Читать книгу Сотни звёзд. Сборник - Тимур Джафарович Агаев - Страница 1

В раю давно нет людей

Повествование начинается в туалетной комнате. Стил, пьяный в хлам, лежит в ванне и, окончательно опустевшими глазами, наблюдает за малюсеньким тараканчиком на потолке. Он очень боялся насекомых, но алкоголь хорошо глушил страх, что помогало без доли боязни и пренебрежения осматривать каждую лапку существа.

Бутылка очередного пойла находилась в ладони правой руки бледного и, уже чуть ли не полуживого, парня. Чтобы не умереть в столь пустом состоянии, перед смертью наблюдал он воспоминания из дней ушедших. В голову лезла только та драка с одногруппником, в которой Стил получил ногой в живот. Парень, поднявшись после полученного удара, не стал отвечать тем же, а выдохнул и засмеялся. Он желал тогда только получения физической боли, чтобы заглушить внутреннюю, душевную.

Стил глубоко вздохнул.

И он это получил. Ненадолго, но все-таки болел конкретно живот, а не сердце с душой. А может, те уже были разорваны.

Понимая, что смерть всегда близко и его саморазрушение бессмысленно, парень продолжает смотреть на жалкого таракана на потолке, попутно ассоциируя себя с этим беззащитным насекомым.

Стил проходил по коридору, параллельно стараясь открыть каждую дверь на пути. Он не понимал, где находится и куда попал. Ни одну дверь так и не удалось открыть, кроме самой последней, находящийся в самом далеком углу. Зайдя в помещение, ошеломленный взгляд парня пал на колыбельную.

На Стила нахлынули воспоминания о расставании родителей. Мать плакала у порога. Отец орал: «Уходи, я больше не хочу видеть тебя здесь!». Стил сделал шаг назад, желая спрятаться. Отец кричал уже на Стила: «Я больше не твой отец!». Стил зажался в углу комнаты и плакал. Отец, как и прежде, орал: «И это больше не твой дом!».

Отогнав от себя печальные воспоминания, парень вышел из комнаты, аккуратно закрыв дверь. Он посмотрел внимательно на дверь. На ней были развешаны листовки, где говорилось о массовой пропаже детей.

Инспектор: «Эй! Кто тебя из палаты выпустил?»

***

Я шел по улице, что освещали фонари и овивали снежинки. Белоснежная пора так и веяла своей астральностью, мистикой. Вдруг, во всем этом белоснежном вальсе, я разглядел темную, прелестную курточку одной очень знакомой мне девушки. Милое лицо, что было видно издалека, шелковистые волосы и белая-белая шапка, ни на что более не похожее, но вызывающее восхищение и желание обнять, поделиться собственной теплотой.

Это была Алена.

– Ален!

– Я думала, что ты забыл обо мне.

– Полгода не видеться с человеком, а потом резко начать с ним общение – мое все. – эти слова прозвучали достаточно эгоистичными, но Алена не особо обратила на это внимание. Вероятно, утверждение о моем эгоизме так и не вошло в ее кругозор. Понимание этого обескураживало и мягко, со всей нежностью развеивало безнадегу. – Что у тебя нового?

– Завтра уже выхожу на работу. С больничного вышла. – Алена поправила свои волосы левой рукой, что позволило лучше разглядеть ее миловидное лицо. – А у тебя?

Видимо, диалог постепенно заходил в тупик. Взяв себя в руки, постарался сгенерировать хоть одну ментально-здоровую тему, но пока мой мозг только сгенерировал термин «ментально-здоровую», но никак не тему. Мог бы рассказать о случившейся на днях ситуации.

– А меня подставили. – начинать рассказ с интриги – всегда хороший знак и достаточно правильный подход, когда диалог проходит с такой молодой, в следствии, имеющей меньше жизненного опыта девушкой.

Алена была моложе меня на два года, мы оба являлись студентами и ходили в одно образовательное учреждение, и, как совпало, на одну и ту же работу, пускай и находились на разных должностях и, говоря об учебном заведении, в разных группах, то не помешало нам завести достаточно неплохие, пусть и приятельские отношения.

Девушка, услышав столь веское заявление о подставе, из жажды узнать продолжение истории, шепнула:

– Подставили?

– Да, такое бывает. К слову, как все было. Я позвал подругу к себе, – здесь я присмотрелся к лицу девушки, желая разглядеть в нем ревность, но, к моему сожалению, так ничего и не увидел, потому продолжил рассказ: – и мы играли с ней в «Правду или действие». Это было достаточно весело, но в какой-то момент она, на мое «действие», запросила ее портрет. А что делать, начал рисовать.

Я показал рисунок, запрятанный у меня в кармане куртки, Алене.

– По твоему рисунку могу сказать, что она очень красивая девочка. – Алена ухмыльнулась. – И как? Ей понравилось?

– Нет. Она сказала, что глаза не те, губы не там. В общем, нет, ей не понравилось…

– Такая прямолинейная. Если сделаешь плохо – так и скажет.

– Эй… – мне пусть и было обидно, но я нашел в себе силы принять эти слова.

Это действительно плохо, когда творчество не ценится. А что ценно тогда? Точно не то, что должно. Наука? Но как можно «плохо» вычислить уравнение? Наверное, математик какой со мной бы и поспорил, но мне всегда казалось, что в науке важен результат, который, по определению, может быть точным и не выходящим за рамки правил и теорем. Так что только творчество может быть ценным, потому что не обременено правилами. Или в числах тоже можно разглядеть красоту?

– А кто такие нигилисты?

– Люди, которые отрицают устоявшиеся ценности и культуру, этику. Также они не верят в любовь, дружбу, и любое другое проявление чувств и в чувства в целом.

– Звучит как-то грустно. – вдруг Алене позвонили. На телефоне был написан контакт: «Гоша». Алена спохватилась и сказала: – Ой, прости, мне пора идти. Меня зовут.

– Стоп! Стоп, стоп, и еще раз стоп, Ник! Это очень и очень скучная история. Кто вообще читает такие истории про любовь? – Алена стояла перед экраном и смотрела на свою копию, воссозданную внутри искусственно созданного микромира.

– Кто знает, – ответил я, чуток хрипя. – может в микромире все такие скучные. Не я же ими управляю. Ты сама попросила создать наши мини версии. – И тут я начал даже пародировать малую: – «Ой, Ник, как было бы классно, если б в этой штуке ты сделал меня и тебя, и мы бы с тобой поженились, у нас была бы куча детей, домик у моря, и жили бы мы долго и счастливо».

– Я такого не говорила. – в голосе Алены прозвучала как и самоирония, так и легкая обида.

– Эта вселенная – обман. Я ее только что создал.

– А как понять, что мы не обман?

– Да ну, черт! Ален! Они догадались. Они, черт побери, догадались. – сказал Ник, наблюдая в мониторе за Ником и Аленой из микромира, которые, в свою очередь, наблюдали за Ником и Аленой из еще большего микромира, воссозданного Ником из микромира. Опять сказал я: – Как это вообще возможно?

– Может, – сказала Алена. – тебе стоило рассказать им о бессмысленности их жизни, о том, что они воссозданы тобою?

– Может.

Алена начала плавиться прямо на глазах у Ника. Буквально плавиться. Растаяв полностью, Ник понял, что они тоже являются микромиром. Последнее, что увидел Ник из микромира, это его расплавленные руки. Жестокая, чертовски жестокая смерть. Но что поделаешь.

Когда некто из микромира догадывается, что он находится в микромире, микромир замыкает в бесконечном цикле, основанном на едином парадоксе «Если он – то и я», что в конечном итоге приводит к уничтожению всех микромиров.

– Ты как вообще умудрился сделать микромир в микромире? – удивленно спросила Алена.

– Это не я. Все вопросы к нему. Это моя копия из микромира сделала микромир, при этом находясь в микромире. Парадокс, конечно же. Но давай просто сочтемся, что все микромиры уничтожены и больше их нет.

– А что если мы…

– Стой! Нет, не думай об этом! Если ты подумаешь об этом, и мы действительно окажемся микромиром, то мы все умрем…

– Ладно.

– Есть более гуманный и адекватный способ узнать это. Ты помнишь, как ты родилась?

– Нет… Так все-таки мы в микромире?

– Нет! – я крикнул это во весь голос и, будучи готовым к смерти, что казалась мне неминуемой, приготовился принимать эту участь.

Открыв глаза я понял, что напрасно боялся. Ну хоть наш мир и вправду наш.

– Фух… Оказывается, ты просто не помнишь, как родилась.

– А хоть кто-то помнит? И зачем это помнить? Ты же сам говорил, что мозг запоминает только самые важные и значимые события. Рождение – дело житейское.

– Твой мозг тогда не запомнил это не поэтому. Мозг в ту пору просто не мог обработать такое число данных, так как ты была ребенком. Не многие и во взрослой жизни научились головой пользоваться, что тут говорить про детей.

– Думала тут будет шутка про мою, – акцентировала Алена внимание на «мою». – мою тупость.

– «Ты и сейчас не можешь головой пользоваться, что уж говорить про то, когда ты была ребенком».

– Отлично, вот это то, как бы ответил Ник.

– Что значит «ответил»?

– А, да ничего. Просто…

***

– Ален! – Ник ворвался в комнату девушки и, схватив ее за правую руку, потащил за собой.

– Куда идем, Ник?

Ник повел Алену к порогу. Девушка сначала не поняла, что случилось, но Ник указал на дверь. Можно подумать, за дверью что-то очень страшное.

Открыв дверь, Алена увидела там… себя и Ника. Почти. Алена видела себя еще совсем маленькой, а Ник тот же.

Ник из прошлого схватился за кобуру, в коей тогда находился пистолет, изменяющий состав материального объекта, к которому прикасается. То есть эдакая странная форма умерщвления.

– Ален, ложись! – крикнул Ник, то есть я.

Подумал, значит, да и решил, что конкретно делать. Тоже схватился за пояс, правда ни кобуры, ни пистолета там уже долгое время не было, но знать они этого, вероятно, не знают, как и мы не знаем своего будущего. Вероятно.

Так, Ник из прошлого остановился. Отлично.

– Что… вы… хотите? – говорю я самому себе из прошлого. Что я тогда хотел? К чему бы мне возвращаться в прошлое, зная всю разрушительность результата подобного действия?

– Ты глупый? – пробормотала Алена, лежащая на полу. – Ты не видишь?

– Стой, вдруг мне удастся договориться.

Вдруг я услышал какой-то щелчок. За считанные секунды Ник из прошлого направил на меня пистолет и сделал два выстрела. Я упал и начал орать от боли, после чего присмотрелся на раны. Оттуда шла кровь, но если присмотреться, то она была искусственной.

– Что?

Я посмотрел на самого себя из прошлого. До меня дошло. Ранее я был слишком занят ситуацией, потому не мог ее окончательно проанализировать. Но теперь… До меня дошло тогда, когда я посмотрел на возраст. Почему Алена из прошлого маленькая, а я точно такой же? Не мог же я раньше быть куда старше ее, а сейчас быть чуть ли не ровесником. Да и не из такого и далекого прошлого они, судя по всему.

Алена, заметившая мое недоумевающее лицо, всхлипнула:

– Прости, я должна была сказать это раньше.

***

(песня) В далекие дали уносится ночь,

Здесь, между тенью, обрушится день,

Тень воссияет, словно будущий свет,

А свет наконец встретит свой конец…

На улицах творилась разруха и анархия. Постоянные крики и вопли, доносящиеся оттуда, не могли оставить в покое Виолетту. Принцесса перебегала от одного угла к другому и порой, поглаживая свое оперение, засматривалась в окно и начинала снова бродить по комнате.

Принцесса целого Рая находилась в полном отчаянии. По перьям текли слезы. Она не понимала, почему все это. Спившиеся ангелы-хранители, в час свой выпивая, на весь Рай кричали о том, как же им все надоело.

Принцесса спросила у отца, что случилось. Король Рая не стал отвечать девочке, а просто пожал плечами и отправился дальше по своим делам. Это вызывало еще больше вопросов… Если аж король Рая спохватился от всей текущей ситуации, то ждать уже можно чего угодно.

Вдруг Виолетта услышала стук. Еще один, и еще, и еще… Кто-то ломил ворота в замок. Ох, что же теперь будет. Король подбежал к дочери и, схватив маленькую, бежал куда-то с девочкой на руках. Куда и что он хочет сделать? Многое было неясно.

Мама Виолетты читала ей перед сном рассказ о Моисее. Там мальчика положили в корзиночку и отправили по реке. Казалось, король Рая решил повторить этот поступок. Он подбежал к морю и, вновь посмотрев в бездонные глаза дочери, бросил ее в воду.

Девочка плыла по реке. Оперение все осталось плавать по воде, и лишь немножечко перьев все еще оставались на ней. Виолетта, пару раз чуть ли не захлебнувшись, попробовала плыть к берегу, но ей не удавалось. Она не умела плавать и не тонула лишь потому, что ее удерживали перья.

На берегу творилась полная чертовщина. Какие-то странные люди в серых и темных халатах, вооружившись копьями, врывались один за другим в замок, в коем только недавно пребывала и спокойно жила принцесса. Ей было непонятно, кто эти ангелы и каковы их намерения.

А оттуда лишь были слышны крики бедолаг, до которых могли дотянуться лапы этих кровожадных разбойников. Они, разбойники, не щадили ни детей, ни женщин, и только некоторых вербовали в свои ряды, и только некоторых девиц уводили для плотских утех.

Жестокие, бескомпромиссные, безжалостные и не имеющие никакой цели, кроме как дарить ненависть и боль всему, что окружало тогда их… Такими она видела этих разбойников. Она желала только того, чтобы ее отца и мать не тронули, чтобы ее семья оказалась цела.

Но проплывая еще дальше, она увидела, как вся ее семья, затащенная на холм, была казнена. Эти изверги пронзили каждого из них копьями и оставили так. Вдруг она расслышала громкий крик: «Ура!». Но радость этих разбойников утихла и вдруг их радостный вопль сменился более тихим, более ужасающим: «Найти принцессу…»

Очнувшись на теплом и нежном песочке, Виолетта огляделась и, не заметив нигде тех разбойников, возрадовалась. Но к чему радость та, если… А может ничего и не было? Виолетта вскочила с песочка и направилась вдаль. Вокруг был только лес, потому она, проходя меж деревьев, ожидала увидеть целый замок и живую семью.

Их замок был окружен деревьями, потому Виолетта шла и шла вглубь этого лесочка, пока не поняла, что лес этот был самый настоящий. Виолетта посмотрела на небо и увидела, что уже вечерело. В лесу, знала Виолетта, ночью расхаживают волки и остальные дикие звери, желающие полакомиться ее плотью.

Виолетте было страшно, но она не сдавалась и проходила все дальше. Замка все не было, ночь все ближе. Она не хотела верить в то, что ее семья мертва и теперь та абсолютно одинока. И тут до ее плеча кто-то дотронулся. Виолетта развернулась.

Она увидела мальчика, примерно ее возраста. Тот был в сером халате и сильно напоминал тех разбойников. Девушка спросила у мальчика, разбойник ли он, на что получила отрицательный ответ. Мальчишка пообещал довести ее до города, если та никому о нем не расскажет.

По пути в город Виолетта расспрашивала мальчика, кто он и откуда. Тот не отвечал или из чистой вежливости переключал диалог на что-то иное, но Виолетта, словно угрюмый баран, ломилась именно узнать о неизвестном герое побольше всякого.

Когда до города оставалось рукой подать, тот показал ей, куда идти, и сам отправился в лес. Виолетта поблагодарила неизвестного и легкой походкой ушла к городу. В городе же было пусто.

В городе совсем не было людей. Никого. Сколько бы Виолетта не пыталась найти людей, никто так и не отозвался, не откликнулся. Виолетте тут же стало страшно, ведь она поняла, что здесь уже были разбойники.

– Ну привет. Что тревожишь ты мой край темноты и тишины? – перед Виолеттой появилась девушка в белой футболке и золотистыми волосами. – Меня Алисой звать, а это мой город. Правда, ужасающая пустота?

На вопрос Виолетты, кто построил этот город и почему в нем пусто, и почему он ее, последовали лишь невнятные оправдания и пояснения тех же самых слов. Собственно, девушка быстро понята, что Алиса являлась сумасшедшей и ничего внятного от нее не дождешься.

– При вас, дурные январисты, я гнил в тюрьме. Этот вариант точно не подойдет. Нашему королевству нужны сильные и решительные, а не трусливые и якобы добросовестные лидеры. – такое заявление сделал заместитель короля по экстренно важным делам Лико на тему движения январистов и их желания пробиться к власти в Раю.

– Сегодняшняя конституция Рая не является январистской, Лико, но мы как соблюдали, так соблюдаем, так и будем ее соблюдать. А вы, видимо, не собираетесь. – ответил на то глава январистского сообщества Рит.

– За мнимой честностью и добросовестностью вы скрываете собственную трусость, Рит. – Лико, прокашлявшись, продолжил: – В Раю критическая ситуация, если вы еще не заметили. Король пал, – После этих слов заместителя толпа, восседавшая на скамьях, впала в панику.

– Вот! – ликующе заявил Рит. – Вот, что тебе нужно, Лико! Тебе нужно ввести наш народ в панику. Ты хочешь захватить власть, пользуясь…

– Я считаю, – перебил Лико. – что Риту здесь не место. Не место здесь январистам, желающим взять Рай в свои грязные лапы. – Лико посмотрел на толпу. – Я спрашиваю вас, мой народ, нужны ли нам эти предатели?

– Нет! – заявила толпа.

– Нужны ли нам в стане январисты? – грозно и громко раздался голос Лико, разнеся его слово по аудитории.

– Нет! – вновь заявила толпа. – Изгнать! Изгнать! Изгнать!

Лико изгнал Рита, лишив всех полномочий и отправив бороздить леса. Тот принимает свою участь и отправляется за Луной, ожидая, что небесный шарик его куда-нибудь да и приведет.

Зайдя в глушь этого леса, он встречает Виолетту и Алису. Те рассказывают ему об этом царствии, в коем правит сумасшедшая Алиса. Рассказывает о своем появлении здесь и Виолетта.

Алиса, собрав своих людей, то есть Виолетту и Рита, у храма, начала проповедовать им свою идею о несовершенном мире и совершенной душе. По ее мыслям, любовь двух человек не заканчивается ничем, так как ничем и не была начата. Все, что имеет место быть, может быть высчитано.

Ты можешь посчитать, сколько у тебя рук, и все, что ты можешь посчитать, ты можешь сделать этими руками. Но ты не потрогаешь душу, не измеришь ее, ибо она совершенна, а ты – нет. Когда мы что-то сильно ценим, мы это храним. Умереть мы можем во мгновение ока, так какова наша цена?

Если уродец изгнал тебя из крепости и повел за собой толпу, то обдумай, кто уродец же здесь. А как уродливость оценивается? А как оценивается толпа? Всегда ли большинство является большинством, или оно просто громче всех орет о себе?

Очень нервная обстановка… Я никогда еще не видел столько падающих звезд. Но это были не звезды. Лико был в бешенстве, он винил в своих бедах и бедах целого Рая только людей. Ангелы сходили с ума из-за того, что давно в Раю не было ни единой человеческой души.

Теряя работу, смысл жизни и предназначение, мы ушли в откровенную смуту. Теперь же пришел час восстать. А там где-то принцесса Виолетта, Алиса и Рит собрались и основали свой Рай, в самой глуши леса.

Это было бесчестно и ужасно, но люди, один за другим, поднимали головы к небу и видели, как звездочки становились все ближе и ближе. Они и не подозревали, что так выглядит конец света.

Жить в момент смерти многих людей… Какого это? Какого это, чувствовать комфорт и безопасность, когда где-то на Земле творится сущий ад под эгидой райской воли?

Слово парня

Наступили тяжелые времена, братья. По крайней мере, так гласило радио, установленное в нашем ларьке. Именно сюда мне удалось устроиться, здесь и прижился, тем и приходится довольствоваться. Но тут, обещаю, не сдохну. Я буду идти до конца, через тернии к звездам, дабы, наконец пробившись к Луне, своим сонным взглядом еще раз, кажется в последний, глянуть на бренную Землю.

Но эти времена будут не скоро. Пока что мне нужно закончить мой рабочий день, уйти домой и начать писать. Думаю, именно литературная деятельность даст мне все то, чего так не хватало когда-то. Будут помнить, любить и уважать, почитать. Да, слышал, и деньги там неплохие дают. С детства любил сочинять и писать то стихи, то рассказы.

Славное было время, это детство. Беззаботное. О нем писать и буду. Много детей сегодня не ценит момента своей жизни, не впитывают в себя этой свободы. Свободы от мыслей, стереотипов, предубеждений. Не нужно платить никому и тебе не платят. Ты сидишь, ходишь себе, играешь, и все у тебя хорошо.

А потом, когда подрастаешь, начинаешь осознавать всю бренность бытия. Тебя начинает толкать в один бок мысль о скорейшей смерти, а в другой – твои личные ощущения, чувства, среди которых и мания величия, и желание возыметь выгоду из всего, что движется. Ты начинаешь быть менее искренним.

А взрослость? Где же вся та взрослость, о которой мы так мечтали, будучи детьми? Кто из нас не представлял себя на месте крутого дяди в стильном костюме и кучей денег в рукаве. Где все это? А всего этого нет, друзья. Начинаешь осознавать всю цикличность, системность и парадоксальность жизни. Жизнь толкает нас к деньгам, чтобы потом они заменили нам жизнь. Чем лучше тебе с одной стороны, тем хуже с другой.

И теперь ты сидишь обмотанный, словно скотчем, своими комплексами, проблемами, эмоциональным выгоранием и чувством одиночества и неполноценности, мечтая снова вернуться в ту беззаботную даль. И снова, снова тебя встречает этот парадокс жизни, где чем тебе хуже, тем лучше, а чем лучше, тем хуже.

Мои мысли прервала начальница, что была по совместительству и владельцем ларька. Она едким голосом пробормотала что-то про конец рабочего дня, после чего я поднялся с неудобной стальной табуретки и, захватив с собой ранец, отправился домой. Дома, конечно же, мертвым грузом упав на кровать, еще долго листал журналы, и отрубился за написанием очередной главы своей книги.

На утро я приходил на работу и этот цикл замыкался, начав свой новый заход. Так и проходили мои дни. Это было тяжело пережить, но моя первая книга, первая работа уже вот-вот должна была быть доделана. И вот, момент истины настал, в котором я отправил свою работу издательствам и наконец получу все то, о чем так долго мечтал.

– То есть как это «не подходит по требованиям»? А как же эта любовная линия, а как же история, а как же эти персонажи… – все издательства, что были на тот момент, ответили мне отказом. И никогда фамилия Сидорович не воссияет на полках книжных, так казалось в тот момент.

Какое же это ужасное чувство – понимание, что все твои труды бессмысленны. И, словно ангел с неба, ко мне приходит идея отправить книгу на самиздат. Это, вроде, было чем-то похожим на форум, где пишутся работы, а читатели покупают их или заказывают печатные версии. Вот туда-то и надо.

Но, как оказалось, и тут не все так просто. Раскручивать тебя никто, как это делает издатель, не будет, и львиная доля твоего дохода отправляется сайту, а тебе лишь нищенский процент. Но и с этим можно смириться, ведь моя работа наконец-то увидела свет, и это главное.

Идя по улице, что была освещена лишь парочкой фонарей, я направлялся к моей хорошей подруге Валентине. Я постучался в дверь и ждал. Было темно и сыро, и казалось, что вокруг все тускнеет, а к тебе подходит нечто… ближе и ближе, ближе и ближе. Как оказалось, ко мне действительно что-то подходило. Точнее, кто-то. Это была Валентина, возвращавшаяся из магазина. В руках ее были сумки. Конечно, помог девушке дотащить все до дома, попутно отвечая на все вопросы, зачем я пришел и что надо.

Рассказал Валентине про мою вышедшую недавно книгу. Девушка легко пожала плечами и сказала, что обязательно почитает, когда на то будет время.

– Долго же ты ее писал, конечно. – ехидным голосом сказала Валентина.

– Да, есть такое… Но зато теперь все готово. Просто писал со скоростью улитки…

– Хм, я, как любитель улиток, одобряю твою скорость. – Валентина выдала легкий смешок и, покачав волосами, посмотрела мне прямо в глаза.

– О, помню заводил себе однажды улитку.

– Правда?

– Да. Она еще постоянно на крышку лезла.

– Ахатина? Это сухопутные, у меня сейчас такие. А раньше еще водные были.

– Не знаю. Наверное. Она маленькой была совсем, на ладошке умещалась легко.

– Вид такой наверное. Вообще все улитки классные, ведь они такие красивые! – восторженно произнесла Валентина.

– А моя мама боялась улитку.

– Ох, ничего себе. Ну, бывает. Кстати, если ты хочешь, то можешь взять у меня одну штуку.

– Ох, хорошо.

Валентина пригласила меня к себе в квартиру и, за чашкой чая с печеньками, мы очень долго рассуждали то на тему улиток, то на тему литературы, то и вовсе непонятно о чем. Диалог выдался долгим и насыщенным, а потому не вижу смысла его сюда вставлять.