Читать книгу Хроники Дальней Разведки - Тоша Редькин - Страница 2

– Какова цель визита в колонию?

Таких глаз не видел с техникума. Сколько лет этой курносой наивности с ямочками на щеках? Не предположу. Комбинезон зелёный. По форме таможни. С кадетской нашивкой и значком Комсомола. Красным знаменем с неизменным профилем Вождя и аббревиатурой. Эту девочку ещё не родили, когда меня с Комсомола исключили.

– Я как бы… местный, – улыбаюсь вполне искренне.

– У вас отметка о снятии с регистрации, потому спрашиваю.

Не стоит рассказывать все свои секреты всем подряд. Особенно людям в погонах. Пусть и чистых, как взгляд этой девочки. У компьютера при проверке моих документов вопросов не возникло. Алгоритмы не имеют ничего против. А что же человеки? Если копнёт по картотеке службы исполнения наказаний, может и не пустить в колонию. Инструкции соответствующие есть. Имеет право. Красная печать – не всегда хорошо. И с исполнителями договариваться сложно. Только с начальником смены. Меня двадцать лет назад сняли с регистрации. Автоматически. Думали в домуправлении, что меня всё, того. На рудники. Отвечаю как есть:

– Заседание в нарсуде.

Зрачки девушки расширились. Ей две кнопки нажать и увидит всё о моём деле. Где, с кем, а главное – за что! Но вместо этого она внимательно осмотрела моё лицо.

– Ко мне очередь не занимать, – шлюз для прибывших пассажиров закрылся, а таможенница, дёрнув бровями, сказала: – Вы не похожи на преступника.

– Так же как и вы не похожи на работника таможни.

– Вызову старшего смены, – вслух подумала молодая кадет.

Нервничает на рабочем месте. С чего бы это? Лист прибытия перед ней. Карантин для прибывающих на своём судне не положен. Да, и в анкете у меня всё прописано. И срок пребывания, и корабль. Человеки, человеки… Заходит старший. Знакомое лицо. Ааа! Старшим назначили Клавдия Квинта. Года полтора назад, когда я снова привёз на Альфу ценный груз (в тот раз, легальный!), Клавдий был кадетом. Таким же вот, глазастым и ушастым. Став кадровым офицером, он нарастил мышцы на плечах и жир в голове. Мы встретились взглядами. Увидел у него полную отстранённость и отсутствие каких-либо мыслей. Так ли он договороспособен, как тогда? Я улыбнулся.

– Гражданин? – буркнул Квинт.

– Лейтенант Клавдий Квинт? – мне почему-то на секунду показалось, что я обознался.

– Гражданин Уксинский? – уточнил Квинт всё так же отстранёно.

– Я тебе больше не товарищ? – изображаю обиду.

На этот раз они вдвоём внимательно осмотрели моё лицо. Да, что не так-то?

– Пройдёмте, – длинная ручища Квинта указала на створчатую дверь с табличкой «Комната досмотра».

Так бы сразу! Там, вроде, и камер не было. В прошлый раз не было. Запустили. Одного. Зачем? Заперли меня что ли? Свет горит. Ага! Перестановка мебели. Скамейка, кресло, два стола и рентген. Лежачий рентген с фиксаторами для конечностей. Во истину, Прокрустово ложе! Сел на скамью. Узко. Всё не по мне. Попытать удачу с креслом не случилось. Вошёл сотрудник портового отделения милиции, усатый капитан. А где Квинт? Думал, что через него передам «гостинец». Но следом появилась кадет. В руках у неё мои документы. Полтора пластиковых листочка в белых ручках, если быть точнее. Ручки-то совсем без загара. А она и в целом ничего себе такая в полный рост. Ножки длинные, талия… где-то даже может быть есть…

– Верхнюю одежду снять, – командует милиционер, – на рентген лечь.

Повинуюсь. Расстёгиваю высокий воротник. Кадет прям напряглась. Когда снял свою сильно понтовую, потому дорогую, куртку, сотрудник поднял ладонь: «Мне всё понятно. Дальше не надо. Я пошёл». Кадет пискнула ему вслед: «А протокол как же?». Но капитан даже не отреагировал. А девушка права, положено протокол составить, раз для досмотра отвели в отдельное помещение. А в протоколе том расписаться должен и капитан, и Клавдий. Вижу, как в дверях мелькнул силуэт последнего. Подсматривает? Пусть или заходит и мы договариваемся, или пусть и он уходит. Дружка нам не нужен. Девочка хотела что-то ещё сказать, но просто выдохнула и как-то с искоркой на меня глянула. Чистые погоны прибавляют ей ширины плеч. Гармоничненько. Ей точно лет двадцать пять. Куда она смотрит? Что у меня там?

– Вы из Дальней Разведки? – она оказалась так близко, что я почти почувствовал её тепло.

– Так точно!

Резко выпрямившись, я хрустнул шеей. Понял, в чём дело. Имплант на гортани привлёк внимание. Переключаю аппарат в режим ожидания. Выдох ртом, вдох носом. Какой от этой женщины запах!

– Духи «Облик»?

Удивляюсь вслух, ведь как человек в прошлом причастный к его ввозу, я знаю этот парфюм – он редкий и относительно недешёвый. И качество соответствует ценнику. От этого аромата аж искры из глаз. От моей проницательности на лицо девушки в форме упал румянец, пробившийся через слой очень качественной косметики. Кажется, интерес сотрудницы таможни не связан с материальными благами. У неё и без меня с финансовым благополучием всё благополучно. Вот это я попал… Кажется, договариваться тут не с кем. Причалить-то я причалил, а отчалить на комитетском паруснике просто так не выйдет. Меня на «бриге» любой гражданский глайдер сможет приземлить, что уж говорить об вооружённых летательных аппаратах. Ретируюсь!

– Вы не дышали, – снова поднимает она бровки, – а имплант на гортани не указан в паспорте.

– Потому что информацию о модификациях указывают в личной карточке.

Указываю на тот маленький листочек, сжатый её длинными пальчиками. Потом отворачиваюсь и надеваю куртку размашистыми движениями. Обернувшись к девушке спрашиваю:

– А штампы уже стоят? Могу идти?

– Всё я уже поставила, – хлопает она ресницами, – только ответьте на вопрос: куртка ваша какого размера?

Типа, проезд дальше платный. Не с такой интонацией служащие интересуются своими материальными выгодами. Открытая провокация.

– Вам будет великовата в бёдрах, – проверка на чувство юмора.

– Нет, нет! Я для своего парня, – она аж задохнулась.

Чтоб тебя, девочка… Вдыхаю, выдыхаю. Хорошие духи. Не научили её, что нельзя с подозреваемыми в контрабанде говорить на языке борцов с расхитителями социалистической собственности. Особенно без видеосъёмки. Или Клавдий уже снимает из-за двери?

– Милая, нет у меня контрабанды, как и у тебя нет парня.

Чуть вытягиваю руку вперёд, к её лицу, не касаясь курносости, но изображая, что вытер ей сопли. После чего, отряхиваю руку, наблюдая, как у девушки встают дыбом волосы от бешенства. Пока будущая офицер глотает воздух от злости, быстро выхватываю у неё из ручек, очень холодных ручек, свои листочки, тут же выскакиваю в дверь с громким «Спасибо, до свидания». Натыкаюсь на руку Квинта.

– Тамара? – вопрошает он.

Её Тамарой, оказывается, звать? Думал, минимум Анна-Елизавета. Ясно же по ней, что это избалованная папочкина принцесса, которой даже на службе всё простительно.

–Пусть идёт! – отозвалась Тамара, после чего что-то было опрокинуто в комнате досмотра.

«Идёт» – в смысле валит отсюда, чтобы больше она меня не видела. А печати-то она мне поставила? Смотрю в паспорт. Зелёная угловатая закорючка размером с пиксель красуется на предпоследней строке. Пора паспорт менять. Срок пребывания семь дней. Обойдусь двумя. Смотрю на лейтенанта таможни. Квинт дарит мне в ответ недоверчивый, но при том пустой взгляд. А в прошлый раз он был так рад, так рад новой куртке с шевроном Дальней Разведки. И ботинкам. Вместе со шнурками. Но мальчик вырос. Неужто, малы стали? Если в старшие смены пробился, то наверняка с кем-то делится конфискатом. Пассажиропоток в космопорте – будь здоров! А таможенный контроль проходят только те, чьи корабли садятся в космопорту, не остаются на орбите планеты. Это едва ли две сотни человек за смену. Работа у таможни скучная. Если что-то незаконное у гостей колонии есть, то это выявляют во время карантина. Мне всегда казалось, что скорее отсюда, с Альфы, должны воровать и вывозить тоннами образцы топлива с обогатительного комбината, чем сюда ввозить ширпотреб. Чего так на таможню рвутся дети начальников – ума не приложу. Вряд ли, снова кадровый дефицит. Предположу, что у Тамары родня в колониальной управе сидит. Потому девушка и тянет вверх своего куколда. Мягкий он совсем. Оп! А это у него что? Значок «Отличник социалистического соревнования Созвездия Центавра». То есть, это не уровень колонии, а на ступеньку выше. Сорок планет освоено в созвездии, как-никак. Всё, что ближе десяти световых лет от родной планеты Маркса и Энгельса.

– За какие заслуги значок? – спрашиваю, понимая, что уже перегнул палку, но на приватный диалог со старшим смены выйти необходимо, а то не выпустят.

Лейтенант одним лёгким движением плеча подталкивает меня к стенке. Там привинчена какая-то железная лайба. Выключатель или антисептик. Прямо в позвоночник! Выходит красная Тамара. Она даже в злости мила. Такой точно не отказывают. Ни в чём.

– Он всё ещё здесь? – её аж трясёт.

Видимо, кадровый дефицит. У девочки ярко выраженная профнепригодность. Посмотрите на Квинта! Вот оно – Олимпийское спокойствие. Правильный супермен. Приложит меня, как дважды два четыре, и в отчёт происшествие не запишет! Нет, смотри-ка, не приложил. Кивает Тамаре. Та жмёт кнопку на стене. Похоже, стала успокаиваться девочка. Пискнула лампочка. Шлюз на выход открылся и к нам подошёл поучаствовать милиционер. Тот, усатый капитан. На этот раз с шокером в руке. Ему же ещё в комнате было «всё понятно».

– Гражданин, – обратился он, комично отталкивая рослого Квинта, – пройдёмте со мной в отделение.

Час от часу… Клавдий Квинт отошёл в сторону. Тамара уже на рабочем месте. Шлюз открылся. Когда капитан уводил меня под руку, я рассмотрел первого в очереди пассажира. Высокий и бледный с синими глазами. Узнаю любителя ускорителей.

– Девочка сейчас за тебя на нём и отыграется, – шепнул мне на ухо милиционер.

Почему-то почувствовал себя виноватым перед этим синеглазым наркоманом. Даже чуть-чуть виноватым перед капитаном. И может быть самую капельку перед Квинтом. Всё-таки, «отличник». А ему тоже достанется из-за меня. Вот же… Да, и перед этой психованной я тоже виноват. «Пароль контрабандиста» в лицо же не спросишь под камеру. Ну, досмотрела бы по другому поводу. Там на ухо и шепнул бы. Лучше, конечно, Квинту. Не ей. А переключил бы вовремя систему подачи воздуха, так не было бы это ситуации. Или нет? Это всё из-за суда. Ну, глянула бы в базу, глянула бы на корабль приписки, оценила бы мой комитетский старенький «бриг». Дальняя Разведка, как никак. У Квинта такого корабля в жизни не будет. И вообще, жительницы колоний на статус и достаток «клюют». Редкая опасная работа и парусник, пусть и не в собственности. Вдруг, у Томочки не было ещё ребят из разведки? А вдруг, вообще ни каких не было? Я себе льщу, но определённо, таких как я точно не было. И надо всё-таки себя одёргивать. Привык с одними и теми же людьми общаться месяцами. В больших колониях мой юмор не поймут. Здесь люди не такие, как в нашем коллективе. Шутки наши не для советского человека. Надо сдерживаться в обществе малознакомых людей. Повторяю себе это уже пару лет. Пару десятков лет. Надо было раньше начать. А то, новые впечатления: в портовом отделении милиции не был ни разу. За что он меня оформлять будет? Пошумел на таможне. Бывает. Штраф две копейки и письмо в Комитет. «Ай-яй-яй!» – скажет мне Командир корабля и пальчиком погрозит.

– Товарищ Капитан, разрешите вопрос?

– Валяй, – не отводя глаз от протокола и чуть пошевелив своими усами ответил страж порядка.

– Возможно, я ошибаюсь, но когда-то был у вас начальник смены, лейтенант Смит. Джон Смит.

Капитан оторвался от силиконового листа и посмотрел на меня так, что аж в затылке кольнуло. Потом сказал себе в усы:

– Вы путаете, гражданин разведчик. Это на таможне был товарищ Смит. У нас был товарищ Ковальский. Майор Ковальский. А вопрос в чём?

– Года полтора назад нынешний начальник смены, Квинт, помог с передачей письма товарищу Смиту от его родственников с колонии на Веге. А в этом году я не увидел товарища Смита. Не его смена?