Читать книгу Осколки разбитых иллюзий - Турана М. - Страница 3

– Ты чего, мелкая? – обнимая меня одной рукой за плечи, спрашивает Демир. – Это же отец, он погрозит пальцем, поругает суровым тоном, а потом простит тебя. Ты единственная, перед кем он не может устоять.

Мы стоим с братом во дворе коттеджа. Он привёз меня домой, к родителям. А я не могу решиться зайти в дом. Чувствую себя побитым щенком с поджатым хвостом, который вернулся, побродив непонятно где. Прикрываю веки. В ушах начинают звенеть голоса. Вспоминаю день, когда окончательно ушла из дома. Все получилось спонтанно.

Прошёл месяц с нашего разговора с Адэмом, после которого я решила, что ни за что не выйду за него замуж. Всё это время я твердила отцу о своём решении. Но он, очевидно, не воспринимал меня всерьёз. А когда я рассказала, что встречаюсь с молодым человеком и люблю его, стал настаивать на помолвке и скорой свадьбе с Адэмом.

Инглаб тогда уже вошёл в мою жизнь. Точнее я его впустила сама. Я решила, что докажу Адэму, как сильно он ошибался, утверждая, что у меня нет никого.

Конечно, он был прав. У меня никого не было, потому что я сама этого не хотела. Но после его слов, мне хотелось доказать себе, что я могу заинтересовать мужчину. Что меня можно любить, обожать, стоит только дать шанс. И я дала его Инглабу, ответила на его сообщение, и уже на следующий день мы встретились. Он был привлекательным молодым человеком с русыми вьющимися кудрями, с нежно голубым цветом глаз, обаятельной улыбкой и добрым нравом.

Рядом с ним я чувствовала себе особенной и очень быстро убедила себя, что люблю его и что мне нужен именно такой, как он. Это было легко. Легко и быстро. То, что Инглаб был не из моего окружения, и не был богат, как моя семья, ничего для меня не значило. Я никогда не была снобом.

Но отец наотрез отказался слушать про него. Для него был только один кандидат на роль моего мужа, и это был Адэм Берк.

– Скоро приедет Адэм, я пригласил его к нам, чтобы всё обсудить и назначить дату помолвки, – сказал он в тот день за обедом.

Был воскресный день. Мы сидели за столом. Отец, мама и я.

Его слова подействовали на меня, как красная тряпка на быка. Я выскочила из-за стола в бешенстве.

– Папа, почему ты не хочешь воспринимать меня всерьез? Я не выйду за него! Этому не бывать!

– Я дал слово его отцу, – продолжая трапезу, ответил отец. – Адэм отличный парень. Ты будешь счастлива с ним.

Он говорил так каждый раз, как только я заводила речь о том, что не собираюсь выходить за Берка.

– А меня ты спросил? Спросил, когда давал слово?

Отец молчал, поджав губы. Его упорство в этом вопросе просто-напросто выводило меня из себя. Я посмотрела на маму с надеждой, что сейчас она как-то вмешается, скажет что-то в мою поддержку. Но она словно отсутствовала, сидя за столом с ровной осанкой, присущей особе голубых кровей, и держа в руках фарфоровую кружку, спокойно попивала чай.

– Папа, я по-твоему вещь? Мебель, которую можно поставить где хочешь, на своё усмотрение? Мои чувства, мои мысли и желания тебя не интересуют?

– Ты слишком молода, чтобы знать, как будет лучше! Парень, о котором ты говоришь, никто и звать его никак. Без роду и племени, без пяти копеек в кармане. Его даже из института выкинули, за неуплату.

– Мне будет лучше с тем, кого я люблю, и кто любит меня! – переходя на крик, произнесла я. – Ты хоть знаешь, что твоему Адэму плевать на меня? Что он меня даже не замечает? Знаешь, сколько у него женщин было за эти годы? Ты думаешь, я буду счастлива с таким, как он?

– У тебя нет другого выбора, я уже принял решение, – вставая из-за стола, ответил он.

Я опешила, впервые в жизни он мне в чём-то отказывал. Впервые он решал что-то вместо меня. Мне всегда представлялся выбор, всегда и во всём. А тут раз тебе и такое. Взять и решить, за кого мне выходить замуж, с кем прожить всю жизнь, с кем ложиться спать и просыпаться каждое утро. Это было так абсурдно, что я не могла уложить это в своей голове.

Хоть это и было нормой для наших традиций и для нашего окружения и статуса. Родители старались заключать брачные союзы своих детей во благо бизнесу и укреплению своего положения. Отец ранее проделал все это с моими братьями, все они женились на девушках, которых выбрал он. Но я почему-то думала, что меня это обойдет стороной. Мальчиков он воспитывал строже, меня же баловал, потакал каждой прихоти.

Широко шагая, он направлялся к своему кабинету, давая понять, что разговор на этом закончен. Но я не собиралась сдаваться.

– Папа! – крикнула ему в спину. – Я тоже приняла решение! Либо ты принимаешь мое нежелание выходить за Адэма Берка, либо я ухожу из дома!

Отец остановился. Повернулся, посмотрев на меня удивленно. Потом он перевел взгляд на мать, которая до сих пор хранила молчание и не подавала признаков жизни.

– Вразуми свою дочь, Ирэн, – сказал он ей.

Я вслед за ним посмотрела на маму. Она как-то насмешливо улыбнулась ему и произнесла с неким удовольствием на лице:

– Свою дочь? – приподняла одну бровь. – Нет, Мураз, это твоя дочь! Мои сыновья, дети, которых я выносила в своем чреве, не ослушались тебя. Ты женил их на ком хотел. А в ней течет дурная кровь, она и дает о себе знать. Девочку тянет к таким же нищим, какой была её мать.

Когда она закончила, на её лице ясно читалась брезгливость. Как только значение её слов достигли моего сознания, я почувствовала, словно удар кувалдой прошёлся по сердцу. Мне не требовалось времени, чтобы принять это. Чтобы поверить. Казалось, что я всегда это знала, чувствовала. Но вот она сказала это вслух, и всё встало на свои места. Я смотрела на неё и не видела ее лица, оно расплывалось в моих глазах.

– Ирэн! – зарычал на неё отец. Я слышала в его голосе злость и отчаяние.

– Что Ирэн? Ты мечтал о дочери, мечтал настолько, что заделал её от другой, когда я уже не имела возможности рожать. Так вот пожинай плоды, дорогой. Девочки – они такие.

Я медленно перевела взгляд обратно на отца. Увидела, как он схватился за комод, что стоял рядом. Его пальцы побелели от того, что он с силой сжимал дерево. Мир вокруг нас словно замер. Ни я, ни он, не могли пошевелиться. Мы смотрели друг на друга, глаза в глаза.

Я не задавала вопросов. Увидела, как слезы выступили на его глазах. Я не стала спрашивать: «Что она говорит папа? Это правда?». Потому что уже знала ответ. Видела все на его лице. Видела, каким виноватым он выглядит и как просит прощения взглядом.

Холодное отношение матери ко мне теперь объяснялось тем, что она мне не родная. Она не была со мной груба и не относилась ко мне плохо. Просто в ней не было ласки и материнского тепла. Она никогда не гордилась моими достижениями, как отец.

Я стояла, чувствуя какой-то пустой звон в голове. Единственное, что мне хотелось – это уйти. Сейчас же уйти из дома, где мне столько лет лгали, где от меня скрывали важные детали, касающиеся моей жизни, и хотели решить за меня мою судьбу.

Я сбросила с себя оцепенение, пересекла зал, прошла мимо отца и стала подниматься по лестнице в свою комнату.

– Камилла, – позвал он меня. Его голос охрип и звучал слабо.

Я и не думала останавливаться. Влетела в свою комнату и лихорадочно стала собирать в дорожную сумку самые необходимые вещи на первое время. Приняла решение, что поеду к Демиру, поживу у него и Азры. Приду в себя. Решу, что мне делать с этой новостью.

Когда спустилась вниз, услышала крики отца. Он кричал на маму, обвинял её, что она решила рассказать мне всё. Они замолкли, как только увидели меня. Папа посмотрел на сумку в моих руках.

– Куда ты? – произнес, сузив глаза.

– Ухожу, с меня достаточно лжи. Сначала вы скрывали от меня про замужество, теперь выясняется, что я вам не родная дочь.

– Ты моя дочь! – отрезал папа.

Ничего ему не ответив, я стала направляться к выходу. Мне не хотелось ничего выяснять и слушать. Просто уйти.

– Камилла, не смей выходить за этого проходимца! – послышался его рык. – Я не позволю этого!

Его слова заставили меня остановиться. Так вот, что ему важно. После всего того, что тут произошло. После всего, что я узнала, он думает только о том, чтобы я не вышла замуж за Инглаба? Его ни капли не заботят чувства ребёнка, который только что узнал, что его мать ему и не мать вовсе. Для него важно только повыгоднее для себя выдать меня замуж. В его планах поженить меня и Адэма, передать ему свой бизнес.

– Выйду, папа, я обязательно выйду замуж за Инглаба! – повернувшись к нему лицом и чеканя каждое слово со злостью, произнесла я.

Как раз в этот момент постучали в дверь. Я развернулась обратно и увидела, как открыв двери, вошел Адэм. По его лицу было видно, что он услышал каждое моё слово. Моё сердце словно подскочило и упало вниз. В горле стоял ком. Я ненавидела себя за то, что он производит на меня такое впечатление. А его ненавидела, за то, что не смотря на мои слова в тот вечер, он все равно пришёл обсудить с отцом нашу помолвку. Им обоим было плевать на меня и на то, что я хочу.

Не поворачиваясь к отцу, я произнесла:

– Я безумно люблю Инглаба, – смотрела в глаза Адэму, который замер в дверях и так же смотрел на меня. – Жить без него не могу. И обязательно стану его женой.

Сказав это, почувствовала некое удовлетворение от того, как сжалась его челюсть, и лицо перекосилось от злости. Заставила себя сдвинуться с места, пройти мимо Адэма и выйти из дома.

Увидев водителя во дворе у машины, почувствовала облегчение от того, что не придётся водить в таком состоянии. Села на заднее сидение, откинула голову назад.

– Куда едем? – сев в автомобиль, спросил мужчина.

Я задумалась. Если, собирая вещи и спускаясь вниз, я думала о том, чтобы поехать к брату, то после слов отца и появления Адэма, решила, что поеду к Инглабу. Но где он жил, я не имела представления.

– В центр города, – ответила я, и достав телефон, стала набирать его номер.

Когда машина выезжала за ворота, я обернулась назад и через заднее стекло увидела, что Адэм не зашёл в дом, а стоит на крыльце и провожает взглядом автомобиль.

Как только Инглаб ответил, я сообщила, что хочу увидеться. Когда мы прибыли на место, он уже ждал меня в кафе, где мы обычно встречались. У него было приподнятое настроение, но, выслушав мой рассказ, оно у него сменилось. Он был удивлен и растерян. Явно не ожидал, что все так повернется. Я и сама не ожидала, но пути назад не было. Он говорил всё это время, что мечтает построить семью со мной. Обстоятельства сложились так, что всё именно к этому и шло.

Сначала он попытался успокоить меня, убедить вернуться к родителям. Говорил, что его дом, не подходящее место для начала нашего совместного проживания. Обещал, убедить моего отца разрешить нам пожениться. Но когда понял, что я настроена серьезно и напрочь отказываюсь этого делать, сдался и мы решили поехать к нему.

Я не стала рассказывать ему истинную причину ухода из дома. Не говорила, что моя мать мне не родная. Не могла произнести это вслух.

Вышли из кафе. Он держал в руках мою сумку и ловил такси. Когда я огляделась вокруг, в поисках свободной машины, увидела на противоположной стороне дороги припаркованную машину Адэма. Он сидел внутри и смотрел прямо на меня с ненавистью. Мне казалось, что вот сейчас он выйдет, пойдёт ко мне навстречу и заберёт с собой. Или просто очень сильно хотелось этого. Но вместо этого, он приподнял стекло, завёл мотор и уехал в другую сторону.

Я не знала, как понимать его поступок. Получается, он следил за мной с самого дома? Но зачем?

Когда мы прибыли в дом, где жил Инглаб, хотя даже домом это место назвать не взялась бы, я поняла, что он имел ввиду. Была в шоке, никогда раньше мне не приходилось бывать в подобных условиях. Но я была так подавлена от новости о том, что моя мама мне не родная, что мне было всё равно, где прятаться от всех.

Две недели я жила, как в тумане, в размышлениях. Отец и братья всё время звонили мне. Но я не отвечала им. Только потом, через месяц, встретилась с Демиром. Мне было интересно, знал ли он правду о моём рождении.

Брат признался, что узнал об этом позже, уже в юношестве. Ему рассказал наш старший брат, которому на момент моего рождения уже было тринадцать лет. По воспоминаниям Рустема, моей биологической матерю была папина работница. Она забеременела, хотела увести его из семьи, но когда у неё это не вышло, то согласилась отдать меня отцу за определённую сумму.

Ни один из моих братьев не давал мне понять ни словом, ни поступком, что мы родные только по отцу. Я почувствовала благодарность и огромную любовь к ним. Не злилась я и на маму. Где-то даже жалела её, понимая, как ей не легко было принять меня в семью и растить. Наверное, я всегда напоминала ей о предательстве отца.

Я решила для себя, что не хочу ничего знать о своей биологической матери. Мне не было дела до женщины, которая способна торговать собственным ребёнком. У меня была только одна мама – это Ирэн. Да, она была не самым ласковым человеком на земле, но она меня вырастила и воспитала. Этого было более, чем достаточно. Я отпустила эту ситуацию, но возвращаться домой была не намеренна. Демир пытался уговорить меня, но я заупрямилась. Для меня на тот момент действительно пути назад не было.

И вот, кто бы знал, что спустя год, я снова буду стоять во дворе своего дома. Что приду сюда по собственной воле.

Слышу, как открываются двери, и на крыльцо дома выходит отец. Он не изменился за этот год. Такой же красивый, как всегда. Седые волосы и щетина придают ему только солидности. Он всегда обладал подтянутой, спортивной фигурой, правильными чертами лица, безупречным чувством вкуса и мощной аурой власти. Его гены унаследовали и мои братья. Каждый из них, как на подбор, и выделяются среди других мужчин.

Демир звонил отцу и предупредил, что привезёт меня. Увидев его, я почувствовала, как сильно скучала по нему. Перед глазами проносятся картины того, как он сажал меня маленькую к себе на плечи и бегал со мной на шее за братьями, играя в футбол. Как наблюдал за тем, как братья учат меня кататься на велосипеде, а когда я падала, ругал их за то, что они позволили. Вспоминаю каждый свой день рождение, пышные праздники, что мои родители устраивали мне. И ноги сами понесли меня к отцу. Я побежала на крыльцо, а он, раскрыв руки, заключил меня в свои объятия.

Отец пахнул воспоминаниями о моём счастливом детстве, о беззаботной юности. Его объятия означали, что я под надёжной защитой и со мной ничего плохого больше не случится.

– Папа, – произношу я тихо, прижимаюсь к нему сильнее. – Папочка.

– Добро пожаловать домой, дочка, – отвечает он, стиснув меня в объятиях.

Вижу,как за его спиной, к нам направляется мама. Она смотрит на меня с сожалением, и мои глаза начинают щипать от слез.

Оторвавшись от отца, иду к ней навстречу. Обнимаю её.

– С возвращением, – произносит она, обнимает меня в ответ. – Мы скучали.

Слышу в её голосе искренность, сердце трепещет от счастья.

– Давайте пройдем в дом, – слышу голос отца за спиной, отрываюсь от матери.

Мы проходим в гостиную. Я оглядываюсь вокруг, мама любит менять интерьер в доме чуть ли не каждые два-три месяца, но с тех пор как я ушла, в доме ничего не изменилось. Прошло больше года, но все было словно вчера. Не могу заставить себя посмотреть в лицо родителям. Понимаю, что мне нужно как-то объясниться с ними. Сказать что-то по поводу своего возвращения. Но не нахожу слов, чувствую себя неловко и скованно.

– Демир, как поездка? – мама задает вопрос брату, очевидно, стараясь разрядить обстановку. – И почему с вами нет Азры? Братья с семьями приедут позже, поужинаем все вместе.

Демир вернулся из Японии два дня назад. Конечно, удивился, застав меня у себя дома. Мы с Азрой не говорили ему о моем возвращении. Она придумала, что у неё дела и приехать к нему не сможет, а когда они общались по видеосвязи, я старалась не попадать в объектив камеры. Мои ссадины и синяки вызвали бы вопросы у брата. А к его возвращению их уже не было. Я сообщила Демиру, что решила вернуться домой, потому что с Инглабом у нас не сложилось. Он принял это, лишь спросив: «Он тебя не обидел?».

Знаю, что брат встречался и разговаривал с Инглабом, предупреждал его о том, чтобы тот не вздумал меня обижать. Я убедила его, что всё в порядке. Больше никаких вопросов он не задавал, за что я была безмерно благодарна.

– Поездка получилась плодотворной, все прошло, как я хотел. Азра приедет к ужину, – отвечает он.

Проходит и садится на диван, включает телевизор.

– Замечательно, тогда сообщу, чтобы начали подготовку к ужину, – засуетившись, мама направляется к кухонной зоне.

– А мы с Камиллой за это время поговорим, – говорит отец, приглашая меня взглядом в свой кабинет.

Я обреченно двигаюсь за ним. Бросаю взгляд на Демира, он подмигивает мне и произносит беззвучно губами: «Держись».

Если в детстве папа звал кого-то из нас в своей кабинет, мы называли это между собой "на ковер". Это могло означать только одно, что он не доволен нашим поведением, и нам есть о чём поговорить с глазу на глаз. Папа был строг, но очень справедлив. Он всегда выслушивал прежде, чем применить наказание.

– Рад, что ты одумалась, дочь, – начинает он, усаживаясь в своё кресло.

Я остаюсь стоять на месте. Спрятав взгляд, размышляю, чтобы он сделал, расскажи я ему всю правду? Но моё воображение подводит меня. Я не знаю. Даже не имею представления. Конечно, он бы разозлился, разочаровался во мне. Наверное, он уже это сделал.

– Никто, кроме твоих братьев и Азры не в курсе, что произошло. Не знают даже и супруги братьев. Для всех ты весь этот год проходила стажировку в фирме, что сотрудничает с нашей организацией в Америке. Это впредь так и должно оставаться. Ты поняла меня?

Неловко переминаясь с ноги на ногу, киваю ему в ответ. Но отец смотрит на меня в упор ждёт моего устного ответа.

– Да, папа, я поняла.

– Хорошо. А теперь ответь, вопрос с твоим замужеством с этим мальчиком можно считать закрытым?

Я вновь киваю. Чувствую, как кровь приливает к моим щекам.

– Я рад, – довольно произносит он. – Не знаю, что заставило тебя изменить решение, но это означает, что я правильно поступил, не позволив зарегистрировать этот брак.

Я понимаю, что он говорит о том, что ни в одном ЗАГСе города не приняли наше заявление. Признаётся, что это его рук дело.

Я молчу, поджав губы. Воспоминания о том, как Инглаб настаивал на регистрации нашего брака, накатывают лавиной. Теперь становится понятно, что им двигала вовсе не порядочность.

Отец смотрит на меня, его взгляд обретает суровость, и уже строгим поучительным тоном он произносит:

– Я хочу, чтобы ты знала. Я мог заставить тебя вернуться насильно в первый же день. Но не сделал этого, не позволил и твоим братьям уничтожить этого проходимца. Я всегда был за то, чтобы мои дети понимали свои ошибки, совершив их, старались исправить. Я твой родитель и плохого для тебя не захочу. Если я решил, что Адэм Берк самый подходящий муж для тебя, значит это так. И в привилегии у меня прежде всего твоё счастье. Обещай, что больше не ослушаешься меня.

– Обещаю, папа, – произношу поспешно, надеясь, что на этом наш разговор завершится, и я смогу вернутся в гостиную.

Но тут двери кабинета отца кто-то распахивает с силой, она открывается, ударяясь о стену. В комнату один за другим влетают трое моих племянников.

– Ками, – кричат они синхронно.

Бегут ко мне, чуть не сбивают с ног, нависая на мне. Увидев сыновей старшего брата, впервые за долгое время, я искренне заливаюсь смехом.

– Ты вернулась!

– Урааа!

– Посему тебя так долго не было?

– Эй, привет, парни, – приобняв их, говорю я.

Мальчишки отрываются от меня, заглядывают в лицо. Я присаживаюсь на корточки перед ними. Целую каждого в щёчки. Марсель, Эмиль и маленький Мураз улыбаются и начинают наперебой рассказывать о своих приключениях.

– А черепашка, что ты мне подарила – умерла, – говорит старший Марсель. – Подаришь новую?

– Обязательно подарю, родной, – отвечаю ему, теребя его за волосы.

– Ками, а мне тогда хомячка ещё одного, – добавляет Эмиль.

– Так-так, а дедушку никто не хочет поприветствовать? – спрашивает отец, подходит и, взяв на руки четырехлетнего Мураза, названного в его честь, сажает себе на плечи.

– Привет, дед, – отвечают старшие.

– Ну что, кто первый добежит до гостиной? – бросает вызов отец и с Муразом на плечах бежит вперед.

Мы с боевым кличем бросаемся вслед за ним наперегонки. Когда оказываемся в гостиной, вижу двух старших братьев Рустема с Левоном, их жен и детей. Мы приветствуем друг друга. Обнимаемся.

– Как ты похудела, – говорит Иви, жена Левона, красивая брюнетка на последних месяцах беременности. – Осунулась вся.

– Да-да, Америка не пошла тебе на пользу, – соглашается с ней Мирай, жена Рустема.

Она самая капризная и скандальная из невесток. Любит экспериментировать с внешностью, в этот раз у нее рыжий цвет волос и неестественно зеленые линзы, придающие ее глазам устрашающий вид.

Я слабо улыбаюсь им. Перевожу взгляд на братьев, чувствуя неловкость от того, что им из-за меня пришлось врать своим женам. Но раз отец решил, что никто не должен знать правду о том, где именно я была, то мне придется придерживаться этой легенде.

– Да, – отвечаю неловко.

Огромная гостиная кажется меньше, когда мы собираемся все вместе. Рауф, ещё один мой брат, живёт в другом городе и не так часто бывает на семейных посиделках.

Я присаживаюсь рядом с Демиром. Наблюдаю за своей большой семьей. Братья и отец говорят о каких-то общих делах. Невестки и мама обсуждают последние новости и сплетни. Дети, а в общем числе их пятеро, шумно играют друг с другом.

Дождавшись Азру, мы все садимся за стол. За ужином так же ведем легкую, ненавязчивую беседу, которую я стараюсь поддержать.

– Камилла, дорогая, а где именно в Америке ты была? – вдруг спрашивает меня Мирай, застав врасплох.

Я не знаю, что ответить. Чувствую, как начинаю краснеть.

– Во Флориде, Мирай, – отвечает вместо меня Рустем с ноткой раздражения в голосе. – Я говорил тебе.

–А, да, точно, – натянуто улыбается она, смотрит на меня с подозрением.

Я знаю, что истинная причина моего исчезновения в основном утаивали от Мирай, она самая несдержанная на язык из всех невесток. У неё болезнь на пикантные сплетни и, скорее всего, узнай она правду, о ней бы стало известно всем.

– А что, там совсем плохо в бьюти-сфере? – она вновь обращается ко мне, приподняв вопросительно одну бровь.

Я снова застываю, не совсем понимая, что она имеет ввиду. Чувствую, как часть тех, кому известна правда, напряжены. Затаив дыхание, они смотрят на Мирай.

– Просто смотрю, ты без маникюра, да и стрижка совсем потеряла вид. За собой нужно ухаживать, милая, где бы ты не была.

Перевожу взгляд на свои пальцы, что с силой сжимают вилку. В висках начинает пульсировать. Конечно, за это время, что я жила с Инглабом, мне было не до маникюра. Если быть точнее, сначала я продолжала посещать своего мастера, но, как только деньги закончились, перестала ходить в салон.

– Мирай, – слышу голос Азры. – Не все же одержимы маникюром и педикюром, как ты, дорогая. Камилла находилась там на стажировке, работала целый день, хотя, откуда тебе знать, что значит работать, ты же ни дня в своей жизни не проработала.

Лицо Мирай начинает темнеть от гнева, ноздри вздуваются. Она смотрит на Азру со злостью. Они никогда не ладят и такие стычки бывают почти каждый раз, когда мы собираемся вместе.

Папа быстро вмешивается, задав какой-то вопрос братьям, переводит тему на другую. Я смотрю на подругу в знак благодарности, за то, что спасла меня от нужды отвечать. Она поднимает свой бокал, пряча за ним смех.

Когда ужин подходит к концу и все разъезжаются по своим домам, я поднимаюсь в свою комнату с непонятным чувством опустошённости и стыда.

Мои родные приложили столько усилий, чтобы спасти мою репутацию. Если бы нечто подобное сделала девушка из другой семьи, от неё бы отреклись. Но меня приняли обратно без лишних вопросов и упрёков. А я, ни на миг не задумываясь, оставила их. Решила променять на человека, которого едва знала.

***

Инглаб шёл ко мне навстречу с букетом белых калл. Улыбался, но потом лепестки завяли, букет весь иссох. Его улыбка пропала в миг, глаза покраснели и, вместо букета, теперь он держал электрический шнур. Взмахнул им, намереваясь нанести удар, застыл на миг, обернулся ко мне, я увидела на его спине ножницы. Из раны стал брызгать фонтан крови, заливая меня с ног до головы. Я утопала в его крови, пока не проснулась от ужаса с бешеным сердцебиением.

Я села на постели, заглушила крик, что вырывался из груди наружу, заперла его в себе. Меня всю трясло от страха. Тело покрыли испарины липкого пота. Кошмар , что мне снился, всё еще яркими вспышками мелькал перед глазами. Оглядела свои руки и ноги, ожидая увидеть на них кровь. Прикрыла ладонями лицо, стараясь отогнать от себя страшные картины сна.

Встала с постели и пошла в ванную, включив кран, набрала в ладони холодной воды и всплеснула себе на лицо. Предпочитаю не смотреть в зеркало. Боюсь, что увижу в своем отражении бесчувственную тварь, которая жила внутри меня.

Каждый день я спрашивала себя: «Как ты можешь продолжать жить как ни в чем не бывало? Как ходишь, дышишь, ешь, спишь? А он там лежит, безжизненно. Его труп гниет». Спрашивала и упорно молчала себе в ответ. Но сегодняшний сон перевернул всё внутри.

Не давая себе время одуматься, вернулась быстро в комнату, глянула на часы, которые показывали без пятнадцати четыре утра и стала одеваться. Натянула джинсы и топ. Схватила с комода ключи от машины и вышла из комнаты. Остановилась, прислушиваясь и, убедившись в полной тишине, стала тихо спускаться по лестнице. Отворив двери, вышла во двор и направилась в гаражную зону. Сев в машину, завела мотор и тронулась с места, пока не разбудила отца и мать. Как только выехала за ворота, нажала на газ, боясь струсить и вернуться назад.

Сжимая руль руками и вдавливая ногу в педаль газа, мчалась еще быстрееВ голове крутится только одно, что нужно вернуться. Посмотреть. Раз полиция ещё не нашла меня, значит его труп ещё не обнаружен. Он лежит там, это не по-людски как-то. Приеду на место и позвоню в полицию. Сдамся. Так будет лучше. Пусть его похоронят по-человечески.

Приехав к дому, выхожу из машины. Мои движения резкие и на нервах. Иду к калитке, с каждым сделанным шагом усиливается желание развернуться назад и убежать. Но так нельзя. Нельзя жить себе спокойно, отняв чужую жизнь. Дохожу до двери, трясущимися руками открываю её, захожу внутрь. От дикого волнения внутри все сворачивается в тугой узел. Смотрю туда, где должен лежать труп Инглаба и не вижу его. На полу пусто.

«Полиция нашла его? Почему тогда дом не опечатан? Почему они все ещё не нашли меня?» – проносятся вихрем мысли.

Оглядываюсь вокруг, понимая, что тут явно что-то не так. Вдруг натыкаюсь на ножницы. На них засохшая кровь.

"Если бы его нашла полиция, то ножниц тут бы не было, они важная улика, – проносится догадка. – Он жив!"

Пячусь назад, теперь меня охватывает паника. Он жив и в любой момент может вернуться. Разворачиваюсь и стремительно выхожу из дома. Бегу к машине, сев в салон, запираю двери, оглядываю улицу, чтобы удостовериться, что его нет нигде. Повернув ключи в зажигании, трогаюсь с места.

Только после того, как отъезжаю на приличное расстояние, позволяю себе расслабиться.

«Он жив! Жив! Жив!» – хочется повторять это вновь и вновь.

– Я не убийца! Не убийца! – кричу во всё горло, смеюсь в голос.

Небывалое облегчение и счастье охватывают меня. Надеюсь у этого ублюдка хватит ума не появляться больше никогда передо мной.

Приезжаю домой незамеченной. Пробираюсь обратно к себе в комнату, приняв душ, засыпаю с чистой совестью.

Проснувшись, понимаю, что уже вечер. Вспоминаю свою утреннюю поездку, настроение моментально улучшается. Чувствую легкость в душе и теле. В отличном настроении спускаюсь вниз. Вижу маму за чтением глянцевого журнала.

– Привет, – говорю ей.

– Привет, – отвечает она, отрываясь от чтения. – Ты проспала весь день, как сурок.

– Да уж, точно, – смеюсь её сравнению.

– Отец просил зайти тебя, он в кабинете, – говорит она и возвращает взгляд обратно к журналу.

– Хорошо, – бросаю я, направляясь в кабинет отца.

Прошло всего два дня с тех пор, как я была там последний раз. Постучав вхожу к нему. Мне как раз тоже нужно переговорить с ним. Я приняла решение пожить отдельно в городе. Поговорила с Демиром, и он разрешил пожить в его старой холостяцкой квартире. Осталось сообщить об этом отцу.

– Проходи дочь, – говорит отец, заметив меня.

Я иду и сажусь на стул напротив его стола.

– Привет, прости, проспала весь день. Только что встала.

– Я как раз по этому поводу, – откидываясь назад на кресле, говорит он. – Долго собираешься бездельничать? Когда намерена вернуться к работе?

Я улыбаюсь его выговору. Кого папа не любит, так это бездельников.

– Я тоже хотела это обсудить. Вернусь, как только разрешишь, только вот я хотела попросить тебя, разрешить мне пожить в городе. Так удобнее добираться до работы, я уже поговорила с Демиром, он не против, если я поживу в его старой квартире.

Папа хмурит лоб, задумывается. Молчит. Я замираю в ожидании его решения. Мне безумно хочется жить одной. Сейчас мне необходимо уединение с самой собой.

– Ладно, – наконец произносит он. – Только жить будешь не в квартире Дамира, а в апартаментах нового дома "ЖК Санта- Барбара". Он уже сдан, там надежная охрана и приличные респектабельные соседи.

Я вспоминаю проект "Санта-Барбара". Год назад он был ещё на стадии строительства. Удивительный проект башни, у которой на последнем этаже расположена терраса и бассейн. А доступ к нему имеют только два апартамента, которые так же находятся на последних этажах.

– Хорошо, – соглашаюсь с его условием.

– Только имей ввиду, твою должность отдали Гейсу, теперь ты будешь работать под его началом.

– Хорошо, – снова соглашаюсь с ним. – Пойду перекушу, – встаю с места

– Адэм, сынок, проходи. Я ждал тебя.

Отец смотрит на дверь за моей спиной, когда та открывается, после короткого стука.

Услышав имя гостя, судорожно втягиваю в себя воздух,цепляюсь за край стола, чтобы не упасть. Только не он. Только не сейчас. Я ещё не готова к встрече с ним. Адэм шагает в кабинет, встает рядом со мной, но я не могу заставить себя взглянуть на него. Он протягивает руку отцу. Тот встает, приветствуя гостя.

– Не буду ходить вокруг да около, – говорит отец сразу после приветствия, – Как видишь, Камилла вернулась из штатов и согласна выйти за тебя замуж.

Мои глаза округляются от удивления. Кровь приливает к лицу. Я открываю рот, чтобы возразить, но отец бросает на меня остерегающий взгляд, напоминая о том, что я дала ему слово больше никогда не ослушиваться его.

Поворачиваю голову в сторону Адэма, чтобы увидеть его реакцию на слова отца. Его каменный профиль ничего не выражает. Он молча смотрит на моего отца, игнорируя моё присутствие.

– Я понимаю, что произошли некоторые вещи, – с запинкой продолжает мой родитель. – Тебе нужно время подумать и принять решение.

Адэм продолжает молчать, очевидно находясь в таком же шоке, что и я. Папа поочередно бросает на нас взгляд ,потом встаёт со своего кресла.

– Думаю, вам с Камиллой нужно поговорить. Останься потом на ужин, есть и другие дела, которые необходимо обсудить.

Он обходит стол, направляясь к выходу из кабинета.

– Не тяни с ответом, сынок, – говорит, открывая дверь.

Адэм разворачивается к нему, я же всё ещё не смею двинуться с места. Не веря в то, что отец всё ещё хочет моего брака с ним. После всего, что произошло. О чем он думает, черт возьми? Что всё можно взять и забыть? Притвориться, что ничего не произошло?

– Ты смело можешь отказаться, если у тебя изменились планы, – продолжает своё наступление. – Нет ничего страшного в том, что твой покойный отец желал этого союза.

Делает контрольный выстрел, напоминая Адэму о долге чести, отрезая ему все пути отступления.

Дверь за отцом закрывается, я зажмуриваюсь, готовая провалится сквозь землю от стыда и унижения.

Градус напряжения в кабинете нарастает с каждой секундой. Я резко разворачиваюсь к Адэму, желая поскорее покончить с потоком издевательств, которые обязательно последуют от него. Приподнимаю подбородок, стараясь не терять остатки достоинства.

– Вернулась из штатов? – не заставляя себя ждать, с издевкой произносит он заглядывая мне в лицо.

Я чувствую, как краснею. Сжимаю кулаки, больно, вцепляясь ногтями в кожу.

– Это сейчас так называется грязный барак, где ты жила со своим любовником?

Его бровь приподнимается, наклоняет голову, исследуя меня с ног до головы.

Ну конечно же Адэм Берк знает всю правду о моём исчезновении. Разве он из тех, кто поверит в сказку о моей неожиданной стажировке в Америке? Он вовсе не дурак и осведомлён более чем достаточно, чтобы сложить дважды два.

– Просто откажи моему отцу. Не нужно никаких сложностей, – пропуская мимо ушей его оскорбления, отвечаю я.

Смотрю на него в упор, стараясь найти какие-то изменения, произошедшие в нём за последний год. Но тщётно, он такой же надменный ублюдок, который считает, что весь мир у него в кармане.

– Естественно, я откажу ему, – кривит губы в презрительной усмешке, – Мне ни к чему бракованная жена.

Смотрит мне в область таза, ясно давая понять, что именно он имеет ввиду. Я чувствую, как тошнота подступает к горлу.

– А я всё так же не горю желанием выходить за тебя замуж, Адэм, – чеканю сквозь ком в горле.

– Ты должна была сказать это при своем отце, – сузив глаза и наступая на меня, говорит он, – В какую игру ты теперь играешь, аферистка чёртова? – хватает меня за локоть, дёргая на себя, – Что стало с твоей чистой и светлой любовью к нищему студенту-ботанику?

– Это тебя не касается! – стараюсь оттолкнуть его от себя.

– Касается, раз твой отец всё ещё надеется выдать тебя за меня! Но пусть даже не мечтает об этом.

Усмехается прямо мне в глаза, продолжая:

– Я не разделю свою фамилию с девушкой, которая достойна только того, чтобы её один раз отодрали где-нибудь в углу дешёвого ночного клуба.

С этими словами он отталкивает меня от себя, так, что не удержавшись на ногах, я падаю на пол. И не оглядываясь назад, он выходит из кабинета.