Читать книгу Паломничество с оруженосцем - Тимофей Юргелов - Страница 7

Глава пятая

Прошло больше месяца. Андрей все время проводил дома за перечитыванием моралистов, и сам что-то записывал в тетрадь. Гипс сняли, он вскоре отказался от костылей, однако продолжал делать массаж и ванны, чтобы разработать колено и стопу. На улицу он выходил пока с дедовской тростью, дома же обходился уже без нее.

Как-то к нему зашла Даша с лукошком малины. Андрей даже растерялся, увидев ее в дверях.

– Это вам папа прислал, – сказала она, протягивая пластмассовую корзинку.

– Зайди, – спохватился он, показывая жестом, что ему нужно переложить ягоды.

– Потом отдадите, – махнула она рукой и побежала вниз, только застучали каблуки по деревянным ступенькам. Андрей замер с лукошком, словно обоженный изнутри каким-то ласковым пламенем. Ее улыбка, внимательный взгляд исподлобья и выпачканный в малине рот все еще стояли перед его внутренним взором.

Поэтому, когда через несколько дней в его квартире снова раздался звонок (не так уж часто тот подавал свой трескучий голос), он был уверен, что это вернулась Даша за корзинкой. По дороге в прихожую заглянул в трюмо, подтянул хвост. Распахнул дверь и – увидел перед собой Борисыча.

– Не ждал? – спросил тот, довольный, произведенным эффектом.

Дигамбар из Ершовки был в наглаженных летних брюках и рубашке в тон, аккуратно подстрижен, выбрит, надушен, из нагрудного кармашка выглядывали солнцезащитные очки. В нем чувствовалась какая-то подтянутость, деловитость, таким Андрей его еще не видел. Он пригласил его в комнату, они прошли, сели на диван. Борисыч заметил кресло и пересел в кресло.

– Ну, как нога? – спросил он немного небрежно.

– Да ничего – хорошего. Куда ты исчез?

– Да-а… Дела были… Я же потом вернулся, чтобы мне гипс поставили. Наплел, что теща померла. – Оказывается, гипс ему сняли раньше, чем Андрею, как впрочем и вытяжение. Андрей сказал, что не совсем еще владеет ногой.

– А у меня ничего… нормально.

Саня поднял и согнул несколько раз ногу в голеностопе.

– Я к тебе по делу, – сказал он серьезно и достал зажигалку. Андрей сказал, что не курит. Саня с пониманием кивнул, спрятал зажигалку в карман.

– Может, чаю? – предложил майор.

– Давай…

Когда Андрей вышел из кухни, Борисыч с тем же важным, немного утомленным видом проговорил:

– Есть один бизнес… (Андрей показал на ногу). Как раз для хромоногих. Ты же хотел прокатиться по деревням, дом присмотреть. Потом можно до твоего манихейца проскочить, все равно в ту сторону поедем. Кстати, машина твоя нашлась?.. – Ну, совсем другой человек, удивлялся про себя Андрей: чем-то очень озабоченный, причем с сознанием этой озабоченности, поэтому немного вальяжный и в то же время непроницаемый; говорит неторопливо, с расстановкой.

– Нет. Я не искал.

– Ясно… Но платить я много не смогу, потому что на мне аренда грузовика, – загнул он палец, – бензин, оптовые закупки. (Ну прямо акула капитализма да и только, не верил своим глазам Андрей, откуда что взялось!) Десять процентов от прибыли тебя устроит?

– Устроит, – сказал, пряча улыбку, Андрей. – Что делать-то надо?

– А я разве не сказал? – удивился Борисыч своей буржуазной рассеянности…

Дня через три после недельного загула с Геннадием, во время которого Борисыч наделал долгов, сломал гипс, подцепил гонорею и заразил жену (но настаивал, что это она его заразила, – жена выгнала Борисыча из дома, правда, потом сама за ним пришла к соседу, и лечились они вместе), Саня глубоко задумался – и было над чем.

Во-первых, вернуться назад к Валере после всего случившегося было невозможно. Во-вторых, работы у него никакой не было, да и намерения искать тоже. В-третьих, машина тестя, на которой он мог что-нибудь заработать, нуждалась в серьезном ремонте (на этот ремонт он и занимал под будущие барыши, теперь же, все пропил и остался без средств к существованию). Все требовали денег: и кредиторы, и жена, и теща с тестем, и даже родная мать. Причем близкие родственники – с неистовой злобой, как будто не было у них врага хуже Борисыча, а, кроме презренного металла, никаких других ценностей в жизни. Обиднее же всего было открытие, что им наплевать на самого Саню: на его чувства, на то, чем он живет, какие у него бывают мысли – даже на его сломанную ногу. (Хотя перед отъездом Борисыча к джайнам жена слушала философские рассуждения с сочувствием и, как показалось ему, искренним). Словом, жизнь опять дала трещину: с одной стороны, безденежье действительно не давало продыха, с другой, душили родственники и кредиторы. Двое даже "включили счетчик", но Сане удалось перезанять и рассчитаться с ними – остальные пока ждали.