЛ – НУЖНО СЪЕСТЬ. ЕСЛИ НЕ ГОЛОДЕН – НЕ ОХОТЬСЯ! ЕСЛИ НА СТОЛЕ СТОИТ ЕДА – ЕШЬ И ХВАЛИ ЕЕ! ЕСЛИ НЕВКУСНО, ЕШЬ ВСЕ РАВНО – САМ ГОТОВИЛ.

Печень

Однажды я отправился в долгую командировку, снимать про Северный флот. В наше распоряжение был выделен буксир ледокольного типа «Кингисепп». Это довольно большой корабль. Я взошел на борт и сразу почувствовал запах солярки. Он показался мне очень приятным. На «Кингисеппе» нам предстояло жить и работать два месяца.

Я познакомился с капитаном и боцманом. Мы вышли в море. Подошло время первого обеда. Накрыли нам в кубрике. Все это происходило во времена скудного финансирования нашей армии. Капитан сразу извинился. Сказал, что на борту есть только капуста и мука. Значения этому мы не придали: ели щи, хлеб, пирожки с капустой. На ужин, завтрак и обед. Меню было определено на каждый день. У капитана был спирт. И капустное разнообразие стало отличной закуской. Спиртом мы все это щедро запивали и не бедствовали. К концу первой недели мы все передружились и прекрасно проводили время.

Однажды вечером капитан пригласил меня на рыбалку. Он сказал, что мы идем добывать рыбу к чаю. Словосочетание «рыба к чаю» меня несколько удивило, но я, конечно, согласился. Было интересно.

Мы взяли с собой по стаканчику спирта и вышли на корму. Матрос без слов понял намерения капитана: моментально метнулся за ближайшую серую дверь с овальными краями и принес оттуда огромную катушку белой синтетической веревки, которой в магазинах упаковывают торты.

Была черная ночь. Ветер с солеными каплями рвал на нас одежду. Но капитан явно намеревался отдохнуть на рыбалке душой и телом. Он навалился на перила левым локтем, в правой руке поднял стакан и почти шепотом произнес:

– За клев!

Мы выпили. Тем временем матрос расчехлил кормовое орудие и засунул руку в ствол почти по локоть. Он копался там и кряхтел. Его бушлат вымок насквозь, как, впрочем, и наша одежда… «Кингисепп» качало. Вокруг нас было только море. Мы смаковали спирт, и он, испаряясь, оставлял на наших потрескавшихся губах ощущение ледяной маслянистости.

Наконец матрос исхитрился и достал из ствола большую ценность – загнутый крючком гвоздь.

– Слава богу, товарищ капитан второго ранга… – прошипел искатель. – Я уж думал, в порту сп… Украли. Вот он!

Почему этот гвоздь был настолько ценен и почему его так тщательно прятали в стволе боевого орудия, я выяснить не смог. Но дальше произошла самая удивительная в моей жизни рыбалка.

Капитан надел катушку с веревкой на гаечный ключ. Взял ключ за два конца. Вручил мне привязанный к веревке волшебный гвоздь. И скомандовал:

– Забрасывай!

Я к тому времени уже ничему не удивлялся, но задал все же уточняющий вопрос о наживке. Капитан ответил:

– Сейчас ты увидишь, как богата наша Родина… Забрасывай!

Я забросил гвоздь в пучину морскую. Веревка стала стремительно убегать с катушки. Когда вымоталось метров пятьдесят, капитан остановился.

– Все. Тяни, – сказал он.

– Чего тянуть? – не понял я.

– Рыбу к чаю тяни!

Я начал выбирать из воды мокрую веревку, а капитан быстро наматывал ее обратно на катушку. Скоро в руках почувствовалось сопротивление. Веревка натягивалась и дергалась из стороны в сторону. А через минуту я выдернул на палубу огромную треску, она была зацеплена гвоздем за спину.

Я был поражен. Мы забрасывали в волны голый гвоздь раз пятнадцать, и ни разу невод не вернулся с тиною морскою.

Каждый раз мы вынимали рыбину. За хвост, за живот, за голову…

– Там, под водой, рыба наша без просветов стоит. Когда гвоздь через них протискивается, по-любому какую-то да зацепит, – пояснил капитан, когда мы, покачиваясь, шли за матросом, тащившим мешок с треской в камбуз.

Меню стало разнообразнее. Рыба к чаю после капустной диеты оказалась очень кстати. В каждой рыбине была печень граммов на шестьсот. И я научился ее вкусно готовить.

МОЙ РЕЦЕПТ ПРИГОТОВЛЕНИЯ ПЕЧЕНИ ТРЕСКИ

Печень трески положите в стеклянную банку, туда же один горошек черного перца, пол чайной ложки соли, лист лаврушки. Банку закройте и поставьте в кастрюлю с кипятком. Через час в банке будет граммов сто желтого масла и свежайшая печень трески.

Символ Северного флота – полярная сова. Она была изображена на самой верхней точке нашего корабля, под капитанской рубкой. В обед мы навернули печени с булкой, запили капустным бульоном и спиртом и пошли в рубку. Капитан был настроен решительно. Он сообщил, что скоро покажет нам, салагам, настоящий шторм.

«Кингисепп» изрядно качало. Волна была довольно высокая. Но капитан уверял, что мы находимся в спокойном месте. А вот в девяти милях к северу бушует настоящий шторм. Конечно, туда мы и направились.

Очень скоро волна усилилась. Перед нами сплошной стеной вставал снег с дождем. «Дворники» на корабле устроены совсем не так, как на машине. В центр лобового стекла встроен мотор. На вал мотора закреплено стекло, вырезанное в форме круга. Мотор раскручивает стекло, и капли, повинуясь центробежной силе, разлетаются во все стороны. Все, что мы видели, можно было рассмотреть только через это круглое окно-иллюминатор. Волны действительно были гигантскими. Размером с пятиэтажку.

Я поступил так же, как и все, кто находился в рубке. То есть пристегнул брючную портупею к поручню у штурвала. «Кингисепп» вставал вертикально на корму и, падая вниз, со страшным скрежетом бился днищем о волны. Иногда мы обрушивались носом в бездну и тогда бились кормой. По громкой связи доложили, что в камбузе от стены оторвался титан и обварил кока кипятком. Пробраться к коку на помощь мы не могли, так как по коридору из конца в конец летал холодильник. Двигатель забарахлил. Связь пропала. Счастливый капитан уснул пьяным сном. Наверное, если бы его не пристегнули в углу рубки, он вел бы себя подобно освобожденному холодильнику.

Стемнело. Неожиданно я почувствовал приступ тошноты. Запах солярки теперь казался мне губительным. А печень трески неукротимо просилась обратно в пучину морскую и казалась самой отвратительной едой в мире. Я вспомнил, что все лишнее при кораблекрушениях бросают за борт. И решил не держать в себе то, что особо не держалось. Я вышел из рубки. Было темно. И с облегчением вернул в темные воды печень трески.

Каким-то чудом через несколько часов мы оказались на спокойной воде. Видимо, я уснул, а когда проснулся, обнаружил, что вся команда построена на носу.

БОДРЫЙ И ЗЛОЙ КАПИТАН ГРОМКО И ТРЕЗВО ПЕРЕКРИКИВАЛ ЧАЕК, АКТИВНО РАЗМАХИВАЯ РУКОЙ В СТОРОНУ РУБКИ. ПОД НЕЙ ГОРДО КРАСОВАЛСЯ СИМВОЛ СЕВЕРНОГО ФЛОТА – ПОЛЯРНАЯ СОВА. ЗАБЛЕВАННАЯ МНОЙ.

Я поднял глаза и понял свою ошибку – сова была прямо под рубкой. В темноте я не разобрался. Почему-то мне казалось, что содержимое моего желудка вылетает в бушующие воды.

Пришлось признаться. Инцидент был исчерпан. Капитан объяснил мне, что тошнит всех, даже таких морских волков, как он. И привел морскую поговорку: «Для морячка потравить – все равно что для бабы родить». По всей видимости, это означало «обычное дело».

В результате шторма «Кингисепп» сломался. Волна все еще была высокой. И мы пережидали непогоду в Териберской бухте. Ночью в нашу дверь постучали. Вошли двое с овчаркой. Все осмотрели и вышли. Выяснилось, что шторм был таким сильным, что с палубы атомного ракетного крейсера «Петр Великий» смыло моряка. Теперь его искали. Чтобы было понятно, поясню, что в шторм до восьми баллов «Петра» даже не качает. Значит, было больше девяти баллов.

* * *

Недавно я был в Астрахани на очень дорогой рыбалке. В компании очень богатых людей. Рыбачили мы вместе, а после рыбалки я готовил. Все ели и хвалили. Действительно было вкусно… Мои компаньоны спросили меня:

– А вы, Тимофей, какую рыбу любите?

Я ответил:

– Ротанов!

Мне сказали, поморщившись:

– Это же мерзость. Не рыба, а наживка.

А я говорю:

– Вы просто готовить не умеете…

И руки об штаны вытер.

МУЖЧИНА НЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ ПРИВЕРЕДЛИВЫМ