Читать книгу Поразительное на каждом шагу. Алые сердца - Тун Хуа - Страница 5

На следующий день я поднялась спозаранку и велела Дунъюнь непременно нарядить меня и сделать красавицей – вовсе не для того, чтобы затмить всех, а просто ради развлечения.

Я один за другим просматривала предметы одежды и украшения и один за другим отметала. Вскоре в комнате не осталось ни одной свободной поверхности: всюду разноцветные ткани и всевозможные безделушки. Мне казалось, еще немного – и я сойду с ума. Мы с Дунъюнь промаялись с зари до самого полудня, и лишь тогда я признала, что работу по наведению красоты можно считать законченной. Дунъюнь потрудилась и над моими ресницами, и над веками. Местные средства красоты были просто ерундой по сравнению с чемоданом косметики у меня дома, но благодаря моим объяснениям, неусыпному контролю и умелым рукам Дунъюнь, а также тому, что Малтай Жоси была от природы очаровательна, я теперь являла собой живое воплощение фразы «красота – страшная сила».

Наткнувшись на меня, Цяохуэй долго меня разглядывала, а потом вздохнула и сказала:

– Вторая госпожа действительно стала взрослой барышней.

Я потупилась, пряча смущенную улыбку. Цяохуэй тут же закричала:

– Великое небо! Госпожа, вы ли это?

Я снова подняла голову и подмигнула ей, спрашивая с улыбкой:

– А ты как думаешь?

– Теперь вижу – это вы! – рассмеялась Цяохуэй.

День клонился к закату. Я была полностью готова, и евнух, которого сестра отправила за нами, как раз прибыл. Он шел впереди, указывая путь, а сзади следовали две служанки. Так наша маленькая процессия плавно двигалась по дороге.

Был конец лета. Днем донимала жара, но к вечеру воздух остывал и наступала приятная прохлада. Для проведения празднества сестра выбрала местечко у озера. Сцена для артистов и музыкантов находилась прямо на воде. Растущие на берегу деревья османтуса покрылись белыми и желтыми цветами, и дующий с озера ветерок приносил их едва уловимый аромат.

Когда я прибыла на место, сестра уже сидела во внутренней комнате павильона у озера и просматривала список пьес. Увидев меня, она остолбенела, не в силах произнести ни слова, и только оглядывала меня с макушки до пят и обратно. В конце концов, улыбнувшись, сказала со вздохом:

– Даже красивее, чем на картине!

– Ты расхваливаешь меня, сестрица, – ответила я со смешком, – но почему не хвалишь себя? Мы же с тобой во многом схожи!

– Болтушка! – шутливо побранила меня сестра.

– Еще никто не приехал? – спросила я.

– Уже приходил слуга и доложил, что господин с девятым принцем прибудут вместе. Должно быть, они уже здесь.

Не успела она договорить, как вдали показалась группа людей, двигающихся в нашу сторону. Торопливо вскочив, Жолань вышла из павильона и застыла у дверей, ожидая гостей. Я последовала за ней и встала чуть позади.

– Тех двоих рядом с господином ты еще не встречала, – сказала сестра, глядя вперед. – Это одиннадцатый и двенадцатый принцы.

Она еще не договорила, а гости уже подошли. Сестра сделала шаг вперед и согнулась в приветственном поклоне. Я тоже поклонилась, а когда выпрямилась, на меня были устремлены изумленные взгляды восьмого, девятого и десятого принцев. Одиннадцатый и двенадцатый принцы, которых я видела впервые, сохраняли невозмутимость, хотя и смотрели на меня во все глаза.

Все вошли в павильон и заняли свои места, но я осталась стоять позади сестры.

– Сегодня вечером мы собрались лишь для веселья, – с улыбкой произнес восьмой принц. – Не нужно лишних формальностей, садись!

Лишь после этих слов я заняла свое место позади Жолань.

– В прошлый раз тринадцатый брат пропустил застолье, – сказал одиннадцатый принц. – На этот раз никак нельзя начинать без него!

– Только его и ждем! – радостно ответил десятый принц.

– Ты все равно не сможешь перепить «тринадцатого-сорвиголову», – с улыбкой отметил восьмой принц.

Все хором громко рассмеялись.

Сейчас, подумала я, когда наследный принц прочно утвердился на своем месте, между братьями нет никаких противоречий и они прекрасно ладят.

Отсмеявшись, сестра заметила, что снаружи стоит один из евнухов и вытягивает шею, заглядывая внутрь. Она поднялась со стула и обратилась к восьмому принцу:

– Прибыли уважаемые госпожи, я выйду принять их.

Восьмой принц кивнул, позволяя удалиться.

Жолань покинула павильон, ведя меня за собой. До моих ушей доносился голос десятого принца, но слов я разбрать не могла, лишь слышала взрывы хохота, сопровождавшие каждую его реплику. Я прислушивалась изо всех сил, сетуя на то, что не могу выбирать: я бы с гораздо большей радостью осталась с ними, хохотала и ни о чем не думала.

В поместье было два павильона, северный и южный. Южный предназначался для отдыха господина бэйлэ, а в северном разместилась женская половина. Сестре еще нужно было принимать гостей, потому она велела Цяохуэй отвести меня в северный павильон отдохнуть, а через некоторое время, когда начнутся спектакли, привести обратно. В павильоне я застала двух очаровательных девиц четырнадцати или пятнадцати лет, увлеченных разговором. Услышав голоса, они подняли головы и посмотрели на нас. Одна из девиц, одетая в светло-зеленый торжественный наряд, сперва смерила мою фигуру беспокойным взглядом, а затем вытаращилась на меня, презрительно скривив губы.

Цяохуэй подошла и приветственно поклонилась, но девица не обратила на нее внимания, продолжая болтать. Впрочем, вторая девушка неловко произнесла:

– Довольно!

Что за разборки, подумала я. Поднявшись на второй этаж, я нашла местечко у окна и, присев, спросила Цяохуэй:

– Что это было?

– Между молодыми хозяйками кошка пробежала, а отдуваться мне, – тихо произнесла Цяохуэй обиженным тоном. Затем она посмотрела на мое озадаченное лицо и, вспомнив, что я не до конца оправилась от болезни, объяснила: – Это Гороло Минъюй, ее еще зовут Минъюй-гэгэ. Она младшая сестра первой супруги.

Немного подумав, я в общих чертах все поняла. Прежняя Жоси, которая всегда творила что вздумается, была недовольна тем, что ее сестра не пользуется благосклонностью супруга, и нашла себе девочку для битья. Однако мать этой девочки была принцессой второго ранга, дочерью Йоло, циньвана Ань, двоюродного брата императора Шуньчжи по отцу, а также двоюродной сестрой императора Канси. Таким образом, ее отец, Мин Шан, приходился зятем самому императору, а старшая сестра была вдобавок первой супругой восьмого принца. Разве девица с такой родословной могла позволить Жоси выйти сухой из воды?

Между тем Цяохуэй продолжала шептать мне на ухо:

– Когда вы, госпожа, упали с лестницы, только она при этом присутствовала. Она сказала, что вы сами поскользнулись, но мы между собой считаем, что тут без нее не обошлось.

Я беспомощно вздохнула, не зная, что сказать. Возможно, если бы не она, я бы умерла. Кто знает, что лучше – окончательно попрощаться с жизнью или переродиться в чужом теле? Если подумать, то остаться в живых все-таки лучше.

Цяохуэй по моему приказу сходила за сладостями. Я ела и смотрела в окно. В окружении толпы слуг и евнухов к южному павильону двигались трое. В одном из них я опознала миловидного четырнадцатого принца. Рядом с ним шел другой принц, одетый в длинное чанпао небесно-голубого цвета. Он был примерно одного роста с четырнадцатым, но обладал незаурядной внешностью и, похоже, дерзким характером. Должно быть, это тот самый «тринадцатый-сорвиголова», над которым недавно посмеивались остальные. Впереди принцев шел мужчина, одетый в темно-синий чанпао, с несколько бледным лицом. Весь его вид излучал безразличие и холодность. Я озадаченно размышляла о том, кто же это мог быть, как вдруг меня осенило. Кто еще может вот так идти впереди тринадцатого и четырнадцатого принцев, если не прославленный четвертый принц? Я тут же взволнованно вскочила и высунулась в окно так далеко, как только смогла, желая получше разглядеть будущего императора Юнчжэна.

Восьмой вышел ему навстречу и поприветствовал его, а затем согнулся в легком поклоне, пропуская четвертого принца вперед. Оставшийся позади четырнадцатый принц вдруг остановился и поднял голову. Тринадцатый принц тоже поднял голову, глядя в том же направлении. Их взглядам предстала я, наполовину высунувшаяся из окна и повисшая на оконной раме.

Я поспешила втянуть себя обратно. Выпрямившись, я посмотрела на них и глупо захихикала. Поймана за подглядыванием, притом с поличным! Как неловко.

Оба принца с каменными лицами продолжали смотреть на меня в упор. Я слегка согнулась, изображая приветственный поклон.

Уголки губ четырнадцатого принца растянулись в улыбке, и он со смехом сказал что-то тринадцатому, скорее всего, рассказал, кто я такая. Тринадцатый принц улыбнулся мне; затем они повернулись и вошли в павильон.

Когда небо полностью потемнело, зажгли шелковые фонари. Яркостью они не могли соперничать с электрическими, но была своя прелесть в том, что все вокруг предстало в дрожащем, неверном свете живого огня. Все собрались на нижнем этаже; на втором остались только мы с Цяохуэй, слушая доносящиеся снизу звуки переливчатого смеха. Я снова вскарабкалась на подоконник и стала наблюдать за хлопочущими внизу слугами и служанками, поддерживая вялую беседу с Цяохуэй и кидая в озеро кусочки пирожных, чтобы покормить плавающих там уток-мандаринок.

– Госпожа! – вдруг шепотом позвала меня Цяохуэй.

– А? – отозвалась я, оборачиваясь.

Цяохуэй стояла позади меня, благоговейно склонив голову. Я с подозрением снова взглянула в окно и увидела четвертого и восьмого принцев, которые, высокие и изящные, стояли бок о бок прямо напротив павильона. Мигающий свет свечей едва освещал пространство за окном, и их лица то появлялись, то исчезали во тьме. Я машинально встала, и в голову пришла внезапная мысль: сейчас эти двое прекрасных, будто выточенных из нефрита, молодых людей стоят рядом, но настанет день, и они возьмут в руки оружие, выступят друг против друга, сражаясь не на жизнь, а на смерть. И к наслаждению чудесным праздником и восхитительным пейзажем примешалась капля печали. Только когда Цяохуэй начала дергать меня за рукав, я осознала, что стою столбом и бездумно смотрю прямо перед собой. Я поспешно выдавила улыбку и поклонилась принцам, они же, в свою очередь, приветственно подняли вверх правые руки. Я выпрямилась и медленно отошла назад, вставая рядом с Цяохуэй.

Один из слуг быстрым шагом приблизился к восьмому принцу и что-то тихо ему сказал, после чего восьмой обратился к четвертому. Тот кивнул, и они оба ушли. Через некоторое время пришла служанка и объявила, что настало время садиться за стол.

– Господин наследный принц еще не прибыл? – спросила я у служанки.

– Посыльный от господина наследного принца только что передал, что господин уладил все дела и прибудет, как только сменит платье. Он велел не дожидаться его и начинать застолье!

Я кивнула и последовала за ней вниз по лестнице.

Мое место за столом было рядом с двумя девицами примерно моего возраста. Когда я вошла, они болтали и смеялись. Заметив меня, обе привстали и поклонились. Усевшись, я окинула зал взглядом и заметила пустующий стол в самом центре, спереди у стены. Наверное, это стол для наследного принца, догадалась я. По левую руку сидели по порядку восьмой, девятый, десятый и четырнадцатый принцы, а четвертый, одиннадцатый, двенадцатый и тринадцатый – по правую.

Вошел евнух, неся на руках покрытый алым атласом деревянный поднос, и замер возле стола четвертого принца. На подносе лежал список пьес, которые будут играть этим вечером. Но принц не стал читать, вместо этого отдал евнуху какие-то распоряжения, и тот с подносом в руках подошел к столу десятого принца и передал ему сообщение. Десятый принц выслушал его и, молча кивнув, забрал список. Небрежно просмотрев его, он взял кисть, обвел название какой-то пьесы и вернул евнуху. Евнух возвратился к столу четвертого принца, и тот также обвел что-то из списка. Затем евнух почтительно поднес список восьмому принцу, предлагая выбрать пьесу, но тот жестом отослал его прочь.

Вскоре на сцене скрипуче запели. В то время пекинская опера еще не появилась, поэтому исполняли куньшан-скую. Жаль, что через триста с лишним лет куньцюй уже не будет так популярна. Я знала лишь пару самых известных пьес вроде «Западного флигеля» и «Пионовой беседки», и еще «Ма-гу, приветствующую день рождения», с которой познакомилась этим вечером благодаря Дунъюнь. Однако, взглянув на костюмы артистов, я сразу поняла, что сейчас играют пьесу «У Сун убивает тигра». Бурную и живую, ее, конечно, выбрал десятый принц. На сцене сидящий верхом на тигре У Сун занес кулак, собираясь ударить, когда один из евнухов громко выкрикнул:

– Прибыл господин наследный принц!

В одно мгновение и актеры, и зрители пали ниц. Я бросила взгляд за толпу и увидела красивого, изящного человека в желтом шелковом чанпао, который неторопливо направлялся к нам.

Наследный принц занял свое место, и только тогда все осмелились встать с колен. Я тоже поднялась на ноги и села обратно за стол. Евнух с поклоном поднес наследному принцу список пьес, но тот громко произнес:

– Сегодня день рождения десятого брата, пусть именинник выбирает первым!

– Я уже выбирал, – ответил ему десятый принц, поднимаясь. – Пусть теперь второй брат выберет.

Только тогда наследный принц взял в руки список и стал пристально его изучать.

Две сидевшие рядом со мной девушки продолжили с интересом смотреть пьесу, но я в тот момент не смогла бы даже сказать, что они там поют.

Старшие принцы беседовали и обменивались шутками, но пили совсем немного; зато остальные, начиная с десятого принца и младше, вливали в себя вино в таких количествах, будто это была вода. Десятый принц вместе с еще несколькими своими братьями стоял у стола тринадцатого принца, приглашая его выпить. Тот не стал отказываться и осушил свою чашу, едва подняв ее. Отняв чашу от губ, он громко заявил:

– Нам стоит выпить еще несколько чаш за здоровье именинника.

И все принцы стали один за другим поднимать свои чаши в честь десятого принца. Этот человек точно навлечет на себя неприятности, подумала я.

На сцене началась другая пьеса, но я по-прежнему не следила за действием. Есть я не могла, потому что уже наелась до отвала, и от нечего делать разглядывала публику. Краем глаза я заметила, что десятый принц встал из-за стола, намереваясь покинуть праздник. Переведя взгляд на сестру, я убедилась, что она смотрит спектакль, беседуя с одной из прочих жен. Я тут же вскочила, чтобы последовать за десятым принцем. Цяохуэй приготовилась пойти за мной, но я остановила ее:

– Подожди меня здесь, я скоро вернусь.

Впереди шел евнух, освещая дорогу фонарем, а десятый принц, пошатываясь, следовал за ним. Ему точно не удалось перепить тринадцатого принца, подумала я, тот все еще веселится, пребывая в ясном сознании, а десятый принц уже сильно захмелел. Только увидев здание впереди, я сообразила, что он идет помочиться. Я торопливо повернула назад, собираясь подождать его снаружи.

Какое-то время спустя десятый принц вышел в сопровождении евнуха. Заметив меня, он сделал пару торопливых шагов в мою сторону:

– Чего ты тут стоишь?

– Я пришла отдать имениннику его подарок! – ответила я.

– А где подарок? – удивился он, глядя на мои пустые руки.

Я покосилась на евнуха, и принц велел ему удалиться. Евнух поклонился и ушел.

Я увлекла десятого принца за собой. Он снова спросил меня о подарке, но я молча шла вперед. Вскоре мы пришли к беседке у воды. Она находилась на некотором расстоянии от сцены, и, хотя та была ярко освещена, артистов отсюда было почти не видно. Встав посередине беседки, я указала десятому принцу на одну из деревянных лавок, протянувшихся вдоль перил:

– Прошу именинника присесть.

Хотя на его лице нетерпение боролось с недоумением, он все же выполнил мою просьбу.

Дождавшись, пока он сядет, я добросовестно поприветствовала его по всем правилам. Здесь не было фонарей, лишь изогнутый месяц в небе слабо освещал беседку. Принц сидел в тени, и я не видела его лица, когда он в нетерпении спросил:

– Ты же не собираешься подарить мне одно только вежливое приветствие?

Я прочистила горло и нежно запела:

Затихли последние звуки, и снаружи беседки донеслись аплодисменты.

– Куда же запропастился десятый брат, подумал я. Оказывается, он здесь воздвиг для себя маленькую сцену, – сказал четырнадцатый принц и зашел в беседку, продолжая хлопать в ладоши.

За ним следовал тринадцатый принц с улыбкой во все лицо. Я поприветствовала их, чувствуя себя неловко и не зная, что сказать.

Удивительно, но десятый принц не стал возражать, лишь произнес, поднявшись:

– Вино ударило мне в голову, и я присел отдохнуть. Давайте возвращаться.

Четырнадцатый принц обошел вокруг меня и, смерив взглядом сверху вниз, спросил:

– Когда ты и мне споешь?

Меня разозлил его пристальный взгляд.

– Когда у господина четырнадцатого принца будет день рождения, Жоси обязательно споет, если, конечно, господин не будет против.

Он усмехнулся и обратился к тринадцатому принцу: – Не хочешь тоже заказать песню?

Тринадцатый принц улыбнулся, но ничего не сказал. При всей его прямолинейности ему не хотелось шутить с десятым принцем. Очевидно, отношения четырнадцатого с десятым были более близкими, поэтому четырнадцатому принцу шутка могла сойти с рук.

Четырнадцатый принц еще не исчерпал свои насмешки, но я нахмурилась, и десятый поспешно одернул его:

– Четырнадцатый брат!

– Ох! Десятый брат начал волноваться, – сказал четырнадцатый с улыбкой и миролюбиво махнул рукой. – Все, все! Пойдем!

Все трое друг за другом покинули беседку. Озадаченная, я тут же шлепнулась на лавку. Что это вообще было?

Я немного посидела, строя догадки и не желая идти назад, но вспомнила о Цяохуэй, которая наверняка будет волноваться, и торопливо поднялась. Кругом царили радость и веселье, но на душе у меня было уныло. Раньше мне казалось, что все это – одна большая сцена, а я всего лишь зритель разыгрывающейся на ней трагедии. Если тебя не тронула пьеса, то остается лишь досмотреть и забыть; а сейчас я словно сама попала на сцену и глубоко сопереживала героям, но ничем не могла им помочь.

Я медленно брела с опущенной головой, и вдруг чей-то голос закричал:

– Ты вообще смотришь, куда идешь? Натыкаешься на людей, будто слепая.

Я испуганно замерла и подняла голову. Примерно в десяти шагах от меня в сопровождении служанки стояла Минъюй-гэгэ, прелестная девица из семьи Гороло. У меня не было настроения с ней связываться, и я собиралась просто пройти мимо, но она преградила мне путь и насмешливо произнесла:

– Действительно дикарка, не имеет никакого понятия о приличиях.

Я сделала шаг в сторону, желая обойти ее, но она тоже шагнула вбок, продолжая стоять у меня на пути. Почувствовав раздражение, я в упор взглянула на нее, пытаясь понять, что ей, в конце концов, нужно. Лучась самодовольством, она снова усмехнулась:

– Слышала, после падения у тебя с головой стало не очень.

– Некоторым людям, – улыбнулась я в ответ, – и падать не надо, у них изначально с головой не все в порядке.

Улыбка исчезла с лица Минъюй-гэгэ, и она возмущенно выпалила:

– Дикарка, мать родила тебя, но совсем не воспитывала!

– Некоторых хоть и воспитывала мать, – по-прежнему улыбаясь, сказала я, – но им не стоять в одном ряду даже с дикарками!

Я видела, как напряглась Минъюй-гэгэ, и мне стало смешно. Ну надо же, всего-то пара фраз, а она уже нервничает. Я вспомнила, как по любому поводу мы ссорились с соседом по парте, и при этом следовало улыбаться как можно невозмутимее, ведь чем спокойнее ты выглядишь, тем сильнее производимый эффект.

Я смотрела на нее и улыбалась во весь рот, и она внезапно брякнула:

– Такая же, как твоя старшая сестра, обе невоспитанные шлюхи!

Называть шлюхой меня она могла сколько угодно, это слово находилось всего лишь на первом уровне моего ругательного словарного запаса; но называть так сестру я бы не позволила. Едва я открыла глаза в этом мире, Жолань окружила меня заботой и вниманием, любила и баловала меня. В этом времени она была единственным человеком, кто поселился в моем сердце, единственным родным человеком! Я холодно посмотрела на Минъюй-гэгэ:

– Кто посмел назвать так мою сестру?

Видя, что теперь занервничала я, она произнесла довольным тоном, нарочно растягивая гласные:

– Неважно кто, важно одно – она шлю-юха-а…

Хлоп! Я отвесила ей звонкую оплеуху, и девица рухнула, подавившись своими словами. С криком «Гэгэ!» подбежала служанка и помогла ей подняться. Не в силах поверить в произошедшее, она смотрела на меня, прижимая ладонь к щеке. Не отрывая от нее взгляда, я холодно процедила:

– Кто посмел назвать так мою сестру?

Минъюй-гэгэ внезапно оттолкнула служанку и рванула в мою сторону с намерением мне врезать.

К сожалению, моя сила двадцатипятилетней была заперта в теле девочки тринадцати лет. Все, что произошло далее, можно было описать словами «жалкое зрелище».

Вы когда-нибудь видели, как дерутся женщины? Они хватают друг друга за волосы, щипают, царапают, выкручивают конечности и рвут одежду.

Мы обе были обуты в туфли «цветочный горшок»[25], поэтому, сцепившись в драке, почти сразу упали на землю и пустили в ход еще и зубы.

С криками «Гэгэ, гэгэ!» служанка, чуть не плача, пыталась нас разнять, но она понятия не имела, в какую сторону тянуть. В конце концов громко позвала на помощь: «Сюда, кто-нибудь!» – и тут же с воплями «Перестаньте драться, не надо!» прибежала толпа евнухов, слуг и служанок. Но разве могли их услышать две хрупкие госпожи, катавшиеся по земле и дравшие друг друга с невыразимым наслаждением? Никто из слуг не хотел применять силу, боясь, что если поранят кого-то из нас, то придется давать объяснения.

Мы устроили потасовку совсем недалеко от места, где проходило празднество. Шума от нас становилось все больше и больше, и в конце концов переполошились все принцы, включая наследного, их супруги и другие родственницы. Младшие принцы бегали быстро, поэтому первыми примчались к месту схватки: сначала тринадцатый и четырнадцатый, за ними подоспели восьмой и девятый. Прибежал и десятый принц, нетвердо держась на ногах. Четвертый принц с наследником престола вели себя более сдержанно и шли не торопясь. Женщины подошли последними, во-первых, потому, что не могли ходить быстро, а во-вторых, их павильон был дальше всего.

Четырнадцатый принц еще не появился, а его голос уже был слышен издалека:

– Что вы там делаете? Немедленно прекратите!

– Перестаньте драться! – закричал и тринадцатый принц.

Но разве его кто-то послушал? Мы с Минъюй-гэгэ продолжали! Не видя иного выхода, тринадцатый и четырнадцатый принцы подбежали к нам и приготовились разнимать нас силой.

Вдруг послышался громкий «плюх!», и все хором закричали от страха.

Мы сцепились на берегу озера, и к этому моменту успели поваляться везде где только можно. От этих кувырков у нас обеих закружилась голова, и, перевернувшись еще пару раз, мы скатились прямо в воду.

Я украдкой возликовала: в университете мне довелось сдавать заплыв брассом на двести метров, а эта нежная Минъюй-гэгэ наверняка вообще не умеет плавать. Однако практически сразу я поняла, что была слишком оптимистична.

Если на ногах у вас туфли «цветочный горшок», вы одеты в красивое парадное платье, ваша прическа украшена кучей тяжелых шпилек, а под боком, цепляясь за одежду, барахтается другая девица, вам ничем не поможет ваше умение плавать. Мне оставалось лишь задержать дыхание и ждать, пока кто-нибудь придет на помощь. Это должно произойти довольно скоро, подумала я, ведь на берегу столько народу, и они не станут просто смотреть, как мы обе тонем.

Казалось, что время течет безумно медленно. В груди стало тесно, и я не на шутку перепугалась. Но стоило мне подумать: «Вот и все», как кто-то прижался к моей спине, а затем рукой проскользнул под мышкой и обхватил меня. Минъюнь больше не тянула меня за одежду, и я стала медленно всплывать к поверхности. Едва моя голова показалась над водой, я стала хватать ртом воздух. Спасший меня человек довольно сильно удивился, увидев меня полностью в сознании: не ожидал, что под водой я задержу дыхание. Действительно, откуда Малтай Жоси об этом знать?

Оказавшись на берегу, я обнаружила, что спас меня тринадцатый принц. Четырнадцатый как раз тащил на берег Минъюй-гэгэ. Глаза ее были закрыты, и она не шевелилась.

Хотя мне было гораздо лучше, чем этой несчастной, у меня совсем не осталось сил, и я обмякла, сползая на землю. Я продолжала жадно глотать воздух, найдя опору в объятиях тринадцатого принца. Подскочил десятый принц и потянул меня за рукав:

– Как ты себя чувствуешь?

Я растерянно моргнула несколько раз. Вот дурень! Я едва не захлебнулась, как я могу себя чувствовать?

Тем временем Минъюй-гэгэ издала что-то среднее между криком и всхлипом. Я видела, как ей изо всех сил давят на живот, но все без толку. Рядом стояли несколько старших принцев, и их лица были очень серьезны. Я испугалась. Не могла же она погибнуть?

Стоило мне подумать об этом, как Минъюй принялась плеваться водой, а затем медленно открыла глаза, и я успокоилась.

В этот момент подошла Жолань. Увидев меня сидящей на земле, она бросилась ко мне и начала гладить мою голову дрожащими руками. Я поспешила успокоить ее:

– Со мной все хорошо, все хорошо!

Сестра поднялась только после того, как убедилась, что я цела и невредима. Затем она подбежала к Минъюй-гэгэ, чтобы осмотреть и ее. Подоспевшие Цяохуэй и Дунъюнь приняли меня из рук тринадцатого принца, помогли подняться и завернули в теплую накидку.

На каменном лице восьмого принца не было и тени улыбки. Служанка Минъюй-гэгэ, опустив голову, что-то говорила ему – видимо, докладывала о произошедшем, наверняка обвиняя во всем меня.

Четвертый принц вместе с наследником престола молча стояли в стороне. Хотя они многое повидали на своем веку, судя по всему, подобное случилось на их глазах впервые.

Минъюй-гэгэ пришла в себя и, с силой оттолкнув Жолань, хлопнулась в траву и начала реветь. Пошатнувшись, сестра осела на землю, и я, вырвавшись из рук Цяохуэй, бросилась к ее обидчице.

– Что ты собираешься сделать? – строгим тоном крикнула мне Жолань.

Я замерла на месте, свирепо сдвинув брови.

– В чем дело? – громко спросила сестра.

Кутаясь в накидку, я бросила презрительный взгляд на рыдающую Минъюй-гэгэ и хмыкнула, ничего не сказав.

– Не плачь, – ласково обратилась Жолань к Минъюй-гэгэ. – Это может навредить тебе. Если Жоси обидела тебя, скажи мне, я обязательно с ней поговорю.

Она достала свой платок, желая вытереть Минъюй слезы, но та яростно оттолкнула ее руку и закричала сквозь слезы:

– Вы все обидели меня! Вы обе…

– Только попробуй сказать еще хоть слово! – строго прикрикнула я на нее.

Минъюй с яростью уставилась на меня, и я вернула ей красноречивый взгляд. Хочешь еще помериться со мной силами?

Слова замерли у нее в горле. Она открыла рот, чтобы снова зарыдать, и я шагнула к ней с криком:

– Я не разрешаю тебе реветь!

Она сидела на земле и, задрав голову, смотрела на меня разинув рот. Очевидно, ей не доводилось встречаться с подобным бесстыдством, и ее сковал ужас.

И не ее одну. Сестра, десятый, тринадцатый и четырнадцатый принцы потрясенно застыли. Четвертый и восьмой вместе с господином наследником безмолвно смотрели на меня. В наступившей гробовой тишине можно было услышать, как падает иголка.

В конце концов наследный принц насмешливо произнес:

– Вот уж не думал, что у тринадцатого брата здесь завелась младшая сестренка!

Эти слова заставили всех прийти в себя. Минъюй-гэгэ снова ударилась в слезы. Бросив на меня злобный взгляд, сестра велела Цяохуэй и Дунъюнь увести меня, а сама начала хлопотать вокруг Минъюй-гэгэ.

Дунъюнь сделала для меня имбирный отвар, Цяохуэй прислуживала мне, пока я принимала горячую ванну. Обе они не произнесли ни слова, как и сестра, которая, вернувшись, словно забыла о моем существовании. Похоже, этим вечером один мой вид вызывал у людей страх.

Сначала я думала, что сестра скоро перестанет злиться и все будет хорошо, но прошло уже пять дней, и как бы ни выражала я смирение и покаяние, как бы ни подлизывалась, пытаясь вызвать жалость, сколько бы ни притворялась дурочкой – сестра не разговаривала со мной. Служанки приходили, молча выполняли свою работу и уходили, не проронив ни слова. Я словно стала человеком-невидимкой.

Добровольное затворничество все равно не поможет мне получить прощение, подумала я, лучше уж выйти прогуляться.

Идя по тропе, я ловила на себе странные взгляды евнухов, слуг и служанок. Они будто бы стали относиться ко мне с большим почтением и осторожностью, чем раньше. Впрочем, мне было все равно, и я продолжала шататься по двору, пока не заметила вдалеке силуэты десятого и четырнадцатого принцев и не поспешила к ним.

– Куда идете?

Они обернулись и оцепенели, уставившись на меня. Я, наклонив голову, беспечно смотрела на них в ответ. В конце концов четырнадцатый принц проговорил, прыснув со смеху:

– Что у тебя за вид?

– Вид безнадежно опустившегося человека, – ответила я, осклабившись.

– Я думал, ты плохо относилась ко мне, – без тени смущения произнес десятый принц. – Оказывается, ты еще была ко мне добра!

Четырнадцатый принц, покачав головой, со вздохом произнес:

– Во время нашей первой встречи я подумал: какая очаровательная нежная красавица!

– А теперь? – полюбопытствовала я.

Он улыбнулся со сжатыми губами и задал встречный вопрос:

– Ты же знаешь, что тебе удалось прославиться благодаря лишь одному поступку?

Вероятно, подумала я, свидетелями этой битвы были все самые уважаемые господа и барышни Пекина того времени, и само собой разумеется, что историю о ней передавали из уст в уста.

– Могу догадаться, – процедила я сквозь зубы.

– В последние дни, – засмеялся он, – среди принцев всего Запретного города[26] только и разговоров, что о «тринадцатой-сорвиголове»! – И добавил в ответ на мое вялое «Ого!»: – Даже отец в шутку спросил тринадцатого брата: «Когда ты успел завести младшую сестру?»

Прикрыв рот ладонью, я таращилась на четырнадцатого принца, не смея поверить его словам. Великие небеса, думала я, теперь обо мне знает даже император Канси! Выражение моего лица привело четырнадцатого принца в восторг, и он расхохотался.

Мы втроем шутили и смеялись, но тут к нам шустро подбежал один из младших евнухов, вытер пот со лба и поприветствовал меня, после чего с поклоном произнес:

– Я пробежал по двору добрых несколько кругов, пока нашел вас! Господин бэйлэ хочет вас видеть. Он ожидает в кабинете!

Итоги суда будут наконец оглашены, подумала я с ужасом. Я не боялась господина бэйлэ, но мне было страшно за сестру – не хотелось впутывать ее в это. Взглянув на мое лицо, омраченное тревогой, десятый принц грубо произнес:

– Теперь-то ты испугалась?

Но четырнадцатый, улыбаясь уголками рта, мягко сказал:

– Не бойся! Я замолвлю за тебя словечко.

Я изумленно взглянула на него и тихо ответила:

– Спасибо!

Когда мы вошли, восьмой принц сидел за столом и что-то писал. Он кивнул десятому и четырнадцатому принцам, а затем опустил голову и продолжил писать, даже не взглянув на меня. Десятый и четырнадцатый нашли себе по стулу и сели; я же осталась неподвижно стоять посреди комнаты, опустив голову, и думала про себя: ну вот, еще один делает вид, что я невидимка.

Прошло немало времени: десятый принц вместе с четырнадцатым успели выпить по чашке чая. Восьмой принц наконец отложил кисть, запечатал документ и вручил его ожидавшему евнуху со словами:

– Передайте эту докладную записку прямо в Министерство чинов[27].

Спрятав записку в рукав, евнух удалился.

Пригубив чай, восьмой принц обратился к десятому и четырнадцатому:

– Что вы думаете об утреннем инциденте с жалобой на Чан Шоу, который предложил привлечь на нашу сторону Э Баовэя, главу гуандунских пиратов?

– Что тут думать? – заорал десятый принц. – Как можно быть мягким с морскими разбойниками, которые творят беззаконие? Не казнишь одного в назидание остальным, и в будущем они совсем распояшутся!

Восьмой принц не обратил на него никакого внимания, глядя лишь на четырнадцатого. Подумав немного, четырнадцатый принц произнес:

– Хотя наш царственный отец ничего не сказал, я полагаю, в душе он уже давно ухватился за эту мысль. Пожалуй, он согласится с мнением шилана Чан и даст добро. Эти двести тридцать семь пиратов отважны и искусны в бою, настоящие удальцы, и притом прекрасно ориентируются в тех водах. Если удастся заставить их сражаться на нашей стороне, наша военная мощь на море значительно вырастет, и другие пираты десять раз подумают, прежде чем напасть. Это также поднимет авторитет Великой Цин – все увидят, что, если способные люди хотят служить своей стране, император всегда готов предоставить им подобную возможность.

Выслушав его, восьмой принц согласно кивнул – видимо, мнение четырнадцатого принца совпадало с его собственным.

– Потому я тут же подал записку с ходатайством о снисхождении к шилану Чан.

Затем они продолжили говорить о делах, в которых я ровным счетом ничего не понимала, думая лишь: ого, политика! Хитрые комбинации! И я стояла, стояла, стояла…

Стемнело. Вошел евнух с вопросом, стоит ли накрывать к ужину.

– Говорим и говорим, совсем забыли о времени! – с улыбкой сказал восьмой принц. – Уже так поздно. К чему возвращаться? Если у вас нет неотложных дел, оставайтесь на ужин!

Десятый и четырнадцатый с радостью согласились, и евнух понятливо удалился. Восьмой принц смотрел на меня, постукивая пальцем по столешнице. Его лицо по-прежнему сияло улыбкой.

В комнате было тихо, был слышен лишь негромкий стук пальца по столу. Я продолжала неподвижно стоять с опущенной головой, вознося хвалы университету за жесткую подготовку на военной кафедре, – я провела в такой позе уже больше четырех часов.

Обернувшись к десятому и четырнадцатому, восьмой принц, улыбнувшись, произнес:

– Идите вперед! Я скоро приду.

Они оба поднялись со своих мест. Четырнадцатый сразу ушел, а десятый сказал, запинаясь:

– Лучше пойдемте все вместе.

Продолжая улыбаться, восьмой принц бросил на него глубокий взгляд и вкрадчиво ответил:

– Иди вперед.

Десятый принц коротко взглянул на меня и тоже ушел.

Восьмой принц отослал и евнуха, а затем подошел ко мне.

Будто какая-то незримая сила давила на меня, и я едва держалась на ногах. Опустив глаза, с бешено колотящимся сердцем я разглядывала его сапоги. В мыслях царил полный хаос, и я сама не смогла бы сказать, о чем думала в тот момент. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем до меня донесся его тихий голос:

– Подними голову.

Ох нет. Но у меня не хватило смелости ему противоречить, и я стала послушно поднимать голову, так медленно, как только могла. Мой взгляд скользнул по его шее, подбородку, губам и носу, а затем наконец уперся в глаза, подобные глубокому озеру, чистому и прозрачному, но словно бездонному. Мне хотелось зажмуриться, отвернуться, но по непонятной причине я не могла пошевелиться и продолжала смотреть ему в глаза.

Восьмой принц выглядел невозмутимым, но изучал меня с таким любопытством, будто хотел что-то найти на моем лице.

Невозможно сказать точно, сколько времени прошло – то ли одно мгновение, то ли пара часов. Улыбка, зародившись в уголках губ, вскоре расцвела на его лице, и в глазах замерцали мягкие искорки. Я поняла, что действительно едва стою на ногах, и, не удержавшись, отступила на пару шагов назад, прижав ладонь к груди. Восьмой принц громко рассмеялся, и я отметила, какой у него, оказывается, мелодичный смех! От этих звуков сердце будто пронзали слабые электрические импульсы, заставляя разум онеметь и размякнуть.

– Куда же делась та дерзость, что ты явила тем вечером? – спросил он с издевкой.

В голове было пусто. Не зная, что сказать, я продолжала тупо стоять перед ним.

Посмеявшись еще немного, восьмой принц направился к выходу. У дверей он обернулся:

– Хочешь еще постоять?

Эти слова заставили меня наконец сойти с места и поспешить за ним. Восьмой принц велел евнуху проводить меня к сестре, а сам развернулся и ушел.

От долгого стояния мои ноги совсем одеревенели, поэтому я продвигалась вперед по шажочку, следуя за евнухом, который шел передо мной с фонарем в руках. На ходу я размышляла о том, что же имел в виду восьмой принц. Неужели все закончилось и я прощена? Вдруг евнух резко склонился в поклоне и приветственно закричал:

– Всех благ десятому принцу, всех благ четырнадцатому принцу!

При взгляде на мое печальное лицо десятый принц взволнованно спросил:

– Что случилось?

Я закусила губу. Мне очень хотелось выговориться, но я не позволила словам сорваться с языка. В конце концов я просто опустила голову, так ничего и не сказав. Десятый принц с горячностью схватил меня за руку:

– Пойдем-ка поищем восьмого брата!

Я выдернула руку из его пальцев и бросила на него короткий взгляд, а затем с выражением крайней скорби на лице уставилась куда-то вперед расфокусированным взглядом и медленно покачала головой.

– Ха-ха-ха! – заливался смехом четырнадцатый принц, согнувшись в три погибели и держась за живот. – Великие небеса!

Пораженный этим внезапным взрывом смеха, десятый принц гневно взглянул на него.

– Пф-ф-ф! – засмеялась я следом.

Десятый принц посмотрел сначала на меня, потом на четырнадцатого принца и вдруг понял, что я просто подшутила над ним. Яростно взмахнув рукавами, он развернулся и зашагал прочь, гневно воскликнув:

– Выходит, я беспокоился напрасно!

Мы с четырнадцатым принцем поспешили остановить его.

– Я больше не буду, – мягко сказала я, подавив улыбку. – Прости меня на этот раз!

Четырнадцатый принц, обхватив кулак одной руки ладонью другой, начал неистово кланяться, вымаливая прощение. Лишь тогда лицо десятого принца наконец смягчилось.

Обернувшись к четырнадцатому принцу, я пристально посмотрела на него и спросила:

– Кто обещал замолвить за меня словечко?

– Восьмой брат – благородный муж, известный своей добротой, – ответил он, улыбаясь. – В общении с людьми он всегда вежлив и тактичен. Если бы, как только ты вошла, он начал любезничать с тобой и вести себя как ни в чем не бывало, мне пришлось бы хорошенько поломать голову над тем, как тебе помочь. – Он на секунду задумался, а затем продолжил: – А потом я заметил, что ты уже долго стоишь и никто не собирается тебя отпускать. Тогда я подумал: эге, да тут ни за кого заступаться и не надо!

Я выслушала его, не зная, что ответить.

– А почему же ты мне ничего не сказал? – удивленно спросил десятый принц.

– Я хотел досмотреть спектакль! – со смешком ответил четырнадцатый.

– Ах ты… четырнадцатый! – раздраженно бросил десятый принц.

– Он тоже досмотрел спектакль, и это помогло ему успокоиться, – отрезал четырнадцатый принц. – Пора идти ужинать, а не то восьмой брат взаправду рассердится.

– Я тоже проголодалась, – вставила я. – Пойду к себе.

Сделав пару шагов и поразмыслив кое о чем, я снова обернулась к ним двоим и спросила:

– А что сказали в семье Гороло?

Десятый принц открыл было рот, собираясь что-то сказать, но четырнадцатый опередил его:

– Так или иначе, все уже закончилось, и тебе не стоит больше об этом думать. Возвращайся и вели служанке хорошенько помассировать тебе ноги!

Когда я вернулась, сестра без всякого выражения сказала служанке:

– Иди на кухню и проследи, чтобы кушанья подогрели и прислали сюда.

Служанка выслушала повеление и удалилась. Вскоре она вернулась и произнесла, заискивающе улыбаясь:

– Едва выйдя за дверь, ваша служанка столкнулась с посыльным. Он держал в руке короб со съестным, сказав, что это для госпожи. Служанка вернулась, чтобы спросить, нужно ли теперь идти на кухню и передавать, чтобы разогрели ужин.

За ее спиной с коробом в руках замер один из младших евнухов. Взглянув на него, сестра сказала:

– Если эти кушанья были приготовлены только что, нет нужды разогревать холодное.

Служанка приняла короб из рук евнуха и отослала его, а затем принялась накрывать для меня стол.

Простояв больше четырех часов, я была голодна как волк и потому немедленно с жадностью набросилась на еду.

Сестра присела на кровать и наблюдала за мной с задумчивым видом. Когда я закончила трапезу, она холодно обратилась ко мне:

– Умойся и ложись спать пораньше!

Еще не простила, подумала я со вздохом. Ничего не поделаешь. Остается лишь пойти к себе и лечь отдыхать.