Читать книгу Леди-убийцы. Их ужасающие преступления и шокирующие приговоры - Tori Telfer - Страница 7

Время от времени в семье Надашди-Батори умирали служанки, но никто и бровью ни разу не повел. В глазах господствующих классов молодые крестьянки не несли особой ценности.

После подавления антифеодального восстания в 1514 году новый свод обычного права Венгерского королевства, получивший название «Трипартитум», сводил права крестьян и крепостных почти к нулю, но оберегал дворян, злоупотреблявших властью.

Закон не просто защищал Эржебет; она была выше закона. К этому моменту король Венгрии занял у семей Батори и Надашди так много денег, что графиня стала практически неприкосновенна. (На момент смерти Надашди король был должен ему почти восемнадцать тысяч гульденов – долг, выплатить который было практически невозможно.) Укрывшись в своем одиноком замке на холме, Эржебет могла делать все, что душе угодно.

При этом нельзя сказать, будто никто не замечал происходящего с ее слугами. Местные пасторы начали что-то подозревать, когда Эржебет зачастила с просьбами совершить похоронные обряды для служанок, умерших от «холеры» или «неизвестных и загадочных причин». В какой-то момент она попросила освятить огромный гроб, однако те отказались, когда до них дошел слух, что внутри находится аж три мертвых тела. Слухи про графиню превращались в настолько возмутительные, что один из пасторов осмелился отвести ее в сторонку после проповеди и прямо назвал убийцей. «Ваша светлость не должны так поступать, поскольку это оскорбляет Господа. И мы будем наказаны, если не выразим вашей светлости недовольства, – сообщил он. – В верности моих слов легко убедиться, нужно лишь эксгумировать тело [последней умершей девушки], и по отметинам на нем станет ясно, из-за чего произошла смерть».

Графиня прошипела, что у нее есть родственники, которые не потерпят скандальных обвинений, на что пастор ответил: «Если у вашей светлости есть родственники, то и у меня есть один. Это Господь Бог… Давайте выкопаем тела, и тогда станет ясно, что вы натворили». Эржебет вылетела из церкви, а Надашди в конце концов удалось усмирить пастора. Но он не мог прикрывать жену вечно.

Черный рыцарь умер от болезни в 1604 году, когда Эржебет стукнуло сорок четыре года. Слуги вновь заметили перемену: она становилась все более и более жестокой. Неуемно жестокой. Возможно, сказался стресс: теперь графиня управляла обширными владениями, не рассчитывая на доход от трофеев Долгой войны. Возможно, она испытывала ужас от старения: говорят, женщина была невероятно тщеславна. Или виной тому какое-то скрытое душевное расстройство, возникшее в результате пресловутой любви династии Батори к кровосмешению и внезапно проявившееся.

Как бы то ни было занятие, начинавшееся как хобби, в компании Надашди и Дарвулии быстро превратилось в настоящую одержимость. Эржебет начала фанатично пытать и убивать юных девушек. Она забирала их из городов вблизи ее многочисленных замков (достигших половозрелого возраста крестьянских дочерей с сильными, но, с точки зрения графини, одноразовыми телами), а закончив, бросала через стену замка на съедение волкам.

Как и прежде, Эржебет действовала не одна. Вместе с Анной Дарвулией она собрала чудовищный пыточный отряд. В него входили няня ее детей Илона Йо, старая подруга Илоны, известная как Дорка, прачка по имени Каталин, а также парнишка-уродец по прозвищу Фицко. Дарвулия, Дорка и Илона Йо были самыми жестокими в команде и очень гордились своей макабрической изобретательностью. Фицко помогал, но был ужасно юн. Каталин оказалась самой мягкосердечной. Она пыталась тайком проносить несчастным еду, а однажды ее саму избили за отказ участвовать в пытках.

Обычно все начиналось с ошибки служанки. Девушка могла пропустить стежок в шитье, и тогда графиня бросалась на нее со звериным рыком. Для начала Эржебет могла просто ударить или пнуть служанку, а затем включала воображение на полную катушку, придумывая наказание, которое удовлетворило бы ее жажду крови. Тех, кто ошибался в шитье, пытали иголками, а девушку, укравшую монету, этой же монетой клеймили. Графиня ловко манипулировала жертвами. Она втыкала девушкам в пальцы булавки и приговаривала: «Если шлюхе больно, пусть вытащит». Затем, когда девушки вытаскивали булавки, Эржебет отрезала им пальцы.

Часто перед избиением графиня раздевала девушек догола, а однажды, будучи сама прикована к постели, даже откусила кусок щеки служанки.

Если на этом пытки заканчивались, жертвы могли порадоваться своему везению. Однако Эржебет редко довольствовалась булавками и отрубленными пальцами. В каком бы замке ни останавливалась графиня, там была подготовлена специальная камера пыток, где можно развлечься, и происходившие зверства повергают в ужас. Участники пыточного отряда обжигали кожу жертв утюгами или били, «пока кожа на телах не лопнет». Однажды Эржебет засунула пальцы девушке в рот и разорвала ей лицо. Поговаривали о клещах, которыми раздирали плоть, а еще ходили слухи о насильственном каннибализме. «Какая вопиющая жестокость! Ни один мясник с ней не сравнится», – писал перепуганный пастор деревни Чахтице другу, узнав о происходящем глубоко в подземельях графини. У некоторых участников пыточного отряда была специализация. Так, Дорка любила резать пальцы ножницами. Дарвулии нравилось отвешивать по пятьсот ударов плетью. А Эржебет нравилось все.

«Куда бы она ни отправлялась, – признавалась Илона Йо, – она сразу же искала место, где [мы] могли бы мучить девчонок». Один горожанин от нескольких служанок слышал, что «госпожа не могла ни есть, ни пить, пока не увидит кровавой смерти хотя бы одной девственницы». Казалось, без окружающих ее смертей Эржебет чувствовала себя неполноценной.