Читать книгу Нова Экспресс - Уильям С. Берроуз, Уильям Берроуз - Страница 5

Я ездил с Несносным Малышом по поводу «Потехи Нова»… Мы были в отрубе после заварушки в Галактике Рака, и все из-за этого двустороннего репертуара времени. Когда вы дойдете до конца биологического фильма, попросту перемотайте пленку и начинайте сызнова… Разницы никто не замечает… Да никого и нет до начала фильма…[1] Словом, начинают они мотать пленку назад, проектор взрывается, и мы еле ноги унесли на взрывной волне… Забились в эти холодные синие горы, наполнили позвоночники жидким воздухом и слушаем коротенькую джанковую ноту высшего класса – металлическая раскумарка и отру-бон на тысячу лет…[2] Сидим себе в крытом шифером домике, укутавшись в оранжевую мантию плоти, вокруг нас плавает голубая дымка, и тут получаем вызов… И только я ступил ногой на захолустную Землю, как сразу унюхал эту жженую металлическую вонь Нова.

– Заряд уже выпущен, – сказал я НиНу (Непоколебимому и Неотразимому)… – Эта планета горит… Весь этот ебучий сортир может в любую минуту взлететь на воздух.

А Несносный НиН шмыгает носом и говорит:

– Ага, если уж это случается, то в момент… Медлить не приходится.

И чувствовалось, как вся структура гнется прямо под ногами от напора, словно готовая прорваться перемычка… Газета прислала за нами машину, и мы уезжаем из аэропорта, Малыш за рулем, жмет на газ… Едва не врезались в толпу пешеходов, и вслед нам орут: «Эй, вы что, хотите кого-нибудь укокошить?»

А Малыш высовывается в окошко и говорит: «Почту за счастье, черномазые! Тупицы! Псы земные!..» – Его глаза вспыхивают, точно паяльная лампа, и я вижу, что он в прекрасной форме… Так что мы сразу приступаем к работе, штаб-квартиру устроили в Стране Свободы, откуда и поступил вызов, страна эта и вправду свободна и настежь открыта для всех жизненных форм – чем гаже, тем лучше… Но более гадких типов, чем Несносный Малыш и ваш корреспондент, здесь еще не бывало… Если должна взлететь на воздух планета, туда вызывают НиНа, и он скачет от одной группировки к другой, подстрекает и оскорбляет противоборствующие стороны, пока все не начинают в один голос твердить: «Бог ты мой, да прежде чем я уступлю хоть пядь, весь этот ебучий сральник разлетится на куски».

Мы прибыли… На этой работенке медлить не приходится… А НиН – шустрый малый… Сталкивается с сотнями людей и, уворачиваясь, в мгновение ока успевает выплевывать свои непереносимые оскорбления… У нас был план, они это называют Управленческими Книгами, по которым видно, «что есть что» на этом глухом полустанке: три жизненные формы нагло паразитируют на четвертой, которая начинает набираться ума. И вся планета бьется в истерике, обезумев от панического страха. Вот такими они нам и нравятся.

– Проще дельца не бывает, – говорит Малыш.

– Угу, – говорю я. – Только уж больно все просто. Что-то за этим кроется, Малыш. Что-то не так. Чует мое сердце.

Но Малыш меня не слышит. Короче, все эти жизненные формы родились в самых невыносимых условиях: в знойном климате, холодном климате, терминальном стазе, и меньше всего хотят вернуться туда, откуда они родом. А Несносный Малыш выступает с шуточками вроде следующих:

– Прекрасно, забирайте с собой свои печи и на выходе заплатите Гитлеру. У него-то найдется местечко, где вам, евреям, нипочем не замерзнуть.

– Слыхал про черномазых? Откуда появились ниггеры? Да в антенных холодильниках они все родились, где же еще? Для хороших черномазых всегда найдется местечко.

– Из-за вас, пизденки, возникает проблема удаления отходов в ее худшем варианте, и вдобавок вы поднимаете такой мерзкий скулеж, какого никто и нигде не слыхивал: «Ты меня любишь? Ты меня любишь?? Ты меня любишь???» Почему бы вам не вернуться на Венеру удобрять леса?

– А что до тебя, Белый Босс, так ты всего лишь реквизит для затасканного фильма Мартина, ты, терминальный временной джанки, отбуксируй свою неподъемную металлическую задницу обратно на Уран. Последняя доза на дорожку. Она тебе не повредит.

К тому времени все обезумели даже больше, чем пересрали. И все-таки НиН считал, что дело подвигается чересчур медленно.

– Нужна зацепка, – сказал он. – Что-нибудь понастоящему мерзкое, вроде вируса. Не зря же они явились из страны, где нет зеркал.

Вот он и принялся издавать один журнальчик.

– Вот теперь, – сказал он, – я, с Божьей помощью, покажу им, каким мерзким может стать Мерзкий Американец.

И он изымает из банка образов все самые мерзкие картины и вводит их в подсознание, так что кризис следует за кризисом строго по графику. А НиН носится кругами, точно циркулярная пила, да еще этот его зловещий нова-смех – он слышен уже на всех улицах, он сотрясает здания до самого горизонта, точно все они бутафорские. Но я-то осматриваюсь, и чем больше смотрю, тем меньше нравится мне увиденное. Начать с того, что быстро и неумолимо, как еще нигде и никогда, надвигаются легавые Нова. Но НиН только и говорит, что копы на меня вечно страху нагоняют, и снова поворачивается к своему видеоэкрану:

– В каком-то заштатном местечке заживо сдирают шкуру с начальника полиции. Хочешь полюбоваться?

– Вот еще, – сказал я. – Меня интересует только собственная шкура.

И я выхожу на улицу, а сам думаю: может, и впрямь кое с кого не мешает заживо шкуру содрать. Потом заворачиваю в кафе-автомат, швыряю в щель монетки, беру пирожки с рыбой и наконец вижу воочию: китайские партизаны, к тому же на славу вооруженные вибрационными статически-образными пистолетами. Вот я и бросаю рыбные пирожки с томатным соусом и дую назад в контору, где Малыш все еще прикован к экрану. Он на секунду отрывается от своего зрелища, плотоядно ухмыляется и говорит:

– Хочешь растлить ребенка и тут же его распотрошить?

– Обратись в слух и внимай. – И я ему все выкладываю. – Эти косые да узкоглазые шутить не будут, ясно?

– Ну и что? – говорит он. – У меня еще есть Управленческие Книги. Я могу хоть завтра вдребезги расколошматить этот полустанок.

Без толку с ним говорить. Гляжу я повнимательней, и до меня доходит, что блокада планеты Земля прорвана. Целыми армиями вторгаются разведчики. И все заинтересованные лица по горло сыты Несносным НиНом. А он только и может сказать: «Ну и что? У меня еще есть». Резкая смена кадров.

– Управленческие Книги в наших руках. Фильм воняет горелым выключателем, словно паяльная лампа. Предварительно записанная тепловая вспышка сосредоточивается на Хиросиме. Этот полустанок настежь открыт для раскаленных людей-крабов. Медитация? Слушайте: ваша армия распыляется при поэтапной игре в «симбиоз». Мобилизованы мотивы возлюбить Хиросиму и Нагасаки? Вирус для защиты терминальных сточных вод Венеры?

– Все народы проданы лжецами и трусами. Лжецы, которым нужно время для проявления будущих негативов, надувают вас новыми лживыми посулами, а раскаленные люди-крабы сосредоточивают в Риме войну с фильмом на истребление. Эти донесения воняют Нова распроданной работой, дерьмовыми рождением и смертью. Ваша планета захвачена. На всей пленке вы – псы. Вся планета проявляется в терминальное тождество и полную капитуляцию.

– Но предположим, что киносмерть в Риме не сработает и благодаря нашим стараниям каждое мужское тело больше обезумеет, чем пересрет. Нам нужна зацепка, чтобы раскрутить порок на всю катушку. Показать им с Божьей помощью, какими мерзкими могут стать в темной комнате самые омерзительные картины. Устроим печные засады. Прольем свет на все управленческие трюки. Мошенничество с симбиозом? Могу точно сказать, что «симбиоз» – засада, откуда прямая дорога в печи. «Люди-псы» должны быть съедены заживо под раскаленными добела небесами Минро.

А «мальчики на побегушках» и «штрейкбрехеры» Несносного НиНа фискалят направо, налево и в центр:

– Мистер Мартин и вы, члены правления, пошлые, слабоумные американцы, вы еще пожалеете о том, что с помощью своих синтетических грибов призвали Богов майя и ацтеков. Не забывайте, мы храним точную джанковую меру причиняемой боли, а боль эта должна быть оплачена сполна. Понятно, мистер Несносный Мартин, или я должен еще пояснить? Позвольте представиться: Майяский Бог Боли и Страха с раскаленных добела равнин Венеры, а это вовсе не Бог пошлости, трусости, уродства и слабоумия. На поверхности Венеры есть прохладное место, на триста градусов холоднее окружающего пространства. Уже пятьсот тысяч лет я удерживаю это место от притязаний всех конкурентов. А теперь вы хотите использовать меня в качестве своего «мальчика на побегушках» и «штрейкбрехера», управляемого с помощью машины «Ай-Би-Эм» и горсточки вирусных кристаллов? Как долго вы, «члены правления», смогли бы удерживать это место? Думаю, секунд тридцать, со всеми вашими сторожевыми псами. И вы собирались направить всю мою энергию на операцию «тотальное уничтожение»? Все ваши «операции», тамошние или здешние, те или эти, как начнутся, так и кончатся, а потом – ищи-свищи. Верните мне имя. За это имя надо платить. Вы не заплатили. Мое имя – не для ваших целей. И отныне я считаю, что о тридцати секундах записано.

И видно, как простаки набираются ума, толпясь зловещими группами, и все громче становится ропот. С минуты на минуту ворвутся на улицу пятьдесят миллионов юных недоумков с пружинными ножами, велосипедными цепями и булыжниками.

– Уличные банды, рожденные на Уране в условиях Нова, выходите и боритесь за свои улицы. Призвать на помощь китайцев и прочие случайные факторы. Изрезать всю пленку. Сместить, отрезать, спутать, заболтать голосовые линии Земли. Слыхали о «Зеленой Сделке» Правления? Они намерены, нарядившись бабами, вскочить в первую спасательную шлюпку и бросить своих «людей-псов» под раскаленными добела небесами Венеры. Операция «Бич Небесный», известная так же, как Операция «Тотальное Уничтожение». Хорошо же, управленческие ублюдки, мы, с Божьей помощью, покажем вам Операцию «Тотальное Разоблачение». Дабы увидели все. На Таймс-сквер. На Пиккадилли.