Читать книгу Лекции по истории позднего Средневековья - Тимофей Николаевич Грановский - Страница 7
Лекции 1848/1849 г
Средняя история
Лекция 43
ОглавлениеНет времени продолжать обзор политического состояния государств западных в IX–XV столетиях. Приступая к изложению умственного движения в IX и XV веках, надо обратиться к средневековой науке, чтобы объяснить это движение. Скажем только несколько слов о духовных деятелях народа. Из сказанного доселе об истории Средних веков видно, до какой степени несправедливо мнение, кое называет Средние века временем варварства. Таких веков давно нет на почве европейской; рано здесь являются разные деятели, и мы увидим их в истории Средних веков.
Известно, какими нитями связан средневековый мир с древним. Это были компиляции, которые были доступнее, понятнее тогдашнему читателю, чем великие произведения Греции, созданные в эпоху ее высшего развития. Мы говорили о школах при Карле Великом и о зачатках образованности. В Х столетии эти зачатки, по-видимому, заглохли, но школы остались; в XI ст. Они блистательно обнаружили свое существование; как будто из земли выросли мыслители, которые были разбросаны во всех сферах человеческой деятельности.
Это были теоретики: мы видели их в сфере богословской (права и философии), в сфере борьбы империи с папами и т. д. Наука права также начинала обрабатываться.
Посмотрим прежде внешние условия этого развития и потом перейдем к идеям. Schola Palatina – дворцовая школа – исчезла вместе с Каролингами; мальчики учились при монастырях; значение школы зависело от личности преподавателя, иногда один преподаватель собирал около нее из всех сословий, и школа, хотя на время, получала значение. В XI столетии являются в европейском Западе школы: Парижская; Франция для средневековой Европы была тем же, чем Германия для новой. Там развилась схоластика. В Парижской школе обрабатывалось богословие и философия. В Италии, в Болонье особенно, обрабатывалось право.
Не без труда добывалась наука, которой так жаждали. Часто надо было идти к далекой Мавритании, в Испанию, чтобы выслушать комментарии арабских ученых на Аристотеля, или отправляться в Каир, в тамошнюю школу, чтобы познакомиться (с естественными науками и математикой), с восточной мудростью. Часто эти странствия были соединены с опасностью. Но человеку идет впрок только то, что приобретается с трудом. В XII столетии образовались университеты; первыми можно назвать Парижский и Болонский университеты; английский – Оксфордский университет, который, также имея притязания на древность, не имел этого права и не может доказать.
Очень естественно, чтобы владетели оказывали покровительства школе, ибо она привлекала слушателей и богатство. Оттого государство Каролингов давало привилегии Болонской школе, а школа спешно образовывала корпорацию, которая называлась университет – Universitas,[60] заключающую преподавателей и слушателей. Университет дробился на отделы – факультеты; обыкновенно университет большой разделялся на два: Universitas artium,[61] или artistariim,[62] где преподавались науки естественные, медицина. В другом факультете преподавались богословие и право. Надо заметить, что право и богословие (редко) соединялись между собой: и в Парижском университете папы долго запрещали преподавать римское право.[63]
Во главе университета был ректор, избираемый всем университетом; он был представитель университета и часто имел политическое значение, ибо, например, в Болонье, было 20 000 студентов, кои слушали только его приказания, исполняли его волю. Он избирался из докторов или магистров университета.
В наше время трудно понять то значение (университета): университет заменял книгопечатание; в наше время можно учиться дома, имея словари и руководства. В то время книг было немного; только в университете можно было учиться. На скамьях Парижского университета сидели люди всех возрастов, юноши всех стран, кардиналы и Данте – политический изгнанник. Но какие же науки привлекали такое число слушателей, ибо в Париже было иногда до 30 000 студентов? Это было, с одной стороны, римское право, с другой – философия и богословие, которые сливались, и философия находилась в услугах у богословия.
Часто слышатся неуважительные отзывы о средневековой схоластике. Но это мнение несправедливо; это была сильная, отважная рыцарская наука, ничего не убоявшаяся, схватившаяся за вопросы, которые далеко превышали ее силы, но не превышали ее мужества. Мы берем схоластику как искажение философии в XIV столетии,[64] но надо смотреть на нее в XI ст. Недаром был Иоанн Эригена, на которого мы указывали,[65] Беренгарий Турский высказывал мысли, которые привели его к костру и его защищавших.
Григорий VII – замечательное явление: ревнитель церкви защищал человека со свободными идеями.
В конце XI столетия являются два направления – номиналисты и реалисты; номиналисты говорили, что существуют только звуки. Реалисты учили, что universalia sunt realia.[66] Это был спор, который разрушал средневековый порядок вещей. Таков характер идей; тот, кто смеется над ними, не знает их важности, а между тем в этих идеях лежали начала нового порядка вещей. Надо указать на Петра Абеляра, который стоит во главе движения XI столетия. Он был юноша из Бретани, рыцарского происхождения, красив наружностью, но он говорил, что его заманили другие турниры, нежели какими занимались его братья, – турниры мысли. Он явился в Парижский университет и сел у ног Вильгельма из Шампо, был ревностный его слушатель и однажды, предложив ему возражения, сбил Вильгельма, который потерял доверенность слушателей, и они начали слушать Абеляра. Толпа везде за ним ходила, он был гоним из одного города в другой. Около Парижа образовался городок из хижин тех, кои его слушали. Отсюда он ушел в Лион. Он должен был возбудить подозрения;[67] он говорил, что грех заключается не в факте, а в намерении, и из этого выводил самые смелые последствия. К этому присоединялась его частная жизнь.
Известна его любовь к Элоизе и его переписка с нею. Она в этой переписке даже выше и красноречивее его, но он был виновником ее развития. Главою его противников был св. Бернар. Как Абеляр в мысли искал опору всему, так св. Бернар искал другой опоры и подчинял мысль чувству. Он также происходил из рыцарской фамилии, но удалился в монастырь. Но не находил довольно строгим монастырь и уговорил свое семейство следовать за собой. Летописцы говорят, что мужья не пускали жен, родители – детей на эту проповедь, боясь их лишиться, – так говорил св. Бернар. И его испугала свобода мысли Абеляра. Бернар был человек, который ничего не пугался, но, когда приходило время собора, где он должен был спорить с Абеляром, он писал к папе: силы мне изменяют; мне ли бороться с этим человеком?
Однако Абеляр проиграл и был не в состоянии бороться со строгою дисциплиною, которую выставил против него папа. Абеляр должен был формально отказаться от некоторых мыслей, но ему дозволено было провести остаток жизни у одного почтенного священника Петра.
Наука была прежде уделом особого класса людей. Абеляр вывел ее на площадь, и это обстоятельство испугало и Бернара, и других. Абеляр сильно действовал на женщин.[68] Его учение распространялось по Европе.
Таково было выступление схоластики. Она явилась совсем не тою, покорною, подчиненною папе наукой, какой она сделалась в XIV столетии; но Абеляра, хотя не совсем справедливо, можно назвать явлением исключительным; он стоял против господствующего направления века, как видно из последовательной схоластики, св. Фомы и других, которые все искали в мысли.
Одну услугу оказала схоластика. Она дала западному уму смелость и гибкость. Такое наследие получила западная мысль от схоластики.[69] Теперь скажем о римском праве: его изучали не только те, которые посвящали себя судебной деятельности, оно вошло разрушительным образом в жизнь Средних веков; юристы поставили идеал римского права в противоположность с идеалом феодального права. Мы видели в XIV столетии людей, кои судят тамплиеров и т. д. И добивают Средние века. Это римские юристы. Когда умирал король, его преемник обыкновенно выдавал его советников на жертву народной ненависти; их обвиняли, их казнили. Новый король набирал новых советников, кои ждали той же участи.
Мы иногда улыбаемся простоте этой науки, но нельзя не удивляться этим великим людям, коим приобретение науки стоило труднее, чем нам, и кои так резко отличались живым интересом.
60
Совокупность (лат.).
61
Артистический (лат.).
62
Так называемый артистический факультет, на котором обучались чтению, письму, «семи свободным искусствам», являлся обычно первой ступенью, необходимой для дальнейшего обучения в университете.
63
Рассказывая об университете, Грановский подчеркивал засилье там францисканцев и доминиканцев: «На них обратил внимание представитель университетской партии Вильгельм де Сент-Амур. Он написал против францисканцев и доминиканцев книгу «Об опасностях новейших времен». Читая эту книгу, нельзя не быть пораженным странным сходством языка Вильгельма с языком Паскаля, который вел борьбу с иезуитами. Но противники Вильгельма были благороднее иезуитов. Замечательная эта борьба университета с монахами и римским двором; она повторилась и в наше время. Но университет XIII ст. крепче стоял за свои права, нежели университет нашего времени. Сорок булл папских пали на него. Но защитники университетского права все еще защищались. Вильгельм был изгнан; его книга была переложена из латинской прозы на французские стихи и пелась народом».
64
Ср. с высказываниями Грановского о схоластике в лекциях 1850 г.: «Цветущая эпоха схоластики продолжалась не более столетия. В половине XIII века мы видим, так сказать, замирание этой науки; она утрачивает свой (величавый характер, юношескую отвагу, пытливость, и вместо того, чтобы разумными доводами поддержать истинные откровения, она употребляла все свои силы для оправдания католической церкви и папства в тогдашнем виде. Главными представителями схоластической науки являются монахи Доминиканского ордена и Францисканского. Они занимают кафедры европейских университетов и схоластику делают господствующею наукою, с которою спор становится невозможным, ибо она пользуется покровительством как духовной, так и светской власти. Из прежней живости, смелости ее приемов осталась только внешняя и даже смешная сторона. Известно, что схоластики переезжали из одного города в другой, предлагая схоластические состязания, на которых они поднимали такие вопросы, которые вряд ли когда-нибудь придут в голову. Например, один из схоластиков предложил следующую задачу: почему Адаму запрещено было есть именно яблоко, а не грушу? Это была какая-то легкомысленная игра в силлогизмы, в формальную логику, без жизни, без внутреннего содержания. Но между тем схоластики создали целую стройную систему учений, окончательною целью которых было оправдать папскую власть и доказать ее необходимость. До какой степени схоластики натянули свои учения и суждения, можно видеть из следующих положений, высказанных в XV веке: на вопрос, кто выше – церковь или папы, – схоластики отвечают: Святое писание имеет силу, доколь оно преподается папою, следовательно, противопоставлять святое писание папе безрассудно. На вопрос, имеет ли право церковь противодействовать несправедливостям папы, схоластики отвечают: нет, церковь может воссылать молитвы об его исправлении, но должна смиряться перед ним. Одним словом, то, на чем основывается христианство, истина евангельская, зависело от случайного приговора римского епископа, и сообразно с этим в университетах Европы преподавание имело особый характер: профессоры богословия объясняли своим слушателям не вечные памятники христианства, не священные книги, не творения святых отцов, а комментарии схоластиков. Были доктора богословия, которые никогда не читали Библию, да и изучение Священного писания не считалось необходимостью: достаточно было изучить труды известного схоластика. Преподавание философии заключалось также в объяснении некоторых сочинений Аристотеля, плохо понятых и плохо переведенных. Только в некоторых университетах читалось римское право, к которому по самому свойству этого предмета примыкали философия и история. Науки естественные не входили в состав преподавания».
65
Грановский, как известно, неоднократно читал лекции своим друзьям, в домашнем кругу. Вспоминая о лекции, прочитанной в доме А. И. Герцена, Т. П. Пассек писала, что Грановский, «не стесненный ни цензурой, ни публикой, читал полно, живо и до того увлекательно, что присутствующие превращались в слух и наслажденье» (Русская старина. 1877. Т. 19. № 1/4, с. 456). Сохранился отрывок письма неустановленного лица с записью такой лекции об Эуригене Скоте к Е. К. Станкевич. В записи читаем: «[Эуригена] есть отец независимой европейской науки. Он стоит на пороге ее лицом к лицу к двум мирам… Предание говорит, что он был убит в монастыре исступленными монахами. Это предание весьма веско; оно показывает, в каком отношении [Эуригена] находился к церкви. И в этот век, век грубой силы и отваги, не было человека более отважного и смелого, как [Эуригена]. Он вступил в бой не с норманнами, но с другими, более страшными силами; одинокий ратник мысли, пустынный сеятель, который лишен был даже надежды видеть всходы посеянного, высказывал мысль, неприступную для того времени. И западная церковь гремела три столетия проклятиями, и против него гремели обвинения в пантеизме, в ереси, обвинения, которые так легки людям, не знакомым со страданиями, со скользкими путями мысли. Но в наше время, когда для умов твердых и самобытных наука перестала быть чем-то коварным и вредным, когда христианство понимается иначе, нежели в тот грубый век, настала пора справедливости, и она оценила [Эуригену], и мы благословим брата, падшего в борьбе за великую мысль. Настал час в наше время на оклеветанных, на опозоренных гробницах обширного кладбища истории написать слова любви».
66
Общие понятия – действительны (лат.).
67
Дополнено: «но учение его должно было обратить на себя подозрительное внимание. Многое не согласовывалось с господствующими понятиями».
68
Дополнено: «он был поэт, его cantelere ходили по всей Франции».
69
В лекциях 1845/46 г. Грановский, характеризуя Абеляра, говорил: «Петр Абеляр отказался от права первородства, от войны в надежде, как говорил он, прославиться на подвиге мысли. Он испытал много гонений; вряд ли кто испытал столько, как Абеляр. Отличительная черта поколения, которое окружало этих новых наставников, – это страстная любознательность, удивительная смелость. Около них собирались не одни юноши, около них собирались люди пожилые со всех стран Европы. Распространение французского языка в высших классах в этом периоде в Англии, Франции и Сицилии много способствовало этому. В наше время можно обойтись и без наставников. У нас много учебников. В XI, XII ст. Не было ни словарей, ни грамматик. Нужно было первые начала знания приобретать от другого. Десятки тысяч слушателей стекались к Вильгельму из Шампо. Общее внимание обратил на себя Абеляр возражением, которое он сделал Вильгельму. Эти возражения до того были дерзки и едки, что Вильгельм должен был бросить школу. Он открыл другую школу, но имел менее слушателей. Несколько времени Абеляр учился в [Париже], потом отправился в Лион, где он пользовался учением Ансельма. Чрез короткое время и здесь возникли те же отношения, как и в Париже. Силою полемики своей он показал всю слабость учения Ансельма и принужден был оставить Лион и удалиться в Париж. Несколько лет провел здесь Абеляр в монастыре Св. Женевьевы и учил. Тут представилось любопытное зрелище; около горы Св. Женевьевы образовался как бы другой город. Это были ученики его, которые выстроили себе жилища около его жилища. Это была лучшая часть его жизни. Он касался не одних политических вопросов, но и богословских; и касался глубоко, смело, в полном убеждении своей правоты. Он был не только мыслителем, богословом, но его любовные песни ходили по Франции. Подробности частной его жизни не могут войти в наше изложение. Эта жизнь была исполнена страданий. Он должен был отказаться от звания мирского и вступить в монастырь. В 1119 г. его учение о св. Троице обратило на себя внимание. В 1122 г. он был потребован к ответу на собор в Суассоне. Его сочинения были осуждены, и ему было велено отказаться от преподавания и жить в монастыре св. Дионисия…». Далее читаем: «Вечно в раздумье, мистический Бернард понял опасность, которой грозило церкви учение Абеляра. В чем же заключалось это учение? Абеляр не ограничивал откровение одним Ветхим и Новым заветом; он искал следы этого откровения в Платоне, Аристотеле. Все народы, по его мнению, призваны к блаженству; но он говорит, что спаситель пришел в мир не по необходимости, для спасения прошедших поколений, но чтобы открыть новое будущее. В нравственном учении Абеляра были также стороны, резко противоположные католической церкви. Известно учение католической церкви о подвигах благочестия; оно весьма важно; Абеляр учил, что грех заключается не в наклонности, не в совершении греха, потому что совершение может быть мысленно. Он признает грехом только сознательное совершение поступка. Тогда остановил его на этом пути голос св. Бернарда, и Абеляр должен был оставить свою обитель и укрыться на севере, в Англии. Он укрылся в монастыре Св. Гида. Здесь он хотел вести жизнь тихую, но встретил, напротив, здесь монахов развращенных; его попытки восстановить нравственность в монастыре были неудачны; они кончились покушением монахов на его жизнь. Он должен был бежать. Такова была жизнь Абеляра в 1140 г.».
