Читать книгу История Франции. С древнейших времен до Версальского договора - Уильям Стирнс Дэвис - Страница 4

Глава 3. От франков к французам

Оглавление

Военные действия в Саксонии. Церемония. Возрождение классической учености. Раздел империи. Рост феодализма. Хрупкая основа монархии Гуго


В 768 г. Пипин Короткий, великий король франков, скончался и уступил место своему старшему сыну, которого историки называют Карлом Великим (на латыни Каролус Магнус, на французском языке – Шарлемань, что привычно и для говорящих на английском). Этого нового монарха можно считать величайшим человеком в истории Средних веков. Его царствование стало переходным временем между Древним и современным миром, а внушительная личность наложила глубокий отпечаток на сопутствующее ему время и отбросила тень на несколько последующих столетий.

Близкий друг Карла Великого Эйнхард написал его биографию, которая по уровню намного выше большинства произведений средневековой литературы, и оставил нам, в красиво закругленных фразах, полный и гармоничный портрет этого поистине выдающегося человека. Он рассказывает нам, что Карл Великий был «крупным и сильным, имел внушительный рост и прекрасное телосложение. Верх его головы был округлым, глаза широкие и полные жизни, нос немного длинноват. У него были прекрасные и пышные седые волосы, бодрое выражение привлекательного и при ятного лица. Поэтому и сидя и стоя он выглядел очень вну шительно и достойно. Походка у него была твердая, манера двигаться мужественная. Голос звучал чисто, но был не так силен, как можно было предположить при его телосложении»[9].

Эйнхард также рассказал нам, что император имел привычку одеваться просто и был умерен в еде и питье, горячо любил скачку на коне, охоту и многие атлетические развлечения. «Говорил он охотно и легко и умел очень ясно выражать свои мысли словами. Он с большим старанием изучал иностранные языки и настолько овладел латынью, что мог произнести на ней речь так же легко, как на родном (франкском) языке; греческий же язык понимал, но не мог на нем говорить».

За столом он наслаждался музыкой или же слушал чтение религиозных книг или сочинений историков. Он также любил приходить на лекции по грамматике, логике и астрономии, которые читали ученые его времени. Однако мы не должны преувеличивать глубину познаний этого короля-ученого. При всей своей врожденной любви к литературе он так по-настоящему и не научился писать.

В характере Карла Великого было много свойственных людям недостатков. Он мог быть жестоким, а иногда поступал как настоящий тиран. Но если учесть, в какое время он жил, его можно назвать справедливым, великодушным и дальновидным. От своего отца он унаследовал боеспособную армию, и ни один сосед франков не мог сравниться с ним в искусстве войны. Карл высоко ценил прежнюю римскую цивилизацию, как он ее понимал, и в течение всего своего царствования серьезно и разумно работал над тем, чтобы расширить знания и улучшить нравы своего народа. Он начал править как могущественный германский король, но, когда его владения стали расширяться и становиться настоящей западной империей, дал волю своему воображению и позволил, чтобы честолюбие подсказало ему более высокий титул. Правитель, который начал царствовать как король франков, закончил свою жизнь римским императором, претендуя на такую же власть, какую имели древние цезари.

Говоря об этом великом правителе, практически невозможно ограничиться лишь теми событиями, которые произошли на землях, позже ставших Францией. Почти все, что он совершил за пределами бывших галльских земель, отразилось на их судьбе. В частности, он втянул эти земли в длинный ряд войн, которые повлияли на позднейшую Францию тем, что до настоящего времени определяют религию и культуру ее восточных соседей. Когда Карл Великий взошел на престол, значительная часть территории современной Германии не просто была независима от франкских королей, она была языческой и дикой. Саксы, укрываясь за своими болотами и лесами, с особым упорством сопротивлялись всем попыткам обратить их в христианство и цивилизовать. Карл Великий потратил много лет своего царствования (с 772 по 804 г. с большими перерывами) на попытки надеть на этот свирепый неукрощенный народ ярмо тогдашней западной культуры.

С точки зрения современной этики нельзя одобрить то, что Карл Великий распространял христианство и цивилизацию силой оружия, но нельзя и не признать, что, если бы саксов оставили в покое, они, вероятно, еще много столетий провели бы в язычестве, убожестве и вырождении. Раз за разом Карл Великий направлял свои войска в страну этого народа. Обычно франкская армия вторгалась в этот болотистый край весной и оставалась там все лето, загоняя противника в топи и леса, беря заложников, подкупом или запугиванием заставляя пленных креститься. В конце кампании франкские воины строили несколько крепостей и оставляли в них гарнизоны. Потом захватчики уходили обратно, саксы выбирались из леса, многие новообращенные торжественно «соскребали» с себя воду крещения и возвращались к своим прежним богам. Некоторые из франкских крепостей саксы брали штурмом, остальные осаждали. Следующей весной армия завоевателей приходила опять, и все повторялось снова. Однако каждая такая кампания немного укрепляла власть франков над этими землями и немного ослабляла сторонников язычества. Вместе с армией Карла Великого приходила целая армия священников и монахов, «чтобы (как сказано в одной средневековой хронике) этот народ, который с начала мира был опутан цепью демонов, смог склониться под ярмо ласкового и доброго Христа». Везде, где позволяли обстоятельства, строились церкви и монастыри, устанавливались границы епископских епархий, и все население крестили должным образом. Крестили обычно принудительно, и принуждение было суровым: франкские воины своими копьями указывали ближайшую дорогу к купели.

Это была утомительная война без крупных событий, без больших сражений – война партизанского типа. Она целиком состояла из мелких столкновений, налетов и осад. В 785 г. Виттекинд, самый грозный из саксонских вождей, покорился Карлу Великому, но многие бывшие сторонники Виттекинда держались до 804 г. Потом в эту измученную страну наконец пришел мир. Война не была напрасной: средневековая цивилизация (в ее тогдашнем виде) с удивительной быстротой пустила корни на саксонской земле. Меньше чем через сто лет этот край уже был в числе самых передовых и цивилизованных областей Западной Европы. Правда, в это время империя Карла Великого уже быстро распадалась на части и Саксония навсегда расставалась с Францией.

Великий король Карл унаследовал от своего отца тесный союз с папским престолом. Пап уже давно мучил страх, что лангобарды, которые в то время господствовали в Северной Италии и собирались завладеть остальной частью полуострова, захватят Рим. Папы уже сами заявили, что имеют «светскую власть» над городом Римом, и не желали иметь рядом с собой никакого опасного соседа. Если им придется иметь над собой верховного правителя в земных делах, думали они, то гораздо лучше, чтобы он был таким, как король франков, то есть жил далеко и потому не мог бы постоянно вмешиваться в их дела. В 773 г. честолюбивый король лангобардов Дезидерий так сильно нажал на Рим, что папа всерьез обратился в королевство франков за поддержкой. Он умолял о помощи, и этот крик был услышан. Во главе могучей армии, превосходившей противника по силе, великий северный король перешел по перевалам через Альпы. Дезидерий был в ужасе и заперся в своей столице Павии. Там его, как положено, взяли в осаду и с помощью голода вынудили сдаться в 774 г. Тем временем сам его победитель отправился дальше и прибыл в Рим, где папа устроил ему великолепнейший прием и наградил его титулом патриция (то есть верховного защитника) Святого Вечного города. Что касается королевства лангобардов, оно просто было упразднено – в пользу Карла Великого. Теперь он называл себя королем Италии и действительно владел всем полуостровом, кроме крайнего юга, где константинопольские греки еще владели многими округами.

Шли годы. Монархия франков увеличилась не только за счет завоеваний. Ей покорились германский король Баварии и варварские князья народа аваров (жившего на территории нынешней Австро-Венгрии). Разумеется, чем более неодолимым на войне и неутомимым в мирных трудах становился правитель этой монархии, тем прочнее становилось всеобщее убеждение, что этому государю и этому государству совершенно не соответствуют имена и титулы, подходившие для северного королевства. Хотя в Западной Европе уже не осталось совершенно ничего от власти прежних римских императоров, до этого времени люди даже в королевстве франков признавали, что говорящие по-гречески константинопольские императоры теоретически являются наследниками древних цезарей и потому имеют наивысшее звание среди всех монархов. Но папы спорили с этими государями из-за многих богословских догматов и были почти готовы заклеймить их как раскольников. Кроме того, они были очень озабочены тем, чтобы доказать свою независимость от любой светской власти, и потому заявляли, что они, как прямые преемники святого Петра, имеют право давать власть «в этом мире» по своему выбору любому, кому пожелают оказать эту честь.

В 800 г. этот процесс достиг высшей точки развития. Могущество Карла Великого было так велико, что его уже нельзя было считать обычным королем (rex). А папа Лев, со своей стороны, очень старался показать, как римский престол благодарен правителю, который избавил пап от страха перед лангобардами и оказал ему еще много услуг. Кроме того, папа желал также показать, что не зависит от греческих правителей Константинополя. Если бы кто-то сказал, что в мире может быть лишь один император, на это был удобный ответ: в Константинополе тогда правила только императрица Ирина, в высшей степени недостойная женщина, которая пришла к власти, заточив в тюрьму и ослепив собственного сына. Таким образом, все обстоятельства соединились для того, чтобы произошло одно из самых великих и зрелищных событий в истории.

В 800 г. Карл Великий находился в Риме, чтобы подавить возмущение, поднятое некоторыми местными жителями. Наступило Рождество. В великолепной базилике Святого Петра собралось блестящее общество. Король молился у главного алтаря. Можно представить себе, как впечатляюще выглядел этот обряд – дым ладана, поющий хор, роскошно одетые придворные в нефе и еще более роскошно облаченные священнослужители ближе к алтарю. Внезапно папа Лев подошел к стоявшему на коленях монарху и надел на его голову сверкающую корону. Народ мгновенно понял, что это значило, и закричал так, что огромная церковь задрожала: «Могучему Карлу, великому и миролюбивому императору римлян, коронованному Богом, – долгой жизни и победы!» Был Карл Великий императором потому, что римский народ (выродившиеся потомки умерших строителей империи) провозгласил его своим монархом, или потому, что его короновал папа, представитель Бога, или потому, что он уже завоевал право на этот титул своими великими делами? Никто всерьез не задавал себе этот вопрос. Ответ на него искали в кровавой борьбе люди последующих веков, но это относится к истории Германии, а не Франции. В любом случае следующие четырнадцать лет правитель, который раньше назывался «король», именовался в своих указах Карл Август, то есть предъявлял права наследника на все титулы, почести и власть прежних цезарей. С этого времени Карл Великий сознательно старался централизовать свою власть. Он не начал стыдиться родных для него франкских традиций и установлений и никогда не вел себя как тиран, но тем не менее мир увидел государство, очень непохожее на прежнюю франкскую монархию. Так родилась Священная Римская империя – попытка основать заново Западную Римскую империю, но на строго христианской основе. Земли будущей Франции вскоре были отсечены от этого непрочного государственного образования с большими претензиями. Но на территории Германии и позднейшей Австрии оно продолжало существовать вначале как крупное государство, а потом лишь как великолепная тень и существовало до тех дней, когда Наполеон Бонапарт размолол в порошок столько почтенного мусора, оставшегося от средневековой Европы (в 1806 г.).

Империя 800 г. включала в себя всю современную Францию, Бельгию, Голландию и Швейцарию, а также бо́льшую часть современной Германии и Италии. В какой-то мере под ее властью были западная часть позднейшей Австро-Венгрии и крайний северо-восток Испании. Это было огромное, рыхлое по строению монархическое государство, части которого, в сущности, скреплялись только гением Карла Великого и страхом перед франкскими армиями. Однако личные дарования Карла были так велики, что при его жизни действительно казалось, будто народы империи вот-вот сольются в один народ.

Для управления своими обширными владениями он не применял сложную государственную машину. При своем дворе (который обычно находился в городе Ахене, в наше время это крайний запад современной Германии) он имел несколько высших должностных лиц и совет из умудренных жизнью епископов и любящих сражения аристократов. В округах были «графы»[10], которые вершили правосудие и стояли во главе провинциального ополчения. В многочисленных пограничных округах, которые назывались марки, были маркграфы (маркизы), обычно испытанные в боях люди из числа военных. Чтобы эти должностные лица не нарушали порядок, от одного из них к другому постоянно ездили «императорские гонцы» (missi dominici), которые проверяли, не совершают ли те несправедливость, и часто докладывали императору о положении дел на местах. Эта система прекрасно работала, пока был жив Карл Великий, гениальные способности которого компенсировали ее недостатки. Как только он умер, она почти полностью развалилась.

Но Карл Великий дал народам больше, чем твердую власть с законом и порядком (которые, нужно отметить, были редкостью с самого времени падения Рима). Под его покровительством произошло настоящее возрождение учености и искусств. Когда он стал королем, образованность и даже просто грамотность были на очень низком уровне даже в церкви, и он с подлинным энтузиазмом начал бороться с этим злом. Для выполнения своей задачи он вызвал на помощь из англосаксонской Англии выдающегося ученого Алкуина, который стал руководить дворцовой школой – чем-то вроде придворной академии, где обучались юноши из знатных семей. Епископы и аббаты во всей империи должны были создать такие же школы для своих местностей. Карл Великий нанес чувствительный удар по мнению, которое, к сожалению, преобладало в те дни, – по убеждению, что невежество совместимо с подлинной набожностью. В его указе было написано: «Пусть в каждом монастыре и каждой епархии будут основаны школы, где мальчики смогут научиться читать, чтобы старательно исправлять ошибки в псалмах, написанных знаках, песнях, календаре и грамматике, потому что люди часто желают молиться Богу как надо, но молятся плохо из-за неправильных книг».

Под руководством Алкуина возродился и широко распространился интерес к древним классикам. Во многих монастырях переписывали и изучали сочинения Цицерона, Горация, Вергилия и Сенеки. Появились стихи, сочинения по истории и очерки, написанные в их стиле. В этих литературных попытках было очень мало оригинальности; обычно они были всего лишь рабским переносом в другую эпоху идеалов, которые были новыми восемьсот лет назад. Но огромное значение имело то, что мудрость древних (которых благочестивые христиане часто клеймили как «погибших язычников») была в почете и что могущественный правитель возвышал ученых наравне с воинами.

Здесь не хватает места для рассказа о том, как Карл Великий наказывал недостойных священнослужителей, реорганизовывал франкскую церковь, создавал и вводил справедливое законодательство, распространял более совершенные способы ведения сельского хозяйства. В 814 г. великий император умер, достигнув наивысшего преуспевания. Кажется, мало кто из правителей добился таких успехов, как он. Мыслящие люди, жившие в его дни на землях бывшей Галлии, конечно, особенно горячо благословляли свое время и говорили, что теперь галло-римляне и германцы слились в один народ, став подданными новой и лучшей Западной империи, и что длившемуся много веков беспорядку, который начался после падения Рима, явно настал конец.

* * *

Итак, царствование Карла Великого было прекрасной вспышкой света в печальную эпоху сумерек, если не полного мрака. Этот свет был слишком хорош, чтобы гореть долго. Силы беззакония были подавлены лишь на время, и недостатки организации Франкской империи были так велики, что их мог преодолеть лишь величайший монарх. Четыре раза род Каролингов производил на свет таких правителей, но пятого раза не случилось. Карл Великий не разделил свою империю, а передал ее всю своему привлекательному и любезному, но не обладавшему ни сильной волей, ни большим умом сыну, Людовику Благочестивому (814–840). Единственной возможностью сохранить непрочную империю была мудрая и твердая политика ее сплочения и централизации, которая объединила бы галльский, германский и итальянский народы в один довольный жизнью народ. Но невозможно было ожидать, что Людовик выполнит такое труднейшее дело. Несколько лет пример его отца и должностные лица, служившие еще при отце, удерживали части империи вместе, а потом центробежные силы вырвались на волю.

Первая трещина расколола семью самого императора. Людовик был единственным выжившим сыном Карла Великого, но вскоре сыновья Людовика – Лотарь, Людовик и Карл Лысый – уже при жизни отца протянули свои жадные руки к власти. Каждый хотел иметь долю в управлении страной и думал лишь о своих интересах. Никогда отсутствие в монархическом государстве закона о переходе престола к старшему сыну не приводило к таким печальным последствиям, как во франкской империи IX в. Три неразборчивых в средствах брата ссорились и сражались один с другим, свергли своего отца с престола, когда он не пожелал разделить наследство между ними в угоду более сильному из них, потом вернули его на престол. При каждом подобном повороте событий императорская власть слабела и становились сильнее всегда напористые и беззастенчивые аристократы, которым правительство уступало все больше своих земель, богатств и власти. В 840 г., когда Людовик умер, его королевство уже готово было развалиться на куски.

Лотарь, старший из этих троих плохих сыновей, потребовал себе титул императора, и братья охотно предоставили ему этот титул. Но за границы их личных владений началась кровавая война. В 841 г. возле Фонтене (теперь Труа) произошла битва, которая имела огромное значение. Лотарь потерпел поражение от Людовика и Карла Лысого и вскоре был вынужден согласиться на условия мира, которые предлагали ему братья. Так в 843 г. был заключен знаменитый когда-то Верденский договор, в сущности ставший концом империи франков. Людовик получил практически всю Германию, Лотарь длинную узкую полосу земли от Северного моря вдоль западной части Рейна и затем прямо до Италии (отсюда название Лотарингия – «страна Лотаря» у территории, за которую спорят Франция и Германия), а Карл Лысый получил остальную часть расчле ненной Франкской империи, то есть практически всю Францию. Доли Людовика и Карла были ограничены естественными разделительными чертами – географическими рубежами и границами между народами и стали государствами, которым была суждена долгая жизнь. Доля же Лотаря была всего лишь искусственно выделенным куском территории, где раньше не существовало отдельного государства. По мере того как Франция и Германия развивались, она становилась настоящим яблоком раздора между ними. Спор об этой земле начался в 843 г., и в 1914 г. вопрос об Эльзасе и Лотарингии еще продолжал нарушать спокойствие Европы.

Разумеется, мир, заключенный в Вердене, был лишь передышкой между новыми войнами. Лотарь вскоре умер; его сыновья и их недружелюбные дяди в скором времени начали спорить за его владения. Один или два раза империя Карла Великого почти была восстановлена в полном объеме, но не благодаря одаренности какого-то одного правителя, а потому, что все остальные претенденты на власть были убиты или умерли. Некоторые из поздних Каролингов были достаточно одаренными людьми, но многие были лишь немного лучше, чем бездельники Меровинги, которых сменили у власти их деды. В 884 г. в последний раз казалось, что Франкская империя объединилась под властью одного императора. Это был Карл Толстый, бездарный и ленивый человек, главным, если не единственным достоинством которого было императорское происхождение.

К этому времени не только жалкий Карл Толстый, но и сам Карл Великий с огромным трудом смог бы оздоровить большое и громоздкое королевство. Не только местные графы (всего лишь наместники императора) все сильнее проявляли «феодальную» независимость и изображали из себя маленьких королей, не только почти все владения монарха были розданы алчным дворянам, а права короля уважались все меньше, но всей империи угрожала серьезная опасность из-за рубежа. И в первую очередь эта опасность грозила той части государства, которая вскоре стала называться Франция. В течение всего печального IX в. язычники-норманны приплывали из скандинавских фьордов на своих драконьих ладьях и разоряли франкские берега. Год за годом они поднимались на много миль вверх по французским рекам, жгли, грабили и уводили пленных. Они разбивали местное ополчение, собранное для борьбы против них, и быстро уплывали прочь со своей добычей. Когда наконец местные власти собирали регулярное войско, грабители были уже далеко. Эти скандинавские викинги были первоклассными бойцами. Они могли победить почти любого равного им по численности противника, и управляли ими вожди, обладавшие и доблестью, и мастерством. Многие знаменитые франкские города были разорены ими. В конце концов в 885–886 гг. они поднялись вверх по Сене и осадили Париж по правилам военного искусства.

Значение Парижа в то время уже быстро росло. А во время этой осады он вписал свое имя в историю благодаря доблести, с которой его отважный епископ Гозлин и его светский глава граф Эд обороняли свой город от разрушителей-язычников. Захват викингами Парижа в момент, когда население края было полностью деморализовано, вероятно, позволил бы викингам постепенно захватить весь север Франции так же, как их собратья овладели всей англосаксонской Англией. Но Париж выстоял. Город и в это время недалеко вышел за пределы того острова посреди Сены, где сейчас стоит собор Нотр-Дам, поэтому главные сражения шли за обладание мостами, которые связывали Париж с материком. Язычникам удалось захватить один из этих мостов, но второй – нет. Они предприняли отчаянную попытку захватить город путем осады, которая оказалась долгой. Граф Эд уехал из города, чтобы убедить императора поторопиться с отправкой подкрепления на помощь Парижу, но вскоре доблестно вернулся во главе маленького отряда, прорубая себе боевым топором дорогу сквозь войско норманнов и ободряя защитников города. В конце концов Карл Толстый явился спасать Париж во главе большой армии, но этому императору-дегенерату не хватило мужества на то, чтобы дать врагу решающий бой. Он поступил позорно: выкупил Париж за большую плату и позволил отброшенным от города викингам уйти грабить Бургундию, «потому что ее жители не повиновались императору».

Этот низкий и трусливый поступок был почти последним важным делом правителей единой Франкской империи. В 887 г. Карл Толстый был свергнут с престола высшей знатью своей страны, но его владения не достались все целиком одному сопернику. В Германии тогда правил внебрачный представитель рода Каролингов. Там, где сейчас расположен юго-восток современной Франции, вскоре появился «король Бургундии», а в тогдашней Франции (так мы можем теперь называть бывшую франкскую Нейстрию) появились несколько претендентов на власть, но после разногласий и споров правителем стал формально считаться законный государь из рода Каролингов – Карл Простоватый (893–923)[11].

Этот потомок могущественного рода (кстати, не такой глупый, как можно предположить по его прозвищу) действительно мог иметь лишь совершенно формальную власть. Священная Римская империя в то время практически не существовала, и ее будущее было совершенно неясным. Когда она позже возродилась, это произошло лишь в Германии и Италии, а Франция в нее больше по-настоящему никогда не входила. Развитие феодальной системы уже шло полным ходом, и каждая победа воинственных баронов означала такую же по размеру потерю авторитета для их монарха.

Поскольку феодальной системе вассалов и сюзеренов нужна была вершина, никто даже не думал о том, чтобы упразднить королевскую власть, и долгое время знатнейшим феодалам было легче договориться между собой, чтобы королевский сан принадлежал одному из Каролингов, чем передать этот сан сопернику-аристократу не королевского происхождения.

Таким образом, Карл Простоватый правил – или, по меньшей мере, назывался правителем – примерно на четверти обширной территории, которой владели его предки. Один важный указ, который он утвердил, имел большое влияние на будущее. Норманны, благодаря постоянному общению с христианами, понемногу становились менее дикими, но теперь усердно искали свободные земли, чтобы на них поселиться. И Карл заключил сделку с Ролло, хозяином большого флота драконьих кораблей. Король франков отдал во владение Ролло широкую полосу земли вдоль пролива, который теперь называется Ла-Манш, включая крупный город Руан. Эта территория становилась феодальным княжеством, и Ролло, ее новый герцог, должен был жениться на дочери Карла и «принести ему вассальную присягу» за это ленное владение. Кроме того, вождь викингов и его лучшие воины должны были стать христианами и принять цивилизованные обычаи. Договор был заключен и честно исполнен в 912 г. Норманны быстро стали нормандцами в своей новой стране Нормандии. Их грубый скандинавский язык скоро превратился в один из диалектов языка, который теперь явно был французским. Ролло (который, как ему и следовало, сменил имя на Роберт) и его главные воины быстро приобрели обычные достоинства и пороки феодальных баронов. В целом можно сказать: вскоре управление в Нормандии стало лучше, мирные искусства стали развиваться больше, а ее рыцари (когда появилось это звание) больше отличались рыцарским благородством, чем почти во всех остальных частях Франции. Так был добавлен последний крупный элемент в смесь народностей, из которой образовался французский народ. К кельтам, латинянам и германцам добавились скандинавы, которые принесли с собой всю силу Крайнего Севера и не ослабили, а укрепили молодую нацию.

На этом остатке прежнего государства франков Каролинги правили до 987 г. Их власть постоянно слабела, несмотря на мощные попытки нескольких королей из этого рода укрепить ее. Их стали саркастически называть «королями Лана» по названию города Лан (иначе Лаон), единственного города на обширных землях их главных баронов, где короли, как казалось, действительно имели власть. Наконец в 987 г. династия Каролингов почти угасла. Ее единственным представителем оставался еще один Карл – герцог Лотарингский. Он, как утверждают, был вассалом императора Германии. Кроме того, он вызывал сильнейшее отвращение у западных баронов. И появился жаждавший власти кандидат из другого семейства – Гуго Капет, «герцог Франции» (то есть правитель края, центром которого был Париж). Он был потомком того отважного графа Эда, который защитил Париж от викингов. Он был богат, честолюбив, тактичен, и, главное, его поддерживала своими мощным влиянием церковь. Подкупив других знатнейших аристократов щедрыми подарками из числа своих земель и этим ослабляя свою будущую власть, он добился их согласия и 1 июля 987 г. был торжественно коронован в Реймсе как «король галлов, бретонцев, нормандцев, аквитанцев, готов и гасконцев».

Эта новая власть Гуго Капета казалась не слишком прочной. Несомненно, многие герцоги и графы, которые присягали ему как вассалы в Реймсе, в глубине души надеялись, что эта молодая династия скоро погибнет, как династии многих правителей-выскочек. Но если они так думали, то сильно ошибались. Гуго Капет основал династию, различные ветви которой непрерывно правили Францией до 1792 г.[12] Мы можем справедливо сказать, что с его появлением на престоле королевству франков пришел конец и на мировой сцене действительно появилась Франция.

9

На мозаичном, точно передающем черты оригинала портрете в церкви Святого Иоанна Латеранского в Риме видно, что Карл Великий носил большие усы, а не знаменитую «длинную бороду», которая так часто упоминается в позднейших песнях и легендах.

10

Они назывались comites, что буквально означало «спутники» короля или императора.

11

Храбрый Эд, граф Парижский, с 888 г. и до своей смерти в 898 г. был почти повсеместно признан как король Франции. После его смерти все признали право на престол Карла Простоватого.

12

Конечно, и в XX в. существовали потомки рода Капетов, которые могли бы с большими основаниями претендовать на корону Франции, если бы Третью республику снова сменила монархия. Так что в определенном смысле династия Гуго Капета существует и сегодня – как знатный род, предков которого можно проследить до самого родоначальника.

История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

Подняться наверх