Читать книгу Хроники Дальней Разведки - Тоша Редькин - Страница 1

Грей заставил себя ждать. Сутки после посадки я просто гулял по паркам и рощам. Не подумайте, что их на Марсе много. Что-то красивое растёт только в тех местах, где за ним ухаживают. Бамбуковым же зарослям наплевать где расти. Лишь бы было жарко и влажно. Компанию бамбуку в парках составляют многочисленные виды пальм и редкая сакура – причина аллергии у всех людей не марсианского рождения. Надевайте маски и респираторы.

На второй день заглянул в Музей Астроинженерии имени Владимира Алексеевича Соловьёва. Много лет назад сюда спустили повреждённую «клешню» для плавки астероидов. Починить на орбите не смогли, а для образовательных целей она оказалась как раз. Километр на километр – хорошая конструкция. Внушает, право слово. Колоссальная! А теперь представьте, что двенадцать ступеней лестницы перед музеем выдолблены в граните с золотыми прожилками в форме вертикальной надписи «Слава Труду!». Буквы лежат ровно, там где нужно.

На третий день ко мне в номер постучался невысокий сотрудник Эрла Грейя. Синий комбинезон с золотыми отражающими полосами. Форма артели редкоземельщиков. Кажется, это женщина. Пискляво извиняется от лица начальства за долгое ожидание. Сообщив, что начальник артели будет ждать через час, оставила ключи от глайдера. Редкое счастье – полёт на глайдере. Саму же её забрал вездеход. Длинная машинка на десяти осях, больше напоминавшая гусеницу, понеслась в заросли бамбука. На дверях багажного отсека было наклеено изображение панды, упитанной, земной, мирно жующей стебель бамбука. Местные панды тощие и длинные. Рядом с наклейкой была надпись иероглифами. Что-то про Зелёную планету.

Глайдер – не вертолёт и не корабль с кучей маневровых двигателей. Глайдер – медленная дура с очень ограниченным радиусом и потолком. Пролетая над зарослями бамбука, иногда сменяемыми тропическим лесом, то и дело слышу и ощущаю копчиком касания дна о ветки и верхушки растительности. Высота тридцать-сорок метров. Распугиваю крупных марсианских кукушек. Гнездятся у озёр и мелких речушек, поближе к насекомым.

Долину Маринера мне в этот раз не увидеть. Но Гора Олимп прямо по курсу. Ты летишь, летишь, летишь, а гора ближе не становится. Наконец, ландшафт чуть приподнимается. Различимы дымы комбината и столбы испарения из градилен. На площадку складов, по сути комбинатский космопорт, прибывает платформа с грузом астероидной руды. С диспетчерской мне командуют принять в сторону административных зданий. Сажусь. Где же Эрл?

Со службой безопасности Грей не скромничал. Загорелый телохранитель, в десять футов ростом, держит в одной руке аутентичное орудие старателя – кайло. Таких бы в бронзе отливать и в колониях выставлять. Типа Гюнтера Минейро, шахтёра-стахановца уранового рудника с Альфы. Герой Труда при жизни.

– Это для произведения впечатления на земных гостей, – объясняет Эрл.

– На меня произвёл впечатление. Как и твоя маленькая помощница.

– Это помощник. А с кайлом – женщина. Ты вникай понемногу.

– Уже не хочу. Даже понемногу.

– Я ж тебя не заставляю присматриваться к ним, просто учитывай, что бывает в Солнечной системке всякое… Сам не ожидал. Мы с тобой уже старики.

– Напомни, тебе сколько лет?

– Вы с Базилевсом меня обогнали немного. Я же не сплю месяцами в восстановительных ваннах.

– Кажется, возраст немного иначе считается… нет?

– Ну, да… Кхем! Ты надолго в отпуск?

– Считай, не отпуск, а командировка. Туда-сюда под пространством – неделя. По Солнечной системе под парусом – вдвое больше выйдет. Пока на орбите Земли разгружался, пока заправлялся, пока тебя ждал. Ну, ещё пара недель есть.

– Землю видел?

– Не вблизи, чисто контейнер выложил. К станции не пристыковывался.

Эрл ехидно улыбнулся. Видимо, на Колыбели Человечества он бывает часто.

– Кофе у тебя хороший. Настоящий с Земли?

– А то! Дам с собой банку-две. И Базилевсу гостинец. Он писал, что на Ганимед собираетесь.

– Это да. Но время давит.

– Прилетал бы между экспедициями. Вам же можно брать годичные перерывы?

– У меня проект сейчас длинный. Ждут обратно. Очень.

– Может чем помочь? Рыбными консервами загружу хоть на весь экипаж. Карп натуральный, марсианский. Ели твои хоть раз такое?

– Карп? Ты мне предлагаешь натурального карпа на весь экипаж Большого Корабля Дальней Разведки? Заверни в красивую бумажку и бантик к каждой приложи! – я не поверил.

– Как скажешь! Сколько вытянет своё корыто? – Эрлу льстило моё неверие.

– Две тонны легко!

– Считай, что уже стыкуют.

– Это твой рыбхоз так хорошо работает?

– Всё началось с маленького пруда с карпами, – смеётся Грей, – теперь в артели пришлось организовать два рыбных дня в неделю.

– Тебя ещё не привлекали за незаконную коммерческую деятельность?

– Меня можно привлечь только к заслуженной пенсии, – он раскинулся в кресле, закинув руки за голову и поднял обе ноги на кофейный столик.

– Ценный кадр, – глотнув настоящий кофе, констатирую я и наблюдаю, как начальник артели возвращается в привычную позу.

– Я вот чего хочу тебе предложить, – Эрл придвинулся ко мне, – не хочешь стать начальником геологической партии на Психее?

– Что нового я там увижу?

– Вот именно, что ничего. Психея исследована и шурфована так, что голыми руками можно сталь загребать!

– Погоди! – привстаю я, – ты мне предлагаешь не разведку, а разработку? Кто-то решил, что это выгоднее, чем плавить астероиды?

– Для Содружества это будет очень важный шаг. Выгодно будет. Через сто лет.

– Как всё серьёзно. Большой проект.

– Потому и предлагаю. Большому проекты – большие специалисты! Ибо нет больше в ближайших трёх переходах более опытного человека, чем ты, Поллукс.

– Тебе лично, кроме моего присутствия, какая радость с того? На Психее нет лантаноидов. Железо. Медь. Без никеля, правда.

– Вот! Улавливаешь суть! Там никеля нет почти совсем! Тут же нам его девать некуда. Знаешь, как сложно найти астероид класса гамма, чтобы там не было никеля?

– Класс гамма – самые плотные. Ты его плавить будешь в три раза дольше, чем пористые альфа и бета.

– Ты же технологию знаешь. Что тебя останавливает? Будет всё стабильно и солидно. Будешь начальником. В санаторий «Амфора», на Ганимед, выпишу путёвку. Потом сам себе выписывать будешь. Никакого никеля – только железная руда. Через двадцать лет там же завод поставим.

– Завод. В астероидном поясе. У тебя на бумаге хоть что-то есть?

– Одобрение от Планетарного Совета Марса пойдёт?

– С каких пора Совет решает вопросы в поясе астероидов?

– Это была похвальная инициатива, поддержанная несколькими членам Партии.

– Вроде, ты в партии, да?

– Да, – Эрл приподнял подбородок.

– А я – нет. Точнее, записан в сочувствующих. Меня на Марс-то только по твоему приглашению пустили.

– Не сгущай краски. Что такого ты ищешь в тех системах, которых даже нет на звёздной карте?

– Как раз мы их и заносим туда.

– Ходишь конём, да? – снова смеётся Эрл.

– Какие уж тут кони… У нас с тобой узкие специализации. Ты – редкоземельщик, я – спец по разведке на спутниках.

– Чем тебе Психея не спутник? Здоровая хреновина. В выходные на пикник выбираться будешь.

– По кратерам и плоскогорью? Ничего ты, Эрл, не знаешь о разведчиках. И объяснить я тебе не смогу. Группами мы стали совсем редко работать. А вот, когда на месяц ты остаёшься один с двумя шестиногими роботами на спутнике, и знаешь, что в экстренной ситуации ждать помощи неоткуда…

– А здесь всегда есть кто-то рядом!

– Тоже конём ходишь?

– Ага! – обрадовался Эрл, – задел-таки за живое?

Тут он оказался прав. Поговорив с Базилевсом по радиосвязи, я до самого приближения к орбите Земли буду молчать. И сейчас, после выхода с орбиты Марса, тоже буду молчать. До Ганимеда.

– Не аргумент, – отмахнулся я.

– Тогда по-другому, – он напрягся, – что тебя останавливает от ответственности быть начальником?

– Опыт быть начальником.

– Будет рассказ? – Грей аж заёрзал в кресле.