Читать книгу Узники горизонта - Тимофей Воронов - Страница 9

Восходящее солнце освещало непрерывное движение Токио. Артур вышел из квартиры и, скользя по улицам привычным быстрым шагом, стремился к оплоту современной научной мысли – институту здравомыслия, центру прогресса, месту, в котором творили будущее. Токийский Научно-Атеистический университет расположился в районе Бункё и включал множество корпусов и зданий.

Путь до университета занимал не больше 20 минут общественным транспортом, но иногда Артур любил потратить час на пешую прогулку. Через бегущий город, тысячи лиц и чуть слышные маршруты электро. Он не просто смотрел, он восхищался происходящим: всей грацией порядка и эффективности общества. Чистые улицы звали по ним прогуляться, лучший мир требовал сделать его еще лучше. Артур знал, что не опаздывает, но ему хотелось быстрее ворваться в стены университета и при этом не упустить ни единой детали по маршруту к цитадели науки.

– Какой прекрасный день, – он произнес это вслух. И в тот же момент попытался найти объяснение такой радости. Определенно, должна быть причина. Он задумался, перелистал все грядущие события внутри и подумал о том, что наверняка что-то забыл. Он вспоминал до тех пор, пока не увидел главное здание университета. В очередной раз поймал себя на мысли, что совсем не заметил происходящего на последней части маршрута. Он каждый раз уходил в себя, думая о чем-то, и упускал из вида остатки пути. Огромный символический атом возвышался над дверьми главного входа, и Артур, проходя под ним, как всегда, думал о величии науки и университета.

Дэниел встретил его в дверях, типично стремительно двигаясь вперед, сам себе на уме, прическа – набок, рубашка – сверху пуговиц будто и нет, спешно отряхнул джинсы, поднял голову и едва не сбил Артура с ног. Артур – полшага назад и обнял друга.

– Привет. Ты рано сегодня закончил, – он улыбнулся, смотря на Дэниела, который был заметно чем-то увлечен.

– Здравствуй, Артур, я как раз думал о тебе. Эти выборы не дают мне покоя.

– Выборы, точно, выборы. А я все утро думал, что же сегодня важного.

– Артур, нам нужны два кофе и одна беседа, твои студентки подождут, – он улыбнулся, что-то представляя. – Ах, студентки. Тебе бы посетить мою лекцию. Твоя история скучна. Ползала – гуманитарии, кому они вообще нужны. Ищут в страницах факты столетней давности, обсуждают поступки умерших людей. А у меня – умнейшие создания, стремятся изо всех сил познать природу человеческих мотивов. И не только изучить, а разобрать в себе. Открыть новые грани самопознания и чувственности и после поделиться откровениями с миром. Девушки, изучающие психологию, просто невероятны в своих играх. Так и не определишь – серьезно ли она или в очередной раз проверяет новую гипотезу. И лишь наутро понимаешь – серьезно.

– Я понял тебя, Дэниел, но меня вполне устраивают и мои студенты, причем обоих полов. Тут главное – преподавание. Советую тебе думать об этом чаще.

– У нас есть минимум пятнадцать с половиной минут, – сказал Дэниел, положив руку на плечо Артуру, – кофе.

Вся спешка и стремительность исчезли. Дэниел, как самый спокойный человек на континенте, начал размеренно шагать, рассматривая все вокруг.

– Представляешь, Артур, как бы мы жили, если бы не глобальная научная реформа, представляешь, как бы мы вели себя, к чему бы стремились? Как можно жить, основываясь на ощущениях, которые сформированы инстинктами, как можно верить во что-то просто так, любить без объяснения, как можно отдавать власть правительству, которое формируется само собой, хаотично, через дружбы и знакомства, без программы подготовки правительственных управленцев, без ежемесячных отчетов эффективности работы правительства, в конце концов?

– Когда-то люди жили в пещерах, – Артур протянул экран для оплаты, – не стоит удивляться, это естественный ход истории.

– Ах да, истории, – Дэниел попросил один кофе и повернулся к Артуру. – Давай лучше о настоящем. Мне кажется, что у либералов нет никаких шансов, и все эти разговоры только для того, чтобы подогреть интерес к выборам.

– Я бы не был так уверен. Мне то же самое, – он достал экран и посмотрел на довольно энергичного старика, что готовил кофе. – Я полагаю, что консерваторы в целом хорошо справляются со своей работой и делают все эффективно, но они топчутся на месте и просто продолжают поддерживать то, что было сделано до них. Лично я хотел бы увидеть улучшения. У нас определенно есть сферы, которые можно сделать еще эффективнее и организованнее. Да и рейтинги либералов растут весь последний год.

Они направились к университету. Громадное здание растянулось на несколько сотен метров. Его стены украшали портреты известных выпускников, выбитые из камня. Вся крыша была застелена панелями, собирающими солнечную энергию. Они полностью покрывали нужды вуза в электроэнергии. Перед зданием расположилась аллея, цветочные клумбы и скамейки. Территория университета не была огорожена, и поэтому здесь зачастую можно было встретить много отдыхающих.

Они шли среди деревьев, выходя на асфальтовую дорогу, ведущую к главному входу. Дэниел посмотрел на атом и перебил Артура, рассуждающего о последних неудачах консерваторов.

– Артур, подожди, неужели ты собираешься голосовать за либералов? – они остановились. – А как же твой отец?

– Мы уже обсудили это с ним, – Артур сделал несколько шагов вперед. – Отец уважает мой выбор. Да и к тому же, даже в случае победы либералов он все равно останется в парламенте, процент консерваторов в правительстве уменьшится, но они найдут кого убрать.

– А я думаю, что их идеи слишком радикальны, а лидеры слишком мягкие или, как они говорят, «гибкие». В некоторых вопросах «гибкости» быть не должно. Наши идеалы – неоспоримы, наши ценности – абсолютны. Мы нашли и обозначили истины, которые они хотят переписать. Наука, Атеизм, Объединенная Азия. Мы на этих столпах новый мир построили. И нужно его защищать.

– Я согласен с тобой, Дэниел, но тебя слишком сильно промыли. И с каких пор тебя вообще так интересует политика? Сейчас ты зайдешь в аудиторию, и пара симпатичных студенток будет волновать тебя сильнее, чем все либералы вместе взятые.

– Ты слишком хорошо меня знаешь, Артур, – он улыбнулся и дотронулся до его плеча. – Хорошего дня.

Они разошлись у лестницы. Артур спешил на факультативный курс истории, который он вел для студентов первого года обучения. Дэниел же преподавал факультатив по психологии для выпускного курса бакалавров.

У каждого преподавателя был основной предмет и одна или несколько дополнительных дисциплин. Это был их первый год преподавания. Молодые ученые, доктора в области физики и преподающие ее теперь как свое основное направление, также взяли по одному дополнительному курсу по своим интересам. Дэниел еще с первого курса был увлечен психологией и создавал различные инструменты для анализа человеческих состояний и мотивов, изучая прежде всего себя и своих близких. Артур же всегда тяготел к истории. Воспитанный в семье видного политика, он с детства был осведомлен об отношениях ведущих стран друг с другом и исторических причинах, эти отношения создавших.

Грядущие выборы должны были определить вектор развития государства на ближайшие годы. Либеральные силы стремились ослабить атеистическую пропаганду и смягчить отношения с Христианским миром, а консерваторы выступали за сохранение текущего курса полной изоляции и тотального научно-атеистического фокуса. Голосование проходило в единой Азиатской интернет-сети, на государственном портале, в котором зарегистрированы все граждане страны. С 15 лет они регистрировались и получали персональную страницу, которая служила аналогом устаревших паспортов. Перечень остальных необходимых документов, справок, дипломов также хранился в личном кабинете. Все электронные документы могли иметь резервные копии на любых электронных устройствах пользователей. На этом же портале и проходило голосование. Сканирование отпечатков пальцев устройствами пользователей не позволяло голосовать за других людей, а фронтальные камеры показывали, что голосующий делает это по собственному желанию. Любые противоправные действия пресекались моментально, так как все устройства были оснащены геолокацией.

Таким образом, доля голосующих людей поднялась выше 90 процентов и не включила людей, которые принципиально отказываются от участия в выборах. Само же действие занимало не более минуты, но для большинства являлось важным событием. И сегодня, с десяти часов утра и до восьми часов вечера, все граждане старше 18 лет могли отдать свой голос за ту или иную партию.

Артур очень трепетно относился к этому событию, оно вызывало у него чувство участия в управлении государством, чувство личного вклада в развитие страны. Он твердо решил, что будет голосовать за либералов, несмотря на то что все годы до этого был сторонником консерваторов. Он считал, что большая часть его жизни протекала бессознательно, и, впервые попытавшись сформировать свое беспристрастное собственное мнение, он не согласился со всем, что прививали ему с детства.

Он вошел в аудиторию, где студенты живо обсуждали грядущие выборы. Все затихли и посмотрели на Артура.

– Всем доброе утро, – он сел за стол внизу амфитеатра. – Как ваше настроение? Все определились с выбором?

– Если не секрет, за кого вы будете голосовать? – донеслось со среднего ряда.

– Не секрет, за либералов. Удивительно, ведь все предыдущие выборы я поддерживал консерваторов. Но сейчас мне кажется, что они выдыхаются, мало работают, не ищут улучшений. Я уверен, что нет границ для оптимизации и развития, а они просто готовы жить в существующих условиях всю оставшуюся жизнь. В общем, как бы странно ни звучало, мне не близок излишний консерватизм консерваторов, – по аудитории прокатились смешки. – Но вернемся к лекции. Так как у нас важный день, я решил забыть о сегодняшней теме, потому что она уходит слишком далеко в историю, и поговорить о том, как образовалось наше новое государство. Какие события способствовали образованию современного устройства мира и на каких ценностях мы смогли создать наше великое общество.

Очень важно понимать, чего нам стоило изменить существовавший порядок и какие смелые решения пришлось принять для того, чтобы привести нашу страну к светлому настоящему. Мы должны уважать это, но, прежде всего, мы должны помнить и понимать это.

Конечно, мне бы хотелось сказать, что весь Христианский мир поступал и поступает неверно и что наши решения и наша идеология абсолютно и по всем параметрам превосходящие, но я постараюсь рассказывать беспристрастно. И начну я с так называемых великих трагедий.

Все началось более ста лет назад. Самолет, полный туристов, вылетевший из Токио в Париж, упал на территории Китая, не пролетев и двух тысяч километров. Как выяснилось позднее, он упал в результате взрыва, который произвела исламская террористка-смертница. По итогам следствия было выявлено, что попасть на самолет ей помог брат, который работал в аэропорту в зоне досмотра пассажиров. Взрывное устройство было пронесено на борт самолета днем 13 сентября 2032 года. Ее брат также планировал теракт уже на земле, но был задержан за несколько часов до потенциального взрыва.

Разумеется, проблемы японского правительства с Исламским миром начались еще за несколько лет до этого. Радикальные мусульманские группировки устраивали демонстративные казни представителей разных государств и вероисповеданий, но некоторые нации и религии они ненавидели больше других. К объектам особой ненависти относились и японцы. Так, еще в 2025 году после того, как в Токио отказались отпустить или обменять захваченных террористов, были жестоко казнены японский пилот и журналист. Агрессивные выпады в сторону Японии продолжались несколько лет. Однако после упомянутого теракта все начало меняться…

На фоне возрастающего недовольства в обществе правительство Японии созвало экстренную группу для решения вопросов безопасности населения. Сначала было решено ввести запрет на получение должностей в местах с большим скоплением людей и крупным пассажиропотоком для всех выходцев из Исламских стран и регионов мира, а также людей, чьи предки были мигрантами из указанных мест.

Прежде всего под запрет попали аэропорты, вокзалы, метрополитен и крупные автобусные компании. Также была усилена охрана и контроль во всех перечисленных организациях вплоть до постановки полицейских на крупных автобусных остановках. Все подозрительные лица тщательно досматривались, и, разумеется, в первую очередь обращали внимание на людей с традиционными элементами исламской одежды. Выпущенные законы начали трактоваться на местах гораздо шире, чем это было прописано изначально, и в итоге все мусульманское население подверглось жесткой дискриминации, как при приеме на работу практически в любые компании, так и в повседневной жизни.

Большинство западных стран, ранее выражавших соболезнования по поводу произошедшего теракта, строго осудили действия японского правительства, указывая на то, что дискриминация по религиозному признаку – неприемлемое решение.

Однако после того, как активные действия органов привели к нескольким задержаниям и был предотвращен еще один готовящийся теракт, правительство Японии, несмотря на критику Запада, только ужесточило правила, внеся еще несколько законопроектов, которые были направлены на дискриминацию мусульман. На тот момент количество мусульман в Японии составляло не более процента. И, учитывая массовое освещение событий по захвату террористов и предотвращению готовящихся взрывов, абсолютное большинство населения активно поддерживало действия правительства.

Представители радикальных исламских группировок грозили отомстить японскому правительству и всему японскому народу, и спустя несколько месяцев после принятия новых, еще более жестких законов в Японии произошли два теракта. На праздновании традиционного фестиваля «Гион» прогремел взрыв в Токио, и буквально через неделю, во время празднования фестиваля «Тэндзин», несмотря на усиленную охрану, прогремел второй взрыв в Осаке – третьем по населению городе Японии.

После этих событий в Японии практически началась травля всех мусульман. Среди населения распространялась массовая паника, и правительство решило пойти на самые крайние меры. Все выходцы из мусульманских регионов, находящиеся в Японии как туристы, преждевременно отправлялись обратно. Мусульмане, живущие в Японии, либо улетали сами, либо решались покинуть страну под давлением властей. Толпа студентов, организовавшая мирное шествие по Токио, вышла из-под контроля и разгромила токийскую мечеть и турецкий культурный центр, располагавшиеся в районе Сибуя.

Реакция Запада по-прежнему была негативной. Помимо этого, свои недовольства высказывали различные религиозные организации всего мира. Японская христианская община, которая на тот момент представляла менее трех процентов населения страны, также заявила о недопустимости давления на людей по религиозному признаку. Христиане совместно с другими религиозными меньшинствами Японии провели демонстрации, которые привели к нескольким стычкам верующих с толпами студентов, поддерживающих правительство, и к массовым погромам. После этого в Токио был установлен режим чрезвычайного положения, и в город было введено несколько подразделений сил самообороны Японии.

Правительство вынесло запрет на создание любых религиозных объединений. Все религиозные организации, существующие на территории страны, были признаны экстремистскими и также запрещены. Представители полиции и сил самообороны взяли под свой контроль все здания и помещения официальных религиозных организаций. Представители различных конфессий начали массово покидать Японию. Самые распространенные религии Японии – синтоизм и буддизм, представители которых составляли более 90 процентов населения страны, – на государственном уровне были признаны нерелигиозными и стали именоваться философскими течениями. А сами учения были подвергнуты правкам с целью приведения их к более светскому виду.

Несмотря на официальную оценку последователей синтоизма и буддизма в более 90 процентов, которая основывается на ассоциации японцев с тем или иным храмом, в действительности к верующим себя причисляли менее трети жителей страны. Вследствие этого подобные изменения не вызвали широкого недовольства населения, особенно учитывая то, что взрослое население было запугано терактами, а молодое поколение в короткий срок стало крайне агрессивно настроено по отношению к активно верующим представителям разных религий.

Спустя полгода, когда все недовольства утихли и усилиями полиции все религиозные организации прекратили свою деятельность, начали поступать новые угрозы в сторону Японии со стороны радикальных исламских группировок. На тот момент несколько подобных организаций, расположенных в Сирии и Ираке, начали объединяться, и количество их членов, по различным данным, варьировалось от полумиллиона до миллиона человек. Второго марта 2033-го японской разведке стало известно, что представители исламских группировок начали активные наступления в Сирии и Ираке. Их целью были все возможные результаты ядерной программы Ирака, которая проходила еще в конце XX века, а также ядерной программы Сирии начала 2000-х.

Мировое сообщество не стало признавать потенциальную опасность, так как считалось, что результаты этих программ не увенчались успехом. Вооруженные силы Израиля и Иордании послали регулярные войска в Сирию, но в определенный момент резко отозвали все подразделения. По данным японской разведки, в распоряжении исламистов были элементы ядерного оружия, которые использовались для создания ракет. Угрозы, которые начали поступать от радикалов в сторону Японии как одного из главных врагов Ислама, не остались без ответа. Не дожидаясь, пока элементы ядерного оружия станут работоспособным вооружением, правительство Японии за два часа оповестило западные страны о ядерном ударе по предполагаемым местам расположения радикалов в Сирии и Ираке. Это сообщение привело лидеров разных стран в замешательство, так как Япония никогда не входила в ядерный клуб и не обладала ядерным оружием. Однако разработки ядерного оружия в Японии начались сразу после капитуляции во Второй мировой войне после ядерных ударов по Хиросиме и Нагасаки. Бурное развитие мирного атома и атомных электростанций давало возможность работать с необходимыми компонентами для скрытых разработок оружия.

В назначенное время ракеты, пролетев над Китаем, Бангладеш, Индией и Персидским заливом, нанесли удар по части Ирака и Сирии.

Власти Индии позднее сослались на отсутствие полноценной системы противоракетной обороны, вследствие чего они якобы не могли повлиять на произошедшее. Правительство же Китая открыто заявило о том, что было осведомлено задолго до ядерного удара и приняло решение не вмешиваться. Вся территория, на которой потенциально могли находиться радикалы, была уничтожена.

На экстренных заседаниях ООН и НАТО действия Японии были резко осуждены. Евросоюз, США, страны Северо- и Южно-Американского континентов вместе с Россией объявили Японии экономическую блокаду. Религиозные объединения различных стран начали проводить акции в поддержку представителей всех религий. Невиданная ранее активность верующих привела к невероятной вовлеченности населения в религиозную деятельность и обычаи. В течение года религия в западных странах стала невероятным трендом. Политические деятели в погоне за рейтингами начинали все больше инициатив, связанных с религией и поддерживающих ее. Христианские общины западных стран выступали за духовность, мир, стремление человека к очищению и смирению. Христианство стало культом нового поколения молодежи. Вкупе с политиками, выстраивающими дальнейшее развитие государств на базе высокой религиозности, грядущие поколения обещали быть самыми религиозными на протяжении последних столетий.

Азиатские страны, продолжающие отношения с Японией, также стали подпадать под санкции западных стран. Изолированная Азия начала переговоры по введению железного занавеса. Китай начал требовать возврат госдолга США и получил его часть. Возможность азиатского занавеса встревожила западные страны, владевшие производственными предприятиями в Китае. Однако это решение было согласовано. Просьба Японии о занавесе и уверенная поддержка Китая убедили ряд других азиатских стран.

Через несколько месяцев начались первые отключения азиатских стран от мировой сети Интернет, прекратился оборот западных валют, и Азия начала отделяться от остального мира. Было объявлено о возможной миграции в Азию и, в частности, в Японию по родственным или идеологическим причинам. Обозначенный срок в один год позволил десяткам тысяч людей мигрировать из западных стран в Азию. Поток мигрантов жестко контролировался, и все желающие досконально проверялись. Лишь малая часть смогла получить разрешение, остальные получали отказ.

Спустя еще полгода границы ряда азиатских стран были закрыты. Иностранные предприятия были национализированы и позднее распроданы частным лицам. Китай объявил о национализации американских предприятий в счет неоплаченной части госдолга США.

Этот шаг отразился на экономике Соединенных Штатов, которые погрузились в затяжную рецессию. Мировым экономическим центром западных стран стала Англия, и, как и прежде, крупнейшим финансовым центром – Лондон. Новообразованная Лондонская Христианская академия в короткий срок стала самым популярным высшим учебным заведением не только в Англии, но и во всей Европе. Это подхватили все христианские страны. Облик Запада изменился окончательно.

Азиатские страны с коммунистическими режимами приняли общую доктрину светского развития и распространения тотального атеизма. Основной ценностью было принято стремление к научному и технологическому прогрессу и обоснованному подходу ко всем сторонам жизни.

Распространение христианских трендов было негативно воспринято в Австралии, многие представители парламента которой открыто признавали свою атеистическую позицию. Австралия не желала идти ни по одному из указанных путей и предпочла сохранить прежние ценности. Атеистический фокус Азии в Австралии назвали крайностью, а невиданную религиозность на Западе – мракобесием.

Вследствие повышенного количества прибывающих пропагандистов новых западных течений подобная агитация Вовлеченного Христианства была запрещена. Туристический поток в Австралию был ограничен, и получить новые визы можно было лишь по очень веским причинам. Экономические взаимоотношения с западными странами продолжились, а культурный обмен и ценностно-нравственная глобализация западных ориентиров была прекращена и строго контролировалась правительствами Австралии и Новой Зеландии с целью сохранить прежние устои.

Железный занавес был возведен, мир разделился на несколько частей: сторону вовлеченной религиозности, сторону убежденного атеизма и остров умеренных ценностей XXI века.

Артур продолжал:

– То государство, что мы видим сейчас, то общество, которым мы гордимся, были построены благодаря совершенно новому вектору развития, который мы когда-то приняли истинным. Годы практики и впечатляющих результатов показали, что мы сделали верный выбор. Спустя почти 100 лет мы видим, что построили новую, совершенную систему взаимодействия человека с государством. Но прежде всего, мы создали общество с принципиально новым образом мышления. Конечно, подобная идеология и раньше встречалась в узких кругах, но мы сделали ее массовой. Наши идейные столпы совершенны. Наши ценности – неоспоримы. Объединенная Азия. Наука. Атеизм. Наше невероятное стремление к абсолютной рациональности, к детальному обоснованию всех наших мотивов, начиная от глобальных действий на уровне государства, заканчивая поступком рядового гражданина нашей страны.

Любое мнение, точка зрения, мировоззренческая установка должны иметь четкое логическое обоснование. Эта мысль смело пронеслась по всей Азии и избавила нас, наконец, от средневекового обскурантизма. Освободила умы от тени невежества. Дало нам возможность исключить сотни тысяч действий и поступков, которые мы совершали по воле, как бы они сказали, чувств, а на самом деле гормонов, которые достались нам от наших предков как вредный в современном мире рудимент. В нашем мире нет объяснений «я просто хочу» и «я чувствую, что так лучше». В нашем мире есть только «я делаю это, потому что…» и «это истинно, так как…».

Да здравствует математика, физика, логика и невероятное человеческое мышление, интеллект, которым мы только начинаем пользоваться так, как должны. Сегодня крайне важный день. Сегодня мы вместе с вами должны решить дальнейшую судьбу нашего великого общества. Сделайте правильный выбор, осмысленный и рациональный. И мы вместе шагнем в новое будущее уверенно.

Речь Артура закончилась, и несколько секунд в аудитории стояла тишина, после которой студенты оживленно захлопали, поддерживая молодого профессора.