Читать книгу Искушение - Трейси Вулф - Страница 33

Не знаю, что именно я ожидаю увидеть по ту сторону ледяной арки, но определенно не то, что предстает моим глазам.

А предстает им роскошная гостиная с потолком и стенами, украшенными такими же сверкающими пластами скальных пород и льда… а также очень большая, защищенная стеклом картина, написанная в стиле импрессионизма, на которой изображен луг с маками и на которой полно оттенков красного, синего, зеленого и золотистого цветов.

При виде картины я столбенею точно так же, как остолбенела, увидев в комнатах Джексона рисунок Климта. Картина прекрасна, и чем ближе к ней я подхожу, тем меньше у меня остается сомнений, что это оригинал, принадлежащий кисти Моне.

Впрочем, если вы живете не одну тысячу лет, вам, надо полагать, нетрудно раздобыть произведения всемирно известных мастеров – и вполне возможно, что вы купили их еще до того, как к этим мастерам пришла слава.

Остальная часть комнаты напоминает гостиную – но не обыкновенную, а такую, которая повергает в шок. В одной из боковых стен красуется вырубленный в скале гигантский камин, другие стены уставлены шкафами, полными книг в переплетах из разноцветной потрескавшейся кожи, а пол устлан громадным ковром с рисунком, похожим на взорвавшийся букет цветов.

Посреди комнаты спинками к огню стоят два больших каминных кресла с подлокотниками, обитые материей того же оттенка красного, что и маки на картине. Напротив, отделенный от них длинным прямоугольным журнальным столиком из стекла, стоит удобный диван цвета соломы.

А на диване, поджав под себя ноги, сидит прелестного вида старушка, одетая в синее платье в восточном стиле. У нее короткие седые кудри, смуглая кожа, очки в цветной оправе, и она читает книгу.

Положив книгу на столик, она поднимает взгляд и смотрит на нас с мягкой улыбкой.

– За четыре месяца четыре визита, – говорит она. – Осторожнее, Джексон, ты меня разбалуешь.

Голос у нее под стать виду – приятный, спокойный, с правильным выговором, – и у меня возникает такое чувство, будто меня разыграли. И это самый опасный вампир на земле? Та, кого Джексон называет Кровопускательницей? Выглядит она так, словно ей привычнее вязать и играть со своими внучатами, чем подвешивать людей вниз головами, чтобы выпустить из них всю кровь.

Но Джексон приближается к ней, смиренно опустив голову, – такого я не замечала за ним никогда, – так что это наверняка она, несмотря на пушистые тапочки и безобидный вид.

– Ты не из тех, кого можно разбаловать, – отвечает он, когда мы останавливаемся прямо перед ней. Вернее, там останавливается Джексон, а я остаюсь в нескольких футах позади, причем он становится между мною и ею. – Мне нравится твоя новая цветовая гамма.

– Давно было пора ее поменять. Ведь весна как-никак – это время обновления. – Она улыбается невеселой улыбкой. – Если только ты не старая вампирша вроде меня.

– Древность – это не то же самое, что старость, – возражает Джексон, и по его тону понятно, что он говорит всерьез. И что он здорово восхищается ею, несмотря на то, что не вполне ей доверяет.

– Ты всегда такой очаровашка. – Она встает и впервые смотрит мне в глаза. – Но полагаю, ты уже это знаешь.

Я киваю, хорошо помня предостережение Джексона о том, что разговор с ней должен будет вести он сам. Потому что, хотя Кровопускательница и похожа на милейшую бабулю, взор ее зеленых глаз проницателен и жаден, когда она оглядывает меня с головы до ног. К тому же в свете пламени я вижу блеск ее клыков, касающихся нижней губы, и начинаю чувствовать себя как муха, явившаяся в гости к пауку.

– Ты привел с собой свою суженую, – говорит она ему с лукавством, красноречиво говорящим о чем-то таком, что мне невдомек.

– Да, – отвечает он.

– Что ж, тогда дай мне на нее посмотреть. – Она идет вперед и, прижав ладонь к бицепсу Джексона, пытается заставить его отойти.

Но он не двигается с места, что вызывает у Кровопускательницы смех, – веселый, звучный, отдающийся от потолка и стен.

– Молодец, – говорит она. – Как всегда. Но уверяю тебя, на сей раз нет нужды остерегаться.

Она опять нажимает на его бицепс, явно желая, чтобы он отошел, но он опять не сдвигается ни на дюйм. Веселость в ее ярко-зеленых глазах сменяется досадой, и она устремляет на него взгляд, который вызывает у меня некоторую оторопь. Уверенная, что она чует запах моего страха, я подавляю его и смотрю ей в глаза.

Я вижу, что ей это нравится, и замечаю, что ее раздражает нежелание Джексона подчиниться ее воле. Решив взять дело в свои руки, я выхожу вперед и улыбаюсь ей.

– Я Грейс, – представляюсь я, и, хотя вежливость требует, чтобы я протянула ей руку, мне слишком памятно предостережение Джексона. – Очень рада познакомиться с вами.

Она приветливо улыбается мне, но тоже не пытается дотронуться до меня – даже до того, как Джексон хмыкает, показывая свое недовольство.

– А мне очень приятно познакомиться с тобой. Я рада, что все… закончилось для тебя хорошо.

Удивленная ее словами, я перевожу взгляд на Джексона. Он по-прежнему не сводит глаз с женщины, вырастившей его, но отвечает на мой немой вопрос.

– Она знает, что ты горгулья. Я дважды приходил к ней, когда ты была заключена в камне.

– Он испробовал все, пытаясь освободить тебя. Но, увы, я не знаток горгулий. – У нее делается отрешенный взгляд, и она продолжает: – Когда-то я надеялась это изменить, но этому не суждено было случиться.

Хотя я и так уже знаю, что Джексон прилагал все силы, пытаясь помочь мне после того, как я превратилась в горгулью, мне все же приятно услышать это еще раз – особенно от женщины, которую он явно уважает.

– Спасибо, что пытались мне помочь, – говорю я. – Я очень вам благодарна.

– Пытаться вызволить тебя было бы бесполезно, – отвечает она. – К большой досаде твоего суженого. Но, если бы это было в моих силах, я бы тебе помогла. Собственно говоря, я предложила ему доставить тебя сюда. Я рада, что он наконец последовал моему совету.

Она делает несколько шагов назад и, показав на два красных кресла, опять устраивается на диване.

– Я всегда планировал привести сюда Грейс и познакомить ее с тобой, – говорит Джексон.

Ее взгляд становится немного мягче, и я впервые вижу на ее лице неподдельную симпатию, когда она глядит на Джексона. Я чуть-чуть расслабляюсь – нет, я не начинаю думать, что она не причинит мне вреда, просто мне становится ясно, что она не сделает ничего такого, что огорчило бы Джексона.

– Я знаю. – Она подается вперед и похлопывает его по руке. Выражение лица Джексона тоже смягчается, и он слегка расслабляется, глядя на эту женщину, которую он явно любит, но которой так же явно не доверяет.

Их отношения кажутся мне такими странными, что я не могу не испытывать сочувствия к ним обоим, одновременно гадая, как так вышло. Пока мои родители были живы, я безоговорочно им доверяла – мне никогда не приходило в голову им не доверять.

И хотя после их смерти я кое-что узнала о них – что мой отец был ведьмаком и что они, возможно, всегда знали, что я горгулья, – я по-прежнему уверена, что даже если они и лгали мне, они бы ни за что не причинили мне вреда.

А мать Джексона сделала так, что на его лице появился шрам. Его брат пытался убить его. Что же до этой женщины, которая определенно оказала огромное влияние на его жизнь и определенно любит его, то она внушает ему такие опасения, что он напряжен, как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть.

Воцаряется неловкое молчание, затем Джексон наконец прерывает его:

– Мне жаль, что приходится делать это в первый же день вашего знакомства с Грейс, но нам нужна твоя помощь.

– Я знаю. – Она смотрит на него, на меня и опять на него. – И сделаю все, что смогу. Но у этой проблемы нет легких решений. И очень, очень возможно, что все пойдет не так.