Читать книгу Изгои Дождливого Города - Томми Дипфлауэр - Страница 2

Темнота.

Кромешная тьма, которую долго не нарушал ни единый лучик света, в один момент перестала существовать. Передо мной оказался прелестный утренний вид нашего дождливого города, открывающийся с крыши небоскрёба «Дом Музы». Сквозь туман можно было разглядеть величественный торговый центр «Дариан» и менее прекрасное СМИ-издательство «Шебби», недавно отреставрированный небоскрёб «Дом Моды» и огромный крэвбанк. Все эти высотки среди мелких капель жидкости создавали непонятное чувство отвращения и удивления одновременно.

Когда я окончательно запутался в себе, мои ноги переступили через край крыши. С колоссальной скоростью тело двинулось вниз, пролетая около панорамных окон и ужасных людей в них. Туман стал рассеиваться, и близилось мгновение моего удара о бетонный дорожный навес, который стремительно приближался. И вот, за секунду до моей смерти, я… меня разбудили.

Мои глаза быстро открылись, и перед собой я увидел пятидесяти летнего мужичка среднего роста в сюртуке с бабочкой, стоявшего у тележки с посудой. Морщинки на его лице выражались сильнее из-за сверкающей улыбки, а зелёные глаза сверкали от счастья.

Это было пятого февраля. В шесть утра. В воскресенье. Единственный мой выходной, который мне хотелось провести до обеда в мягкой и тёплой постели, почему-то начался даже до начала буднего рабочего дня!

Примерно, такую речь я завёл в адрес разбудившего меня дворецкого, но он также выразил своё недовольство ранним подъёмом и успокоил тем, что ему нужно было встать намного раньше, чем, как он выразился, мистеру Марбасу.

Тут стоит заметить, что дворецкий, Гарри, был моим очень давним и хорошим знакомым, поэтому мне стало радостно и смешно, а этот мужик крепко пожал мою руку и приподнял, чтобы я сел.

– Сегодня у Вас завтрак в постели, господин, – улыбнулся дворецкий и открыл блюдо, которым являлся омлет с сёмгой.

– Опять ты на «Вы», Гарри, сколько можно просить? Я чувствую себя старым, будто моя голова такая же седая, как и твоя.

– Правила этикета и должностные обязанности, не более того, – сказал он, наливая апельсиновый сок.

– А чего так рано-то?

– Ну, знаете ли, ваш мозг стал настолько невосприимчив к информации, что Вы совсем перестали запоминать, мистер Марбас. Миссис Мане в семь часов утра открывает встречу лаймеров нашего города. Надеюсь, помните, кто такая Лейла Мане?

– Моя мать?

– В точку, мастер, – резко кивнув головой и улыбнувшись, подтвердил мой друг.

– Нелюди на Этёрнале, серьёзно?

– Да, господин, но не стоит думать, что их будет единицы.

– Что?

– Ешьте, приводите себя в порядок и ступайте в актовый зал, мистер Марбас, я думаю, что ваша мать разозлится, если вы не явитесь на ежегодное событие, которое так важно для неё.

По истечение сорока минут я прибыл в актовый зал, где и соберутся приглашённые лаймеры нашего города. Здесь не будет лишним дать маленькое пояснение моего удивления этому. Во-первых, я видел только одного нелюдя в жизни, и позже это вышло мне боком. Во-вторых, их уже давненько заперли на Сноулэнде и запретили оттуда возвращаться, стёрли упоминания о лаймерах в истории и попросту почти уничтожили их. Поэтому сказать, что для меня это тоже будет важным событием, как и для матери, – ничего не сказать.

В холле уже находились маленькие столики с синими скатертями, на которых выкладывали местные и другие закуски, пару официантов в синих костюмах нервно, но тихо, разговаривали в стороне, а моя мать в весёлой манере общалась с каким-то карликом в простецкой одежде.

– Мама.

– О, ты наконец-таки проснулся, милый, – она обняла меня и поцеловала в левую щеку. Не стоит удивляться, так как после смерти моего отца Лейла всю любовь, что у неё была, посвятила мне. – Знакомься, это Бари. Он служил с твоим отцом на одном корабле.

– Здравствуйте, – я даже немного нагнулся, чтобы пожать ему руку, а он пожал мою с неким отвращением.

– Твой отец не сделал бы такой ошибки, – заметил он.

– Какой?

– Пожать руку гному, ты совсем что ли? – Разгневался Бари, состроив злобную гримасу.

– Прости, Бари, – вовремя вступила мама. – Он почти ничего не знает о лаймерах, нежели мы с тобой, – конечно, только я во всём и виноват.

– Извините, – слово, процеженное мной сквозь зубы с капелькой стыда.

– Бася, пойди и узнай на кухне, когда приготовят последние блюда, – улыбнулась Лейла и положила свою руку мне на плечо.

– Хорошо.

Гномы? Серьёзно? Это ж… получается, что все карлики, которые встречались мне на Этёрнале, – лаймеры? Естественно, я наслышан о «не таких, как все», но не думал, что они могут так открыто ходить среди обычных людей! Это противозаконно! Ну, как мне доводилось слышать. И если даже обычные карлики считаются нелюдями, что ожидает меня дальше?

Дойдя до дверей в нашу кухню, мне довелось снова встретить Гарри, который нёс поднос в зал. Он не стал останавливаться, но подмигнул мне с искренней улыбкой, что заметно осчастливило меня. Назвать этого дворецкого слугой моей семьи у меня попросту язык не повернётся, ведь он наш давний знакомый, и я даже считаю его своим другом, хоть и немного староватым.

Повар вышел из своей обители, заверив меня, что всё уже готово, и он отправляется в холл с последним подносом, но также не упустил возможности попросить об услуге. Мне следовало отнести ящик шампанского к официантам. «Только осторожно, – говорил кашевар, – оно очень дорогое и редкое», – и что ж в нём такого?

Зайдя на кухню, мне всё равно не удалось самому ответить на предыдущий вопрос. Это были обычные толстостенные бутылки тёмно-зелёного цвета, покрытые пылью. Ни этикетки, ни оригинальной пробки не было. Даже форма сосудов отличалась, и складывалось впечатление, что это вообще самопальное производство.

А что поделать? Меня жалостливо попросили мои «слуги» выполнить их работу, и я понёс этот ящик в зал. Круто. Где моё жалованье?

Когда вошёл в холл, то я чуть не уронил этот ящик с труднодоступным бухлишком. Посреди зала стоял… ам… человек-кот? Кошколюдь? В общем, я не знаю, как они называются, но это что-то с чем-то. Удлинённая мордочка, жёлтые глаза, длинные уши, словно кисточки, и вся эта серая шерсть на кистях и голове. Боги, у него даже из ушей мех торчит! А вот и хвост. О, величайший, как же они уживаются с этим?

О, мне срочно нужен клубок ниток, ради эксперимента.

– Это джихад, неуч, – буркнул Бари. – Что стоишь, как столб? Неси давай! – Да что он себе позволяет?

Я никак не мог оторвать свой взгляд от этого чудища, который, скрестив руки, общался с моей матерью, и мне точно захотелось с ним познакомиться. Поэтому, когда я вручил ящик шампанского в руки настолько же удивлённых официантов, мои ноги сами меня понесли к этому существу.

– А это, ваш сын, полагаю, – мурча, медленно проговорил джихад. – Очень приятно, мистер Марбас. Меня кличут М’Архом, но можете звать меня по имени «Хальф».

И тут я встал перед неимоверно сложным решением: «протягивать ли ему руку?». Один раз я уже обжёгся, и не очень-то хотелось снова кого-то разочаровывать и ставить мать в неудобное положение.

Напряжение росло с каждым моментом моего промедления. Мои зрачки бегали от его лица к его руке. Мой мизинец дрыгался, будто бился в конвульсиях. И вот, когда уже прошло около трёх секунд молчания, Хальф сам протянул руку.

– Мы не гномы, мистер Марбас, мы не гномы, – успокоил меня джихад; какая же у него тёплая рука.

– А чем Вы занимаетесь, позвольте узнать?

– У-у-у, М’Арх торговец, – начал он, положив руку на грудь, – ездит туда и сюда, чтобы выгодно что-то купить, а затем и продать. Кстати, то шампанское – это мой подарок вам. Вы ведь никогда не пробовали снотеррландское?

– Нет, оно как-то отличается?

– Поймёте, когда попробуете, мистер Марбас.

Наш разговор прервал силуэт в тёмно-оранжевой мантии и маске. Этот странник положил руку на плечо М’Арху и крепко его обнял, приговаривая: «Старый друг, старый друг». Хоть и он скрывает своё лицо, всем ясно, что это главный священник дождливого города – Майк. Но что он здесь делает? Любимец богов что, тоже один из этих?

– А что ты тут делаешь, Майк? – улыбаясь, промурчал Хальф.

– Как же Майк может пропустить такое событие? Встретиться со старыми друзьями и вновь вкусить снотеррландские закуски – серьёзный повод, чтобы явиться сюда.

Священник увёл моего собеседника чуть левее от меня, открыв вид на входную дверь, которая вновь открылась, и повалил народ. Люди-ящеры с тёмно-зелёной кожей и с плавниками на голове; карлики с вытянутыми ушами, а рядом с ними высокие и тёмные существа с ушками такой же формы; крепкие мужики с севера пожаловали к нам, надеюсь, не за грабежом; и снова эти космические глаза койлеров, в которые сложно не смотреть. Какое разнообразие! Какие впечатления!

Меня застало чувство, будто я хочу познакомиться с каждым из них. Мне хотелось знать их характеры и истории, хотелось стать хорошим другом для них, которому они бы доверили самое сокровенное.

С кем бы завести разговор?

На глаза мне попался один добрый на вид койлер, стесняющийся народа вокруг. Это было видно по его поведению. Держу пари, что этот лаймер впервые на таких вечеринках, весь в меня.

Я взял в свои руки смелость и двинулся к этому парню, а он заметил моё приближение и немного занервничал, теребя свой браслетик на левой руке.

– Простите за мою любознательность, господин, но как вас зовут? – Чуть запнувшись, быстро проговорил я, протянув ему руку.

– Файрри, а Вас?

– Марбас, – второе успешное рукопожатие за сегодня!

– Оу, Вы сын Лейлы Мане?

– Так точно, сэр… Можно вопрос?

– Конечно, – взяв фужер шампанского с подноса официанта, Файрри кивнул головой.

– Расскажите мне, если не затруднит, о вашем народе и жизни на том снежном материке.

– Нас кличут койлерами, хотя сами мы говорим «кой-лир-ры», – еле улыбаясь, начал рассказывать лаймер. – Кто-то считает, что мы потомки светлых эльфов, но это не так. У нас нет ничего общего даже с горными эльфами, хоть и частенько им помогаем. Также каждый представитель нашей расы очень зависим от воды, собственно, поэтому я всегда ношу с собой фляжку родниковой, – Файрри взялся за сосуд, свисавший с его пояса.

– А как дела на Сноулэнде?

– Не Сноулэнд, а Снотеррланд, мистер Марбас. Так эту землю назвали северяне ещё до их встречи с другими расами.

– Простите, но так как?

– Это очень сложный вопрос, господин. С одной стороны, всё хорошо, так как наш народ не облагается огромным налогом, как, к примеру, эльфы, которые начинали первую и вторую мировую войну.

– Что?

– Ох-хо-хо, Вы серьёзно? – Засмеялся койлер. – Вот что я Вам скажу. Представители Вашей расы в начале третьей эры воевали не с людьми из других провинций, а с так называемыми лаймерами. Сначала с Альхеймом, родиной эльфов, затем с Адовитрисом, родиной фортов, а когда Великий Потоп уже затопил обширные земли Ионаля, Снотеррланда и других континентов, ваши сородичи осадили Фьёрдборг. Пробравшись на материк, они убивали наших граждан, сжигали их на кострах, проводили над ними эксперименты, и лишь немногим повезло остаться в живых, хоть и это даже везением назвать нельзя. Каждый нелюдь облагается лаймерским налогом, который заключается в том, что они должны с утра и до ночи пахать на благо людей, получая гроши.

– Простите, господин, – говорил я, опустив глаза.

– Ступайте, мистер Марбас, прочь с этими мыслями.

Файрри развернулся на девяносто градусов и зашагал к какому-то джихаду, а я остался наедине со стыдом и фужером снотеррландского шампанского. Я, действительно, не знал, что происходило раньше, ведь наши учебники истории основывались на скудных сведениях, оставшихся после потопа, как нам сказал историк. Это значит, что все мои знания в области истории и знания всех моих друзей неверны? Всю историю написали люди? Те, кто толпами вырезали не таких, как они? Получается, что мой народ – самый кровожадный и жестокий народ на всём Акселе? Боги…

Я стоял, глядя на пол и свои кроссовки, размышляя обо всём этом, пока меня не потревожил с детства знакомый голос матери, стоявшей в другом конце зала. Она звала меня, стоя рядом с северянином и эльфом, и мне следовало идти к ней.

Резко развернувшись, я столкнулся с каким-то лаймером и пролил на него своё шампанское. Вдруг его глаза начали заливаться гневом и темнеть, пока вовсе не стали чёрными. Тело незнакомца словно нависло надо мной. Его руки сжались в кулаки. Казалось, что он ударит меня. Изобьёт или даже убьёт. В момент, когда я окончательно понял его дальнейшие действия, он быстро выпрямился, состроил жалостную гримасу и начал рассматривать свои вещи.

– Хэй, чувак, я только сегодня купил этот шмот, – сказал он и перевёл свои жёлтые глаза на моё лицо.

– П-п-простите, пожалуйста, я не хотел этого.

– Да я понимаю, – он умолк на пару секунд, вновь осматривая вещи. – И что теперь делать?

– По воле случая, я прихожусь сыном организатора этого события, и-и могу дать Вам пару вещей, что в гардеробе. Хоть мокрым не будете, – я улыбнулся как можно доброжелательно.

– Неплохая идея, мистер…

– Марбас.

– Дис.

– Извините за столь неприятное знакомство… в общем, пойдёмте за мной.

Я повернулся и зашагал к входной двери, также сделал и потерпевший. Оглянувшись, мне удалось быстро и незаметно оглянуть его. Высокий обросший парень с бледно-лиловой кожей, золотыми рогами и четырьмя ушами в сером пальтишке с цветочным воротником. Таких лаймеров я даже на этой встрече не видел и уж точно не предполагал, что существует кто-то на него похожий.

Выйдя из шумного помещения, я замедлился, чтобы идти рядышком с Дисом, который, конечно, это заметил. Нет, он не был против, а только улыбнулся и продолжал идти.

– Судя по всему, Вы не очень-то разбираетесь в настоящей истории и лаймерах в частности? – Вдруг заговорил потерпевший.

– Вы слышали мой разговор с койлером?

– Ха-ха-ха, конечно, – засмеялся он. – Но Вы ведь не думаете, что это Ваша вина?

– Нет, не думаю.

– Это всё люди Роджера Первого из династии Эндингтонов. Он-то и ввёл это обидное слово «лаймер», когда начинал военные действия против Альхейма.

– А если бы не это слово, как бы назывался ваш народ?

– Фироры. На первый слог ударение. Фироры из общества фримеров.

– Фримеры?

– Это группа вымирающих рас, проживающих на острове «Плэс Энг», одной из немногих территорий неподвластных Вэйширской Империи.

– И сколько там единиц населения, – спросил я, входя в гардеробную.

– Семь тысяч, если округлить.

Мне снова довелось открыть шкаф с забытыми вещами. Честно, я это сделал во второй раз, и если в первый я пополнял его, то сейчас – опустошаю.

Меня вдруг заняли мысли о том, что подойдёт этому фримеру-великану. Он был довольно высок, поэтому мой выбор упростился и лежал между паркой одного двухметрового баскетболиста, которого задержала полиция, и пуховиком журналиста, однажды взявшего интервью у моей матери.

– Думаю, что эта парка – самая подходящая вещь для Вас, мистер Дис.

– Давай на «ты», пожалуйста, мне ведь всего… девятнадцать, – заметил он, снимая своё пальто.

– Конечно, так намного удобнее.

– Е-е-е, круто, – ответил фирор, надевая парку.

– А Вам… тебе не жарко будет в актовом зале?

– Ам… да я уже уходить собирался. Всё, что мне было нужно, я сделал.

– Ах, жаль. Можно тебя провести до лифта?

– Ну, давай, – Дис улыбнулся, и мы пошли к выходу из гардеробной.

– А чем ты занимаешься на… – я не успел договорить, так как он толкнул меня за стенку от выхода, а сам укрылся за другой.

Дальнейшие события я, к сожалению, не видел, но мне были отчётливо слышны автоматные очереди и крики наших гостей. Кто-то пытался бежать, но быстрые шаги утихали после громких падений в конце коридора. Единственное, что мне довелось рассмотреть, как кто-то в чёрной экипировке расстрелял нашу гардеробщицу, возвращавшуюся из буфета. Она рухнула на пол с каменным лицом, которое со временем затекло кровью.

Мы просидели там около пяти минут, пока эти действия не закончились. Дис напряжённо смотрел в одну точку, а я раздумывал о некоторых вопросах. Кто это сделал? Зачем кому-то налетать на наш дом? Почему они столь жестоко обошлись с этими лаймерами и даже с ни в чём неповинной гардеробщицей? И где… где моя мама? Мама!

Я выбежал из-за стены. Плевать на этих недоносков! Пробежав по коридору, ворвался в актовый зал, который был почти полностью усеян бездыханными телами и залит алой кровью. Раненная в ногу официантка пыталась выползти из-под огромного трупа северянина, а Майк осматривал какого-то мёртвого джихада. Больше не было никаких движений в этой комнате, а моя мать лежала рядом с эльфом.

Я рванул к тому месту и резко кинулся к телу своей матери. Она не дышала. Не двигалась. Её живот и грудь были будто решетом. Бесчисленное количество почти чёрных точек. Я… я не мог поверить в это; я плакал и кричал, как упавший маленький ребёнок, а мои слёзы впоследствии образовали целую лужу… море рядом с телом Лейлы Мане.