Читать книгу Король Лир - Уильям Шекспир, William Szekspir, the Simon Studio - Страница 2

Тем временем мы вам хотим открыть

Другой наш замысел. – Подайте карту. –

Мы разделили наше королевство

На три удела и решили твердо

Стряхнуть с усталых плеч обузу власти

И возложить на молодых и сильных

Груз государственный, – чтоб налегке

Доковылять до гроба. Этот день

Мы выбрали, любезные зятья,

Чтобы заране выделить вам долю

Наследства нашего, предотвратив

Грядущий спор. Два славных жениха,

Король Французский и Бургундский герцог,

Соперники за руку нашей младшей,

Сегодня также ждут от нас решенья.

Но прежде, чем сложить монарший жезл,

Хотел бы я от дочерей услышать,

Кто больше любит нас, чтобы щедрей

Ту наградить из них, в ком громче голос

Природных чувств. Пусть первой говорит,

Как старшая рожденьем, Гонерилья.

О государь! Не передать словами

Моей любви; вы мне дороже жизни,

Здоровья, красоты, богатства, чести,

Свободы, радости, земли и неба.

Я вас люблю, как мать – свое дитя

И как дитя – кормилицу родную.

Нет мочи продолжать, язык немеет

И грудь спирает от такой любви.

А что сказать Корделии? Молчи.

Люби без слов.

             Весь этот край обширный

С прохладой рек и пестротой лугов,

С полями и тенистыми лесами –

От сих границ до сих – передаю

Тебе с супругом и потомкам вашим

В владенье вечное. – А что нам скажет

Дочь средняя, разумница Регана?

Мой государь, я из того же теста

И чувствую все то же, что сестра,

Хотя могла бы кое-что прибавить.

Я вас люблю так, что любая мысль

О радости иной мне ненавистна,

Как недостойная моей души,

Что нет мне счастья большего, чем вечно

Любить вас одного!

                 Что мне сказать?

Кто любит сердцем, а не языком,

Тот чувствами богаче, чем словами.

Тебе с твоим потомством отдаю

Треть королевства вплоть до сей границы,

Обширностью и красотой не хуже,

Чем доля Гонерильи. – А теперь

Что скажет младшая из дочерей,

За чью любовь французская лоза

Соперничает с молоком бургундским?

Что скажешь ты, чтоб за собой оставить

Край более обширный и богатый,

Чем сестрин?

            Ничего, мой государь.

Как – ничего? Подумай хорошенько.

Из ничего не выйдет ничего.

Скажи ясней.

            Как приневолить сердце

Жить напоказ?

             Мой добрый государь,

Я вас люблю, как долг велит дочерний,

Не больше и не меньше.

                       Это – всё?

Корделия, поправься поскорей,

Пока еще не поздно.

                  Государь,

Меня вы породили, воспитали,

Любили и лелеяли. В ответ

Я вас люблю и чту, как подобает

Послушной дочери. Но не скажу,

Как сестры, что я больше никого

Не полюблю. Когда я выйду замуж,

Часть моей нежности, любви, заботы

Достанется супругу. Я не стану

Любить и в женах одного отца.

Так говоришь от сердца?

                     Да, милорд.

Так молода и так черства душой?

Так молода, отец, и так правдива.

Возьми ее в приданое себе –

Свою правдивость. Солнцем светозарным,

Плодотворящим землю, и луной,

И колдовскими чарами Гекаты,

И всеми тайнами ночных светил,

В чьей власти мы с рождения до смерти,

Клянусь, что отрекаюсь навсегда

От кровной связи, от родства с тобой

И всех забот отцовских. Дикий варвар,

Что пожирает собственных детей,

Отныне будет мне родней и ближе,

Чем ты, моя уже не дочь!

                      Милорд…

Ни слова, Кент; не суйся поперек,

Когда дракон разгневан! – Я любил

Всех больше эту, младшую. Я думал:

Вот кто под старость будет мне опорой.

– Сокройся с глаз моих! Чтоб мне в могиле

Покоя не найти, коль я не вырву

Тебя из сердца! (Слугам.) Короля зовите

И герцога Бургундского. Живей!

Вы, Корнуэл и Олбани, вдобавок

К полученному прежде разделите

Между собой и эту треть. Пусть гордость,

Что кажется гордячке прямотой,

Берет ее в супруги. Вас обоих

Я облекаю ныне нашей властью,

Величием и всем, что вытекает

Из власти и величья. Мы же сами

Намерены по месяцу гостить

У вас поочередно, с личной свитой

В сто рыцарей. Себе мы оставляем

Лишь имя с титулами; остальное –

Правленье, суд, налоги – целиком

Вам отдаем, зятьям моим любезным,

Владейте ими.

             Благородный Лир,

Кого я чтил как своего монарха,

Любил и покорялся, как отцу,

Молился, как святому!..

                    Осторожней –

Стрела уже дрожит на тетиве!

Так пусть летит и пусть пронзит мне сердце!

Кент будет груб, пока безумен Лир.

Опомнись! Или думаешь, я струшу

И промолчу, когда король блажит,

Опутан лестью? Чести долг не в этом.

Остынь, обдумай все по-королевски

И принятое в пагубной горячке

Решенье отмени. Ручаюсь жизнью,

Дочь младшая тебя не меньше любит,

Хоть меньше говорит. Лишь тот котел

Гудит, который пуст.

                 Ни слова больше!

Ты жизнью шутишь, Кент.

                      Я жизнь ценил

Не больше пешки, в бой ее бросая

За короля. Не пощажу и ныне

Для чести короля.

               Прочь с глаз моих!

Смотри, король! Изгнав из глаз прицел,

Не промахнись.

             Клянусь великим Фебом!

Клянусь, клянешься Фебом ты напрасно.

Предатель! Негодяй!

                 Убей врача!

Болезни скверной этим не излечишь.

Нет, отмени неправое решенье –

Иль буду я твердить тебе в лицо:

Ты зло творишь.

              Ты все сказал, изменник?

Так слушай же, что повелит монарх:

За то, что ты дерзнул подвигнуть нас

Нарушить наше клятвенное слово,

Что с честью королевской несовместно,

И вздумал прекословить нашей воле,

Вот приговор тебе: четыре дня

Даем тебе на сборы, чтоб на пятый

Покинул ты пределы королевства;

И помни: коль на следующий день

Застигнут будешь ты в моих владеньях,

То смерть тебе. Юпитером клянусь,

Быть по сему.

            Ну что ж, прощай, король.

Когда престол во власти сумасброда,

Изгнанье – здесь, а за морем – свобода.

Пусть небеса хранят тебя, дитя,

За то, что отвечала ты не льстя.

Желаю, леди, чтоб осталась в силе

Хоть часть того, что вы наговорили.

А Кент уйдет, – прощайте, господа! –

Под новым небом жить, как жил всегда.

Король Французский и Бургундский герцог –

Здесь, государь.

             Вас, мой Бургундец, первым

Хочу спросить. Вы с королем французским

За дочь мою вели любовный спор;

Каким довольствуетесь вы приданым,

Чтоб продолжать ходатайство свое,

Не отступившись?

                Тем, что обещали

Вы прежде, благородный государь;

А меньше не предложите вы сами.

Достойный герцог, прежде мы ценили

Ее дороже, но с тех пор, увы,

Цена упала. Вот она, глядите:

Коль что-то в этой маленькой притворе

Вам нравится, – берите так, как есть,

С немилостию нашею в придачу.

Я поражен; не знаю, что сказать.

Ответьте мне: такую, как теперь,

Отверженную, нищую, в опале,

С приданым из отцовского проклятья –

Возьмете вы ее?

              Простите, сэр;

Но на таких условьях – не решаюсь.

А никаких других условий, герцог,

Нет у меня.

          Вам, славный мой король,

И предлагать не стану этой сделки,

Чтоб нам не раздружиться. Обратите

Свою любовь на более достойных

От этого презренного созданья:

Самой Природе стыдно за нее.

Как странно! Та, которая была

Еще вчера любимицею вашей, –

Вы нахвалиться ею не могли! –

Была отрадой для отцовских глаз

И утешеньем старости, – так скоро

В немилость впала! Не могу представить,

Какой ее чудовищный поступок

Вдруг совершил такую перемену.

Прошу вас, подтвердите, государь,

Что не убийство, не потеря чести,

Не заговор злодейский, не измена

Меня лишили милости отца,

А только неуменье лицемерить,

Юлить и угождать, – привычка делом

Доказывать любовь, а не словами,

Коль в том моя вина, я не стыжусь.

Молчи! Уж лучше б ты не родилась,

Чем так отца родного опозорить.

И только-то? Природная стыдливость,

Которая не терпит пустозвонства

И чувств не выставляет напоказ, –

Причина этой бури? Что нам скажет

Бургундский герцог?

                  То, что я сказал. –

Властительный король, я буду рад

Взять в жены вашу дочь, коль вы дадите

За нею то, что обещали прежде.

А я сказал, что и гроша не дам.

Мне жаль, но в этом случае, боюсь,

Вы жениха теряете.

                 Тем лучше.

Я не жалею, герцог. Вы искали,

Как видно, выгоды, а не любви.

Корделия, ты в бедности своей

Еще дороже мне, в пренебреженье –

Желаннее, в несчастии – любимей.

Тебя, отвергнутую, принимаю

Как дар судьбы. Ты будешь королевой

Прекрасной Франции, и общий жар

Любви и поклонения растопит

В твоей душе жестокий лед обиды.

Король, я в жены вашу дочь беру

Не бесприданницей. Она сама –

Сокровище. За тысячу Бургундий

Такой не купишь. Попрощайся с ними,

Корделия моя, и не горюй

О том, что покидаешь. Там, за морем,

Ты лучший край найдешь.

                      Возьми ее.

Я дочери такой не знаю больше

И видеть не желаю. Пусть уходит

Без нашего напутствия, любви

И отчего благословенья. Нищей.

Идемте, благородный герцог.

Что ж! попрощайся с сестрами, – и в путь.

Сокровища отцовские, на вас

Гляжу очищенным слезами взором.

Я знаю цену вам и вашим чувствам,

Хоть как сестра об этом умолчу.

Пусть будет так. Любите же отца

Хоть в половину ваших обещаний.

Увы, когда бы не моя опала,

Я бы на вас надеяться не стала.

Прощайте.

         Не учи нас, как нам чтить

Отца родного.

             Поучись-ка лучше,

Как угождать тому, кто взял тебя

Из жалости, как нищенку. Свой жребий

Строптивостью вполне ты заслужила.

Покажет время, кто лукав, кто нет,

И тайные дела явит на свет.

Счастливо оставаться вам.

                       Идем,

Моя Корделия!

Природа, только ты моя богиня.

Тебе одной служу. Ужель я должен

Склониться пред обычаем нелепым

И ветхим правилом – лишь оттого,

Что я на десять иль двенадцать лун

Моложе брата? Незаконный сын!

Что это значит? Или я сложеньем,

Лицом, манерами или умом

Ущербнее того, кто был зачат

В супружеской постели? Что за кличка,

Которой метят, как бычков тавром,

Таких как я? Бастард! Сынок побочный!

Как будто в сладкий миг любви запретной

Природа не творит сильней и ярче,

Чем в затхлой, душной и унылой спальне,

Где, одурев от сна, плодят вслепую

Трусливых олухов? Я больше вправе

Владеть землей отцовской, чем Эдгар,

Хоть он и старше. Своего бастарда

Отец не меньше любит, чем тебя,

Законный отпрыск. Если план удастся

И он прочтет письмо, – побочный сын

Восторжествует над сынком законным.

Смелей, бастарды! Боги любят вас.

Ну и дела! Изгнать с позором Кента,

Обидеть Францию, а самому

Отречься от своей монаршей власти,

Оставив только титул? Сгоряча,

Как будто злою мухою ужален?

– Какие вести, Эдмунд?