Читать книгу Полный мрак - Тимофей Контум - Страница 6

«Брызнет моя кровь, и будет она цвета вашей рвоты».

Молодой писатель откинулся в кресле и восторженно смотрел на написанную им строчку. Улыбка не сходила с его лица.

– Шедевр!

Он ещё раз прочитал строчку, и по его телу пробежали мурашки.

– Я создал шедевр!

Он вскочил с кресла и побежал в комнату, там сидела его невеста.

– Подойди! – восторженно замахал он руками.

Невеста тяжело вздохнула и пошла за писателем.

– Что там?

– Читай! Ну, читай же!

Женщина посмотрела на экран компьютера и увидела одну строчку.

– Звучит странно. Это начало?

– Это и начало, и конец! Это всё! Всё в этой строчке! Это самая красивая строчка на всей планете за всю историю литературы! Ты послушай, сколько красоты в этом, сколько смысла!

– Но вне контекста это звучит никак. Напиши что-нибудь дальше.

– «Никак»?! – Писатель прижал руки к груди. – Милая моя, но это искусство, а ты в нём полная дура!

Невеста, привыкшая к такому положению вещей, тихо вздохнула и, не посмотрев на жениха, ушла обратно. Окрылённый своей строчкой, писатель сел обратно за стол, открыл все аккаунты в социальных сетях и стал постить своё произведение. Он уже предчувствовал волну лайков, репостов и комментариев.

Он постоянно обновлял страницы, но ничего не происходило. Он увидел в ленте мем с жабой, который набрал пять тысяч лайков, и фыркнул.

– Вот тупые свиньи. Им лишь бы примитивное – жаб пучеглазых да шуток приземлённых. Конечно, они не оценили моё творение. Так красоту мог передать только я… и Пушкин!

Писатель улыбнулся и зажмурился. В этот момент портрет, висевший на стене, позади рабочего места писателя, упал на пол, и стекло звонко разбилось об пол. Писатель дёрнулся на стуле и развернулся.

– Ну опять? Почему он постоянно падает?!

Писатель взял с пола портрет в сломанной раме и вышел с ним к невесте.

– Милая, портрет опять упал, почини, пожалуйста.

– Чуть попозже, я сейчас занята.

Писатель увидел открытый текстовый файл на компьютере невесты.

– Милая, не страдай фигнёй, у тебя всё равно ничего не получится. Сколько раз говорил, что у женщин хромает абстрактное мышление. Искусство – мужское место.

– Но ведь столько писательниц было…

– И они все плохо писали.

Писатель протянул девушке сломанный портрет. Невеста вздохнула и, взяв его, ушла на кухню за клеем. Взгляд писателя снова упал на компьютер. Внутри его тело вдруг всё затрещало, через руки как будто пропустили ток. Он схватил компьютер и разом всё стёр. Через минуту с кухни вернулась невеста.

– Я подклеила, но надо подождать, пока высохнет.

– Спасибо тебе!

Девушка взяла компьютер.

– Ох, ты опять всё удалил?

– Да, я прочёл, и мне не понравилось.

– Правда?

– Я тебе никогда не вру.

– Прости.

Писатель похлопал девушку по плечу и вернулся в комнату. В его планах теперь было почитать Буковски.

– Милый, а он сегодня должен был прийти? – крикнула ему невеста.

– Да, но только он что-то совсем стал плох. Мне кажется, что он свихнулся. Он что-то говорил про то, чтобы уйти в лес жить, – крикнул ей писатель в ответ. – Зимой в лес! Ты понимаешь?

К вечеру на записи писателя набралось всего два лайка. Писатель был ужасно огорчён.

– Ну-ну! Посмотрим! Вот когда я сяду перед Иваном Ургантом и вся страна будет смотреть на меня, вот тогда они скажут: «А я самый первый увидел эту строчку!»

Он потратил всю ночь на поиск издательств, во всех стояла пометка, что произведения будут рассматриваться до шести месяцев. Писатель решил, что искусство ждать не может, так что, выспавшись, на следующий день он отправился по всем адресам издательств, предварительно распечатав свою великую строчку в ближайшем торговом центре.

– Не хотите напечатать на одном листе всё? – спросила работница торгового центра, видя, что у клиента всего одна строчка.

– Нет. Не надо мне так! Делайте, как сказал.

– Хорошо.

Девушка отпечатала десять листков и, отдавая, пробежалась по строчке взглядом. Писатель, заметив это, быстро отнял листки, отдал деньги и убежал прочь.

Всю дорогу к издательствам он смотрел на пассажиров и думал: «Им лишь бы поесть, отдохнуть и посмотреть свои тупые шоу. А когда они через пару месяцев вдруг услышат мою великолепную строчку, то скажут: „Вот это да“. И на миг в их грязном сознании вспыхнет пламя разума, которое тут же погаснет под пердежом их деградации!» Писатель вдруг понял, что и эта строчка отличная, и, не пожалев один из экземпляров, достал ручку и быстро её записал.

– Простите, вы хотите опубликовать через нас одну строчку?

Пробившись через охрану, молодой писатель таки попал в кабинет к главам издательства N.

– Да!

– Вы больной?

– Болен искусством!

Главы издательства недоумённо посмотрели друг на друга.

– Вы что, не понимаете, сколько смысла в этой строчке?

– Ну объясните нам.

Писатель обрадовался:

– Это говорит человек, которого ранили. Он падает на колени перед недругами, у него брызжет кровь из разорванной шеи, и она цвета рвоты его врагов. Это символизирует то, что они сами же создали его из своей ненависти. Что жертва невинна!

– Ладно! Успокойтесь!

Один из глав встал и подошёл к писателю.

– А почему бы вам не написать большую книгу, от четырёх авторских листов, послать нам её – и мы её рассмотрим?

– А зачем книгу? Эта строчка несёт в себе больше смысла, чем всё то, что вы печатаете, всяких Трауб и Прахов!

– Ну, мы печатаем ещё и Цвейгов с Чеховыми.

– Но зачем мне писать книгу? Или это как гарант таланта?

– Если хотите, пусть это будет гарант таланта, а теперь идите домой и пишите.

– Но я и так талантлив! Вы не видите блеск бриллианта в своей грязи!

– Всё, пошёл вон! Проводите этого человека на выход!

Один из глав сделал жест охране, и те, взяв автора под руки, вывели его из здания.

Такая же ситуация повторилась и в других издательствах.

Придя домой, писатель был измотан своими надеждами.

Прошло пятьдесят лет. Старый, но только по возрасту, писатель сидел у окна, напротив него в рамке стояло его самое великое произведение. «Брызнет моя кровь, и будет она цвета вашей рвоты». Вот уже пятьдесят лет он показывал эту строчку многим людям, которые лишь пожимали плечами и советовали сделать это началом или концом книги.

Зазвучали ключи, и входная дверь открылась. Пришли его дети с внуками и его старая невеста. Писатель осторожно встал с кресла и пошёл в коридор. Через полчаса они все сели пить чай.

– Знаете, дорогие мои. Недавно прочитал книгу Хемингуэя. «Фиеста». За что его считали великим? Такой скудный стиль, такой скудный язык. Кошмар. А всё – «великий». Тьфу! А я такую красивую строчку написал, боже мой. И никто не признаёт, заставляют мою душу сидеть на привязи. Такой удел гениев на нашей планете – страдать.

Когда родные ушли, писатель сел обратно в кресло. Через час он заснул, а через ещё три умер, отравившись угарным газом, – в своей тоске он забыл выключить плиту, отчего случился пожар. В том пожаре умер единственный экземпляр его строчки.