Читать книгу Мистер Деньги. Флойд Мейвезер - Трис Диксон - Страница 5

Глава 2
Мечты и кошмарные решения

Оглавление

Возможно, имя Криса Холдена вам ни о чем не говорит. Он со временем станет техническим специалистом по обслуживанию интернет-сетей и провайдера мобильной сети – корпорации Comcast, но он боксировал с Флойдом Мейвезером, когда будущей легенде бокса было всего десять лет и весил он всего лишь 64 фунта (29 кг).

Звали тогда эту будущую легенду Флойд Джой Синклер – по фамилии матери. К десяти годам он не успел еще взять себе фамилию отца – Мейвезер и не взвалил на себя бремя ожиданий, которое ляжет на его плечи вместе с этой фамилией.

На дворе было 21 ноября 1987 года, когда Флойд-младший и Холден сошлись в коротком поединке в баскетбольном тренировочном зале Бейкер-колледжа в Овоссо, штат Мичиган.

– Помню, я подумал про себя: «Ух ты, этот малыш и впрямь хорош, просто ума не приложу, как это…» Теперь-то я понимаю, – вспоминал Холден спустя почти два десятилетия после того, как Мейвезер побил его в первом же раунде. – Он был настолько хорош тогда. Когда же я узнал, что это был он (уже потом), в голове у меня пронеслось: «О’кей, теперь все встает на свои места». Это был короткий бой. Помню, он пошел на меня, пробил несколько джебов, у меня из носа пошла кровь, и схватка была остановлена. Но даже тогда, помню, я думал про себя: «Ничего себе, этот малыш действительно хорош».

И так думал не он один.

Тогдашний долго несменяемый директор турнира «Золотые перчатки» Дэйв Пакер разглядел в нем нечто особенное. Предчувствие было настолько сильным, что после боя он заныкал в качестве сувенира бинты, которые были намотаны на руках десятилетнего боксера.

– Мне было тогда все равно, с кем биться, – вспоминал о том вечере позже Мейвезер, – я просто хотел драться. Помню, что потом мы оказались в гостинице «Red Roof Inn». Я спал, обняв свой трофей. И держал его в руках всю дорогу домой…

Воспоминания Холдена на удивление менее эмоциональны:

– Я имею в виду, что это не было каким-то особенным боем, – признавался он. – Но я попал на ринг.

Молодой Флойд набирал силу, занимая доминирующее положение на турнирах «Золотые перчатки» в отдельных штатах и общенациональных чемпионатах под тем же названием.

Вечером, накануне боя между звездами второго среднего веса Роем Джонсом и Джеймсом Тони в Лас-Вегасе 17 ноября 1994 года, Мейвезер решением большинства судей проиграл будущему чемпиону мира в легчайшем весе Мартину Кастильо. Это случилось на матчевой встрече США – Мексика. Кастильо, несмотря на то что выиграл с незначительным перевесом в счете (3:2), вспоминая о поединке, говорит, что он «с Мейвезером играл».

– Лучший способ объяснить вам, что я сделал, – это сказать, что я дрался, как Мейвезер, – вспоминал Кастильо. – Я пытался делать все то, что делал он, потому что в то время мне было просто боксировать в такой манере. Бить и двигаться, бить и двигаться. Потом я опускал руки и пробивал джеб, а затем опять перемещался. Я просто играл с ним… Я пытался сделать так, чтобы он взбесился из-за того, что ему не удается достать меня ударом. Грязновато играл, типа того.

Список боксеров, сумевших победить Флойда-младшего, очень короток, а его поражения сильно разнесены во времени. Арнульфо Браво, Карлос Наварро и Нуреддин Меджихуд… В боксерских кругах эти имена не имеют особого веса. Но всем им выпала своя доля славы. Есть даже старая любительская фотография, на которой Флойд-младший изображен с будущим соперником-профи Диего Корралесом, Оги Санчесом, еще одним аматором, победившим его, и – Браво. Фотография, которая со временем все ощутимее становилась источником болезненных воспоминаний, поскольку он сойдется в бою со всеми из них и двоим из трех проиграет. Браво побил его в полуфинале национального молодежного чемпионата. Греческий олимпиец Тигран Узлян тоже числится среди победивших Флойда, когда тому засчитали техническое поражение во время турнира в Москве в 1995 году.

Жизнь была боксом. Бокс был жизнью.

Но Флойд выиграл оба турнира «Золотые перчатки» – мичиганский и национальный в 1993 году, когда его вес составлял 106 фунтов (48 кг), и завоевал тот же титул в 1994 году при весе в 114 фунтов (51,7 кг). С увеличением своего веса до 125 фунтов (56,7 кг) он еще раз дважды короновался победителем в 1996 году, в год Олимпиады в Атланте. По ходу он получал и другие награды. В 1994 году на национальном чемпионате он завоевал приз «Выдающийся боксер», наградной халат (мантию) он получил по пути на чемпионат Национальной ассоциации спортивной лиги полицейских 1995 года. Он любил драться. Любил славу. Любил представлять фамилию Мейвезеров в семейном бизнесе.

– Мне было не по себе, когда я выиграл на общенациональных соревнованиях, потому что я побил ребят, которые были намного старше меня, – однажды сказал он, вспоминая то время. – Я возвращался в машине домой с этим огромным трофеем, который чуть ли не касался крыши. Меня спрашивали: «Флойд, хочешь заскочить в магазин?» А я отвечал: «Нет, не хочу, чтобы кто-то стал тормошить меня с моим кубком».

Когда мне было шестнадцать лет, – продолжал Флойд, – знаете, что заставило меня тогда упорно драться? Я огляделся в комнате, увидел этот огромный кубок и как бы сказал сам себе: «Ух ты, мы его завоевали? Ну, чувак, тебе надо будет драться не на жизнь, а на смерть». И причина была именно в этом. Не в деньгах.

И все же в 1992 году, когда нашему чудо-подростку исполнилось шестнадцать, его отца – почти неизбежно, учитывая, чем он занимался до этого, – приговорили к пяти годам заключения в федеральной тюрьме в Милане (штат Мичиган) по обвинению в торговле наркотиками.

Крестный отец нашего чуда Вонзелл Джонсон утверждал, что, несмотря на предыдущий инцидент со стрельбой, Мейвезер-старший далеко не всегда был вовлечен в преступную деятельность.

– Вообще-то, когда он занимался боксом, он был по-настоящему хорошим парнем, – отмечал Джонсон. – Все это случилось после завершения его карьеры, после того как он получил пулю в ногу во время домашней разборки, после того как его карьера закончилась. Он связался с плохими парнями. С наркоторговцами в Мичигане, вот как это все произошло. Но на протяжении всего времени, до того как его карьере пришел конец, он был отличным парнем. Никогда не ввязывался ни в какие неприятности.

Примерно в то же время Дон Хейл, владелец многомиллионной компании, которая занималась гормонозамещением, стал неофициальным опекуном Флойда. Годы спустя Хейл станет известным как «белый папа» Флойда.

В самом начале 1990-х Хейл находился в Вегасе. Его брат работал с Фрэнки Рэндаллом и познакомился с дядей Флойда – Роджером. Хейл, тоже родом из Гранд-Рапидса, мгновенно обнаружил, что у них определенная общность взглядов.

– Роджер посетовал, что не смог справиться с Флойдом, поэтому отправил его назад домой, – рассказывал Хейл. – Роджер сообщил мне, что он там носится по улицам и что за ним нужен присмотр. Спросил, не заинтересуюсь ли я этим?

Хейл попросил его организовать, чтобы Флойд позвонил ему. А спустя несколько дней после своего звонка парень уже жил вместе с Хейлом, его женой и тремя их детьми.

– Его отца уже не было в семье, и ему не хватало того, как отец прежде натаскивал его в тренажерном зале, – вспоминал Хейл в своем интервью, которое он дал газете «USA Today» в 2015 году. – С тех пор я стал водить его в спортзал. Я сам не мог там бывать каждый день, потому что мне надо было управляться со своим бизнесом, но я всегда находил способ, чтобы он приходил туда.

Хейл помогал молодому Флойду приезжать и уезжать из спортзала. Даже нашел ему работу в банкетном центре, где Мейвезер однажды заснул утром, в рабочее время, и сотрудники центра не смогли его разбудить, настолько он устал накануне на тренировке.

– Он сказал: «Дон, я не хочу ничем заниматься, кроме бокса. Я буду зарабатывать на жизнь боксом», – рассказывал Хейл. – Так что потом я уже никогда не пытался найти ему другую работу.

Жизнь была боксом. Бокс был жизнью. Хейл вспоминал, как он утешал Мейвезера после двух поражений от боксеров-любителей:

– Флойд просто положил мне свою голову на плечо и разрыдался, как ребенок… Не знаю, хотел ли Флойд, чтобы люди узнали об этом, но, формируя свое мировоззрение, он желал выглядеть плохим парнем. Помню, когда он еще был любителем, мы заговорили о том, как он станет новым Шугаром Рэем Леонардом. Он тогда сказал: «Я не хочу быть Шугаром Рэем Леонардом, хочу быть плохим парнем. Люди платят за то, чтобы увидеть плохого парня». Его не трогало, что люди думали, потому что он был уверен, что они будут платить (за то, чтобы смотреть бои с его участием).

Дядя Роджер, тогда еще активный боксер, заправлял всеми тренировками, и Флойд-младший оставался блестящим проспектом. К тому времени Флойд превратился в самую крупную щуку в Мичиганском пруду[30]. «Я руководил работой тренировочного зала», – рассказывал он.

Помимо бокса, однако, жизнь по-прежнему была столь же разнообразна, как и всегда.

Однажды он признался:

– В шестнадцать лет я был предоставлен сам себе и полагался только на себя. Бабушка (была уборщицей) уходила на работу, возвращалась домой в полночь. Комендантского часа у меня никогда не было, даже в дни школьных занятий, приходил домой в час или два, шел в школу, но весь день был сфокусирован на занятиях в спортзале. Занятия боксом в спортзале – это было лучшее в мире времяпровождение.

Он ведь и путешествовал, занимаясь боксом. Посещал Европу, объездил Соединенные Штаты, бился с профи и аматорами. Довольно много ездил, куда хотел, останавливался там, где хотел, и делал то, что хотел. Он, разумеется, совершенствовал свое мастерство, мерился силами с любым, чтобы доказать, что он заслуживает фамилию Мейвезер, что он «свой» в боксе и что он добивается больших успехов.

– Они были намного больше, чем я, – вспоминал он о нескольких своих спарринг-партнерах. – Бывало, настраиваю себя: «Я буду так здорово боксировать, не буду делать ошибок». И когда я приезжал туда, побеждал их и не совершал ошибок, я был так рад. После этого я хорошо спал ночью.

Антонио Тарвер станет его товарищем по команде боксеров-любителей, другом, Тарвер, будущий чемпион мира. Он рассмотрел в Мейвезере талант с того момента, как только увидел его.

– Мы были в Далласе, на национальном турнире Спортивной лиги полиции США, и я думаю, он продемонстрировал на том турнире, безусловно, выдающийся бокс, – рассказывал Тарвер. – Это был парень с невероятной скоростью рук, у него было громкое имя, и он был дерзким, уверенным молодчиком. Вы всегда знали, что он – нечто особенное.

Да, он был хорош. Но однажды вечером в Колорадо-Спрингс Августин Санчес – позже ставший чемпионом мира в профессиональном боксе с прозвищем Оги – оказался лучше восемнадцатилетнего Мейвезера. Он стал последним американцем, который побил Флойда Мейвезера-младшего.

Санчес удостоился уважения, однако вокруг разносторонне одаренного тинейджера из Мичигана стала разрастаться молва.

– Он всегда был талантливым бойцом, – отзывался о нем Санчес. – Он всегда выделялся. Все хотели видеть этого парня. Хотели видеть, как он дерется, что он может делать. Во время всех турниров постоянно слышалось: «Мейвезер здесь. Мейвезер здесь». А я реагировал типа: «Ну и что? Давайте его сюда». Особенно когда он перешел в мой дивизион. Вообще-то мне было наплевать, кто был в моем дивизионе. Моей целью было попасть в олимпийскую команду, и кто бы ни оказался на моем пути, я должен был победить его.

– В этой истории смешно то, что мы с Флойдом знали друг друга с 1994 года. Тогда он боксировал, имея вес около 108 или 112 фунтов (49 или 50,8 кг), мы жили в одном номере во время Олимпийского фестиваля[31], так что между нами возникло нечто похожее на дружбу, – вспоминал Санчес через 20 лет, в 2014 году. – А на следующий год он перескочил через две или три весовых категории и стал боксировать в полулегком весе, в моей весовой категории до 125 фунтов (56,7 кг). Мы перестали драться в конце 1994 года, в полуфинале чемпионата США, в нем мы дрались друг с другом, но на самом деле мало кто знает о том бое. А это был наш первый бой. Всего же мы провели совместно четыре схватки.

Первый бой он выиграл, – продолжал Санчес, – а я думал, что победил его. Но победу присудили ему. Бой был по-настоящему хорош для такого бойца, как я, прессингующего боксера. Мы перемещались по всему рингу. Я его прессинговал, а он наносил удары. Это была тотальная война на выживание с первого до третьего раунда. Решение в его пользу было с минимальным перевесом. Я думал, что победил я, и после этого мы почти не общались. Когда мы виделись, он не хотел проявлять какие-то дружеские чувства, что нормально. Мы собирались положить конец нашим боям в будущем, поэтому он не хотел поддерживать никаких отношений такого рода.

Санчес желание Флойда понял, и возникшие когда-то дружеские связи испарились. Тем более когда они оба устремились к верхней ступени, к завоеванию места в олимпийской команде 1996 года, звезды которой будут бороться за победу на родной земле в Атланте.

– Мы вновь сошлись на ринге в отборочных соревнованиях перед Олимпиадой, и тут я его победил, – продолжил свой рассказ Санчес. – Это было на отборочных перед Олимпийскими играми, и мы дрались в верхней сетке победителей, потому что там были сетка победителей и сетка проигравших. Проигравший должен провести бой дважды, вроде как получив второй шанс. Все победители продолжают борьбу, а проигравшие заканчивают боями друг с другом, поэтому их бои продолжаются один дополнительный день. В общей сложности они сражались четыре дня, а победители – только три. Так или иначе, дело закончилось тем, что мы встретились в финале, и вновь бой был хорошим. Мы перемещались по всему рингу, я прессинговал его, хотел бороться, хотел остановить его, а у меня не получалось. Я поднажал, навязывал борьбу от одного защитного угла до другого и закончил тем, что победил по очкам. Фактически это была ничья. В конце концов судьям пришлось выносить решение нажатием кнопки на компьютере, чтобы определить, кто, по их мнению, победил, и победа досталась мне. Так что Флойд перешел в нижнюю сетку проигравших и сразился с Карлосом Наварро, выиграв этот бой. А спустя несколько месяцев мы сошлись вновь в соревнованиях на выбывание в 1996 году – так совпало, что этот год стал единственным, когда такие соревнования проводились, – и появился еще один шанс, мы дважды встретились на ринге в боях на выбывание.

Флойд был уверен, что одержал верх и выиграл по очкам с небольшим перевесом, чтобы провести третью встречу. «Я чувствую, что я лучше, – сказал он, напуская на себя беспечный вид. – Завтра, возможно, будет поставлена точка».

Победы под ноль, как он предсказывал, на следующий день, когда они сошлись в финальном поединке на выбывание в Огасте, штат Джорджия, в апреле 1996 г., не получилось. Тем не менее она выглядела более убедительной.

– На сей раз более, чем когда-либо, это была война, – продолжал свои воспоминания Санчес. – Дрались на равных. Это был хороший бой. Он знал, что надо делать для того, чтобы победить, и это подходило моему стилю. Я думал, что победил я. Разумеется, любой боксер будет так утверждать. Он дрался лучше в этом втором поединке. Он дрался намного умнее, и я ощущал, что он стал лучше.

Используя свою жалящую, как пчела, правую руку, в этом матче «не на жизнь, а на смерть», Мейвезер вышел победителем со счетом 20:10, забронировав себе место в олимпийской команде.

Корреспонденты, специализирующиеся на освещении любительских боксерских поединков, отметили его «замечательные ноги» и «как у него все больше проявляется порхающий стиль боксера-профи».

Санчесу было всего восемнадцать лет, он был старшеклассником из Лас-Вегаса. Он проиграл в бою, который был назван нечистой аферой. Независимо от того, каким был тот бой, журнал «Boxing News», разумеется, не купился на радужные перспективы Мейвезера.

«После матча победителям вручили красивые пояса чемпионов, – говорилось в репортаже, – однако либо эти олимпийцы не столь же хороши, как в прежние годы, либо «компьютерные стили» ведения боя приглушили их природные способности – просто невозможно сказать, в чем дело. Отметая эти догадки в сторону, никто из них и близко не стоит с Шугаром Рэем Леонардом, который блестяще завоевал золото в Монреале в 1976-м».

Это была просто работа, проделанная девятнадцатилетним Мейвезером, сказавшим: «Я мечтал участвовать в Олимпийских играх с одиннадцати лет».

Тем не менее его тренер в олимпийской команде, Аль Митчелл, ветеран-филадельфиец, был сдержан относительно перспектив Флойда.

– Победа была близка, – сказал он, вспоминая бой с Санчесом. – Думаю, Оги сделал достаточно для того, чтобы получить решение в свою пользу, но Флойд вернулся и побил Оги. Он скорректировал свою манеру боя. Он был всего лишь молодым парнем, но сумел перестроиться. А Оги был хорошим, хорошим бойцом.

Впрочем, ждать пришлось недолго, прежде чем Митчелл стал опекать Мейвезера, когда тот вошел в олимпийскую сборную – команду талантливых, но изначально дезорганизованных мальчишек из гетто, разбросанных по всей Америке.

– Когда Флойд впервые оказался в команде, мы оставались вместе четыре или пять месяцев, и я разъезжал с ними везде. Меня назначили главным тренером немного раньше, чем это было обычно принято, и я знаю, что у нас была очень молодая команда, – вспоминал Митчелл. – Помимо Тарвера и Лоуренса Клей-Бея, все остальные в команде были довольно молодыми парнями – 16, 17, 18 лет. Особенно Флойд. Флойд бывал у меня в спортзале, которым я заведовал в Маркетте (штат Мичиган), и мы также бывали в двух других штатах. Я наблюдал за ним, и на самом деле он не произвел на меня сильного впечатления. Они все выглядели хорошо, но он меня не впечатлил так уж сильно. Он не выделялся. Возможно, выделялся Тарвер, потому что в тот год Тарвер завоевал все. Он выиграл чемпионат мира по боксу среди любителей, выиграл на Панамериканских играх и победил в чемпионате США. Впервые у нас появился боксер, победивший во всех трех соревнованиях в один и тот же год. Проблема была в том, что Тарвер думал, что он может ходить по воде, и, вместо того чтобы пытаться стать лучше и лучше на каждых сборах, он просто почивал на лаврах. Он был уверен, что просто победит. Люди думали, что золото получит именно он.

Готовясь перетянуть в Атланте внимание на себя, Флойд Мейвезер-младший выступил 17 июня в составе американской команды против сборной России на муниципальной спортивной арене «Coconut Grove Convention Center» в Майами, штат Флорида.

«Смышленый подросток с быстрыми кулаками уже на тридцать первой секунде послал Вячеслава Смирнова в стоячий нокдаун[32] перед тем, как отлупил его настолько основательно, главным образом прямыми ударами передней правой, что бой пришлось остановить через две минуты и двадцать пять секунд третьего раунда», – говорилось в репортаже. Мейвезер засверкал, подавая реальные надежды.

Один опытный журналист даже заметил: «Он уже смотрится как профи мирового класса». Его выход на Олимпийские игры был стремительным, и его товарищи по команде, включая Нейта Джонса, Тарвера, Альберта Гуардадо, Захира Рахима, Фернандо Варгаса, Терренса Каутена, Дэвида Диаса, Дэвида Рида, Роши Уэллса и Эрика Мореля, стали звать его Флойдом Красавчиком – из-за его не обезображенной в боях внешности и приемов защиты, к которым он прибегал, чтобы уберечь первозданные черты своего лица от повреждений.

Нейт Джонс был соседом Мейвезера по гостиничному номеру в Атланте.

– Я встретился с Флойдом на национальном турнире «Золотые перчатки» в 1994 году, – вспоминал Джонс. – Мне он не понравился, потому что слишком много болтал. Я только что освободился из тюрьмы, рейтинга у меня не было. Свой последний бой я провел, когда мой вес был 147 фунтов (66,7 кг), вышел на свободу, набрав 240 (108,8 кг), а затем скинул вес до 200 (90,7 кг), и мне надо было побить лучшего боксера из Чикаго, чтобы попасть на национальный чемпионат, – Фреса Окендо, которого я сейчас тренирую.

Было дело, – продолжал Нейт Джонс, – я совершил вооруженное ограбление… До суда не дошел… Сделал еще пару кое-чего. Мне светило два с половиной года. Но, сидя в тюрьме, я смог получить свой ОД (общий диплом) и освободился досрочно за хорошее поведение. А Флойд каждый день хвастал, поэтому я его терпеть не мог. Но когда я увидел, как он дерется, я понял, о чем он говорит. Потому что он был лучшим из всех, кого я видел. Я видел почти все бои с его участием в качестве любителя. Отправляясь на отборочные олимпийские соревнования, он вошел в команду синих, а я был включен в команду красных, которая считалась командой номер один. Его это явно задело. Задело до глубины души, он был обозлен тем, что включен в команду синих. Он даже не хотел надевать ее спортивную форму. Это действительно серьезно его обозлило. Я сказал ему: «Приятель, все нормально. Не переживай ты так, мы победим. Мы войдем в команду номер один». И он не стал со мной разговаривать, потому что мы были определены в разные команды и мои слова прозвучали вроде как: «Дурачок, не бери в голову». В конце концов он вошел в сборную, и мы оба стали олимпийцами и получили огромное удовольствие. И я люблю его, он классный малый.

Были внутри команды и дрязги. Все хотели всем заправлять, хотя это была работа только для Митчелла. Они первоначально стали тянуть телегу в разные стороны.

– Каждый хотел быть главным, – вспоминал Джонс. – Сошлось много самомнений, тут были Варгас, Флойд, Тарвер, Дэвид Рид, самолюбивые личности. Мне просто повезло оказаться среди них. Но тренер Аль Митчелл всех нас сплотил. Мы стали ощущать спину друг друга, стали поддерживать друг друга, и, когда мы дрались на Олимпиаде, тренер всех нас приводил, чтобы мы присутствовали во время боев. Не так, как было в 1992-м, когда некоторые ребята носа не показывали. Мы должны были поддерживать своих товарищей по команде. Но еще больше мы хотели ощущать их поддержку.

Митчелл был уверен в своих тренерских способностях, но ему надо было научиться, как одновременно стать советником.

– Это, возможно, стало для меня самым сложным делом, – признавался он. – Сколачивать из них единую команду и прививать уважение друг к другу. Я родился в Северной Филадельфии, и на каждой территории орудовала своя банда, вот с чего я начал. Мне пришлось приструнить их, пару раз останавливать разборки и все такое. И я дошел до того, что как-то забрал у них телефоны из номеров вместе с телевизорами и сказал: «Вот так отныне это и будет». Мейвезер и Нейт Джонс – я все еще слышу их голоса – сказали, что я никому не нравлюсь. Никто меня не любил. Но именно так я сбил их в одну команду. И мы не завоевали бы шесть медалей, если бы я так не поступил.

Флойд был общительным, – продолжал Митчелл. – Он, Нейт Джонс и Тарвер держались по-настоящему тесно друг с другом. У каждого была небольшая команда, с которой они тусовались. Джонс, который теперь работает с Мейвезером, – эти двое стали близкими приятелями. Тарвер тоже… Смешно, когда собираешь всех из разных городов Соединенных Штатов. Все из разных местностей, и каждый думает, что он хозяин на своей территории. Так что перед вами происходит столкновение «личного состава» между собой, и иногда мне приходилось разбивать доводы. Но за месяц до того, как отправляться на Олимпийские игры, все влились в одну команду, а мне потребовалось на всю работу около двух месяцев…

– Я был довольно близок с каждым из них, – рассказывал Тарвер. – Мы были сплоченными, потому все – из города. Я и Нейт были старшими ребятами, а Мейвезер был в любом случае довольно «норовистым котом», и мы пришлись друг другу по душе. Все ребята подружились. Ребята из Филадельфии, например, Захир, Терренс Каутен, Роши Уэллс (упокой, господь, его душу!) – все эти ребята были крутыми. У нас в команде не было места враждебности или чему-то в этом духе. Ребята вздорили друг с другом, как это случается между братьями, но все это дерьмо не имело никакого значения. Мы были крепко спаянной командой, приятель. Когда я вспоминаю те дни, черт возьми, я смотрю на это так: молодые ребята соревновались друг с другом, и не все становились лучшими друзьями, но когда мы составили олимпийскую команду, появилась солидарность. Мы стали избранными, поэтому, разумеется, мы сплотились. Случалось, по ходу дела чьи-то чувства бывали задеты, но многие из тех парней были молодыми, очень молодыми, и если что-то подобное происходило, то причиной тому было недопонимание, а люди давали волю чувствам, и иногда они озлоблялись на кого-то. Но я любил каждого брата в команде, приятель. У меня ни с кем не было проблем. Я не говорю, что мой характер был всем приятен, нет, но когда оглядываешься назад, видишь, что все испытывали взаимное уважение и любовь друг к другу. Вот как я на это смотрю.

Митчелл обо всем вспоминает иначе:

– Флойд, как и остальные, был молодым парнишкой. Они никогда раньше не поднимались на такой уровень, поэтому старались переплюнуть себя. Моя работа как тренера заключалась в том, чтобы найти способ и сладить с ними. Знаете, я прослушал несколько уроков по психологии, чтобы справиться с одним или двумя из них, и полагаю, во время Игр мне это помогло. Пару раз они явились на тренировку с опозданием, и я им всыпал. Затем, когда они опять опоздали, я забрал из их комнат телефоны и телевизоры. Иногда я заставал их, когда они ругались друг с другом. Однажды поймал их за азартной игрой! Я забрал все их деньги, купил на них цветы и поставил их у них в общежитии.

Моей главной задачей, – продолжал Митчелл, – было заставить их работать сообща, и, наконец, за месяц до Игр у них это получилось. Это было совсем другое дело; тренерская работа сама по себе для меня трудности не представляет. Трудно, когда у тебя под началом разные люди из разных регионов Соединенных Штатов, особенно если они выходцы из бедных районов, потому что каждому приходится драться за то, что они могут получить.

Тарвер сказал, что Мейвезер, случалось, бывал несдержан, но в основном он был порядочным малым.

– Флойд всегда был приличным парнем, приятель, – пояснял он. – Как можно навешивать на кого-то ярлык плохого парня? Кто тут может судить? Флойд не был плохим парнем. Он был молодым, прикольным чуваком, имевшим свою собственную идентичность, который точно знал, к чему он идет. Никого за такое винить нельзя. За такое следует ценить. Я был таким же чуваком, с таким же настроем. В основном, когда мы заглядывали в наше будущее, мы оба знали, чего мы добиваемся. Сомнений на этот счет не было.

Погоня Мейвезера за олимпийской медалью началась на стадионе «Александр Мемориал». Бои были по три раунда, каждый по три минуты.

Он победил Бахтияра Тилеганова из Казахстана по очкам со счетом 10:1 в первом своем бою. Встреча была остановлена на пятьдесят седьмой секунде второго раунда из-за сильного кровотечения из носа у казахстанского боксера.

– Я был настолько накачан и так рвался в бой, – вспоминал Мейвезер, – что хотел голову оторвать этому парню.

Затем, размышляя какое-то мгновение над обстоятельствами, сложившимися за пределами боксерского ринга, он добавил:

– Я ценю ту помощь, которую мне оказывали мои тренеры после того, как отца посадили. Но отец по-прежнему продолжает давать мне указания, хотя остается за решеткой. Я должен поблагодарить отца, потому что без него я бы здесь не оказался. Думаю, что, возможно, он смотрел мой поединок.

Пять дней спустя, 22 июля, Мейвезер вновь побеждает, разделавшись с Артуром Григоряном из Армении – будущим чемпионом мира среди профессионалов, который удерживал пальму первенства в категории легкого веса по версии WBO на протяжении восьми лет. Его Флойд победил по очкам со счетом 16:3 во втором раунде.

Кто-то написал, что Мейвезер боксировал «с настоящей страстью и настойчивостью». Хотя это было то, что со временем станет для него привычным, Мейвезер вошел в историю своим третьим поединком на Олимпиаде. Он вышел победителем в полном захватывающих моментов бою с блестящим кубинцем Лоренцо Арагоном.

В конце боя счет был 12:11, и это означало, что Флойд стал первым американцем, победившим кубинца на олимпийских соревнованиях за последние двадцать лет – с того момента, когда Леон Спинкс разнес в пух и прах Сиксто Сорию в Монреале в 1976 г. Из-за бойкота боксеры обеих стран не встречались на Олимпийских играх в 1980, 1984 и 1988 годах.

Арагон, высокий и неуклюжий, обрушил на Мейвезера больше ударов в первом раунде, тогда как Мейвезеру, по обыкновению, было сподручнее отвечать контрударами. Отставая во втором раунде со счетом 4:5, американец поднажал, стал агрессивнее и закончил его с опережающим счетом 10:7, несмотря на то что судьи – использовавшие заслужившую дурную репутацию компьютерную систему подсчета очков – не смогли засчитать практически ни одного из его удачных ударов в корпус.

В третьем, и заключительном раунде бой принял беспорядочный характер, и хотя кубинец стал сокращать разрыв, этого в конечном счете оказалось недостаточно.

– Больше всего он поразил меня тогда, когда начались бои за медали, когда он дрался с кубинцем и победил его с перевесом в одно очко. Это был классный бой, – сказал Митчелл, сияя. – Дело в том, что тогда Мейвезер был боксером, применявшим защитный стиль боя. Но для победы в том поединке он не мог боксировать в таком стиле, ему надо было драться, он должен был больше думать о нападении. Ему надо было прессинговать кубинца и сопротивляться. Если вы посмотрите другие поединки с участием Флойда, вы заметите, что он боксирует и перемещается по рингу. В этот раз он должен был идти вперед, и он удивил меня. Кубинец был очень хорошим боксером. Это была чертовски серьезная схватка, но как раз в этом Флойд и поразил меня, я подумал: «Вот это да, малыш, оказывается, лучше, чем мне казалось».

Мейвезер прошел до полуфинала, где встретился с любимцем Болгарии Серафимом Тодоровым, трехкратным чемпионом мира среди боксеров-любителей и трижды выступавшим на Олимпийских играх (правда, ранее так высоко он не поднимался). Будучи боксером наилегчайшего веса, он проиграл в 1988 году поединок в четвертьфинале со счетом 1:4 будущему золотому медалисту и победителю Олимпиады в Сеуле Ким Гван Сону – южнокорейскому боксеру. Четыре года спустя, в Барселоне, Тодоров проиграл боксеру из Северной Кореи Ли Гван Сику со счетом 15:16.

Усатый европеец выиграл в Атланте все три своих поединка по решению судей, набрав больше очков в боях с украинцем Евгением Шестаковым, австралийцем Робби Педеном (будущим чемпионом мира среди профессионалов во втором полулегком весе по версии IBF) и, уже в четвертьфинале, немцем Фальком Хусте.

2 августа, в полуфинале боксеров полулегкого веса, Флойд с первого удара гонга выглядел как более быстрый боец, но Тодоров – с его ростом и преимуществом в дистанции, с которой он мог вести бой, – оказался крепким, опытным и терпеливым. Поединок изобиловал активными действиями. Молодой Мейвезер пытался подойти поближе, обрушить на соперника град ударов, а потом отойти на безопасное расстояние. Проамерикански настроенная толпа аплодировала его действиям, когда он контратаковал левой, но проморгала счет, зафиксированный на судейских компьютерах.

Когда вы попадаете на международный уровень состязаний, тут игра ведется по иным правилам – с учетом того, к чему стремятся там судьи. В боксе кругом политика.

Просмотр повторов выявил, что Мейвезеру удалось нанести несколько ударов в течение раунда, но засчитан был только один, и к концу раунда он проигрывал со счетом 1:2.

– Ты втыкаешь свой джеб в него, но слишком быстро отскакиваешь назад, – сказали Мейвезеру, когда он вернулся в свой угол. – Ты не должен этого делать. Ты должен оставаться на близком расстоянии, когда достаешь его джебом. Ты отстаешь по очкам; ты должен давить на него.

Разумеется, в следующем раунде он наверстал упущенное и повел по очкам. Тодоров хорошо перемещался, но Флойд доставал его одиночными прямыми ударами правой. На каком-то этапе он осыпал его шквалом ударов по корпусу, и хотя судьи вновь остались непоколебимыми, он сделал достаточно для того, чтобы выйти вперед при счете 7:6; теперь только три минуты отделяли его от завершения трудов. Все зависело теперь от последнего раунда.

– Заставь его двигаться, заставь его двигаться, – сыпались советы Флойду в промежутках между раундами. – Теперь ключ к победе в правой руке. Прямым ударом. И еще одно: когда будешь рядом, каждый раз сильно бей в корпус, по-настоящему сильно. А затем сразу же поднимай удар правой.

Мейвезеру, казалось, не везло с набором очков, когда побежали первые секунды этого решающего раунда, а спустя еще несколько секунд он уже отставал со счетом 7:8, после того как левый хук Тодорова достиг цели.

Мейвезер вел бой с большей непосредственностью, и толпа его сторонников отзывалась одобрительными возгласами. Два удара правой достали болгарина, и зрители зааплодировали и стали подбадривать Флойда, но счет оставался неизменным. У Флойда из носа потекла кровь, но он сравнял положение, когда его длинный прямой удар левой настиг Тодорова, отклонявшегося назад. И, хотя болгарин по очкам чуть опережал соперника, тяжелый правый хук принес Флойду верных два очка за тридцать секунд до окончания боя. Когда оставалось десять секунд, Флойд осыпал Тодорова ударами. Он бил своего врага, чтобы сделать счет 10:9, отчаянно пытался сравнять его, в то время как истекали последние секунды, и бой был завершен. Команда Тодорова поздравила его, когда он вернулся в свой угол.

Пока двое бойцов ждали вердикта, стоя в центре ринга, уверенный Мейвезер, вышедший из синего угла в синих жилете, шортах и шлеме, поднял вверх свой указательный палец, а затем в надежде поднял голову, будучи явно уверен в том, что продолжит борьбу за золотую медаль.

Телезрители уже были осведомлены о счете, но иначе обстояло дело в зале, где бурлила публика.

Решение пяти судей: Станислава Кирсанова (Россия), Освальдо Бисбала (Аргентина), Наджи Муссы (Мартиника), Дхармасири Виракуна (Шри-Ланка), Хамада Хафаза Шумана – свелось к тому, что победитель на самом деле в красном углу. Египетский судья по ошибке поднял руку Мейвезера.

Бросая неуверенные взгляды по сторонам, будто не понимая, действительно ли он победил, Тодоров робко ежился, а со всех сторон неслись неодобрительные шиканье и свист.

Решение вызвало фурор среди членов сборной команды США. Толпа свистела и шикала, и в историю этот случай вошел как одно из многих сомнительных решений, принятых на соревнованиях боксеров во время Олимпийских игр на протяжении многих лет.

Старый конкурент Мейвезера Оги Санчес запомнил и пересказал потом основные моменты.

– Разумеется, – сказал Санчес, у которого было лишь 11 поражений из 186 любительских боев, три из которых против Мейвезера, – он представлял США. Я ничего не мог сделать, только поддержать его. Он выступил отлично. Я думаю, решение было принято неверное, но он показал себя молодцом. Я не мог понять, как они могли присудить победу другому парню, Флойд просто измолотил его. Но когда вы попадаете на международный уровень состязаний, тут игра ведется по иным правилам – с учетом того, к чему стремятся там судьи. Кроме того, это – политика. В боксе кругом политика. Думаю, тот бой выиграл он.

Америка подала протест. В нем утверждалось, что судьи побоялись упреков со стороны Эмиля Жечева, главы судейской коллегии на Олимпийских играх и болгарина по национальности. Трое из его соотечественников-боксеров получили на этих соревнованиях золотые медали[33].

Менеджер команды США Джеральд Смит утверждал, что Флойд наносил удары, которые судьями не фиксировались, настаивая, что Тодорову присуждались очки даже тогда, когда его удары не достигали цели.

Американский судья по боксу Билл Векерле был настолько расстроен из-за решения, что покинул Игры и даже подал в отставку с поста судьи федерации[34]. В письме к президенту федерации Анвару Чаудри он с раздражением написал: «Я отказываюсь быть частью организации, которая продолжает вести судейство подобным образом».

«Судейство было абсолютно некомпетентным», – добавил он.

Некоторые в своих оценках проявили себя более стоически. Один репортер отметил, насколько «дразняще близко» подошел Мейвезер к тому, чтобы одержать победу в мире номер один, подытожив, что он проиграл с «мучительно ничтожной» разницей в одно-единственное очко. На этот раз не было никакого упоминания о расхождении во мнениях, хотя все кругом об этом кричали.

Тодоров продолжил борьбу и завоевал серебро; американский протест был неудачным.

Человеком, поставившим крест на надеждах Тодорова получить золотую медаль, оказался тайский боксер Сомлук Камсинг, который завершил свой путь к финалу победой в полуфинале со счетом 20:8 над аргентинцем Хулио Пабло Чаконом. Таиландец победил русского[35] в финале со счетом 8:5.

Позже Мейвезер пытался казаться лишь сильно удивленным, спокойно перенесшим удар.

– Вы знаете, и я знаю, что его удары до меня не доходили, – утверждал он. – Говорят, что он – чемпион мира. Теперь вы все знаете, кто на самом деле чемпион мира.

Товарищи по команде и Митчелл поддерживали его.

– Думаю, это был грабеж, один из самых отвратительных, известных мне, – сказал Джонс, завоевавший бронзу и наблюдавший за поражением Флойда, находясь вблизи ринга. – Я чуть было не заплакал, когда они зачитали судейское решение. Я действительно сильно за него переживал. Все это заставило меня сильно переживать. Я думал, Флойд присоединится к Риду на финальном этапе, и у нас будут двое боксеров в финале, но его ограбили. Меня это просто потрясло, но он от всего отмахнулся и дал сдачи – посмотрите на него сегодня. Мне приходилось видеть, как принимаются плохие решения, но решение по Флойду задело меня сильнее всего. Я уже проиграл тогда, мы оба выступали в полуфинале. Я дрался раньше, а до его поединка должно было пройти еще несколько боев. Я думал, он победил, и это повлияло на него. Он не сломался, держался до тех пор, пока мы не вернулись домой. Когда мы приехали, произошедшее дошло до его сердца. Это действительно забрало его за живое. Он чувствовал, что подвел страну, не завоевав золото. Мне пришлось сказать ему: «У тебя бронза, ты хорошо выступил. Третий в мире, как ты можешь жаловаться?» Он не хотел бронзы. Он хотел быть золотым медалистом. Только ради этого он тренировался, только об этом говорил, о том, чтобы отправиться на Олимпиаду и завоевать золото.

– Мейвезер сделал достаточно для того, чтобы победить, но не получил судейского решения в свою пользу, – вспоминал Митчелл. – Однако я присутствовал на многих международных соревнованиях и замечу: когда имеется спортсмен, который участвует там год за годом, год за годом, люди помнят об этом и уважают это. Они смотрят и болеют за таких чуть больше, чем за кого-то другого. Я думаю, Мейвезер победил, без вопросов. Но судейского решения в свою пользу не получил. Нечего об этом говорить. Когда будете следить за поединком, не торопитесь, вы поймете, что я имею в виду. Когда у вас пять различных судей, кто-то из них считает удары в корпус, кто-то – удары в голову. И если вы явно не выигрываете бой, у вас проблема. Такое случается на любом турнире. Думаю, он сделал достаточно для того, чтобы победить. Думаю, судейское решение было плохим. Не возмутительным, а плохим. Не таким, как в случае с Роем Джонсом в 1988 году, но для меня он – победитель. Я не говорю этого, потому что был его тренером, но – он должен был бороться в финале за золото.

Разве Митчелл не ждал, что его бойцы получат судейское решение в свою пользу, представляя страну, которая принимала Игры?

– Не обязательно, – заявил он. – Я смотрю на счет, смотрю на людей, а люди разные, и прибыли они из разных стран. Даже несмотря на то, что соревнования проводятся в нашей стране, следует помнить, что судьи родом из других, и они пытаются быть справедливыми. Но иногда мы видим судей, которые подсуживают некоторым боксерам, а парень, которому он проиграл, долгое время выступал на международных соревнованиях. Поэтому все его знали. Что касается молодой американской команды, то ее члены приходят и уходят. Вот что причиняет нам боль. Наши ребята, как только заканчиваются Олимпийские игры или мировые чемпионаты, переходят в профессионалы. А другие парни из Европы и других мест участвуют раз за разом и в Олимпиадах, и в чемпионатах мира. А американцы, поскольку они бедны и у них нет источника денег, идут в профессиональный бокс…

Флойд, как и большинство людей, был вначале немного взвинчен решением, а затем я сказал ему: «Послушай, тем, кто занимается профессиональным боксом, ты понравишься, так что не переживай из-за этого. Я считаю, что ты бой выиграл, и все считают, что ты его выиграл, так что я знаю, что это больно, но ты это переживешь». И он пережил, а теперь только взгляните, где он.

Тарвер тоже чувствовал, что с ним обошлись несправедливо. В то время как Дэвид Рид завоевал золото, Тарвер стал одним из пяти бронзовых медалистов американской команды боксеров; Уэллс, Джонс, Мейвезер и Каутен были как раз теми остальными из пятерки.

– Я был фаворитом, от которого ожидался высокий результат, потому что я хорошо выступил, заняв лидирующее положение, – признал Тарвер. – Поэтому я думаю, что проявил себя на Олимпиаде хорошо. Думаю, мой бой вызвал столько же споров, сколько вызвал любой другой бой, однако все это прошло, и ничего нельзя изменить. Что ж, я не завоевал золота как любитель. Но вы только взгляните на мою карьеру и на тот объем работы, что я осилил! Могу честно признать, что я был вознагражден, выступая как профессионал. У меня не осталось никакого предубеждения относительно того, что мне пришлось пережить во время Олимпиады. Этот опыт сделал меня лучше. Как боксер я стал, благодаря этому опыту, лучше, я извлек из этого все, что должен был получить. Я учусь на опыте, использую его и всегда буду гордиться тем, что я представлял свою страну. Мною гордились моя страна, мои близкие и мои болельщики. На самом деле ни об одном поединке не писали и не говорили так много, как о том, победа в котором была явно украдена, даже когда победа на Олимпийских играх была украдена у Роя Джонса. Это было нечто совсем другое. Не всегда все складывается так, как планируешь. Не всегда все получается так, как надо. Но из всего этого складывается опыт.

Нейт Джонс согласился с этим:

– Многие из нас вернулись с медалями, но, думаю, мы должны были завоевать больше. Варгаса обокрали, Тарвера обокрали, Клей-Бея обокрали – ну, он дрался с Кличко в первый же вечер, и тот, кто вышел бы победителем в том поединке, получил бы золотую медаль. А он проиграл первую встречу. Дэвид Диас проиграл с минимальным разрывом в очках. У нас действительно была хорошая команда, возможно, лучшая за все время, но самое лучшее было в том, как мы сплотились воедино.

– Мы, боксируя, исколесили весь мир, приятель, – вспоминал Тарвер. – Когда оглядываешься в прошлое, становится очевидным, что мы должны были получить больше золотых медалей. Но всегда знаешь, чем дело кончилось. И не всегда завоеванная золотая медаль приносит потом успех в профессиональном боксе. Если она у вас есть, значит, она есть у вас, лучшие из лучших всегда выходят наверх, как сметана на молоке. В этом истина.

У нас была классная олимпийская команда, приятель, – продолжал Тарвер. – И глядя на всю тогдашнюю олимпийскую программу соревнований по боксу, можно сказать, что она была разумно составлена. В той Олимпиаде участвовали такие парни, как братья Кличко, Василий Жиров, кубинцы… Это был настоящий класс суперзвезд, и там было полным-полно талантов.

– Не забудьте, это, возможно, была самая молодая американская команда, когда-либо подготовленная к Олимпиаде, – сказал Митчелл. – По большей части у нас была куча детей, и им пришлось иметь дело с компьютеризированным подсчетом очков. И никакого бойкотирования там тоже не было. Там были представлены все крупные страны с развитым боксом. Когда люди оглядываются в прошлое, они говорят, что это была одна из лучших наших команд, независимо от того, сколько было получено медалей. Мейвезер не был единственным из наших ребят, в отношении которого судейское решение оказалось несправедливым. Он лишь получил худшее из всех. И знаете что? Они все равно показали себя молодцами. То, чего они добились, – невероятно.

Мы предполагали завоевать лишь две медали, – продолжал Митчелл. – Думаю, речь шла о Захире и Тарвере. Да, и Тарверу мы прочили золото, но все говорили, что большего мы не получим, потому что мы были молодой командой. Мы добились намного большего, чем кто-либо ожидал. Я думал, что мы завоюем четыре или пять медалей. Мейвезер должен был бы по крайней мере дойти до поединка за золотую медаль, поэтому он должен был бы получить минимум серебро, но лишь мой парень Дэвид (Рид) завоевал золото. Если бы Нейт Джонс проштудировал видеозаписи, которые я его просил накануне просмотреть – с канадцем Дэвидом Дефиагбоном, – он бы пробился выше. И если бы Фернандо (Варгас) держал свои руки повыше… он проиграл бой, который шел на равных. Некоторые схватки мы проиграли, уступив одно или два очка, так что мы были очень близко. Нам просто требовалось чуть больше выдержки и дисциплины…

Кубинец Арагон, жертва Мейвезера, вернется на Олимпийские игры 2004 года в Афинах, чтобы завоевать серебро. Спустя годы предметом гордости Тодорова по-прежнему оставался тот факт, что он был последним, кто победил Флойда Мейвезера-младшего, хотя лишь один из них еще долгое время после Атланты наживался на этом.

– Моим богатством в жизни являются ясное сознание и чистая совесть, – говорил Тодоров. – Вот мои миллионы. Я – богач Серафим, потому что все в Болгарии знают, что я – человек чести, герой, большой патриот. Вот в этом мои миллионы. Но я никогда не был настоящим миллионером.

Он до конца своих дней сожалел о том, что отклонял внушительные предложения, поступавшие из Америки[36], и говорил, что самым большим разочарованием для него стало то, что он не завоевал золотую медаль. Он утверждал, что этого не произошло из-за «одного весьма влиятельного руководителя федерации бокса».

О поединке с Мейвезером он просто говорил:

– Я его победил, и это было не так уж трудно. К тем Олимпийским играм я тренировался не более двадцати пяти дней, а он, возможно, готовился целый год. И я действительно побил его, но не могу сказать, что я был намного лучше. Он был отличным бойцом, упорным боксером, что заставило меня напрячься.

Он говорил, что политика любительского бокса была такова, что любая победа, не достигнутая с перевесом в семь или восемь очков, могла бы повернуться любым боком. И шутил, только мягко, что, если бы ему дали три месяца на подготовку к матчу-реваншу, он и сегодня устроил бы Мейвезеру веселую жизнь.

– Возможно, я и не выиграю, но ему придется тяжко, – говорил он с улыбкой.

Он продолжил недолго свою карьеру в профессиональном спорте, одержав пять побед и проиграв один бой, затем, в 2003 году, завершил свои выступления и завел свою страницу в Facebook, озаглавив ее «Победитель Флойда: Серафим Тодоров».

Краткое сообщение на этой странице выглядит следующим образом: «Последний человек, победивший на ринге суперзвезду бокса Флойда Мейвезера, – Серафим Тодоров. Они встретились в поединке в полуфинале на Олимпийских играх 1996 года в Атланте».

Несмотря на обвинения, выдвинутые против болгарской команды, кубок Вэла Баркера, присуждаемый лучшему боксеру[37], был вручен на Играх в Атланте боксеру полутяжелого веса Жирову из Казахстана, сопернику Тарвера.

Разочарованный тем, что он ничего не получает за свои труды, одержав 84 победы (21 – досрочная!) при шести поражениях в качестве боксера-любителя, Мейвезер решил пойти по стопам отца и двоих своих дядей. Он перешел в профессионалы.

Решение вызвало приступ желчности у «белого папаши» Дона Хейла, который надеялся, что он будет нанят в качестве тренера проспекта. Он посчитал, что уход Флойда из числа воспитанников Хейла был обусловлен стремлением парня стать лучшим, иметь все лучшее и заколачивать большие деньги.

– Ему все время было мало, он всегда хотел больше, – говорил Хейл. – Думаю, он был любителем-боксером, который одевался лучше всех любителей-боксеров в мире, потому что всегда хотел носить лучшую одежду. Он хотел иметь дизайнерские вещи. Он был первым, кто приобрел кроссовки «Джордан» фирмы «Найк» на «воздушной подушке», и все такое в том же духе.

К тому времени, когда Хейл осознал, что теряет контроль над Флойдом, этот контроль уже полностью сошел на нет. «У Флойда были гора новой одежды и пачка наличности в кармане. Он сообщил мне, что все это ему дал другой промоутер».

Мейвезер согласовал условия и подписал профессиональный контракт – включая подписной бонус в размере 100 000 долларов, – с промоутерской компанией «Top Rank»[38]. Компанией, возглавляемой Бобом Арумом, выпускником юридического факультета Гарварда. Компанией, которая занималась организацией и проведением профессиональных боксерских поединков таких спортсменов, как Мухаммед Али, Роберто Дюран, Марвин Хаглер и Томми Хернс.

– Когда мы приехали в Атланту, – вспоминал Арум о том, как он проводил разведку, кто есть кто в олимпийской команде США, – мы пришли к выводу, что у Флойда имеется потенциал для того, чтобы стать лучшим профессионалом из всех наших олимпийцев. Флойд продемонстрировал мне профессиональный стиль, очень большую скорость быстрого выброса рук, огромную силу удара. Мы пришли к заключению, что из него может получиться великий боксер.

Однако не Мейвезера встречали фанфарами; величайшим победителем в американской команде боксеров стал «золотой мальчик» из Филадельфии Дэвид Рид. Это было предсказано еще после того, как он, всем на удивление, нокаутировал кубинца Альфредо Дуверхеля. Рид победил, перед этим явно проигрывая, в результате чего получил золотую медаль. А потом еще заработал за время своей карьеры 50 миллионов долларов. «Этот молодой человек – восходящая суперзвезда», – сказал промоутер Дэн Гуссен.

В олимпийской команде США 1996 года было пять бойцов, которые станут чемпионами мира в профессиональном спорте. Мейвезер, Рид, Антонио Тарвер, Фернандо Варгас и Дэвид Диас – все они на каком-то этапе своей карьеры завоевывали золото, в то время как Эрик Морель, Захир Рахим и Роши Уэллс боролись за мировую корону.

Нет, они не были так же успешны, как вошедшие в историю команды 1976 и 1984 годов, но их команда была нашпигована талантами.

Проступки Флойда-старшего дорого обошлись Флойду младшему.

Как ни странно, Рид, суперзвезда, оправдавшая свое прозвище «Американская мечта», завоевал титул чемпиона мира в первом среднем весе по версии WBA, и, похоже, ему было суждено насладиться блестящей и прибыльной карьерой. Он считал, что и у Мейвезера такое же будущее. «У него великий талант, – говорил Рид, выделяя также Фернандо Варгаса как претендента на успешное выступление за мировой титул по версии WBA. – Неимоверный талант».

Но когда Рид сошелся на ринге с безжалостным пуэрториканцем – Феликсом Тринидадом в профессиональной лиге, он был жестоко избит, как никогда впредь. Он ушел из спорта с семнадцатью победами и двумя поражениями, завершив карьеру, длившуюся всего четыре коротких года. К тому времени расквашенное левое веко, которое невозможно было восстановить хирургическим путем (и которое не только искалечило его, но и сделало его уязвимым), наряду с физическими и психологическими ранами, которые нанес ему Тринидад, оказались слишком болезненными, чтобы их можно было залечить. Уровень его выступлений значительно снизился перед тем, как он оставил спорт в 2001 году. Во времена экстравагантных выступлений Мейвезера с оплатой за их трансляцию по системе «плати и смотри»[39] Рид страдал от депрессии и мучительных перепадов настроения.

– Вот в чем дело, – говорил Митчелл, который перестал тренировать его как профессионала и заботился о Риде после того, как тот ушел на покой. – Дэйву Риду я сказал, что надо отказаться от его боя с Тринидадом. Дэйв перешагнул через меня и согласился на бой. Я сказал: «Ты должен послушать меня, сынок. У него было около сорока пяти боев, а у тебя только тринадцать». Да, в двенадцати мы завоевали титул победителя – это почти рекорд. Но дело в том, что его глаз стал заплывать, и я еще до Олимпийских игр сказал ему, чтобы он обратился к врачам. Но он так ни разу и не обращался к ним. А состояние глаза становилось все хуже, хуже и хуже. Затем, вдобавок к этому, он отправил Тринидада в нокдаун, и после семи раундов он вернулся в свой угол и сказал: «Я могу нокаутировать его». Я ответил: «Охо-хо, этот план нам не подходит, просто боксируй». Он продолжил бой, не уступал, но от этого он никогда не оправился. Он выстоял до конца, но в норму не пришел. И после боя я сказал ему: «Пришло время завязать». У него были накопления, но он вернулся обратно в Филадельфию, послушал кого-то, просто снял деньги, которые полагались ему по пенсионному плану. Люди не понимают, но врачи говорили мне, что причина его депрессивного состояния была в том, что он больше не мог драться. А врачи замечали такое во многих спортсменах. Спортсменах, которые достигли вершины, а когда настало время уходить, они впадали в депрессию.

Позже Рид жил в одиночестве в квартире с двумя спальнями в Мичигане, переехав из Филадельфии, чтобы быть поближе к Митчеллу. Бо́льшую часть денег он просадил.

«Ест он в одиночку. Работает в одиночку. Ходит в церковь один», – говорилось в одном из репортажей «Ринга», когда журналисты столкнулись с ним в 2012 году.

– Мне нравится, когда я остаюсь сам с собой, – сказал он, заикаясь.

Его американская мечта испарилась.

А его самоуверенному товарищу по команде Флойду Мейвезеру еще только предстояло по-настоящему принять старт.

Спустя несколько лет Флойд помирился с Хейлом, приглашая его вместе летать в Вегас, когда там происходили крупные поединки. Однажды Флойд сказал ему:

– Я каждый день думаю о том, что ты и Дикси (жена Хейла) сделали для меня, и я хочу, чтобы вы знали, что я не забыл вас и то, что вы для меня сделали.

Настоящий отец Флойда тем временем томился за высокими стенами тюрьмы в Милане (штат Мичиган), а его сына, олимпийского бронзового медалиста, спрашивали, почему он хочет перейти в профессионалы.

– Когда я был на ринге во время Олимпийских игр, я слушал слова моего отца, а не тренеров, – вспоминал Мейвезер. – Я никогда не слушал, что говорили тренеры. Я звонил отцу, и он давал мне советы прямо из тюрьмы.

Проступки Флойда-старшего дорого обошлись Флойду-младшему, лишившемуся на пять с половиной лет возможности постоянно быть с отцом. То есть, что, похоже, еще важнее, возможности иметь постоянно рядом с собой тренера в его лице.

– Я хотел разреветься, увидев его в таком виде, – сказал он однажды, вспоминая свои посещения отца в тюрьме. – Но мне полагалось быть мужчиной, и я не разревелся. Я много разговаривал с ним по телефону. Почти ежедневно. Он говорил мне, что улица – это плохой выбор. Он – мой единственный друг. Накануне вечером мы с ним вновь говорили. Он сказал, что все хотят стать твоим другом, когда ты на коне, но когда ты проигрываешь, никто не хочет оказаться с тобой рядом. Если тебя посадят, давай посмотрим, кто будет посылать тебе открытки или деньги. Когда я, бывало, ходил навещать его, мне это не нравилось, не нравилось видеть его за решеткой. Но время летело быстро, потому что я все время был в разъездах и все время выступал.

К счастью для его занятий спортом, еще двое Мейвезеров были на свободе и были в состоянии помочь ему. У дяди Роджера, Черного Мамбы, в голове развинтился не один винтик, и он был не совсем в себе. Но бокс он знал и мог продолжать знакомить Флойда с его тонкостями, хотя Флойду не хватало отца. Под рукой был и дядя Джефф.

Но Флойд-младший помнил, как отец поднимал его, чтобы он мог отрабатывать удары на груше. Он помнил свои поездки в спортзал. Он говорил, что хочет добиться успеха как профессионал для того, чтобы Флойд-старший не ел бутерброды с колбасой всю свою жизнь, сидя в тюрьме. Он хотел, чтобы отец ел стейки.

30

 Автор переиначил известную американскую поговорку (a big frog in a small pond – дословно: большая лягушка в маленьком пруду), которую часто используют, чтобы намекнуть, что «лучше быть щукой в пруду, чем карасем в океане». (Прим. пер.)

31

 Олимпийский фестиваль в США – любительские спортивные соревнования, организованные Олимпийским комитетом США в 1978 г. в противовес спартакиадам в СССР и ГДР. Проигрывая в конкурентной борьбе с «коммунистическим спортом», США приняли решение проводить по аналогии со Спартакиадой народов СССР общенациональные соревнования в промежутке между Олимпийскими играми, раз в четыре года, по различным олимпийским видам спорта, включая бокс. Первоначально эти соревнования назывались Национальным спортивным фестивалем. С разрушением Советского Союза необходимость в Олимпийском фестивале США, видимо, отпала, и он прекратил свое существование в 1995 г. (Прим. пер.)

32

 Standing eight – ситуация на ринге, когда рефери производит отсчет нокдауна до восьми, даже если боксер стоит на ногах, а не упал после удара соперника, хотя потрясен, поэтому бой останавливается для отсчета нокдауна. (Прим. пер.)

33

 Эмиль Жечев был на Олимпиаде в Атланте (США) председателем судейской коллегии. Жечев – профессор, бывший председатель Всемирной судейской комиссии, бывший президент Европейской ассоциаций любительского бокса (ЕАБА), преобразованной из Европейского континентального бюро Международной ассоциации любительского бокса (АИБА), вице-президентом которой также был ныне покойный Эмиль Жечев (скончался 28 июля 2016 г. на 88-м году жизни). Намеки на то, что Жечев оказывал в Америке давление на судей, а те принимали политизированные, антиамериканские решения в пользу болгарских спортсменов, абсурдны. (Прим. пер.)

34

 Имеется в виду Международная федерация любительского бокса (АИБА), которую в период с 1986 по 2006 г. возглавлял Анвар Чаудри (скончался 19 июня 2010 г. в Карачи, Пакистан). (Прим. пер).

35

 Оставим на совести Триса Диксона предвзятое описание боя Мейвезера с Серафимом Тодоровым. То, что он в запале называет одного из величайших болгарских боксеров-любителей русским, даже лестно, хотя причина этой ошибки очевидна – книга писалась в то время, когда Россия трактовалась как мировое зло и была виновата во всем, даже в поражении Мейвезера 20 лет тому назад. Тодоров действительно уступил Сомлуку Камсингу, который завоевал первую золотую медаль в олимпийской истории Таиланда, что сделало его национальным героем. (Прим. пер.)

36

 Трис Диксон явно торопится похоронить Серафима Тодорова, которому сегодня всего 47 лет (род. 6 июля 1969 г.). Живет в г. Пазарджик (Болгария), в небольшой квартире, получая ежемесячное пособие в размере 500 евро. Он и жена – безработные. (Прим. пер.)

37

 Кубок Вэла Баркера вручается не просто «самому лучшему», а самому техничному боксеру Олимпийских игр. Учрежден в 1936 г. в честь английского боксера Вэла Баркера. Американцу (Рою Джонсу) последний раз этот кубок вручался в 1988 г. После Василия Жирова получали этот кубок боксеры исключительно из постсоветского пространства, в том числе из Казахстана трижды. (Прим. пер.)

38

Top Rank – влиятельная американская промоутерская компания, возглавляемая Бобом Арумом (род. 8 декабря 1931 г.), выходцем из хазарских евреев-ашкеназов, сыном Самуила Арума и Цецилии Баумгартен, внуком Мордехая Арума и Яэль Бергер. Президент UFC Дэйна Уайт обвинил Арума в 2007 г. в том, что тот «высасывает все жизненные соки из бокса и ничего не дает взамен». (Прим. пер.)

39

Pay-per-view (плати-и-смотри) – один из способов извлечения прибыли в мире профессионального бокса от подписок на платные телетрансляции по системе «плати и смотри». (Прим. пер.)

Мистер Деньги. Флойд Мейвезер

Подняться наверх