Читать книгу Девочка из башни 330 - Тимоте де Фомбель - Страница 4

Я подождал несколько недель.

Когда-то давно я проращивал в вате чечевицу. Самое ужасное – это первые дни. Ничего не происходит. Ты только сидишь и смотришь на эту чечевицу. Даже вата высыхает невыносимо медленно. А ведь так хочется ее поскорее опять полить…

– Не поливай слишком часто, ты ее утопишь!

Бывает, когда просто ВСЁ тянется мучительно долго.

Первые дни без Селесты я чувствовал себя примерно так же, как тогда с чечевицей, – очень хотелось поторопить время. Я прожил четырнадцать лет, ничего не зная о ее существовании. Я едва провел с ней половину одного-единственного утра. И все же прожить без нее минуту было труднее, чем целый день проторчать без дела перед всходами чечевицы.

На следующий день Брисс снова вернулся на свое место. Он посмотрел на меня и решил, что я немного не в себе. Он сидел и прямо на уроке приговаривал:

– Что-то ты не в себе…

Да, я действительно был не в себе.

Вообще-то я опять вылетел из тостера, как и раньше, но на этот раз не стал расшибаться о кафельный пол, а решил зависнуть в воздухе.

Представьте себе кусок поджаренного хлеба, который за мгновение до падения на пол вдруг резко спохватывается, принимается бить крыльями, взлетает, планирует по кухне, слегка задевает клеенку на столе и устремляется к открытому окну.

Такой вот кусок поджаренного хлеба, которому вздумалось взбунтоваться.

После обеда я рисовал карты.

Я уже месяц или два трудился над Южной Америкой. Обложился десятком атласов и перенес всю собранную информацию на карту, которую нарисовал на белой стене своей комнаты. В прошлом году я нарисовал Азию и три четверти Тихого океана, расположенные рядом с дверью в ванную. Индийский океан слегка разлился на паркет.

Южная Америка.

Я старался быть очень внимательным. Вот в этом углу достаточно отвлечься на секунду – и хвостик Чили растечется по Перу или забудешь где-нибудь в горах город с миллионным населением.

Но голова у меня была полна Селестой. Иногда я отвлекался от карты и минут пятнадцать сидел совершенно неподвижно, снова и снова прокручивая перед глазами то видение в лифте. Я просто цепенел и никак не мог выйти из этого состояния – сидел очарованный, парализованный, и кисточка в моей руке, подобно самолету в режиме зависания, застывала где-то над Огненной Землей.

– Ты меня слышишь?

– А?

Это был Брисс.

– Говорю, с морозилкой управился…

– Как ты мне надоел со своей морозилкой! Жирдяй.

Вот как я ответил Бриссу.

Он стоял передо мной и сиял от гордости, на носу – сахарная пудра, лицо блестит. Управиться с морозилкой к вечеру пятницы – это был рекорд. Он превзошел самого себя. А я, впервые в жизни, вместо того чтобы его поблагодарить, нагрубил ему.

Взгляд Брисса стал каким-то прозрачным. Он повернулся ко мне спиной и ушел, хлопнув дверью.

Я положил кисточку. Уткнулся головой в стену. Наверное, волосы макнулись в красную Кубу. Я вышел из комнаты и побежал в коридор. Я звал Брисса и хотел попросить у него прощения.

– Брисс!

Войдя в гостиную, я увидел за окном люльку мойщика стекол. Брисс был в ней – вместе с отцом.

– Послушай, Брисс!

Люлька начала опускаться. И они исчезли.

На следующий день я отправился на поиски Селесты.

Башня 330 находится на другом конце стеклянного квартала. Нужно было пройти через дюжину других башен. Движение под открытым небом доступно только машинам. У них есть для этого скоростные магистрали, туннели и съезды-развязки, перемешанные, как спагетти на тарелке. А я шел по крытым переходам и торговым галереям.

Была суббота. Должно быть, народу вокруг меня было море. Я почти ничего не помню. Я смотрел себе под ноги и, не замечая толпы, шел к 330-й. В этих галереях даже пол оснащен экранами, на которых транслируется реклама. Я пытался вспомнить лицо Селесты. Я не знал ее фамилии и даже ни разу не слышал, как звучит ее голос.

Я вошел в последний лифт – в башне «INтенсив». Он спускался очень медленно, чтобы люди успели что-нибудь купить. Это был стеклянный лифт, с бакалейной лавкой, баром и обувным магазином.

«INтенсив» – самый крупный торговый центр в городе. Когда находишься в стеклянном лифте, видно, что напротив стоит 330-я, окутанная облаком дыма. Я взглянул наверх – на верхушку парковочной башни. Возможно, Селеста там, наверху, в этой серой дымке.

Лифт опустился под землю, этажей на двадцать ниже нулевого уровня. Многие вышли вместе со мной. Они шли забирать свои автомобили. Я влился в поток пешеходов, которые все как один несли в руках пластиковые пакеты. Я знал, что в этих пакетах у них лежали другие пакеты, а в тех – еще пакеты, поменьше, а в тех третьих – совсем маленькие пакеты, и в них – наверняка еще немного пакетов.

Люди обожают пакеты.

У меня же есть при себе только два кармана штанов. И в них – два моих кулака.

– Номер машины?

На меня смотрел парень, который работал на парковке.

– У меня нет номера. Я ищу маму, мы с ней разминулись. Она обязательно появится здесь, когда пойдет забирать машину.

– У тебя что, нет мобильного телефона, чтобы ей позвонить?

Он смотрел на меня как на последнего идиота.

– Нет.

На этот раз я не врал. У меня никогда не было мобильного телефона. А если бы я был собакой, то предпочел бы обходиться без поводка.

– Садись вон туда…

Я послушно сел на скамейку, довольно высокую и не слишком удобную, рядом с металлической дверью. Я немного подождал и понаблюдал. Парень спрашивал у клиентов номера, набирал их на клавиатуре, и автомобиль спускался с одного из трехсот тридцати этажей. После этого водители проходили немного дальше, чтобы забрать машину, и путь их пролегал по торговой галерее, где они могли пополнить свою коллекцию пластиковых пакетов.

Прошло двадцать минут. Я заметил, что два раза приходили клиенты, потерявшие свои номерки, и тогда парень отводил их к компьютеру, который стоял в сторонке.

Он брал у них отпечатки пальцев и в это время на несколько секунд поворачивался ко мне спиной. Пяти секунд мне должно было вполне хватить.

На третий раз я соскользнул со скамейки и толкнул металлическую дверь. Она не была заперта. Я побежал по коридору. Там обнаружился крошечный лифт. Я набрал на клавиатуре номер «триста тридцать», и кабина начала движение.

Лифт шумно и быстро набирал высоту. Интересно, добиралась ли уже Селеста домой таким вертикальным способом?

Я достал из кармана то, что привело меня сюда.

Селеста оставила свой регистрационный формуляр в шкафчике в школе. На скомканной бумажке было заполнено только две строчки. Она вписала свое имя (Селеста) и адрес. Мы всегда указываем название башни и этаж.

Селеста написала: «330/330».

Хотя каждый уровень лифт преодолевал за несколько секунд, понадобилось не меньше четверти часа, чтобы подняться на самый верх.

Автомобили, нагроможденные на километровой высоте… У меня живот сводит, когда я вспоминаю об этом. Я вышел из лифта, и меня сразу накрыло плотной дымовой волной. Жар двигателей тысяч машин с сотен этажей парковки весь поднимался сюда и синим столбом стоял в воздухе.