Читать книгу Комедия ошибок - Уильям Шекспир - Страница 3

Нет, не идут ни муж мой, ни слуга,

Которого за ним я так поспешно

Отправила. Теперь уж два часа,

Наверно, есть.

Быть может, пригласили

Его к себе знакомые купцы —

И прямо он пошел обедать с рынка.

Советую, любезная сестра,

Сесть без него за стол и быть спокойной.

Мужчина ведь властитель над своей

Свободою; его ж властитель – время,

И, времени послушный, он идет

Туда, сюда. Поэтому, сестрица,

Тревожиться не следует тебе.

Да потому, что их дела такого рода:

Всегда вне дома.

Да, но если б он узнал,

Что я так действую, наверно б злиться стал.

О, знай, что, как узда, тобой он управляет.

Зануздывать себя осел лишь позволяет.

Но волю буйную несчастье плетью бьет.

Все то, что видит глаз небесный, что живет

В морях и в воздухе, и на земле – все в рамки

Свои заключено; самцам покорны самки

Зверей и рыб, и птиц. И этого всего

Властитель – человек, в ком больше божество

Себя явило – он, владыка над землею

И над свободною пучиною морскою,

Стоящий по уму и по душе своей

Гораздо выше рыб, пернатых и зверей,

Он также властелин и над своей женою,

И потому должна ты быть его слугою.

Но замуж ты идти не хочешь оттого,

Что рабства этого боишься.

Не его

Страшусь я, а забот супружеского ложа.

Но, если б замужем была ты, верно, все же

Хоть маленькую власть хотела бы иметь?

Я, прежде чем любить, училась бы терпеть.

А если б загулял твой муж?

Я терпеливо

Ждала бы, чтоб домой вернулся он.

Не диво

Иметь терпение, когда ничем оно

Не растревожено; совсем немудрено

Быть кроткой, если нет причины быть иною.

Когда вопит бедняк, истерзанный бедою,

Мы требуем всегда, чтобы он замолчал;

Но, если бы нести случилось нам самим

Такое ж бремя мук, мы так же бы кричали.

Вот так и ты теперь, не знавшая печали

От мужа скверного, мне хочешь пособить,

Советуя с беспомощным терпеньем все сносить.

А нанеси тебе такое оскорбленье,

Конечно, прогнала б ты глупое терпенье.

Когда-нибудь решусь я это испытать.

Но вот и твой слуга: недолго мужа ждать.

Ну что, идет твой господин-медлитель?

Скажи скорей, ты говорил с ним? Знаешь

Намеренье его?

О да, о да!

Он на ушах моих отметил это

Намеренье. Проклятая рука!

Я ничего решительно не понял.

Но говори – идет ли он домой?

Он, кажется, старается усердно

Приятным быть своей жене.

Скажу

Я вот что вам: мой барин, несомненно,

Взбесился, как рогатый…

Негодяй!

Как смел ты мне сказать “рогатый”?

То есть,

Не так, как муж рогатый – но совсем

Взбесился он. Когда просить я начал

Его домой, к обеду – у меня

Потребовал он тысячу дукатов.

Я говорю: “Пора идти обедать!”

Он говорит: “Где золото мое?”

Я говорю: “Все блюда подгорели!”

Он говорит: “Где золото мое?”

Я говорю: “Пожалуйте скорее!”

Он говорит: “Где золото мое?

Где тысяча дукатов, плут негодный?”

Я говорю: “Сгорит ваш поросенок!”

Он говорит: “Где золото мое?”

Я говорю: “Да госпожой моею…” —

“Повесься с ней! Не знаю никакой

Я госпожи. Черт с госпожой твоею!”

Кто это говорит?

Он говорит,

Мой господин. “Я, – говорит, – не знаю

Ни госпожи, ни дома, ни жены!”

И вот таким манером порученье,

Что должен был исполнить мой язык,

Я на плечах моих вам доставляю

Благодаря ему; да, по плечам

Отколотил меня он в заключенье.

Ступай опять, негодный, и веди

Его домой.

Идти опять и снова

Прибитым быть? Нет, Бога ради, я

Прошу послать кого-нибудь другого.

Ступай сейчас, бездельник, иль тебе

Я проломлю башку крестообразно.

Ну да, а он крест этот освятит

Пощечинами новыми – и выйдет

Святою голова моя у вас.

Вон, говорят, болтливый олух! Живо

Веди его домой.

Ужели я

Так кругл для вас, что можете вы мною

Туда, сюда, как мячиком, швырять?

Вы гоните отсюда, он оттуда;

Коль этак долго мне придется вам служить,

То кожею меня вам следует обшить.[9]

Как гнев твое лицо обезобразил скверно!

Он веселится там с любовницами, верно,

Меж тем как по одном веселом взгляде я

Здесь жадно так томлюсь. Коль красота моя

С несчастных щек моих унесена годами —

Он в этом виноват. Коль скуку лишь словами

Могу я наводить, коль ум мой отупел

И далеко не так, как прежде, быстр и смел —

Он обращением суровым и холодным,

Как мрамор, притупил все это. Если ярким

Нарядом сердце в нем другие шевелят,

Как господин моих всех денег, виноват

И в этом также он. Все эти разрушенья,

Что испытала я, – его произведенья.

Лишь он в том виноват, что подурнела я!

Пусть солнечный свой взгляд он кинет – и моя

Увядшая краса воскреснет очень скоро,

Но, как дикарь-олень, он рвется из забора

И кормится, увы, вне дома! Для него

Я, бедная, давно не значу ничего.

О, ревность злейшая, самой себе мученье!

Фи, прогони ее!

Такое оскорбленье

Не больно лишь одним бесчувственным глупцам.

Я знаю, нравятся теперь его глазам

Другие женщины, иначе как случиться

Могло б, что он не здесь?

Ты знаешь ведь, сестрица,

Он обещал мне цепь. О, если бы забыл

Он про нее одну, но только б не бежал

От ложа своего! Теперь я вижу ясно,

Что камень дорогой, оправленный прекрасно,

И тот теряет блеск, и золото – оно,

Столь долго прочное, – испортиться должно

От тренья частого, и точно так же губят

Людей разврат и ложь. О, если уж не любит

Он красоту мою – слезами я сотру

Остатки все ее, и, плача, я умру!

О, сколько глупых я встречаю между нами,

У дикой ревности покорными слугами!

Все золото, что Дромио я отдал,

В сохранности в гостинице лежит,

А верный шут отыскивать куда-то

Меня пошел. По моему расчету

И по словам хозяина, не мог

Я Дромио увидеть с той минуты,

Как в первый раз послал его домой.

А вот и он.

Ну, что, прошла веселость,

Почтеннейший? Пожалуй, начинай

Опять шутить, коли побои любишь.

Не знаешь ты “Центавра”? От меня

Ты золота не получал? Ты послан

От госпожи твоей, чтобы меня

Позвать домой обедать? Квартирую

Я в “Фениксе”? Ты, верно, был совсем

Помешанный, когда так бестолково

Мне отвечал.

Я отвечал? Когда ж

Я говорил вам это?

Да не больше,

Как с полчаса назад, и вот как раз

На этом самом месте.

С той минуты,

Как с деньгами послали вы меня

Домой, в “Центавр”, я вас в глаза не видел.

Ты говорил, бездельник, что тебе

Не отдавал я золота, и только

Про госпожу твою и про обед

Мне толковал. Я дал тебе, надеюсь,

Почувствовать, как это не пришлось

Мне по сердцу.

Я очень рад, что вижу

Веселым вас. Что значит эта шутка?

Пожалуйста, скажите, господин.

Опять, опять ты мне в лицо смеешься.

По-твоему, шучу я? Вот тебе!

А вот еще!

Постойте, Бога ради!

Уж чересчур серьезно стали вы

Со мной шутить. За что побои эти?

Из-за того, что иногда с тобой

Я, как с шутом, по дружески болтаю,

Нахально ты смеешься над моей

Любезностью и дерзко нарушаешь

Серьезные минуты. В те часы,

Когда сияет солнце, могут мошки

Проказничать – но по щелям они

Пусть прячутся, чуть только скроет солнце

Свои лучи. Когда желаешь ты

Шутить со мной, то изучи сначала

Мое лицо и с ним сообразуй

Свои слова; не то методу эту

В твой медный лоб я скоро вколочу.

Ну, так за то, во-первых, что трунил

Ты надо мной; а дальше – потому что

Вторично ты за то же принялся.

Ну, был ли кто-нибудь колочен так некстати?

В причинах ваших всех ни смысла нет, ни стати.

Покорнейше благодарю вас.

Ты

Меня благодаришь? За что же это?