Читать книгу Человек в черном - Уилки Коллинз, Elizabeth Cleghorn - Страница 16

Группа, стоявшая у картины, послужившей поводом к спору, разошлась. На одном конце галереи леди Лоринг и Стелла шептались, сидя на диване, на другом конце – лорд Лоринг говорил тихо с Ромейном.

– Как вам понравился мистер Пенроз? – спросил лорд.

– Насколько я могу судить по первому впечатлению, он мне понравился. Он, кажется, скромен и умен.

– Вы выглядите больным, Ромейн. Вы опять слышали голос, преследующий вас?

Ромейн отвечал с видимой неохотой:

– Не знаю почему, но все сегодняшнее утро меня преследует боязнь услышать его. Сказать вам правду, я и к вам-то приехал в надежде, что перемена принесет мне облегчение.

– И что же, вы чувствуете себя лучше теперь?

– Да, пока…

– Не указывает ли это, мой друг, на то, что вам была бы полезна большая перемена?

– Не спрашивайте меня об этом, Лоринг! Я несу свое наказание, но ненавижу говорить о нем.

– В таком случае поговорим о чем-нибудь другом. Как вам нравится мисс Эйрикорт?

– Замечательное лицо: выразительное и привлекательное. Леонардо написал бы с нее благородную головку. Но в ней есть что-то такое… – он остановился, не будучи в состоянии или не желая продолжать.

– Что вам не нравится? – спросил лорд Лоринг.

– Нет, что-то такое, чего я не понимаю. Никак не ожидаешь встретить натянутости в хорошо воспитанной девушке. А между тем, когда она говорила со мной, в ней заметна была принужденность. Может быть, я произвел на нее неблагоприятное впечатление?

Лорд Лоринг засмеялся.

– Если бы это сказал другой человек, а не вы, я бы назвал это аффектацией.

– Почему? – спросил Ромейн резко.

Лорд Лоринг посмотрел на него с неподдельным удивлением.

– Неужели вы и в самом деле думаете, что принадлежите к числу людей, производящих при первом взгляде неприятное впечатление на женщину? Хоть раз в жизни допустите слабость в отношении к себе и найдите другую, более правдоподобную причину для натянутости мисс Эйрикорт.

В первый раз с той минуты, как начался его разговор с другом, Ромейн обернулся к Стелле и совершенно неожиданно поймал ее взгляд, обращенный на него. Женщина помоложе и не обладающая таким характером тотчас бы посмотрела в другую сторону. Благородная голова Стеллы склонилась, и взгляд медленно опускался, пока не остановился на ее длинных, белых руках, сложенных на коленях. Еще мгновение Ромейн пристально смотрел на нее. Он встал и заговорил с лордом Лорингом, понижая голос:

– Вы давно знаете мисс Эйрикорт?

– Она лучший и самый давнишний друг моей жены. Мне кажется, Ромейн, Стелла понравилась бы вам, если бы вы чаще виделись с ней.

Ромейн с молчаливой покорностью наклонил голову в ответ на пророческое замечание лорда Лоринга.

– Посмотрим картины, – сказал он спокойно.

Спускаясь вниз по галерее, он встретился с двумя священнослужителями. Отец Бенвель нашел удобный случай помочь Пенрозу произвести благоприятное впечатление.

– Извините любопытство старого студента, мистер Ромейн, – сказал он с приятной веселостью. – Лорд Лоринг говорил мне, что вы послали в деревню за своими книгами. Вы находите удобным заниматься в лондонской гостинице?

– Это очень спокойная гостиница, – отвечал Ромейн, – и все там знают мои привычки. – Он обратился к Артуру: – У меня целое отделение и есть комната к вашим услугам. В деревне я жил в одиночестве. В последнее время мой вкус изменился, теперь мне нравится иногда наблюдать уличную жизнь. Хоть мы и будем жить в гостинице, но я смею обещать, что вам не помешают, когда вы будете столь добры помогать мне вашим пером.

Не успел Пенроз собраться с ответом, как отец Бенвель сказал:

– Может быть, память моего молодого друга окажется вам столь же полезной, как его перо, мистер Ромейн. Пенроз занимался в библиотеке Ватикана. Если при чтении у вас возникнет надобность в какой-нибудь справке, то он лучше многих знает редкие старинные рукописи по древней истории христианства.

Этот деликатный намек на предполагаемое сочинение «О происхождении религии» произвел желанное действие.

– Мне бы очень хотелось потолковать с вами об этих рукописях, мистер Пенроз, – сказал Ромейн. – Может быть, некоторые копии найдутся и в Британском музее. Не будет бесцеремонностью с моей стороны, если я спрошу вас, свободны ли вы сегодня до обеда?

– Я вполне к вашим услугам.

– Если вы будете столь добры зайти ко мне в гостиницу через час, то я успею просмотреть свои записи и буду ожидать вас со списком названий и годов. Вот мой адрес.

Сказав это, он подошел к леди Лоринг и Стелле, чтобы проститься с ними.

Отец Бенвель обладал необыкновенным даром предвидения, но и он не был непогрешим. Видя, что Ромейн собирается уходить, и чувствуя, что путь для дальнейшей деятельности Пенроза достаточно подготовлен, он слишком поспешно предположил, что больше не из-за чего оставаться в галерее, а, напротив, можно с пользой использовать время до визита Пенроза в гостиницу, чтобы дать ему несколько мудрых советов, указав, каким образом он может употребить для религиозных целей свой разговор с Ромейном.

Извинившись одной из своих фраз, всегда бывших у него наготове, он вернулся с Пенрозом в библиотеку и таким образом, как сознавался сам впоследствии, сделал один из немногих промахов в своей продолжительной жизни.

Между тем Ромейну не удалось уйти без гостеприимного напоминания со стороны леди Лоринг. Со свойственной женщине страстной преданностью интересам истинной любви она страдала за Стеллу и решила, что такая пустячная причина, как научные занятия, не должна мешать гораздо более важному предприятию: открыть в сердце Ромейна доступ чувству.

– Позавтракайте с нами, – сказала она, когда он собрался протянуть ей руку на прощание.

– Благодарю вас, леди Лоринг, – я никогда не завтракаю.

– В таком случае приезжайте к нам обедать запросто; завтра и послезавтра мы дома. Когда можно ждать вас?

Ромейн продолжал отказываться.

– Благодарю вас. При моем здоровье я неохотно даю обещания, которые не всегда могу сдержать.

Но леди Лоринг была не менее решительна. Она обратилась за помощью к Стелле.

– Мистер Ромейн под разными предлогами старается отделаться от меня. Попробуй, не удастся ли тебе убедить его.

– Какое влияние могут иметь мои слова?

Тон, которым были сказаны эти слова, поразил Ромейна. Он посмотрел на нее. Ее глаза, остановившиеся на нем, произвели на него странное, обаятельное действие. Она сама не сознавала, как все неподдельное благородство ее характера, все ее глубокие и горячие чувства отразились в эту минуту в ее взоре. Ромейн переменился в лице: он побледнел при новом чувстве, пробудившемся в нем. Леди Лоринг внимательно наблюдала за ним.

– Может быть, вы недостаточно цените свое влияние, Стелла, – произнесла она.

Ее убеждения не действовали на Стеллу.

– Я всего полчаса знакома с мистером Ромейном, – сказала она. – И не настолько тщеславна, чтобы предполагать, что могу произвести приятное впечатление за такое короткое время.

Она другими словами выразила мнение Ромейна о себе, высказанное им лорду Лорингу. Это совпадение поразило его.

– Мы, кажется, начали с того, что неверно истолковали друг друга, мисс Эйрикорт, – произнес он. – Быть может, мы лучше поймем друг друга, если будем иметь удовольствие снова видеться с вами…

Он нерешительно посмотрел на леди Лоринг. Она была не из тех женщин, которые могут упустить удобный случай, не воспользовавшись им.

– Скажем, завтра вечером, – дополнила она начатую им фразу, – в семь часов.

– Завтра, – сказал Ромейн и, подав руку Стелле, вышел из галереи.

Таким образом, заговор, имевший целью его женитьбу, подавал даже большие надежды на успех, нежели заговор, имевший целью обратить его. Но отец Бенвель, тщательно наставлявший Пенроза в соседней комнате, не знал этого.

Часы приносят с собою изменение событий точно так же, как изменение времени. День прошел, наступил вечер, и виды на успех обращения прояснились.

Послушаем, как отец Бенвель рассказывает об этом событии в своем донесении в Рим, написанном в тот же вечер.

«… Я уговорился с Пенрозом, что он зайдет ко мне и расскажет о начале своей деятельности в качестве секретаря Ромейна.

В ту минуту, когда он вошел в комнату, я тотчас же догадался по его расстроенному лицу, что случилось что-то серьезное. Я спросил, не произошли ли неприятности между ним и Ромейном.

Он повторил мой вопрос с удивлением: “Неприятности? Я не в состоянии выразить словами, как искренне мне нравится мистер Ромейн. Я не могу сказать вам, отец, как мне хочется быть полезным ему”.

Успокоенный этим ответом, я, конечно, спросил, что случилось. Пенроз отвечал на мой вопрос с явным смущением:

– Я совершенно невольно узнал тайну, знать которую не имел права, – сказал он. – Я скажу вам все, что совесть позволяет мне сказать. Довершите вашу доброту, не приказывайте мне говорить, когда мой долг в отношении душевно измученного человека обязывает меня молчать даже с вами.

Я, конечно, удержался от прямого ответа на это странное обращение.

– Скажите, что можете сказать, – отвечал я, – а там посмотрим.

Он начал рассказывать. Мне, конечно, нет надобности напоминать вам, как в своих планах возвращения Венжа мы предполагали воспользоваться теми шансами на успех, которые представлялись нам в странном характере теперешнего владельца поместья. Передавая вам рассказ Пенроза, я сообщу об открытии, которое, осмеливаюсь думать, будет столь же приятно для вас, как было для меня.

Он начал с того, что напомнил мне мои собственные слова о Ромейне:

– Вы упомянули, что слышали от лорда Лоринга, будто Ромейн страдает от какого-то горя или угрызения совести, – сказал Пенроз. – Я знаю, как он страдает, отчего он страдает и с каким благородством покоряется своему горю. Мы сидели вместе за столом, просматривая его заметки и записки, как вдруг рукопись, которую он читал, выпала у него из рук. Смертельная бледность покрыла его лицо. Он вскочил, закрыл уши руками, будто услышал что-то ужасное. Я побежал к двери, собираясь позвать на помощь. Он остановил меня и слабым, прерывающимся голосом запретил звать кого-либо и делать свидетелем его страданий.

– Это уже не в первый раз, – произнес он, – и скоро пройдет. Если у вас нет сил оставаться со мной, я предлагаю уйти и вернуться, когда я приду в себя.

Мне было так жаль его, что я почувствовал в себе силу остаться. Когда припадок миновал, Ромейн взял меня за руку и поблагодарил.

– Ты отнесся ко мне, как друг, – сказал он, – и я буду относиться к тебе, как к другу. Все равно рано или поздно, – продолжил он, – мне придется открыться, и я намерен сделать это сейчас же.

Он рассказал мне свою грустную историю. Умоляю вас, отец, не заставляйте меня повторять ее! Довольствуйтесь тем, что я вам скажу: она произвела на меня тяжелое впечатление. Утешением, единственной надеждой для него может быть наша религия. Я всем сердцем отдался делу обращения его и в глубине души чувствую, что мои старания увенчаются успехом!

Вот в каком духе и тоне говорил Пенроз. Я не стал настаивать на том, чтобы он открыл мне тайну Ромейна. Она не имела значения для нас. Вы знаете, что преданность делу и энтузиазм Артура искупают его слабохарактерность. Я верю, что его старания увенчаются успехом.

Перейду на минуту к другому предмету. Я уже сообщал вам, что у нас на пути встала женщина. У меня свой взгляд на то, какой методы надо держаться, чтобы устранить подобное препятствие, когда оно определится яснее. Я могу только уверить вас, что, пока это в моих силах, ни этой женщине, ни какой другой не удастся завладеть Ромейном».

Закончив этими словами свое донесение, отец Бенвель вернулся к размышлениям о справках, которые намеревался навести о прошлой жизни Стеллы.

Он был убежден, что как ни осторожно он принялся бы за дело, будет неблагоразумно пытаться узнать что-либо от лорда Лоринга или его жены. Если он в свои годы вдруг выкажет интерес к молоденькой протестантке, видимо избегавшей его, это всех удивит, а удивление может весьма естественно повести к подозрению.

Но в доме лорда Лоринга была еще одна особа, к которой он мог обратиться, – экономка. Живя давно в доме и пользуясь доверием хозяйки, она могла служить источником справок о прекрасной подруге леди Лоринг и, как ревностная католичка, конечно, почувствовала бы себя польщенной вниманием домашнего духовного пастыря.

Отец Бенвель подумал:

– Приняться за экономку будет нелишне.