Читать книгу Нет мест в раю - Тимур Шипов - Страница 8

Рима отвезла меня домой и решила остаться у меня. Мы заказали суши и смотрели очередной фильм ужасов под белое полусухое вино. Она решила изменить дизайн моей квартиры после очередного разговора со мной. Чтобы вы были в курсе событий, она затягивала меня в обыденную жизнь, внушая свои чувства ко мне. Знаете, что я ответил ей? Я согласился, солгал ей о своих чувствах. Меня не парит вообще ее существование. В моем душевном царстве правит вечная ночь, которая успокаивает меня. Но эти параноидальные мысли выбивали из меня потребность существования, Рима как-то нашла внутри меня зацепку спокойствия. Ей это удавалось на раз. Она умела поддерживать мое душевное равновесие, не переходя за рамки. Сексуальное влечение разностороннего направления, что можно было назвать симбиозом. Мы открыли друг в друге самые черные качества похоти и разврата, которые нас притягивали. Наверное, так и бывает, когда дамочка оставляет у тебя дома сначала расческу, затем фен и различные тюбики кремов для лица, для рук, для кожи, для пизды. Затем появляются ее наряды. Все эти вещи занимают мою квартиру. Зачем я только согласился? Но в этом есть какая-то польза, сексуальная потребность организмов. Она бы согласилась назвать это любовными узами.

Мы старались поладить, когда где-то мне что-то не нравилось. Когда где-то что-то не нравилось ей. Дамочка решила устроить из моей берлоги что-то одушевленное для всевидящих новостей своего инстаграма.

Целые сумки ее шмотья занимали первичные стадии этой квартиры. Ее занятия дизайном меня утомляли. Разговоры о знакомстве с родителями меня утомляли. Меня утомляло все. Я чувствовал себя комфортнее среди своего бардака, среди какого-то хаоса. Но то, что она делала, меня возмущало. Пытался это скрывать, но она все видела и читала по моему лицу. По крайней мере, меня вдохновлял наш сосед с шестого этажа, который подбадривал меня очередными порциями различных препаратов.

– English for beginners, – именно так мне сообщил эту новость Расим, протягивая маленький сверток, в котором хранилось нечто именное, как распознание реальности и отвлечение от сновидений – ДМТ. Качественный препарат, который заставит выдумать множество миров.

– Новая реальность, Арчи, – говорил он мне.

– То есть мы сейчас можем улететь? – задавал я тупые вопросы.

– Мы можем познать что-то новое. Качественно собранные инстанции будут нас вести в полете за новыми ощущениями.

– Вроде я такое уже испытывал. Наркоз.

– Общий наркоз не сравнится с этим.

– То есть тут есть определенный фарт.

– Не столько фарт, сколько определенные картины сознания и подсознания. Матрица искусства. Ты можешь стать бесконечным художником, нарисовавшим часть нового мира, и окунуться в него полностью, познав его.

– Быть любителем художественных картин – дело одно. Но быть профессиональным художником – дело дрянь, потому что художники живут в определенном мире своих границ. Они не подпускают к себе множественное количество людей, живут замкнуто и верят в свое подсознание.

– В этом и есть кайф.

– Какой это кайф? Ты можешь пропустить множество определенных безумий, которые навсегда оставят след в твоей жизни. Про это можно и истории писать.

– Тогда ты сможешь написать по строчкам свой внутренний мир и погрузиться в него полностью, так как слова и мысли все равно материальны. И после приема ДМТ ты сможешь увидеть все сам.

Сам Расим был чем-то похож на отечественного Эминема. Дело вовсе не в рэп-культуре, даже не в стиле его одежды. Он просто трещал так быстро, что иногда я даже не мог его понять.

У меня еще остался «бошетунмай», он спрятан надежно, так что Рима не сможет подкопаться. Я хранил этот сверток до определенного случая. Если этот голос появится внутри меня, то я знаю, как с ним совладать. Знаю, как мне уберечься от сна.

Мои кошмарные сны ушли куда-то на покой. Я засыпал и просыпался, словно прошла одна минута, а не часы. Но в последний день, когда я вымотался на работе, споря с работниками, я лег спать уставшим. Рима все пыталась заняться со мной сексом, но мне было не до этого.

Среди ночи она будит меня и говорит:

– Что с тобой? Кто она?

Я не понимал, о чем она, и спросонья даже не стал узнавать. Мое тело было погружено в какие-то стадии другого измерения. Не мог определить даже конкретной статистики сна, не понимал совершенно ничего.

Утром, за чашкой кофе, она подробно описывала мои ночные разговоры, на которые я не хотел обращать внимания и списывал все на лунатизм. Выяснилось, что я очень четко произносил имя Жанна.

– Кто такая эта Жанна? – Ревнивые мысли ее не давали ей и моей черной душе покоя.

– Наверное, это все на эмоциях. – Хотя я начал соображать, что я увидел во сне знакомую даму, о которой почти ничего не знаю. Почему в моей памяти ее не оказалось? Когда же я успел построить стены, чтобы отгородить кого-то от своей жизни и забыть? Как будто бы знаком с какой-то Жанной. Максимум, каких Жанн я знаю, так это Жанна д'Арк, Жанна Фриске, Жанна Агузарова. Рима показывала свою обиду на то, что среди ночи я зову не ее. Не спорю, но что мне с этим было делать? Я не контролирую себя. Не понимаю и не знаю, что мне могло сниться.

– Что-то мне нездоровится, лучше я сегодня останусь дома.

– Хорошо, тогда, может, отлежишься и вечером куда-нибудь сходим?

– Есть предложения? – Наверное, ей все время странно слышать от парня такие вопросы.

– Есть. У Марины сегодня день рождения, и она приглашала нас в клуб. Если все это в силе, то вечером начнем тусить. Как раз хотя бы развлечешься.

– Развлечения – это, конечно, хорошо.

Она не показала виду, что зла на меня. В принципе, мне было наплевать. Со мной что-то происходит. Только что?

Я проводил ее поцелуем, сам следом залип за компом. Мы слишком много времени проводим вместе. Мне кажется, что этой семейной жизнью я уже жил. Понимаете, словно какое-то очередное дежавю. Когда она моет посуду, мое тело неподвижно сидит на стуле и наблюдает. Когда я готовлю, она старается что-то добавить в мое блюдо и постоянно кружится рядом. Она счастлива со мной? Любовь? Нет, не знаю. По мне, так это какое-то бытовое зрелище. Словно этот спектакль должен закончиться. Поэтому я и взял антракт на сегодняшний день. Разобраться во всем, наверное.

Гуглил свои ночные разговоры, похоже, что либо у меня стресс, от которого я говорю и что-то переживаю до сих пор, либо я лунатик. Знаете, это имя – Жанна – мне кажется знакомым. Еще одна задача: как переспать с Мариной? Черт возьми. Рима всех отправит на добычу денег, словно императрица, и нужно сделать так, чтобы Марина приехала ко мне. И почему эта идея не приходила в мою голову раньше? Я взял в руки телефон и набрал ее, поздравил с днем рождения, а дальше она сообщила мне, что занята.

Главное не сдаваться. Если сумел покорить одну маленькую гору, то можно покорить Фавор.

Пишу ей, чтобы она приезжала одна ко мне. На всякий случай я уже приготовил страховку, если ее спалит Паша или Рима. Мой ответ был бы прост: я хотел отправить это сообщение Риме. Но вот в чем загвоздка: почему одна? Скажу, что типа нездоровится – вот и все.

Ответ на мое сообщение так и не пришел. Я позвонил своей Ма, узнать, есть ли у нас какая-то знакомая Жанна.

– Артур, я не знаю никаких Жанн. На следующей неделе я прилечу. Тогда и поговорим с тобой об этом, – с малейшей паникой ответила моя родная мать. Мне стало как-то подозрительно слышать об этом. Как будто она от меня что-то скрывала. У меня складывалось такое чувство, что я какой-то суррогат, а мой оригинал где-то далеко. Моя малейшая функционирующая паранойя вызывала все же большое волнение, поэтому я решил позвонить своему отцу с тем же вопросом.

– Сынок, может быть, это какая-нибудь актриса или певица? Потому как я только знаю одну Жанну, это наша соседка, ей было почти сто лет, когда она умерла. – Знаете, он ответил с такой же паникой, как и Ма. Все эти уникальные видеозвонки заключают в себе провокацию. Я заметил, как глаза моих родителей забегали от этого имени. Может, и вправду от меня что-то скрывают?

Окей, Гугл: причины беспокойного сна.

Я не находился в тибетском храме, а лишь выяснял снова различные позиции и научные стадии сновидений, бодрствования.

Зигмунд Фрейд – один из самых выдающихся ученых, кто затрагивал все психологические действия человека, влияющие не только на самого субъекта. Анализы теорий:

Сновидение является психическим явлением, которое можно объяснить. Это позволит объяснить причины психических заболеваний (неврозы, психозы, истерия).

Вроде я всегда спокоен. Меня мало что парит. А если парит, то это деньги и непроданный товар.

Сновидение обладает свойством превращать небольшое раздражение, возникшее во время сна, в огромное событие.

Интересно, ко мне в дом вломятся две мулаточки, которые будут совращать мой разум и тело? Это было бы огромным событием.

Сновидение состоит из наших осознанных и неосознанных желаний, которые были в реальной жизни.

В принципе, я бы мог легко организовать встречу с двумя мулатками и с осознанием воплотить свои желания, только придется платить. Проституция в наше время пользуется огромным спросом, не так, как раньше. Проституток стало больше, особенно элегантных и чистых. И их сложно узнать.

Сновидения часто забываются, так как не осознаются.

Если так, то зачем мы вообще видим сны? Возможно, у меня депрессия? И из-за этого я слышу странный спокойный голос?

Сновидение содержит воспоминания из прошлого, которые на первый взгляд не являются важными в настоящем.

В моем сне я стою на автовокзале, собираюсь куда-то уезжать. Возможно, это имеет какое-то отношение к прошлому событию в моей жизни.

Ни одно впечатление из памяти человека не исчезает бесследно.

Вот этот автовокзал и есть моя память? Какая-то история из памяти?

На сновидение влияют как внешние (холод, звук, свет), так и внутренние раздражители (болезни внутренних органов). Толкование может помочь при диагностике скрытых или начинающихся болезней.

Возможно, у меня есть скрытые болезни? Без паники. Или бес паники разводит внутри меня костры.

Затем Фрейд привел дальнейшие высказывания:

Смысл сновидения ускользает при объяснении, когда сознание пытается домыслить, связать непонятные образы и отрывки сна в нечто целое.

Сновидение говорит на языке образов, а не слов и понятий.

Сновидение выявляет нашу неизвестную природу, наши истинные желания и черты, в которых мы боимся признаться даже себе самим.

Сновидение представляет объект не целиком, а частично, взяв какое-либо его свойство, черты или контур.

Все теории делятся на три группы, относительно степени участия и характера душевной деятельности в сновидениях:

1. признающие, что в сновидении продолжается полностью вся психическая деятельность бодрственного состояния;

2. сводящие психическую деятельность в сновидении минимуму;

3. приписывающие «грезящей душе» склонность к особой психической деятельности, на которую она в бодрственном состоянии практически не способна.

Я прочитал все эти теории и заметки, и на меня напала усталость и легкая паническая атака. Я начал копаться во всем этом дерьме, лежа на диване и покуривая сигарету.

Возможно, дело в моей душе? Или все-таки в памяти? Неужели я был когда-то подавлен психическим воздействием так, что совершенно не помню несколько лет своей жизни? Я об этом даже не задумывался. Как же так, я был словно механическая деталь, которая не выделялась на сером фоне общественности, которая меня почему-то тревожила и наносила определенную критику.

Жанна-соседка, которая умерла. Я ее толком-то и не помню. Возможно, ее душа совершила реинкарнацию или, возможно, до сих пор ищет себе новое тело. Черт, а что, если она хотела завладеть моим? Что, если все теории и анализы Фрейда – это полное отрицание настоящего? А настоящая теория – астральный мир, в котором наша душа питается космической темной материей, встречает себе подобные души, набирает информационный канал знаний, а в момент просыпания она резко возвращается назад и передает все новое, узнанное из другого измерения? Но при всем этом информация передается через какие-то побочные эффекты. Что-то вроде болезни. Или совсем как воздействующий антибиотик, который влияет не на одного возбудителя определенной болезни, а на все микробы, которые нам необходимы. Может, от этого и мои ночные разговоры?

Пока я занимался достоевщиной, на мой телефон пришло сообщение от Марины, в котором она спрашивала станцию метро до моего дома. Я высылаю ей полный адрес и пишу, чтобы она вызвала такси, которое я оплачу. Аккуратно заправляю постель, прибираю свою комнату. Сейчас мне наплевать на все мои сновидения, лунатизм и легкую тревогу. Сейчас меня волнует воплощение страстного искушения.

Закурив в кухне, я позвонил Риме. Разговор был недолгий:

– Как дела на работе? – спрашивал я, словно мне есть какое-то дело.

– Все хорошо, все работают, я сижу, составляю список недостающего товара.

– Может быть, нам надо нанять больше народу?

– Возможно, вот выйдешь на работу – там и решим. Ты как себя чувствуешь?

– Уже лучше. Выспался, наверное.

– Это хорошо.

– Извини меня, если я во сне говорил чужое имя. Честно, я не знаю, как так получилось.

– Надеюсь, у тебя нет никакой любовницы?

– Рима, зачем мне любовница, если меня с тобой в постели все устраивает?

– Только в постели?

– Нет. Вообще, ты меня устраиваешь. Ты у меня самая красивая и лучшая. – Поддержать высокомерие и похвалить ее красоту – самый лучший способ отвлечения от бытового насилия.

– Рада это слышать. – В ее голосе я услышал знакомые нотки легкого плача, который когда-то слышал раньше. Это показалось мне странным.

– Да, детка. – Мощная комбинация, должна перерастать в интимный разговор, но она меня перебила.

– Я сегодня после работы заеду к себе, переоденусь, затем вечером приеду за тобой, и мы отправимся в клуб. – От интимных разговоров она отреклась, сразу перешла к комбинации деловых и рыночных отношений.

– Хорошо, а что тогда мы будем дарить Марине?

– Деньги – это самый лучший подарок, – ответила она с большой уверенностью.

Мне пришлось с этим согласиться. Правда состояла в том, что планета крутится очень быстро, мы должны быстрей принимать решения, чтобы не продолжать выяснять предположения действий.

Я затушил сигарету и достал из холодильника бутылку бренди. И вспоминаю наши интимные разговоры с Мариной на работе. Мои руки трогали ее тело, будто бы она принадлежала мне. Хотя у нее вечная заноза в заднице – этот Паша. Черт, она мне звонит:

– Я приехала.

– Выхожу.

Быстро накидываю на себя одежду, выхожу в подъезд. Вызываю лифт, захожу в него, и тут я снова начинаю слышать этот голос:

JUST DO IT.

Красивая тишина на фоне гудящего лифта, я стараюсь не заболеть клаустрофобией, иначе придется топать по лестнице. А это возмутительно, потому как я нахожусь на семнадцатом этаже одной из высоток нашего еще не достроенного района Москвы. Знаете, возможно, этот голос, который я слышу, говорит дело. Просто сделай это, только по-английски.

Выхожу из лифта, преодолеваю коридор подъездного помещения, который мне показался слишком мрачным в это солнечное утро. Что, если и вправду не всем нужно добиться своей мечты? Одумайтесь, что будет после того, как вы ее добьетесь? Вдруг ваша минутная легкая и кайфовая жизнь даст осечку? И все это мигом начнет дурно влиять и отражаться на вас? Что, если так нужно? Что, если так надо? Чередой вопросов мы будем убеждать себя, что да, да, нам это нужно. Но многое в нашей мечте может оказаться чревато для нас самих. Времена Великой депрессии уже прошли, продолжаем делать грязь.

Открываю подъездную дверь и вижу, как стоит желтое Яндекс- такси. Подхожу к нему, Марина выходит и улыбается, я расплачиваюсь с водителем, беру ее за руку – мы ступаем ко мне. Снова какие-то очередные попытки повторяющейся реальности. То есть, знаете, когда я вызываю проститутку, иду встречать ее возле дома. Мы так же поднимемся на мой этаж, разденемся и хорошо проведем время, а затем я скажу что-то наподобие:

– Повесь на гвоздь каблуки бляди, засунь свои вызывающие платья подальше в шкаф. Оглянись. Позволь себе оставаться женщиной, а не тряпкой. Устройся на приличную работу. Всегда найдется тот, кто покорит твое сердце. И вот тогда ты накинешь свои вызывающие наряды, каблуки, но лишь для него одного. Позволь себе быть счастливым с ним.

Знаете, вся моя уборка и бренди не имели никакого значения. Мы не успели разуться, как я поцеловал ее, затем понеслась дикая страсть. Мы разбросали одежду по всей квартире. Это чем-то напоминало мне фильм, который я не мог вспомнить, что-то довольно возбуждающее. Моя кровать еле сдерживалась от того, как я продолжал испытывать чувство блаженства современного этикета общественных правил. Правил приличия, которых совершенно не было. Мой ремень связывал ее шею, но она поначалу боялась этого, затем испытала оргазм, и я продолжал входить в нее. Аутоасфиксиофилия заводила ее и меня. Это было одно из наилучших побуждений звериных сексуальных инстинктов, на грани смертельного исхода. Игра с контролем дыхания. Если вы не тянете, то не берите на себя обязательства.

Я бил со всей силы по ее прекрасной и возбуждающей попке. Видимо, этот зануда Паша привык только к стандартной процедуре полового контакта. Ее женские вопли наслаждения продолжали твердить:

– ЕЩЕ.

Мне было очень приятно это слышать. На моем телефоне раздались звонки. Я знал, что это звонила моя Рима. Единственный в своем роде играющий трек The Prodigy на моем телефоне. Не могу снять трубку. Прости, я трахаю другую.

Было очень страстно овладевать Марининым телом, ее эмоциональностью, которую она совершенно не могла контролировать. Самое прекрасное в таком сексуальном человеке было выявление ее самых черствых и диких фантазий, которые она даже не смогла описать. Все эти проявления похоти были целеустремленно направлены на подарочный пакет созревания и процветания в сексуальном плане. Кончив на ее грудь, я заставил ее размазать сперму. Она лежала и не могла понять, что с ней случилось. В моих мерах эгоистической самовлюбленности я прекрасно знал, что ей понравился мой подарок. Она продолжала лежать, и я на ушко ей прошептал:

– С днем рожденья!

Теперь, когда мы оба достигли результата, я все думал, почему это не случилось раньше, ведь нас так тянуло друг к другу. Теперь от нее нужно было избавляться. Нужно было выпить бренди и дать ей возможность принять душ. И мне так хочется сказать ей, чтобы она повесила каблуки уставшей бляди, но это не про нее. Она чем-то напомнила одну очередную особу, с которой мы переписывались в социальных сетях. Брюнетка, которая не вызывала во мне отвратительных чувств. Договорились о встрече, на которой я предложил выпить красного полусладкого вина. Знаете, что она мне ответила, когда мы распили первую бутылку?

– Когда я пью, мне не вариант ехать домой.

Вы представьте, никакого даже соблазна. Все уже сделано. Но в эту встречу ей постоянно кто-то звонил. Меня это не парило. Но когда мы открыли вторую бутылку, она начала вести переписку. Хотя все у нас начиналось разговором, отличным от разговоров любовных пар. Мы вели диалог о продажах качественных товаров, что дико мне нравилось. Выясняли маркетинг и ходовые качественные бренды товаров. Наверное, поэтому я сошелся с Римой. С этой брюнеткой, которую я даже не хотел еще целовать, перешли на разговоры о личных темах. Тогда я узнал, что все это время ей писал ее парень. Fuck. Понимаете, ее парень. Она сказала мне, что сейчас вернется. Вы думаете, что я дурак? Я ржал. И лишь тихо ей сказал вслед: «Fuck off». Она не услышала этого. Взял бутылку вина и отправился домой. И это был еще не конец. Она прислала мне сообщение, в котором написала точно и утвердительно: «Я не приду». Когда, уже употребивши дури со своим соседом, я начал дико ржать, он все пытался у меня расспросить про нее. А я не знал, что ему ответить. У нас были всевозможные варианты ответа на ее смс: «Ты только что проебала лучший секс в своей жизни», «Я все вижу, я стою рядом». Или вот этот ответ был самым смешным: «Я уже у тебя дома, детка».

И теперь в моей постели лежит Марина. Я уже намекаю ей на душ. Мои намеки должны подействовать так же, как засохшая сперма на ее груди. Тем более вечером нас ожидает клуб, в который я не хочу идти. Все случилось неожиданно быстро для нас. Это было схоже с каким-то запретом. Понимаете, что-то вроде установленных правил и границ, которых нельзя пересекать. Но нас тянет и тянуло туда. И вот мы словно пешки, у которых пропал страх. Все складывалось наподобие очередной библейской заповеди, которую мы нарушили. Вот вам граница, в которой вы находитесь, но ее не пересекайте, так как у вас есть вторая половина, с которой вам комфортно. Но мы делаем шаг и встречаемся с новым чувством бесстрашия притяжения. Это был настоящий штурм. Сопротивление было бесполезно. Так как оба этого хотели.

Останься там, где ограждение, не проникай в мою память. Останься в моем темном царстве на кладбище сердец, которые никогда не воскреснут внутри меня. Моя станция – забытье. Моя волна – свобода. Я собираюсь спать…

После необыкновенного для нее нестандартного легкого разврата, что интересно каждой женщине в нашем потерянном времени, ей захотелось открыть определенную карту общения:

– Артур, а кто ты по гороскопу? – Эти слова подталкивают на различные определенные убеждения психических настроек человеческого мозга.

– Телец, – отвечаю я, хотя нужно было бы замолчать, что, кстати, происходит редко. Общение для меня играет огромную роль. Наш с Римой бизнес построен на общении, так как без различных убеждений не впарить определенный товар, мы должны проникать в разум клиентской базы с помощью доверия, которое должно действовать как гипноз.

– Знаешь, я могу по дате твоего рождения составить твою карту. – По-моему, у дамочки поехала крыша.

– Какую карту? – Мне стало как-то не по себе.

– Карту о периодах жизни и о том, как тебе уберечь себя в будущем.

– Что-то вроде предсказания? Ты что, гадалка?

– Нет, не гадалка. Это карта неба. Карта планет, влияющих на нас. Понимаешь?

– Как это называется?

– Натальная карта.

– В другой раз. – На этом я решил остановиться, потому как сейчас мне было не до этого.

Второй раз за этот день я провожаю очередную женщину из своей квартиры. Какое-то столкновение грядущего и вездесущего повторения событий. Знаете, это было каким-то правилом выбора, словно сам дьявол предоставлял его. И кто из нас был дьявол? Никто из нас этого не знал.

Я скрутил немного дури, чтобы погрузиться в сон. Включил музыку для медитации, и без сил после сексуальных утех меня слабило.

ПРОСНИСЬ.

Этот голос, он не сводит меня с ума. Он чередами выдает новые слова или фразы. Мне уже не страшен он.

Я пролетаю отдельные миры в своем подсознании и укрепляюсь за очередную цепочку моего восприятия, наблюдаю за самим собой. Мне жутко интересно находиться в этой фазе сна.

Мой клон ехал в проклятом, забитом метро. Он влился в струю, скрылся за серостью жизнью, не показывая своего чувства разочарования и жестокости. Я чувствовал это в нем. Артур замечал их, но не меня. Я был всегда рядом с ним. Они неплохо одеты и подкидывают деньжат попрошайкам, будто своим рабам. Да, эти бедные твари выдавили свои слезы, стоя в вагоне с коробкой и фотографией ребенка. Благодарные им не верят, но все равно выручают, знаете, что-то вроде очистки кармы. У Артура тоже проснулось чувство человечности, наверное, он вспомнил слова Чехова или что-то другое, подкинул в коробку мелочь одной попрошайке, но слова Достоевского, высказывание про тех, кто просит милостыню, так и не проникли в башку. Или ему надоело наблюдать за тем, как люди унижаются? Никто не любит, чтобы их унижали, кроме извращенцев. А как быть с детьми? Некоторые дети воспринимают как унижение то, что их называют тупыми, если они ни черта не понимают в том, чему их учили. Как-то по новостям передавали, что ученик застрелил своего учителя физики за то, что тот поставил ему четверку. Для ученика это было унижение.

Выйдя из метро к автовокзалу, глотнул своего напитка, закурил. В голове тысячи мыслей. Все происходит быстро: тлеет сигарета, суета толп приведений и зомби (приведения – обычные быстрые люди, зомби – медленные усталые люди), свет. Все проходит мимо: злость, боль, жизнь, любовь. И он сам не заметил, как уже стоял возле кассы автовокзала, покупая себе проклятый билет. Я пытался рассмотреть, что за билет, но так и не увидел. Куда же я собрался? К отцу в Нижний Новгород? Во Владимир? Или как Веничка в Петушки?

Он вставляет наушники и включает музыку на своем телефоне.

Нервно курит, вдыхая особенную сырость всей осени. Он думал о чем-то, как о последнем вздохе. Сумка была на плече, а он словно старик, который тянется к бутылке, без которой не проживет и дня.

Объявили о посадке на его автобус. Артур докурил свой Camel и прошел к перрону. В наушниках играл Гэри Мур, который разбивал его сердце на осколки. Какое-то странное было чувство тревоги, от которой он колом остановился возле автобуса. Водитель уже открыл багажный отсек для людей, которые складывали свои сумки по билетам. Если багажного билета нет, то водитель легко вам предложит услугу за пятьдесят рублей, услуга – багаж, без билета. Артур наблюдал за людьми, которые садились в автобус, где их уже ждал мужчина-контролер. Старик, который отмечал пассажирские места. Артур выключил музыку, игравшую из его телефона, блюз утих, Артур вдохнул воздух настоящей классики, но слезы не остановились. Они продолжали капать по щекам, словно погода изменилась, словно не осень, а апрель. Не нужно было слушать грустную музыку во время тяжелых переживаний, нужно было как-то развеселить себя бодрящей музыкой, например, Beatles.

– Водитель, во сколько поедим? – спросила его женщина, которая вручила ему полтинник за проезд своей большой спортивной сумки. Люди вокруг Артура много о чем-то говорили, но он расслышал только эту женщину. У нее белый волос – блонда. Черт возьми, у нее были зеленые глаза. И почему-то они были мне и моему двойнику знакомы.

– Через десять минут, – ответил ей водитель. Вот они, эти десять минут, которые должны поставить точку или запятую для Артура. Вот они, эти десять минут, решающие его судьбу. В его сердце были противоречия, мешающие поступить правильно, в стиле «быть или не быть?». Ехать или нет? Что тут произошло? Я не могу понять. У моего двойника покраснели глаза, наверное, это от недосыпания? Возможно, от боли, творящейся внутри? Легкие слезы по его щекам. Танец желудка внутри. Как же печально, когда человек не знает, как нужно поступить. На него посмотрела одна маленькая девочка, державшая за руку маму.

– Мам, – сказала маленькая девочка.

– Что? – ответила та ей.

– А почему дядя плачет? – спросила она и посмотрела на Артура. Ее мама посмотрела на него как на бедного щенка, которого нужно пригреть у материнского сердца.

– Доча, дядя просто не хочет уезжать, – ответила она, и вместе с дочкой они зашли в автобус.

Женщина с дочерью будто бы дали знак ему. Но что-то заставляло задуматься. Быстрые мысли под ритм сердца мешали ему думать.

ПРОСНИСЬ.