Читать книгу Тени Солнца - Уилбур Смит - Страница 5

Самолет обнаружил их во второй половине дня. Реактивный «вампир» индийских воздушных сил показался с севера. Они услышали его тихий рокот в небе, заметили, как фюзеляж блеснул на солнце кусочком слюды над грозовыми облаками, висевшими впереди.

– Ставлю тысячу франков против кучки дерьма, что этот пижон про нас не знает! – воскликнул Уолли, следя за самолетом, который свернул с курса и направился к ним.

– Теперь уже знает, – сказал Брюс.

Он скользнул взглядом по дождевым облакам: уже близко, еще десять минут, и поезд скроется под ними и будет недоступен с воздуха. Тучи почти прижались к земле, а дождь, висящий серо-голубой дымкой, снизит видимость до нескольких сотен футов.

Брюс включил рацию.

– Машинист, дай максимальную скорость – нам как можно скорее нужно вон под тот дождь.

– Oui, monsieur, – послышалось в ответ.

Почти тотчас же локомотив запыхтел чаще, стук колес ускорился.

– Смотрите, подлетает, – проворчал Хендри.

Самолет серебристой точкой прошел позади облака, приближаясь и вырастая.

Брюс щелкал переключателем рации, разыскивая канал пилота. Он перебрал четыре волны – везде помехи и гудение, но на пятой мягко забубнили на хиндустани. Брюс языка не знал, но разобрал озадаченные интонации. Последовала пауза – пилот слушал указания с базы Камина, которая была вне пределов досягаемости их небольшой рации, – а потом краткий утвердительный ответ.

– Он подлетит ближе, посмотрит на нас, – сказал Брюс и, повысив голос, продолжил: – Всем в укрытие. – Ему не хотелось еще раз рисковать, пытаясь продемонстрировать дружественные намерения.

Похожий на акулу самолет, приближаясь, шел на средней скорости, и все равно невероятно быстро, оставляя шум мотора далеко позади. Сначала Брюс разглядел через стекло кабины голову летчика, потом черты смуглого лица под серебристым шлемом, маленькие черные усики, как у валета пик. Самолет летел так низко, что Брюс успел заметить момент, когда пилот узнал в них армию Катанги. Глаза летчика расширились так, что показались белки, а рот исказился проклятиями. Из лежащей рядом рации через помехи донеслось ругательство, а затем самолет с ревущим во всю мощь мотором поднялся выше, показав серебристое брюхо и ряды ракет под крыльями.

– Ага, испугался, – захохотал Хендри. – Дал бы ты мне выстрелить. Он совсем близко – я попал бы в левый глаз.

– У тебя еще будет возможность, – мрачно заверил его Брюс.

Из рации доносились удивленные интонации, а самолет ушел в небо. Брюс быстро переключился на свой канал.

– Машинист, быстрее!

– Monsieur, я никогда еще не шел так скоро.

Брюс снова включил частоту пилота и прислушался к его взволнованному голосу. Летчик зашел на очередной разворот примерно в пятнадцати милях от них. Густые облака и стена дождя впереди двигались навстречу, но медленно и важно.

– Если он вернется, – крикнул Брюс солдатам в вагоне, – то уж точно не для того, чтобы еще раз на нас посмотреть. Открывайте огонь, как только самолет окажется в пределах досягаемости. Не жалейте сил и патронов, надо испортить ему планы.

На обращенных к капитану лицах солдат отразилось осознание собственной неполноценности – как у всех сухопутных перед небесным охотником. Только Андрэ не отрывал взгляда от самолета, нервно сжимая челюсти и невероятно широко распахнув глаза.

Рация смолкла. Все головы повернулись в сторону приближающегося самолета.

– Ну давай, пижон, давай! – нетерпеливо рычал Хендри. Он плюнул на ладонь, а затем обтер ее о куртку. – Давай, мы тебя ждем. – Большим пальцем он щелкал предохранителем винтовки.

Внезапно рация опять заговорила. Из нее вырвались два слова, по-видимому, подтверждающие получение приказа, и одно из них Брюс узнал. Он его слышал раньше при обстоятельствах, которые навсегда засели в памяти. Слово на хиндустани – «Атака!»

– Ясно, – сказал он. – Он возвращается.

Ветер трепал рубашку у него на груди. Брюс поправил каску и вставил обойму в патронник винтовки.

– Иди вниз, на платформу, Хендри, – приказал он.

– Мне отсюда лучше видно. – Уолли на широко расставленных ногах стоял рядом, удерживая равновесие при тряске поезда.

– Как хочешь, – сказал Брюс. – Раффи, в укрытие.

– Да там слишком жарко, в коробке-то, – улыбнулся огромный негр.

– Ты сумасшедший араб, – сказал Брюс.

– Конечно, мы все сумасшедшие арабы.

Самолет резко повернул и пошел на снижение, все еще находясь в нескольких милях от них.

– А он совсем еще салага, – злорадствовал Хендри, – собирается нас с фланга атаковать. Да мы его тут же обстреляем. Если бы он не спал на ходу, то ударил бы сзади, разнес бы локомотив, а потом наблюдал бы, как мы тут все стреляем поверх друг друга.

Быстро и бесшумно самолет поравнялся с ними, почти касаясь верхушек деревьев. Внезапно на носу его замерцали лимонно-желтые вспышки пушечных выстрелов, и тотчас же воздух наполнился тысячью хлопков – в ответ стреляли все, кто был в поезде. Пулеметные очереди следовали одна за другой, пытаясь достичь самолета, винтовки не отставали, теряясь в общем гуле орудийного огня.

Брюс тщательно прицелился – от постоянной тряски состава самолет плясал на мушке, – нажал на спусковой крючок, и винтовка с силой ударила ему в плечо. Краем глаза он увидел, как бронзовой струей высыпались гильзы, а в нос ударил запах пороха.

Самолет качнулся, пытаясь увернуться от огня.

– Трус! – взревел Хендри. – Трус, сукин сын!

– Не прекращать огонь! – прорычал Раффи.

Самолет дернулся и задрал вверх носовую часть, так что снаряды пролетели над головами. Затем он снова опустил нос и выстрелил из всех орудий. Стрельба с поезда прекратилась, потому что все нырнули в укрытие, однако трое на крыше вагона продолжали стрелять. Выпущенные пилотом ракеты взвыли, как четыре демона в упряжке, и, оставляя за собой полосы белого дыма, пролетели четыреста ярдов со скоростью одного вздоха. К счастью, летчик опустил нос самолета слишком низко и выстрелил слишком поздно – снаряды врезались в насыпь под поездом.

Взрыв сбил Брюса с ног. Он упал и покатился, отчаянно пытаясь схватиться за гладкую крышу, перелетел через край, но успел зацепиться пальцами за желоб и повис. Перед глазами плыли круги, желоб врезался в пальцы, шею душил ремень винтовки, а под ногами стремительно проносился гравий насыпи.

С крыши вагона Раффи протянул руку, схватил его за куртку и поднял, как ребенка.

– Куда-то собрались, босс?

Большое круглое лицо сержант-майора покрывала пыль, но сам он счастливо улыбался. Брюс уже давно подозревал, что на эту темнокожую гору произведет впечатление разве что целый ящик динамита.

Стоя на коленях, капитан пытался собраться с силами. Взрыв расщепил деревянную стенку вагона, крышу засыпало землей и щебенкой. Хендри сидел рядом, медленно качая головой из стороны в сторону. Из царапины на щеке Уолли текла кровь, капая с подбородка. На открытой платформе солдаты стояли или сидели с окаменевшими лицами. Поезд мчался дальше к грозовому фронту, а далеко позади, над лесом, висело облако пыли от взрывов.

Брюс поднялся на ноги и, быстро оглядев небо в поисках самолета, обнаружил его крошечный силуэт высоко над облаками.

Рация под защитой мешков с песком осталась нетронутой. Брюс дотянулся до нее и нажал кнопку.

– Машинист, все в порядке?

– Monsieur, я потрясен. Там…

– Ничего страшного, – успокоил его Брюс. – Веди поезд, как раньше.

– Oui, monsieur.

Потом он включил волну самолета. В ушах гудело после взрыва, но он уловил перемену интонации в голосе пилота. Тот говорил медленно, задыхаясь на отдельных словах. «Или испуган, или ранен, – подумал Брюс. – Хотя все равно успеет нагнать нас до того, как въедем в грозу».

Сознание быстро прояснялось, и он понял, что солдаты совсем раскисли.

– Раффи! – крикнул он. – Подними их. Самолет вот-вот вернется.

Сержант-майор спрыгнул на платформу, и Брюс услышал звуки пощечин – так Раффи пробуждал в солдатах воинственный дух. Керри спустился вниз, перелез на следующую платформу и стал проделывать то же самое.

– Хейг, помоги мне их растормошить.

Немного отойдя от шока после взрыва, солдаты с готовностью вскочили и сгрудились у борта, проверяя и перезаряжая винтовки, чертыхаясь. Их лица уже утратили тупое, оцепенелое выражение.

Брюс крикнул:

– Раффи, у тебя кто-нибудь ранен?

– Пара царапин, ничего страшного.

На крыше вагона Хендри поднялся на ноги и, обратив окровавленное лицо к самолету, крепко сжимал в руках винтовку.

– Где Андрэ? – спросил Брюс у Хейга, столкнувшись с ним на середине платформы.

– Там, впереди. Похоже, ранен.

Брюс обнаружил Андрэ чуть дальше, в углу платформы. Юноша сидел скрючившись и закрыв лицо руками. Винтовка лежала рядом. Плечи Андрэ поднимались и опускались, как будто от боли.

«Глаза, – решил Брюс, – он ранен в глаза».

Наклонившись, он отнял руки Андрэ от лица, ожидая увидеть кровь.

Юноша плакал: по щекам струились ручьи слез, ресницы слиплись. Секунду Брюс смотрел на него, а затем схватил за шиворот и поднял на ноги. Керри подобрал винтовку с пола: ствол совсем холодный, из оружия не стреляли.

Брюс подтащил бельгийца к борту и сунул ему в руки винтовку.

– Де Сурье, – прорычал он, – я буду рядом. Если такое повторится еще раз, я тебя пристрелю. Понял?

– Прости, Брюс… – Искусанные губы Андрэ вспухли, по лицу была размазана грязь, а в глазах застыл ужас. – Прости, я нечаянно.

Брюс ничего не ответил и стал следить за самолетом, который приближался для следующей атаки.

«Опять подлетит сбоку, – подумал Брюс, – но на этот раз нам крышка. Дважды он не промахнется».

Самолет, скользнув между двумя огромными белыми облаками, снизился и полетел почти над деревьями. Он настигал их, маленький и зловещий.

С платформы хрипло застрекотал один из пулеметов, выплевывая трассирующие снаряды, словно нанизанные на нитку бусы.

– Рано, – пробормотал Брюс. – Слишком рано. Он вне досягаемости.

Неожиданно самолет покачнулся, чуть не задев верхушки деревьев, и сбился с курса.

Над поездом пронесся радостный возглас и тут же затерялся в грохоте выстрелов из всех имеющихся орудий. Самолет, отчаявшись, вслепую выпустил оставшиеся ракеты, а затем, круто набрав высоту, исчез в облаках. Шум моторов становился все тише и наконец совсем пропал.

Раффи исполнял торжествующий танец, размахивая винтовкой над головой. Хендри, стоя на крыше, выкрикивал оскорбления в облака, где только что скрылся самолет. Один из пулеметов все еще выпускал беспорядочные очереди. Откуда-то послышался военный клич Катанги, который тут же подхватили остальные. Машинист тоже дал несколько свистков.

Брюс надел винтовку на плечо и, сдвинув каску на затылок, закурил сигарету. Солдаты пели, смеялись и болтали, избавившись от опасности.

Рядом с ним Андрэ перегнулся через борт. Его тошнило. Из носа тоже текло и капало на куртку. Юноша вытер рот рукой.

– Прости меня, Брюс. Прости, пожалуйста, – шептал он.

Они въехали в облако, и прохлада налетела на них, как из открытого холодильника. Первые капли укололи Брюса в щеку и покатились вниз, смывая запах пороха. С лица Раффи стекла грязь, и оно вновь засветилось, как вымытый кусок угля.

Брюс почувствовал, как намокшая куртка прилипает к спине.

– Раффи, по двое на пулемет. Всем остальным в крытые вагоны. Сменяться каждый час. – Он перевесил винтовку дулом вниз. – Де Сурье, можешь идти. Хендри, ты тоже.

– Я останусь с тобой, Брюс.

– Ладно.

Галдя и смеясь, солдаты перебрались в крытые вагоны. Раффи подошел к Брюсу и протянул ему плащ-палатку.

– Все рации укрыты. Если я вам не нужен, босс, у меня там дело к одному из этих арабов в вагоне. У него с собой почти двадцать тысяч франков. Пойду поучу его в картишки играть.

– Я как-нибудь расскажу им о твоих фокусах, – пригрозил Брюс.

– Не стоит, босс, – серьезно ответил Раффи. – Деньги им пользы не принесут, одни неприятности.

– Ладно, иди. Я тебя потом позову, – сказал Брюс. – Передай им, что я сказал «хорошая работа» и что я ими горжусь.

– Конечно, передам, – пообещал Раффи.

Брюс приподнял брезент, под которым лежала рация.

– Машинист, поменьше пару, а то взорвешь котел!

Неукротимый бег поезда стал сдержаннее. Брюс, надвинув каску на глаза, подтянул плащ-палатку до подбородка. Затем он перегнулся через борт платформы, пытаясь выяснить, насколько серьезны повреждения от взрыва.

– По этой стороне вылетели все стекла и кое-где пробита стенка, – пробормотал он. – Счастливо отделались.

– Какая жалкая война, как из комической оперы, – ворчал Майк Хейг. – Летчик прав: зачем рисковать жизнью и вмешиваться не в свое дело.

– Быть может, его ранило, – предположил Брюс. – Похоже, мы его с самого начала задели.

Они помолчали, щурясь вдаль. Дождь хлестал их по лицам.

Солдаты у пулеметов завернулись в защитные плащ-палатки. Все их ликование улетучилось. «Как кошки, – подумал Брюс, заметив их уныние, – не выносят воды».

– Уже половина шестого, – наконец сказал Майк. – Доберемся до Мсапы засветло?

– При такой погоде к шести стемнеет. – Брюс взглянул на низкое облако, которое несло с собой преждевременную темень. – Ночью ехать рискованно. Здесь везде балуба, мы даже огнями локомотива не сможем воспользоваться.

– Остановимся?

Брюс кивнул. «Какой тупой вопрос», – с раздражением подумал он и тут же понял, что его раздражение – ответ на опасность, которую они только что пережили.

– Мы, наверное, уже недалеко, – пояснил он. – Если двинемся с рассветом, то доедем до Мсапы до восхода солнца.

– Черт, холодно, – вздрогнув, пожаловался Майк.

– Или слишком жарко, или слишком холодно, – согласился Брюс. Он знал, что становится болтливее после опасности, но его уже несло. – Это свойственно нашей маленькой планете – ни в чем нет меры. Слишком жарко или слишком холодно; ты либо голоден, либо объелся; или влюблен, или ненавидишь весь мир…

– Это ты про себя? – спросил Майк.

– Черт побери, Майк, ты хуже бабы. Неужели нельзя вести разговор, не переходя на личности? – возмутился Брюс.

Он чувствовал, как натягиваются нервы. Ему было холодно, хотелось курить.

– Для подтверждения объективных теорий нужны субъективные факты, – заметил Майк. На его широком постаревшем лице показалась лукавая улыбка.

– Все, хватит. Я не хочу о личном, – огрызнулся Брюс и тут же сам продолжил: – Меня тошнит от людей. От де Сурье, которого от страха вывернуло наизнанку, от этой скотины Хендри, от тебя, алкоголика, от Джоан… – Он резко замолчал.

– Кто такая Джоан? – спросил Майк.

– Я к тебе с вопросами пристаю?

В наемной армии Катанги это был стандартный ответ на все, что касалось личных дел.

– Нет. Это я спрашиваю: кто такая Джоан?

«Ладно. Скажу ему. Если хочет знать, скажу».

В раздражении Брюс становился неосторожен.

– Джоан – это та сука, на которой я женился.

– Ага, вон оно что!

– Да. Теперь знаешь. И оставь меня в покое.

– А дети?

– Двое – мальчик и девочка. – Злость прошла. На мгновение Керри пронзила острая боль, но он овладел собой и заговорил прежним ровным голосом: – Все это не важно. Пусть человечество катится в пропасть – мне от него ничего не нужно.

– Сколько тебе лет, Брюс?

– Отстань, черт побери.

– Сколько тебе лет?

– Тридцать.

– Разговариваешь как подросток.

– А чувствую себя стариком.

Майк спросил серьезным тоном:

– А что ты делал раньше?

– Спал, дышал, ел. И об меня вытирали ноги.

– Кем ты работал?

– Юристом.

– Успешно?

– Тебя интересует, зарабатывал ли я? Да, и неплохо.

«Хватило и на дом, и на машину, – подумал он горько. – И на то, чтобы оспаривать опекунство над детьми, и на тяжбу по разводу. На все хватило, хотя свою долю бизнеса пришлось продать».

– Ну, тогда все будет нормально, – ответил Майк. – Если у тебя было успешное дело, ты сможешь к нему вернуться. Вот придешь в себя, по-другому посмотришь на свою жизнь и пустишь в нее других людей. Ты опять станешь сильным.

– Я сильный, Хейг. Я силен именно потому, что в моей жизни никого нет. В одиночку ты свободен.

– «Силен, свободен»! – раздраженно передразнил его Майк. – В одиночку ты ничто, Керри! В одиночку ты так слаб, что я тебя струей мочи смою. – Затем, уже мягче, он добавил: – Пойми, ты – счастливчик. Люди к тебе тянутся. Тебе не придется быть одному.

– Пока я побуду один.

– Посмотрим, – пробормотал Майк.

– Что ж, посмотрим, – согласился Брюс и достал из-под брезента рацию. – Машинист, на ночь делаем привал. В темноте ехать слишком опасно.