Читать книгу Сотая казнь - Тимур Евгеньевич Суворкин - Страница 3

Когда палач остановила кровотечение, останки селезенки отправились на пол, когда через соломинку была извлечена из брюшной полости скопившаяся кровь, колдун затянул рану на животе парня и зачитал изгоняющие заразу заклятье, когда руки палача и чародея были почти что по локоть в крови, в закрытые ставни уже стучались первые лучи восходящего солнца.

– Жди меня здесь, если не хочешь провести остаток жизни в полуразложившемся состоянии, – ласково попросил колдун и зевнув столь широко, что чуть не уронил голову, вышел на задний двор, к колодцу, чтобы смыть с себя кровь.

Едва он исчез скрипнула другая дверь, пропуская с улицы пятерку одетых в цвета тюремной стражи фигур.

– Мы посланы комендантом тюрьмы… – стражник осекся, глядя то на окровавленное тело на столе, то на сам зал в котором как будто резали стадо свиней, – Что бес возьми, здесь произошло?

– Халтурка подвернулась, – пояснила Мэрган, нервно косясь на дверь во двор.

– Халтурка это хорошо, деньги они никогда не лишние, но это чудо, что вы еще живы. Тот колдун которого казнили вчера, оказался истинной тварью Люцифера, – страж перекрестился, – Этой ночью делая обход вдоль стен, караул заметил, что могила в которую кинули его тело, разрыта.

– Ну ерунда, – Мэрган нервно отерла руки от крови, – Медики наверно постарались, сами знаете, решили небось себе труп на исследование утащить.

– Да мы тоже так подумали, но потом сами медики в сугробах нашлись, все ломанные-переломанные. Поэтому мы сразу поспешили сюда, предупредить. Повезло тебе, что успели… – стражник бесцеремонно взял со стола предназначенную для дезинфекции виноградную водку и быстро залил волнение, – Эх попадись мне эта нечистая мразь…

Простуженный тюремными сквозняками голос стражника был заглушен скрипом петель. Дверь со двора открылась. В зал вернулся чернокнижник, с черной мантии продолжала стекать розовая от крови вода. Счастье, что его рука пока еще придерживала голову на плечах.

– Итак теперь вернемся к разговору, – колдун сделал несколько шагов и лишь тогда остановился, изумленно разглядывая стражей.

– Палач, спасайся! Черный Повар вернулся!!! – прекрасно знавший чародея в лицо тюремщик оттолкнул Мэрган и выхватив из-за пояса висящий на цепи шипастый шар.

Страшное оружие моргенштерн. Не опасное, а именно страшное. Умелый мечник закружит вас в танце смерти, но с ним вы будете сражаться до последнего. Но если перед вами человек с моргенштерном… Свистящий над головой тяжеленный шар на цепи заставит отступить даже закаленного воина. Что там танец меча… Моргенштерну плевать на мастерство. Когда такой шар проноситься рядом, грозя разломать ребра и выплеснуть мозги на дорогу, хочется лишь одного – бежать… Но сейчас все было по другому.

Дождавшись пока шар раскрутится в воздухе, колдун невозмутимо снял голову и схватился за волосы раскрутив ее над собой.

Крепкая рука не выдержавшего этой дьявольщины бойца бессильно разжалась, и почуявший свободу моргенштерн улетел в сторону, звучно ударяя по лбу не вовремя вылезшего на шум трактирщика.

Подняв руку, чернокнижник проорал заклятье и резким жестом выкинул одного из стражей прямо в окно, после чего не тратя времени на разбирательства с Мэрган, кинулся к черному ходу. Свистнула стрела. Спина мага украсилась черным, под цвет мантии, оперением. Не обратив на это внимания колдун хладнокровно угостил ударом своей головы еще одного подскочившего вояку. В трактир ворвался еще пяток стражей, которые однако столь опешили при виде безголового колдуна, что беспрепятственно дали ему вырваться во двор, захлопнув за собой дверь. Только после этого, опомнившись они кинулись за ним всем скопом.

Мэрган тоже не стала терять драгоценных минут и взбежала на второй этаж, в свою комнату. Там она закинула в сумку все свои вещи, инструменты, кошель с деньгами и накинув подбитый мехом плащ, поспешила обратно в зал. В Норнберге она оставаться не собиралась более ни секунды. Слишком сильно она дорожила своим телом. Выйдя на крыльцо она оглядела улицу и поспешила в сторону ворот.

– Далеко ли собралась? – голос который она надеялась больше никогда не услышать раздался из переулка в который Мэрган только что шагнула.

Чернокнижник дышал тяжело и воздух со свистом врывался в перерубленную трахею. Где-то вдалеке еще раздавалась перекличка стражей.

– Ну что тебе от меня надо? Ты же мне всю жизнь перечеркнул сволочь! – Мэрган с трудом удержалась от того, чтобы не вырвать из рук чернокнижника его голову, начав бить ей о стенку, – Да ты понимаешь хоть, что когда трактирщик придет в себя он же расскажет страже, с кем я плечом к плечу всю ночь провела! Мне же теперь только один путь: на костер!

– На костер ей видите ли не хочется. Жизнь ей перечеркнули. Это ты мне жизнь перечеркнула! – колдун бережно прижал свою голову к груди и демонстративно отвернулся, – Что молчишь? Нечего сказать?

– Э… У тебя спина…

– Что спина? Я тебе про жизнь, ты про спину.

– В ней как бы четыре стрелы. Спешно намотав волосы на кулак чародей завел голову за спину. С губ сорвался сдавленный стон.

– Не вертись. Я попытаюсь достать, – Мэрган покосилась по сторонам. Тесный переулок был не лучшим укрытием.

– Мое прекрасное тело. Его так любили женщины.

– Тихо! – Мэрган вынула глубоко вбитый топор и теперь примеривалась к первой из стрел, – Проклятье, кажется у тебя пробито легкое.

– У меня отрублена голова, бес тебя дери, дергай стрелы и уходим отсюда.

– Первый раз оказываю помощь мертвецу.

– Я не мертвец.

– Ты уверен? – Мэрган оттолкнула качающуюся у лица голову, и выдернула новую стрелу.

– Ты надо мной мух видишь? Нет. А запах? Нет.

– Есть.

– Это от мантии. В тюрьме бани не держат. Хотя вообще мертвец я или нет должен знать тот, кто меня так криворуко казнил.

– Я тебя по высшему разряду казнила, малефик неблагодарный! – Мэрган зло выдернула две последних стрелы, после чего чернокнижник нашептал заклятье. Один за другим из ран выпали застрявшие было в них зазубренные наконечники стрел. Затем раны стянулись. На взгляд палача так же успешно он мог латать пробоины у затонувшего корабля.

– Послушай колдун, а над шеей поколдовать ты не пытался?

– Во-первых, я тебе не колдун, у меня имя есть. А во-вторых, не получается, уже пробовал…

– И как же тебя зовут?

– Смеяться не будешь?

– Да за кого ты меня принимаешь?

– Погостом кличут.

Переулок огласился неприличным хохотом, вынудившим сидящих на крыше голубей в испуге разлететься прочь.

– Не обижайся, – палач наконец справилась со смехом, стараясь не глядеть на позеленевшее от злости лицо чернокнижника, – А я Мэрган. Можно просто Мэри.

– Не скажу что мне особо радостно наше знакомство…

– Зато она к счастью кратковременно, только до городских ворот, – пожав плечами откликнулась Мэрган.

– Что? Значит голову мне срубила и на попятную? – туловище возмущенно сжало кулаки.

– А что я могу теперь сделать? Дратвой сапожной пришивать?

– Ты это сделала! Ты и знать должна как мне голову на место поставить!

– Да я первый раз с таким сталкиваюсь! Я даже о таком раньше не знала! Может мой учитель и мог бы что сказать, он все же головы всю жизнь отсекает. Правда мастер на самой границе живет. Ну ничего за пару-тройку недель дойдешь.

– Во первых хватит говорить в единственном числе. Пока ты не вернешь мне голову на плечи, ты никуда от меня не уйдешь. Люди скептически относятся к безголовым и вряд ли будут желать прийти мне на помощь.

– И я как раз отношусь к этим скептически настроенным людям…

– Но ведь и гнить ты тоже не хочешь? А ведь я могу устроить. Кстати да будет тебе известно, что герцог отправил в свою казну далеко не все мои деньги. Так что отблагодарить я сумею. Сможешь купить замок, личную тюрьму и нанять людей которые бы до конца жизни таскали бы за тобой позолоченные топоры и кнуты.

– Не надо все мерить деньгами. Ими костер не потушишь, – Мэрган скрестила руки, но колдун ее не слушал

– Что касается мастера… Времени то сколько потратим на дорогу… – Погост внезапно ударил сапогом по покрытой льдом луже. Хрустнуло и нога ушла глубоко в темную водицу, – Сейчас по другому поступим…

Чернокнижник опустился на корточки, бормоча что-то на латыни. Жестом он велел Мэрган опуститься подле него.

– Представь себе своего мастера и во всех подробностях, – Погост поставил себе голову на плечи и принялся жестикулировать свободной рукой.

Лужа в ответ закипела поднимая со дна скопившуюся грязь. В следующий миг муть опала и зеркало воды разгладилось, показав покрытый плесенью каменный потолок.

Гийом обожал пытки огнем. Истово любил раскаленные прутья и клещи, полные алых углей жаровни и пляшущее в очагах пламя. Когда суд назначал преступнику такой допрос, старик просто расцветал, и с его лица долго не сходило выражение счастья.

А с другой стороны какое у него еще могло быть настроение если зимой стены пыточной покрывал иней? Холод был такой, что не спасала никакая одежда. Именно поэтому старый палач зачастую закрепив ступни жертвы над углями долго сидел рядом подставив жару морщинистые руки.

Сегодня настроение палача было сквернее некуда. Мало того, что зима все крепчает, но так еще и пытку новоприбывшему преступнику пришлось проводить водой. Ох и замучается он потом выхаживать этого бедолагу от простуды… Старый палач сокрушенно посмотрел на студеную воду, в которой еще плавали осколки льда.

Внезапно он подвинулся ближе: в глубине воды появилось движение, будто в бочке резвился десяток молодых рыбок. С каждой минутой вода волновалась все сильнее и вскоре начала почти кипеть.

Наконец, когда нерешительно замерший Гийом решил перекрестить бочку и положить конец безобразиям, поверхность воды успокоилась явив встревоженное лицо его ученицы.

– Мэрган? – Гийом неверяще склонил голову на бок, – Мэрган ты ли это?

– Она, она, – появившийся рядом с ученицей мужчина, который как-то странно придерживал голову, уставился на палача тяжелым взглядом.

– А как ты здесь? А это с тобой кто? – старый палач повидал многое, но сейчас был слегка ошеломлен, впрочем в его глазах мелькнула догадка, – Не уж то женилась наконец? Да на чародее? Ну молодец, ну радуешь старика!

– Нет она не женилась. Я тут по другому поводу, насчет качества ее работы, – голос колдуна был сама желчь.

– Качества работы? Так ведь вроде еще никто не жаловался, насколько я знаю, – поняв что перед ним всего-навсего чернокнижник, палач быстро пришел в себя. Колдовства он не боялся и волнения перед ним не испытывал, слишком много творцов магии прошли через Гийомовы руки.

– Значит я буду первый, – выдержав эффектную паузу, колдун невозмутимо снял голову с плеч, выразительно помахав ей из стороны в сторону, – Халтурит она дедушка… Халтурит…

Если он ожидал ошеломить палача, то ему это не удалось. Того кто всю жизнь помогал смерти в ее нелегком труде ожившим покойником напугать трудновато.

– Да действительно. Неаккуратно как-то перерублено, грубо… – Гийом разочарованно покачал головой.

– Не смей издеваться! – чернокнижника перекосило так, будто он разом осушил бутыль святой воды, – Быстро говори, что мне делать!

Не обращая внимание на его крики, палач низко склонился, чуть ли не касаясь носом воды и стал всматриваться в мага, важно цокая языком.

– Если честно, я первый раз такое вижу. Покрутите пожалуйста свою голову. Так, вот так. Ага… – Гийом стал тщательно рассматривать срез, – Даже не знаю что посоветовать. В общем я думаю, что в данной ситуации стоит попробовать сожжение на костре.

Несогласие колдуна выразил такой скрип зубов, что Гиойм на всякий случай чуть отодвинулся от бочки.

– Ну Мэрган ты и задала задачку, – наконец откликнулся палач, – Как он вообще такой у тебя получился?

Следующую четверть часа Мэрган и колдун наперебой излагали события минувшего дня, что заставило старого палача еще на середине повествования сходить за кувшином вина. Без него разобраться в услышанном возможности не представлялось. Сделав несколько глотков и при этом уронив багровые капли в бочку, палач отер мокрые усы и начал размышлять.

– Да дела… Но волноваться тут нечего, – удостоившись сомневающегося взгляда от головы колдуна, Гийом продолжил, – Слышал я про такое легенды, но сам не верил. В общем дело все в мече.

– А я то думал… Из-за чего у меня голова на плечах не держится… Из-за меча оказывается… Ну спасибо, просветил.

– Помолчи. Меч палача, это не меч воина. Меч воина – орудие убийства. Меч палача – мерило справедливости. Цель меча воина убивать, меча палача – судить. Недаром после того палаческий меч отсекает девяносто девятую голову, его с молитвами хоронят в лесу, чтобы он мог предаться отдыху от крови.

– Бес тебя дери. Ты же Погост девяносто девятым стать должен был, если б только до этого священнику голову не снес! – пальцы Мэрган машинально сжали рукоять.

– Да, сотое убийство он совершать уже не захотел. Но так как выбора у меча не было и ударить он должен был, вот меч голову и ссек, а жизнь оставил.

– Бред, – туловище скрестило руки, – Да более глупого объяснения я в жизни не слышал. Она что, теперь если мечом этим махать начнет, то весь город с головами под мышкой ходить станет? Я повторяю это бред!!!

Колдун вдруг перешел на шепот:

– Сделать что-нибудь сможешь?

Гийом почесал затылок. Покусал губу. Наконец откликнулся:

– Не знаю даже, вот в следующую осень все палачи, что в герцогстве есть в столицу съедутся, дабы перенять умения друг у друга, да поделиться с новичками секретами. Тогда наверное можно будет подумать совместно… Но я не знаю сможем ли мы что-нибудь придумать или нет…

– Ты с ума сошел? Мне что год без головы жить? Да еще не зная будет ли результат? Думай лучше!

– Есть конечно еще один способ, – Гийом вздохнул, – Говорят что если человека высекли допустим или пытали по ошибке, то чтобы раны зажили, лучше всего смочить их кровью истинного виновника. Тогда любые раны, даже если они были смертельны смогут зарасти. Но я повторю, это лишь легенда, никто не проверял.

– То есть, ты хочешь, чтобы я изловил не кого-нибудь, а Черного Повара, демона Норнбергского, за которым в свое время охотился каждый уважающий себя священник, демонолог или рыцарь? – колдун застонал.

– Что поделать, иного выхода я не вижу, – не успел палач произнести это как вода в бочке плеснула во все стороны и успокоившись вновь стала отражать лишь потолок пыточной.

Молча выпив до дна кувшин вина, мастер Гийом покачал головой, осознавая, что он абсолютно зря отпустил Мэрган в столицу.

– Ну чтож. Теперь по крайней мере мы знаем что делать, – Погост кряхтя поднялся на ноги.

– Ты знаешь что делать. Я лично никаких демонов ловить не собираюсь. Я палач. У меня другая профессия.

– Сейчас ты беглец которого вскоре будут искать по всему герцогству.

– Ничего, переправлюсь через границу. Денег у меня достаточно. Авантюр мне еще в детстве хватило.

– Через границу? Девочка моя, даже здесь зима не кончилась, а на перевалах снег до апреля лежать будет. Да и на дорогах сейчас по распоряжению герцога столько разъездов и отрядов отлавливающих разбойный люд, что далеко от столицы тебе не уйти.

– Ничего уйду в леса до лета.

– А не замерзнешь в лесу то? Или ты в отличии от меня шалаши с землянками строить обучалась, да дичь бить? Нет? Вот странно и чему только вас палачей учат?

– Значит мне остается одно.

– Думаешь затаиться в Норнберге до лета? А я тебя разочарую, тебя будет искать каждый горожанин, каждый страж. В конце концов меня считают Черным Поваром, а тебя моей помощницей. Может быть неделю и протянешь, а потом все равно кинут на костер. Без моей магии тебе не выжить.

– Хорошо. Что ты предлагаешь? – Мэрган под конец спорившая уже для виду, сдалась окончательно.

– Отыскать Черного Повара, казнить. Приделать мне голову и предъявить труп демона как залог твоей невиновности.

– Гениально. Только демон в городе уже три сотни лет и что-то никто до этого не поймал.

– Просто до этого не брался за дело я, – Погост был сама скромность, – Надо лишь определиться с чего начать поиск.

– Может попробуем найти человека, который знает об этом демоне хоть что-то?

– Демоны… Кто у нас занимается демонами… Алистан Огненный мой собрат по ремеслу помнится их исследовал. Но вот ирония, в прошлом году он ошибся в составлении заклятья и призванный демон детально обследовал его внутренности. Еще был Экберт Серый, тонкого ума колдун, знающий: ох зря я его на дуэли молнией по темечку…

– А если охотников на демонов поспрашивать?

– То же мне охотники… – Погост покрутил голову в руках, – Сброд. Одни ищут славы, другие наград, третьи титулы… Поэтому на поимку Черного Повара времени у них уже не остается. Ну а те кто охотился серьезно, исчезали очень быстро. Лет двадцать назад приезжал в столицу святой брат Иероним, демона ловить. Даром что монах, а книги по изгнанию демонов такие писал, что чародеи по ним и сейчас учатся.

– И что случилось?

– Исчез. Выехал из города по какому то делу, да и сгинул.

– А что если он не погиб?

– Нет он благополучно умер и притом отнюдь не своей смертью.

– Ты в этом точно уверен?

– Голову даю на отсечение… – Погост запнулся, досадливо тронул шею, но продолжил, – Я с ним в этом сентябре встречался, так, что могу быть уверен…

– Я не поняла. Ты же говорил он мертв?

– А ты меня перебивай почаще. Еще лучше суть уловишь. В общем я знаю откуда стоит начинать наш поиск. Есть тут недалеко от Норнберга одно местечко. Руины церковные. С подземельями.

– Руины? А почему сразу не в катакомбы? Тебе то легко, ты помер, тебя вся тамошняя нечисть за своего держать будет.

– Да помолчи. В этих подземельях я уже был осенью. Ну так вот, была там одна очень интересная находка. Что до нечисти… Да водились, но как я в прошлый год по ним прошелся, там стало потише.

– И что ты нашел?

– Расскажу по дороге. А пока надо уходить.

– Ты прав, – Мэрган присмотрелась к валяющейся в переулке груде мусора, быстро отыскивая перетершуюся веревку, острую палку и кочан гнилой капусты.

– Это еще зачем?

– Ты по городу без головы ходить собрался, чудо кладбищенское? – Мэрган привязала палку вдоль позвоночника Погоста с силой насадив на нее кочан и накинула сверху капюшон.

– Я тебя ненавижу! – Погост чуть не задохнулся от гнева.

– Хватит причитать. Нас наверняка скоро станет искать весь город. А потому чем быстрее мы уйдем из Норнберга тем лучше.

– Не спорю, не спорю. А я пока все расскажу про нашу цель. Случилось это как я уже говорил осенью, когда в деревнях около столицы начала шалить нечисть. Гнездо где плодились эти твари было прямо под руинам одного из монастырей, сожженного во время давнего восстания крестьян. Сожгли его так качественно, что отстраивать потом стало нечего. Вот его и забросили дав расплодится всякой мерзости.

Святые отцы в деле борьбы с этими тварями ударили лицом в грязь и я попросил герцога снарядить меня. Поговаривали, что в подвале монастыря была неплохая библиотека…

Тьма дрогнула. Впервые за десятки лет ее, полноправную владычицу церковных подземелий посмел потеснить свет. Яркие языки пламени рвущиеся с пропитанного смолой факела яро рвали тьму на отдельные тени, которые в ужасе жались к дикому камню стен.

Заброшенное подземелье, а уж особенно церковное не самое безопасное место, но привлекать внимания к себе Погост уже не боялся. Вся основная битва с гнездившейся здесь нечистой силой прошла у самого входа и теперь, когда тот был усеян рогатыми черепами и безобразно оплавленными, не знавшими света телами, герцогский чернокнижник мог спокойно идти вперед.

Тесный коридор оборвался, и факел осветил длинный зал с низкими потолками. Похоже здесь во время бунта монахи спрятали свою библиотеку. Погост наконец позволил себе улыбнуться, глядя как свет пляшет на бесчисленных корешках книг. Как он и ожидал нечисть не дала поработать многочисленным мародерам и теперь закованные в ржавые железные переплеты, почерневшее серебро или тусклое золото книги ждали его. Определенно его выезд из столицы не был напрасен.

Подойдя к ближайшему стеллажу Погост резко дернул на себя фолиант в обложке из заплесневелой кожи. Триумф мага был смазан лишь тем, что будто ждавший этого стеллаж заскрежетал и осыпав его градом знаний, треснул пополам, обваливаясь на пол.

Произнеся несколько фраз, за каждую из которых инквизиция вполне могла бы сжечь его на костре (и была бы права) Погост выбрался из под завала, и подняв все еще горящий факел неторопливо отряхнулся, попутно решая: продолжить тираду или перейти к дальнейшему осмотру библиотеки.

Чуть остыв, чародей зашагал вдоль прочих полок. Затем замер – нога наступила на что-то мягкое. Опустив взгляд, Погост с омерзением понял, что безнадежно изгваздал сапог в чьих то останках – монашеских, судя по белому балахону. Если учесть степень сохранности его сапога монах поджидал с десяток лет, то есть здесь он оказался уже задолго после сожжения монастыря. В одной из рук трупа был зажат покрытый ржавчиной клинок. В другой котомка. Вокруг тела мелом начертан во многих местах стершийся круг. Кривенько так начертан.

– Не пугайся, странник, – голос, что раздался из темноты, казалось каждой своей интонацией пытался сделать обратное. Безжизненный, безликий он ясно говорил о том, что его хозяин уже давно не вдыхал в себя воздуха.

В белой дымке, что выплыла к Погосту с трудом угадывались людские черты. Ряса, пояс, голова: все это то проступало, то сглаживалось, будто говорящий с чернокнижником стоял в густом киселе тумана.

Лицо щекастое, лукавое если в жизни он и был монахом, то явно из тех, кто в пост, прижимал к себе не крест, а сладкую грудинку, и по ночам, незаметно для остальных братьев цедил из бочек винцо.

Впрочем Погост уже давно отучил себя судить о людях по внешности.

– Не беспокойся. Это ты меня пугаться должен, – Погост небрежно поднял руку в жесте изгнания. Впрочем заклятье пока не было произнесено. Чернокнижнику не хотелось так радикально прерывать обратившегося к нему.

– Прошу тебя не твори богомерзких чародейств. Лучше поговори со мной… Расскажи не пойман ли еще демон, от которого так страдал в свое время Норнберг?

– Черный Повар? Ты о нем? Вроде новостей не было.

– Я так и знал… Выслушай меня. Я ждал пока хоть кто-то придет сюда почти двадцать лет. Возьми с собой мои записки. Принеси их герцогу. Он поймет. Он тебя наградит. Прошу…

Монах внезапно пропал, точно его и не было. Подземелье вновь стало пустым и молчаливым. Погост склонился над котомкой монаха, распуская шнуровку. Внутри были книги: Евангелие, которое колдун оставил без внимания и три больших, затянутых в кожу тома. Колдун зашелестел листами. Переложил в свою сумку. Не мог же чернокнижник устоять перед книгами по демонологии?

Покачав головой Погост взял котомку монаха и решительно вытряхнул. На пол упали всякие мелкие безделицы: трут, кремень, куски ссохшейся до состояния камня рыбы, да пригоршня медных монет. Погост уже собрался осмотреть на предмет записок остальное подземелье, как вдруг заметил торчащий из под рясы краешек обложки. Выдернув находку маг стал обладателем неряшливого вида книжки из скверно сшитых листов пергамента.

Повинуясь все возрастающему интересу он стал разглядывать ее внимательней. На первой странице было крупно выведено, что находка принадлежит некоему Иерониму из Белолеского аббатства. Далее шли числа напротив которых тянулись аккуратные строки текста. Бегло перелистав тетрадь до конца, Погост остановился всматриваясь в последнюю запись, та будто в противовес остальному написанному была выведена не только неразборчиво, но и еще почти что наискось, через весь лист, перечеркивая предыдущие заметки.

Слова были выписаны столь криво, что Погост надолго отрешился от реальности пытаясь разобраться лишь с первой строкой.

Дальнейшему изучению помешал тихий шорох раздавшийся в другом конце зала. Тонкие губы Погоста исказились в ехидной усмешке. Похоже нечисть на его счастье была добита не полностью и теперь ему будет на ком выместить неудовольствие, вызванное падением стеллажа и порчей сапога.

Подняв факел повыше, чернокнижник простеньким заклятьем заставил его разгореться во всю мощь вырывая врага из тьмы. После чего медленно, спиной вперед отступил к выходу.

Выбирающееся из пролома в дальней стене существо было красиво. Огромная, длиннее тройки лошадей и толстая как бочка змея неотрывно смотрела на него десятками человечьих глаз. Точнее не совсем змея, а нечто длинное состоящее из смешанных друг с другом людских костяков и оканчивающееся огромной пастью, с торчащими вместо зубов человеческими ребрами. Несколько довольно свежих останков в не успевших толком истлеть черных мантиях, примостившихся в середине змеиного тела, тоже не давали Погосту поводов для энтузиазма. Отбросив мешающую книжку к дальнему стеллажу, колдун начал заклятье.

Издав дробный стук, потревоженная нечисть заскользила вперед. В ожерелье глаз отразилась фигура чернокнижника спешно вычерчивающая в воздухе колдовские фигуры.

Взревело, и сорвавшийся с пальцев Погоста огонь зачернил белоснежную морду, выпаривая шары глаз. Не слишком обеспокоенная этим нечисть продолжила скользить вперед, жадно открывая страшную, необъятную пасть.

Выругавшись Погост свалил в сумку первые попавшиеся под руку книги и прижав ее к себе выскочил в коридор, вычертив пальцами новое заклятье. Впрочем к его неудовольствию сорвавшиеся с потолка тяжелые изумрудные капли способные вмиг растворить не то что любые кости, но и даже рыцаря в полном доспехе, лишь окутали змею пленкой слизи.

Скривившись от такого неуважения к своему чародейскому мастерству Погост угрюмо взмахнул рукой, руша на преследовательницу каменный свод позади себя.

В конце-концов книги и откопать потом можно будет, главное сейчас целым остаться.

– Вот собственно и все. Потом я беспрепятственно вернулся в замок, начал обсуждать с герцогом как бы побыстрее выкопать книги, но тут случилась небольшая неприятность из-за которой Лис Седьмой изменил ко мне свое отношение и меня кинули в камеру. Не желая придавать огласке истинную причину моего заточения герцог велел обвинить меня в сношениях с дьяволом и прочая, прочая, прочая… Признаний моих трибунал получить так и не смог, процесс все тянулся и тянулся… А потом, как начал лютовать демон все вообще обрадовались и обвинили во всем меня, получив официальный повод срубить голову.

– Подожди, я уже ничего не понимаю. А на самом деле почему тебя схватили? И что было дальше, после твоего прибытия из руин монастыря?

– Почему схватили? Вот это тебя не касается ни в коей мере. А дальше… По прибытию назад я засел в архивах ратуши и выяснил, что, некий монах Иероним занимался поимкой Черного Повара восемь лет назад, и пропал в разгар поисков, когда по всей видимости нашел что-то очень важное. Так что ознакомится с его записями наша прямая обязанность. Кроме легенды об этом демоне мы вообще почти ничего не знаем о нем. Да и не только мы, вообще почти никто. Так что, путь у нас лишь один: в катакомбы. Конечно, разобрать завалы одной только магией будет сложно, но попытка не пытка, не так ли, палач?

Когда Погост закончил рассказ они давно прошли городские ворота и миновав жмущиеся к ним выселки направились к частоколу деревьев на горизонте.

Лес был обжитым: следы кострищ, свежие засеки на коре, сломанные древки охотничьих копий. Вскоре попался замерзший труп с обвившимися вокруг сосны кишками: это герцогские егеря застали браконьера за рубкой деревьев и согласно всем традициям вскрыли тому живот и намотав содержимое нутра на ствол, заставили обходить кругами, до того времени, пока душа не ушла из тела. А что еще поделать? Леса и так вырублены дальше некуда. Ненасытный люд жрал их куда верней лесных пожаров.

Идти пришлось почти до вечера. От холода спасала лишь быстрая ходьба, да трескучий шар огня плывший перед ними по воле колдуна…

– Держись Мэри, нам бы до вон того холма добраться, – без устали шагающий чернокнижник указал на виднеющуюся вдали снежную шапку утыканную редкими черточками деревьев.

Мэрган промолчала чтобы поберечь силы, лишь яростнее вгрызаясь зубами в тушку белки. Несчастный зверек час назад принявший смерть от молнии чернокнижника отчаянно вонял горелым мясом, опаленной шерстью, но после дня непрерывной ходьбы через лес был самым настоящим деликатесом.

– Интересно… – тулово Погоста внезапно замерло поднимая свою голову на вытянутой руке, – Очень интересно.

Мэрган до боли напрягла глаза, следя за рукой Погоста. Вскоре она тоже различила огонек разгоревшийся на самой вершине холма. В уже начавшем синеть вечернем небе появилась струйка дыма.

Нахмурясь, но ничего не сказав, Погост заспешил вперед, заставив палача почти что перейти на бег.

Несмотря на кажущуюся близость цели, к холму с обещанными руинами они вышли ближе вечеру, когда волки уже вовсю кляли судьбу тоскливым воем, а мороз обжигал кожу и сковывал тело ледяными оковами.

– Иди вперед. Медленно. Ты просто одинокая мирная путница, – Погост сунул голову в сумку и посильнее натянул капюшон на капустный кочан.

– Мирная путница? Одна? При мече? Вечером?

– Ладно, меч пока отдай мне. А теперь вперед, или эту ночь предпочтешь провести на мягком сугробе? Я тебя прикрою, коль что случится. Если ты меня поняла дважды стукни зубами.

Мэрган с трудом, но все же нашла в себе силы промолчать, и стала карабкаться по склону, прикладывая все силы, чтобы не оскользнуться и не полететь вниз.

Руины монастыря ее разочаровали. Всего пара припорошенных снегом закопченных стен с узкими окнами, да груды разбросанного вокруг камня и земли, среди которых и плясало трескучее, яркое пламя. Вокруг огня сидела гогочущая кампания хмельных людей.

– Пустите к костру погреться, люди добрые… Застиг меня вечер в дороге, не дайте замерзнуть, – голос Мэрган заставил «людей добрых» вздрогнуть и обратить к ней заросшие, иссеченные шрамами рожи.

– Ну коль ты девка не боишься, так присаживайся, а то нас простой огонь уже не греет, – бросил один из сидящих, который судя по всему здесь был за вожака.

Остальные рассмеялись, оценивающе рассматривая палача. Блики огня кровью красили лежащие рядом с ними топоры и усаженные шипами дубины.

– Садись, коли сказали! – ближайший детина ловко ухватил Мэрган за рукав притягивая к себе. Лицо его при этом было таким тупым, что им можно было колоть орехи.

– Отпусти ее, – вежливо попросил Погост, наконец вскарабкавшийся на холм.

Сидящие загоготали, мешая смех с хриплым кашлем.

– Я повторяю, отпустите! – чародей шагнул вперед, грозно возвышаясь над собравшимися у костра.

– А ну катись отсюда, или я щас тебе по кочану так вдарю, что к небу улетишь! – самый молодой из вояк показал чародею кулак.

Собственно это было последнее, что он успел сделать. Даже не зарычав, а как-то злобно булькнув рассвирепевший колдун кинулся вперед, в кровь разбивая лицо сидящего.

На миг наступила тишина. Даже пламя костра прижалось к земле стараясь не шуметь. Оставшаяся четверка резко вскочила на ноги, кидаясь на Погоста. Завязалась драка. Тяжелые кулаки обрушивалась то на туловище, то на кочан, не причиняя вреда ни тому ни другому в отличии от рук чародея, каждое прикосновение которых валило людей на снег. Мэрган тоже не стояла в стороне, повалив подсечкой одного бойца, схватившегося было за топор, и сильным ударом отправляя того в забытье.

– Вот тебе и люди добрые, – Мэрган покосилась на лежащих без сознания мужчин и сочувственно вздохнув пошла рыться в их вещах, разыскивая крепкие веревки и ремни.

– Вот тебе и костерок… – эхом откликнулся Погост только сейчас заметивший, лежащие среди горящих сучьев книги и свитки. От сырого, неохотно горящего пергамента поднимался смрадно пахнущий дым, – Я думаю нам стоит прояснить ситуацию. Поговорим с молодцами по душам? Заодно покажешь мне, что умеешь.

– Не раньше чем поужинаю, – закончившая со связыванием Мэрган, быстро распотрошила тюки пленников извлекая нехитрую снедь.

– Да, небольшую контрибуцию взять с них определенно стоит, – Погост принялся рыться в припасах, вытаскивая хлеб и пузатый кувшин вина. Чуть помедлив, чародей жестом фокусника смочил хлеб в вине и отложив голову в сторону принялся запихивать массу в горло. Мэрган оставалось лишь отвернуться дабы не портить аппетит.

– Что стыдно? Правильно, никто тебя не просил мне голову рубить! А питаться ж теперь мне как то надо.

– А ты уверен, что тебе можно есть?

– Естественно не уверен, но хочется, бес тебя задери! – Погост раздраженно допихал хлеб и вылил в горло почти все вино.

Мэрган меж тем ловко почистила пару луковиц, достала кусок жирной рыбины и с удовольствием сгрызла прикусывая ржаным хлебом. Впрочем лук можно было не заедать, он оказался сладок как грех. А вот первый же ломоть хлеба болезненно отозвался на зубах. Палач сплюнула несколько камушков, что явно отделись от жернова вовремя помола зерна. Дальше она жевала уже очень осторожно, иначе зубов было просто не напастись.

Покончив с полуночной трапезой, палач неторопливо отпила воды из фляги и направилась к уже оклемавшемуся вожаку, подхватывая на ходу свою сумку.

– Спрошу сразу, сам говорить будешь? – для облегчения совести поинтересовалась палач, хотя уже знала ответ.

Связанный детина сплюнул на камни.

– Все вы упираетесь сперва… – Мэрган раскрыла сумку, – Значит точно пыток не боишься?

– А ты точно не боишься того, что с тобой мои друзья сделают, когда поймают? Знаешь сколько с такой девочкой как ты вытворить можно, пока не околеет? Да и после того тоже.

– Значит так. Что это знаешь? – Мэрган покопалась в сумке извлекая странный, предмет похожий на увенчанную винтом железную грушу. Так… По глазам вижу что нет. Смотри, сий инструмент состоит из трех сомкнутых лепестков. Покручу винт на конце и они начнут расходится, медленно-медленно… Пока не распустятся словно цветок… Что? Куда я тебе это вставлю? Догадайся. Подскажу, эта груша для мужеложцев сооружена, у меня есть еще одна, для рта… Ну да ничего, ты еще радуйся, что я к тебе, к адамову племени, третью применить не смогу.

– Храбрости у тебя девка не хватит… – в голосе детины появилась неуверенность. Связанные руки инстинктивно попытались прикрыть толстую филейную часть.

– Погостик, подойди.

Чернокнижник послушно внял ее зову, красноречиво показывая на свое не слишком целое тело.

– На него у меня смелости хватило. Ладно стягиваем портки.

– Стой! Не надо!

– Правильно, своя задница всегда ближе к телу, – Мэрган довольно отложила грушу и выжидательно уставилась на пленника.

– Что хотите знать?

– Итак… Сколько вас, как давно вы здесь, что делаете и по чьему приказу, – присевший перед ним чернокнижник явно не страдал отсутствием любознательности.

– Сколько мы тут? Да с начала осени почитай роем, что твои черви. Копаем и копаем, я уж лопату держать стал лучше меча.

– С начала осени? Да ведь тогда меня и схватили! – Погост вскочил и заложив руку за спину начал ходить взад-вперед.

– Не отвлекай. По чьему приказу?

– Так сэра Франца, рыцаря, хозяина Белолесья. Дружинники мы его. Осенью собрал да и приказал идите туда-то и копайте. Вот мы и копали всей дружиной. Думали что сокровища, а тут разобрали завалы, смотрим: одни гнилые деревяшки, да книжки какие-то.

– Сэр Франц из Белолесья значит… – протянул Погост.

– Что-то о нем знаешь?

– Мало… Но спиной к нему никогда бы не повернулся.

– Сунет кинжал?

– Сунет… Но не кинжал и не в спину, – туманно откликнулся Погост и вновь вернулся к допросу, – Когда галереи вскрыли, никого странного не заметили?

– Вы про гадость ту костяную? Была, сразу двоих наших пожрала. Ну мы знамо дело обиделись, да и отправились в ближайшую деревню, взять значит корову пожирнее. Привязали ночью к стене у входа, а когда оно вылезло лакомиться, обрушили ее: ну не корову то есть, а стену эту. Пока тварюга та ворочалась да выбиралась, порубили ее топорами, а кости мельнику снесли, чтоб тот их помолол да над речкой развеял…

– Хватит, – Погост снова прервал словесный поток, – С книгами что?

– Сэру Францу гонца отправили, так он велел переплеты, что поценнее, отодрать и в замок отвести, а все остальное сжечь…

– Проклятье!

– Не злитесь, ваша чудесность. Хозяину то хорошо приказывать, да все книжки гнилые: там в катакомбах потолки кое-где рухнули, видать осенние дожди все и залили – сами ж знаете какая осень стояла. Ну вот, книги вымокшие не загорелись, да и когда начали их извлекать: мороз, снег, не просушишь, костра толкового не разведешь, мы только чуток самого сухого пожгли, а остальное сегоднясь с утреца на телеги погрузили да в замок отправили с остальными дружинниками, пусть у хозяина самого голова болит.

На этой оптимистической ноте разговор и закончился. Вместе с Мэрган стащив пленников в подвалы под руинами, Погост ослабил тем веревки и кинув сумку с едой, обвел пространство вокруг пленников куском угля. После этого он долго читал заклятия, пояснив после, что любого, кто переступит черту в ближайшие сутки будет ждать мучительная смерть. Судя по той неподвижности, что возникла внутри круга, его увещевания подействовали. Кинув в угол сноп магического пламени, дабы бедняги не превратились за это время в лед, Погост был таков.

– Бесы дери их души. Что же это получается… Если кто-то сразу начал раскопки на этом месте желая найти тот дневник, значит от меня решили избавиться, чтобы я не добрался до него первым… Значит у демона в замке есть сообщник. А может и не в замке, я же успел каждому уши прожужжать о своих подвигах и о дневнике болтал без умолку… – окончивший с колдовством Погост нервно потер руки.

– Может все же наконец расскажешь, как ты умудрился загреметь в камеру? – в соседнем зале Мэрган уже расстилала трофейные шкуры, на которых недавно только спали дружинники.

– Ну а как ты сама думаешь, за что герцог ценящий своего чернокнижника, мог велеть его казнить? А?

Палач вопросительно уставилась на Погоста.

– За одежду он меня казнил.

– Герцогу не понравился твой черный балахон?

– Герцогу не понравилось, что на мне не было моего черного балахона когда он застал меня в его собственной спальне с его собственной женой, – Погост насупился.

Мэрган промолчала. У нее не было слов для комментариев.

– Да, отвечая на твой немой вопрос, другого места я найти не мог, – Погост насупился еще сильнее, – Во всем виновато положение Лиса Седьмого: он герцог. Будь он бедным аристократом, то его спальня была бы огромна, да только и спал бы он вместе со всеми слугами, просто тканью отгородившись. Ну да я отвлекся: к несчастью герцог наш человек богатый и может себе позволить отдельную спальню. Ах, если бы ты еще знала, что там за кровать! После одного взгляда на нее мысль о сне в другом месте мучительна. Огромная, на ней бы поместились с десяток человек, на четырех резных столбиках, а над ними балдахин из шелка, чтобы не одно насекомое не свалилось с потолка, тревожа тебя в самый неподходящий момент. А какая она мягкая… Соблазн был слишком велик и мы с Октавией…

В общем когда герцог входил в спальню ничего исправить было уже нельзя. Учитывая тот факт, что из одежды на Октавии к тому моменту был только рубиновый кулон, а на мне и того меньше, герцог быстро заподозрил неладное, и прежде чем я успел прибегнуть к заклятьям, трижды приложил меня лицом о столбик кровати, после чего выкинул в окно. Со второго этажа между прочим, на брусчатку. После этого я не то, что сопротивляться, даже на своих ногах до застенка дойти не мог, – Погост попытался сокрушенно покачать головой, но в связи с отсутствием шеи лишь уронил ее на землю, – Ну а там уж нужно было спешно спасать честь дамы. Наплел про то как опоил Октавию приворотным зельем, да дурманным настоем. В общем гроза прошла мимо герцогини. И именно поэтому все молнии обрушились мне на макушку… А в прочем, если бы я знал, что так случиться я бы не изменил решения.

На отрубленной голове появилась улыбка. Мечтательно вздохнув колдун лег на шкуры. Вскоре Мэрган опустилась рядом. Сон не заставил ждать измученное тело.

Осенняя ярмарка самое яркое событие. Город бурлит словно облитый вином муравейник. Суетятся крестьяне старающиеся быстрее продать товар и уйти напиться в таверну, дабы избавиться от полученных грошей. Сбиваются с ног воры, которым тоже хочется напиться в таверне на вырученные крестьянами медяки. Мечутся купцы пытающиеся понять в какой пропорции обменять деньги отчеканенные бароном, на монеты отлитые графом. Робко присматриваются разбойники, думая с кем бы лучше свидеться за городскими воротами. Гордо вышагивают аристократы, стараясь найти на что потратить копящиеся в сундуках деньги. В общем все, все радуются этому празднику жизни. Все кроме палачей.

Мэрган грустно приникла к щели между рамой и затянувшем окно бычьем пузырем, стараясь разглядеть что творится на улице. А судя по шуму творилось там ни много ни мало, как представление балагана.

Под окнами постоянно раздавался довольный хохот – уличные артисты кривляясь изображали церковное богослужение. Под бряцанье струн, они танцевали вокруг обряженного в рясу сотоварища, напевающего совершенно непристойную мелодию на церковный лад. Судя по его чистому, хорошо поставленному голосу и неплохой, хотя и специально искаженной латыни, время от времени перемежающей исполнение, тот явно сам не один год провел в монастырской школе, как и многие выступающие на улицах певцы. Народ вокруг покатывался со смеха. Священники, коли таковые были в толпе лишь скрипели зубами, хватать актеров было чревато, жадный до развлечений люд вполне может заступиться.

– Мастер…

– Нет, я сказал! – Гийом на миг оторвался от заточки топора, строго взглянув на ученицу, – Ты никуда не выйдешь, пока эта бесова ярмарка не подойдет к концу.

– Ну мастер…

– Нет! Ты знаешь сколько сейчас приезжих? Ты знаешь что почти у каждого из них в семье кто-нибудь да получал от нашего брата плетьми, а то и что-нибудь похуже? Прибьют, изуродуют и уедут к себе по деревням. И если ты думаешь, что бургомистр будет их искать ты очень сильно ошибаешься!

– Ну мастер, ну такое раз в год бывает!

– А смерть так вообще раз в жизни!

– Да кто знает, что я ваша помощница?

– Да любая собака. Можно подумать хоть кто-то в городе мог пропустить мимо ушей, что этим начала заниматься девушка.

– Хорошо мастер, позвольте мне позаниматься в подвале?

– Даже не думай. Ты ни на миг не уйдешь из под моего присмотра, – Гийом хмыкнул, – Знаю я вас, сам таким был.

– Ма-а-астер…

– Бесы тебя дери. Всю плешь проела. Ладно, выйдем. Но не надолго. Конец месяца, есть у меня снаружи пара дел. Так уж и быть сходишь со мной.

Мэрган еле удержалась от счастливого крика. Гийом меж тем быстро влез в сапоги и сейчас крепил на поясе свой меч и тяжелый кнут с металлическими крючками.

Мэрган которая весь этот день провела учась правильно вязать узлы для виселиц тоже кинулась к сундуку с одеждой, пока Гийом не передумал.

– Куда направимся мастер?

– Куда может направиться мужчина преклонных годов таким замечательным днем? Сперва в игорный дом, а потом в бордель.

Мэрган захлопала глазами, явно сбитая с толку, но Гийом был сама серьезность.

– Эх, Мэри, знать тебе пора, что обязанность у палача такая: с борделей да домов игорных дань собирать. Городом предписано. Поэтому возьми ту дубинку. Деньги они сама знаешь, хозяев менять не любят. И смотри как я работать буду, да внимательно, через пару годков тем же заниматься будешь.

Гийом снял с двери засов и оглядев улицу, дал Мэрган знак следовать за ним. В следующую минуту вокруг них уже билось пестрое людское море.

Вот нахваливает свой товар сапожник: чуть ли не наизнанку выворачивает свой отделанный мехом, украшенный вышивкой товар, лишь бы покупатель узрел какой идеальный шов, да как ладно сработана стелька из пробки.

Рядом с ним торговец пуговицами, окруженный гомонящей кучкой людей. Берут целыми горстями, кто простые роговые чтоб было на что куртку застегнуть, кто дорогие железные, чтоб перед соседями похвастать, кто охранные колокольцы против злого духа.

Особняком, от сапожников и портных, смотря на них сверху вниз, важно стоят мастера делающие перчатки. У них выбор вообще королевский – длинные и короткие, с пальцами и без, на пуговицах и завязках, из кожи, замши и из шелка, вышитые бисером, украшенные эмалевыми подвесками или металлическими пластинками. Только вот цены как всегда такие, что только удачливому купцу, да аристократу по карману.

– Дорогу, дорогу, коль жить охота! – раздавшийся на дальнем конце улицы голос заглушил музыку шпильманов и ор простого люда. Мэрган отступила к стене, глядя на приближающуюся процессию.

Их было четверо, все в дорогой одежде слуг одного из местных баронов, у каждого на поясе ухватистая дубина. Двигались квадратом, внутри которого недовольно шествовало диковинное животное удерживаемый четырьмя поводками, каждый из которых шел к одному из слуг.

Мэрган зачарованно уставилось на зверя, тот ответил ей тяжелым взглядом, в котором явно читалось все то, чтобы он сделал с ней и всей этой глазеющей толпой, не будь этих поводков.

Такого ученица палача не видела никогда – походил зверь скорее на кошку, только размером с доброго волка. Под покрытой крапинками песочно-желтой шкурой проглядывались крепкие мышцы.

– Мэри, что застыла соляным столпом? – Гийом недовольно дернул ее за рукав и лишь потом обратил взгляд на процессию, – А это… Пойдем, что пардуса никогда не видела?

– Пардус… Вот он какой, – Мэрган благоговейно посмотрела на животное, с которым глашатаи всегда не забывали сравнивать их герцога и самую родовитую знать.

– Такой. А какой он еще может быть? Вон у нашего Лиса их наверное уже скоро с десяток наберется. С тех пор как корабли на юг пошли он на них половину казны потратил. А теперь значит и бароны решили моду столичную перенять.

– А почему? И зачем? – образ зверя, что уже давно скрылся за поворотом все еще стоял в голове вместе с доброй дюжиной вопросов.

– Пардусы знати зачем? Так лучшего ж животного для охоты нет, если приручить с малого возраста, то ни одному зверю уж не скрыться. Да и сам гепард попреданней собаки будет. Поэтому все короли, да герцоги стараются хоть парочку да купить. А то, что его по городу водят, это его учат людей не бояться. Дивное все же животное.