Читать книгу Один день мисс Петтигрю - Уинифред Уотсон - Страница 5

Мисс Лафосс наконец освободилась из объятий вошедшего, и мисс Петтигрю смогла его рассмотреть. Грациозный, гибкий, прекрасного сложения. Черты лица яркие, немного диковатые, но безукоризненно гармоничные. Блестящие темно-синие проницательные глаза; чудесно вылепленные губы, и над ними – черные усики, придающие ему вид одновременно утонченный и слегка порочный, что только добавляло ему привлекательности. В выражении его было что-то хищное; личность явно неординарная и притягательная.

Мисс Петтигрю медленно встала, чувствуя себя странно беспомощной. Теперь она действительно поняла, в какой зависимости оказалась мисс Лафосс. Достаточно было одного взгляда. Она встречала этот взгляд десятки раз, в десятках кинолент: манящий, роковой, уверенный в собственной силе – и непередаваемо безразличный, как только момент увлечения пройдет. Десятки героинь были ввергнуты в пучины отчаяния подобными взглядами. Но для мисс Лафосс не нашлось героя, который должен был спасти.

«Странно, – подумала мисс Петтигрю. – О таких мужчинах можно читать. На них можно смотреть в кино. Известно, что в жизни они никогда не встречаются. Однако – вот доказательство, что они все же существуют».

Мисс Лафосс сделала шаг назад. Выражение блаженства, как у кошки, которой предложили сливки, подернулось на ее лице испугом. Ник заметил мисс Петтигрю, потемнел и метнул в мисс Лафосс еще один взгляд – на этот раз пытливый и рассерженный.

– А! – поспешно сказала мисс Лафосс. – Моя подруга. Подруга… Алиса.

Собравшись с духом, она произвела более формальное представление.

– Алиса, это Ник. Ник, познакомься, это Алиса.

– Очень приятно, – вежливо откликнулась мисс Петтигрю.

– Приятно, – буркнул Ник.

Он скользнул по ней глазами, и мисс Петтигрю резко ощутила и свой возраст, и неловкость фигуры, и жидкие волосы, и нездоровый цвет лица, и скудность платья. Она болезненно покраснела. Ее разум бунтовал против этого человека; ее чувства находились у него в плену.

Дело было не только во внешнем виде. Вид был всего лишь дополнением, полезным, но необязательным. Главная тайна была внутри. Только войдя, он уже заполнил всю комнату своим присутствием. Сколько бы женщин ни находилось здесь, все они оказались бы сейчас вовлечены в соперничество за его внимание. От него волнами исходил вызов всякой женственности. Мисс Петтигрю это осознавала, но помимо своей воли стремилась на него ответить. Презираемая ею чувственность теперь мстила ей. Она не колеблясь отдала бы десять лет своей жизни, только чтобы он поцеловал ее так, как только что целовал мисс Лафосс. Она почти готова была ненавидеть мисс Лафосс – за ее молодость, ее красоту, ее обаяние. Длилось это, впрочем, недолго. Разум взял верх.

В нем таилась опасность. Даже если бы мисс Лафосс не рассказала ей о нем, эту опасность невозможно было не ощущать. И как раз опасность и добавляла ему привлекательности. Мисс Петтигрю вполне понимала, как легкая перчинка порока могла перебить пресную добродетель.

«Ох, – подумала она. – Что же делать с такими мужчинами. Да, они порочны, и что с того? Добродетельным против них все равно не вытянуть. Не состоял бы этот Майкл из порядочности и здравого смысла, может, у него и был бы шанс, но куда ему тягаться с этим? Нет, мы, женщины, иначе не можем. В делах любовных мы безнадежные авантюристки».

Мисс Петтигрю вздохнула. Тут придется потрудиться. Она уже не думала о том, что в любую минуту могла быть без объяснений выставлена за дверь. Трудности мисс Лафосс были теперь ее трудностями, как будто она знала ее всю жизнь.

Мисс Лафосс озабоченно переводила взгляд с одного из своих гостей на другого. Улыбка ее потеряла уверенность и была теперь слегка нервной, слегка умоляющей улыбкой женщины, сомневающейся в своей власти над мужчиной.

– Проходи же, садись, – обратилась она к Нику.

«Нет, милая, – подумала мисс Петтигрю. – Раньше было гораздо лучше. Такое… царственное безразличие. Единственный способ добиться от подобных уважения. Стоит этому зверю почуять слабину, и он проглотит тебя целиком».

Она сама поразилась глубине своей житейской мудрости. Она, оказывается, сознательно называла его у себя в мыслях животным, выскочкой, плутом – пытаясь спастись таким образом от его чар. Но если бы он хотя бы раз посмотрел на нее так, как смотрел на мисс Лафосс, – она была бы у его ног.

«Кто бы мог подумать, – беспокойно размышляла мисс Петтигрю. – В мои-то годы. Какая глупость. Как будто неясно, что я для него – надоедливая старая перечница, и все, что ему от меня нужно, – это чтобы я скорее убралась отсюда».

В самом деле, казалось, что воздух вокруг Ника был заряжен злостью, вызванной ее присутствием. Его ревность заставила его ожидать, что у мисс Лафосс будет компания, но он никак не мог себе представить, что в качестве компании он найдет какую-то мисс Петтигрю. «Эта кошелка, похоже, обосновалась тут надолго», – мисс Петтигрю почти почувствовала эту его мысль. Ее внезапно одолели привычные самоуничижительные сомнения.

«А может быть, в самом деле уйти? – испуганно подумала она. – В конце концов, я здесь незваный гость. Наверное, даже мисс Лафосс думает, что я сую нос не в свое дело. А когда она просила меня остаться, она просто предположила, что у меня будет достаточно такта, чтобы уйти самой».

Ее бросило одновременно и в жар, и в дрожь. Пьянящее чувство уверенности испарилось. Она снова была всего лишь мисс Петтигрю, неумелой гувернанткой – беспомощной и бесполезной. Она ухватилась за спинку стула и взглянула на мисс Лафосс.

В ответ та послала ей сияющую, дружественную, ободряющую улыбку.

В одно мгновение мисс Петтигрю была полностью излечена: неуязвима для его презрения, неуязвима для его чар. Пусть он рассыплется перед ней в любезностях, она останется твердой. Пусть, напротив, осыплет ее грубостями (а он, если его довести, может быть невероятно грубым, решила она), они ее не заденут. Она имела право быть там, где она была, и никуда отсюда не собиралась. Прогнать ее могла только мисс Лафосс.

Мисс Петтигрю снова обосновалась на стуле – спокойная, уверенная, собранная, невозмутимая.

Ник уставился на нее, наткнулся на непроницаемую стену безразличия и повернулся к мисс Лафосс.

– Я предполагал, что мы будем одни.

Мисс Лафосс вздрогнула.

– Но ты же обещал завтра, – жалобно сказала она. – Я точно помню.

– Да, но я протолкнул все дела на день раньше, и сразу же сюда. Разве ты не рада, что я вернулся скорее?

– Конечно, я рада, милый, – сказала мисс Лафосс и снова раскрыла объятия. – Я ужасно соскучилась. Мне даже начало казаться, что ты уехал насовсем.

«Начало проиграно, – беспокойно подумала мисс Петтигрю. – Подобное приветствие совсем не подходит для того, чтобы перейти в расставание».

Ник сменил гнев на милость. Он быстро поцеловал мисс Лафосс, скорее как обещание на будущее, и посмотрел на нее с пониманием. Разумеется, она не могла грубить старухе, но его-то от этого ничто не останавливало. Он отодвинул ее от себя и сделал шаг в сторону мисс Петтигрю.

– Я, кажется, упустил фамилию, – сказал он издевательски.

Ответным ходом мисс Петтигрю было облачиться в мантию миссис Джекаман, четырьмя работодательницами раньше. Ее поразительное спокойствие в ответ на оскорбления своего отвратительного муженька не раз приводило к тому, что он с богохульством на устах покидал дом, оставляя ее на время в покое.

– Петтигрю, – подсказала мисс Петтигрю. – Нечасто встречается, верно? Как говаривал мой дорогой отец…

– Так редко, что стоило бы ее чаще проветривать.

– О, – грустно призналась мисс Петтигрю, – путешественница из меня никудышная. Помню, как-то…

– Я три недели не был дома, – перебил Ник, медленно раскаляясь.

– Вот как? Надеюсь, вы приятно провели время, – сказала мисс Петтигрю дружелюбно. – И куда же лежит ваш дальнейший путь? Боюсь, погода здесь не способствует отдыху.

– Мне нужно сообщить кое-что мисс Лафосс, – сказал Ник злобно.

– Ваше письмо не дошло вовремя? Я совершенно согласна, почта в последнее время никуда не годится. Но с другой стороны, эти телефоны так удобны, что я и представить себе не могу, что бы мы делали…

– Я думал, что нам никто не будет мешать, – сказал Ник, сдерживаясь с огромным трудом.

– Какое совпадение! И я думала в точности о том же. Я так обрадовалась, когда обнаружила, что мисс Лафосс свободна сегодня. Признаюсь, нам давно не хватало хорошего, долгого разговора. Впрочем, с вашей стороны очень мило заскочить на минутку по пути.

Ник побагровел. Мисс Лафосс отстранилась, готовясь к взрыву.

– Ее друзья обычно наделены тактом, – заметил Ник ядовито, последним отчаянным усилием пытаясь направить ситуацию к мирному разрешению.

– Ну что вы, – миролюбиво сказала мисс Петтигрю. – Я в вас и не сомневалась. Я рада, что все уладилось, и мы можем продолжать. Как только я вас увидела, сразу же решила – такой галантный и…

– Да мне наплевать, что вы там решили! Уберетесь вы наконец?

– Нет, – сказала мисс Петтигрю.

– Ах ты!!!..???…!!!

– О! – воскликнула мисс Петтигрю.

Мисс Лафосс подалась вперед, бросив испуганный взгляд сначала на окаменевшую мисс Петтигрю, а потом на бушующего Ника.

– Ник, милый, присядь, пожалуйста.

Ник не сопротивлялся. Она сняла с него пальто, притянула к дивану и села рядом с ним. Ник еще раз посмотрел на мисс Петтигрю, пожал плечами и, казалось, забыл о ее существовании. Как и ожидала мисс Лафосс, пеньюар действовал на него благотворно.

«Что ж, – подумала мисс Петтигрю, – если они не против, чтобы я при этом присутствовала, то и я не против. Возможно, мои взгляды были слегка старомодными. Это… занятие, похоже, не лишено приятности».

Она села поудобнее и принялась рассматривать подробности.

«Ага! – отметила она вскоре. – Для Фила это было просто обязанностью, приятным, но заурядным пунктом расписания. Но Ник… Каждое движение, каждая ласка как бы говорит, что ты – единственная женщина во всем мире. Как тут устоять?»

Вскоре мисс Лафосс и Нику понадобилась передышка. Его отношение к мисс Петтигрю сменилось на философское. Если старушке – а для Ника старость наступала после тридцати – интересно, то не лишать же ее удовольствия. Как следует при ней, конечно, не развернешься, но время было еще раннее. Ночью гораздо удобнее, а недолгим ожиданием хорошую вещь не испортишь, скорее наоборот.

Он сел прямее.

– Как насчет выпить?

– Конечно! – сказала мисс Лафосс. – Ты же знаешь, где бутылки.

– Ладно. Что будем?

– Ну, – сказала мисс Лафосс задумчиво, – приготовь мне что-нибудь особенное, как ты умеешь. От твоих коктейлей заряжаешься на весь день.

– Как скажешь. А вам?

– Мне? – сказала мисс Петтигрю.

– Вам.

– Пить?

– А я о чем?

Мисс Петтигрю готова уже была сказать: «Ах, что вы, нет, благодарю», чтобы это прозвучало трепетно и целомудренно. Но не сказала. Не здесь. И не сейчас. Она вовремя поймала себя за язык – едва успела поймать. Теперь она была полна решимости принимать все, что ей предложено. Из этого удивительного дня, свалившегося на нее как снег на голову, она выжмет все до капли.

– Я не откажусь, – сказала она спокойно, легко и уверенно, – от бокала сухого хереса. Если вас не затруднит.

Она подчеркнула «сухого» – это показалось ей удачной находкой. Просто хереса может спросить кто угодно, но «сухого хереса» – это выдает хладнокровность, уравновешенность, утонченный вкус. Поднимает ее положение в обществе. Она понятия не имела, что означает «сухой» в приложении к вину, но ясно помнила мужа своей предпоследней хозяйки, который всегда наводил на нее страх своими громкими тирадами против «этого проклятого сухого хереса». То, что ему так не нравилось, просто обязано было понравиться ей.

Ник, впрочем, остался равнодушным.

– А точно не чего покрепче?

Решимость мисс Петтигрю не отказываться ни от чего была слегка поколеблена.

– Нет, благодарю, – сказала она, – но не с утра. Сухой херес, пожалуйста.

Ник вышел на кухню. Мисс Лафосс наклонилась ближе. Она чувствовала себя в некоторой степени ответственной за поведение Ника и, в частности, за его выражения, неподходящие для порядочных дам, вроде ее новой подруги.

– Не обращайте внимания, – шепнула она. – На самом деле он этого в виду не имел. Для него это все равно, что для нас было бы сказать «безобразие» или «какая досада».

Мисс Петтигрю подняла голову. Ее лицо посуровело.

– Милая, мне бы не хотелось, чтобы вы сочли меня нескромной, но в это я, боюсь, поверить не могу. Я намного старше вас, и за свою жизнь достаточно наслушалась людей, которые в свое оправдание повторяли, что ничего такого в виду не имели – в то время как, несомненно, имели в виду именно это. Попытка оправдать дурную привычку, вот и все. На вашем месте я постаралась бы повлиять на молодого человека с целью… привести в порядок его манеру общения. Уверена, что любой молодой человек питает больше уважения к юной леди, которая настаивает на соблюдении приличий в своем присутствии… не сочтите за назойливость, но, как я уже упоминала, я гожусь вам в матери.

Мисс Лафосс улыбнулась, но быстро скрыла эту улыбку. Ни за что на свете ей не хотелось бы обидеть мисс Петтигрю.

– Я попробую, – сказала она покорно. – Постараюсь. Не сомневаюсь, что вы совершенно правы.

Из кухни доносилось позвякивание бутылок и шаги Ника, который низким негромким голосом напевал какой-то популярный мотив. Внезапно он остановился, и наступило холодное, наводящее ужас молчание. Мисс Петтигрю посмотрела на мисс Лафосс. Мисс Лафосс посмотрела на мисс Петтигрю. Ее лицо сковала та самая маска испуга, которую мисс Петтигрю наблюдала при их первом знакомстве.

Дверь в кухню распахнулась, и Ник возник на пороге. Дрожь пробежала по спине мисс Петтигрю. Вся его беззаботная веселость испарилась, вид у него был угрожающий. В это мгновение мисс Петтигрю поняла, что значит в самом деле бояться мужчины. Зародившееся было в ней чувство, что все предыдущие события были просто забавной шуткой, которую ей было позволено наблюдать, сразу же исчезло, и она осознала, что находится теперь в совершенно других обстоятельствах, в которых места шуткам не было.

Милое личико мисс Лафосс побелело от страха под мрачным взглядом Ника.

– С каких это пор, – проговорил он тихо, – ты стала курить сигарки?

Мисс Петтигрю с трудом удержалась, чтобы не разразиться нервным смехом, и заметила, что та же самая истеричная веселость одолевала и мисс Лафосс. Голос мисс Лафосс ясно произнес у нее в голове: «А потом приходит сыщик, и говорит: “Ага! Скажите, мисс, это вы недавно выкурили тут сигару?”»

Мисс Лафосс не в состоянии была вымолвить ни слова. Мисс Петтигрю поняла, что все зависело теперь только от нее самой.

Ее мысли беспорядочно вертелись, пока среди них не вспыхнул, как взрывающийся фейерверк, знакомый ей образ. Мисс Браммеган, ее предыдущая хозяйка: грудь как два холма, нос как у лошади, рот – тиски, подбородок – топор, голос – рашпиль, мечта кадрового офицера. Два года, проведенные ею в услужении мисс Браммеган, были двумя годами чистого, беспримесного ада. Но сейчас она была ей искренне благодарна. Секрет крылся в подаче. Подав себя определенным образом, можно добиться чего угодно, и никто лучше ее не понимал, каким именно образом мисс Браммеган добивалась своего. Никто никогда не смел перечить мисс Браммеган. Что ж, настало время применить ее урок.

Мисс Петтигрю встала. Мисс Петтигрю прошлась по комнате, излучая вызов и презрение. Мисс Петтигрю взяла с кресла свою сумочку. Она повернулась. Она уставилась на Ника уничтожающим взглядом, гордо вздернула подбородок и заговорила.

– Молодой человек. Есть на свете ровно один тип людей, которых я на дух не переношу, и это мужчины, которые суют нос во все углы дома, как старые сплетницы, в надежде что-нибудь вынюхать. Я гостья хозяйки этого дома. Если она не возражает, то вам и подавно никакого дела нет и быть не может. Поэтому если мне угодно смолить сигарки, я буду их смолить, вместо этих ваших чертовых сигарет. В моем возрасте я могу себе позволить получать удовольствие от жизни, а ваше мнение по этому поводу может катиться к чертям. Ах, да. Прошу, угощайтесь. Всецело рекомендую.

Мисс Петтигрю открыла сумочку. Она извлекла оттуда мятую пачку сигарок. Она протянула их ему. Назревало противостояние. Она фыркнула. Он нахмурился.

Но было ясно, за кем осталась победа. Ник протянул руку, взял пачку и придирчиво сравнил ее содержимое с окурком у себя в руках. Потом бросил окурок на ковер и раздавил его каблуком. Он сделал несколько шагов в сторону мисс Лафосс и остановился, нависая над ней. Мягким, негромким голосом, но так, что мисс Петтигрю вздрогнула, он сказал:

– Не вздумай меня обманывать.

Мисс Лафосс была излечена в одно мгновение. Актерское мастерство не пропало зря. Она вскочила и досадливо всплеснула руками.

– Боже мой, Ник! Сколько можно? Я же сказала, что никаких мужчин в этом доме не будет. Доволен теперь? И где обещанный коктейль? Или мне идти за ним самой?

– Пардон.

Он закинул руку на плечи мисс Лафосс и поцеловал ее. Мисс Петтигрю поспешила скрыться в спальне.

«Ох! Этих двоих все же надо бы оставить ненадолго вдвоем. Кто бы мог подумать, что такого рода поцелуи вообще существуют».

Весь ее организм находился после визита миссис Браммеган в таком состоянии, что она готова была упасть на месте, но она храбро удержалась. Миссис Браммеган необходимо было доиграть до конца. Пока события разворачивались, она и не подумала, что, возможно, лучшим их разрешением было бы, чтобы Ник окончательно разъярился и ушел, хлопнув дверью. Ник ее пугал, как пугал он и мисс Лафосс. Этого ему больше позволять было нельзя. Бросив торопливый взгляд в зеркало, она снова вышла в гостиную.

Ник как раз вносил поднос с напитками. Мисс Лафосс скромно, молча сияла, как и подобает женщине, только что получившей хорошую порцию страстных поцелуев. Сердце мисс Петтигрю дрогнуло. Такая беззащитная прелесть!

«Она снова в его власти, – подумала мисс Петтигрю. – Не позволю. Как-нибудь, но я спасу ее».

Ник протянул ей ее бокал. Мисс Петтигрю взяла его не глядя и осушила в одно движение, даже не задумавшись, какие последствия это может иметь.

– Что ж, – заметила она, – неплохо. Пожалуй, еще один.

Мисс Лафосс и Ник еле притронулись к своим напиткам. Ник посмотрел на нее с уважением. Старушка была еще ничего себе: курила сигарки, и опрокинуть стаканчик могла не хуже многих.

– Может быть, все же виски? – спросил он услужливо. – В шкафу наверняка найдется бутылка-другая.

– Благодарю, но нет, – сказала мисс Петтигрю. – С утра я предпочитаю что-нибудь полегче.

Голос ее при этом намекал на бездны несдержанности с заходом солнца.

«Боже мой, – пронеслась в ее голове мысль. – Неужели я это в самом деле только что сказала? Что происходит? Что со мной?»

Но ей было уже все равно. Эта мысль была всего лишь виноватой уступкой прежним принципам. Она полностью отдалась своему приключению, и, возможно, влиянию хорошего вина. Сейчас она была готова ко всему.

Ник принес ей второй бокал.

– Молодой человек, – сказала мисс Петтигрю, – когда вы не пытаетесь изображать старую сплетницу, вы мне вполне по душе.

– Благодарю, – ухмыльнулся Ник. – Настоящую даму видно сразу.

Эта дружеская болтовня нисколько не уменьшила решимости мисс Петтигрю вырвать мисс Лафосс из его цепких лап. Всего лишь вежливый обмен любезностями во время перемирия.

Ник допил свой бокал и встал.

– Пойду, зайду к Дальтону. Дела. Иначе бы пошел обедать с тобой. Он выкладывает половину всей суммы, с ним надо поприветливее. Увидимся вечером.

– О! – воскликнула мисс Лафосс. – Но когда?

– Я зайду, когда закончится твой выход, и потом прямо сюда.

Рука мисс Лафосс покоилась на ручке кресла. Он наклонился, обхватил ее руку своей и внимательно посмотрел ей в глаза. Мисс Лафосс подняла глаза на него, и они застыли в молчании.

В груди мисс Петтигрю теснилось странное, щемящее, почти болезненное чувство, которое мисс Лафосс так точно описала. Этот взгляд был предназначен не ей. Никто никогда так на нее не смотрел, но она в точности понимала, что ощущает сейчас мисс Лафосс: ужас, слабость, восторг и… решимость, которая, расплываясь, превращалась неудержимо в покорность. Даже мисс Петтигрю попала под влияние этого взгляда. Со стороны могло показаться, что двое невинных влюбленных впервые узрели врата земного рая; глазам же наблюдательной мисс Петтигрю предстал расчетливый развратник, влекущий несчастную, такую милую жертву в преисподнюю.

Только невероятным усилием воли мисс Петтигрю смогла удержать в мыслях, что Ник – самовлюбленный злодей, который через год станет смотреть с таким же требовательным выражением на другую, в то время как жизнь мисс Лафосс будет к тому времени разрушена, а ее сердце разбито. Мисс Петтигрю, возможно, недоставало опыта, но достаточно было вспомнить кокаин – и все сразу становилось на место.

Зачарованный взгляд мисс Лафосс и слабость, разлитая в ее теле, говорили мисс Петтигрю, что она готова сдаться, что она уже сдалась. Но прежде чем слова полной капитуляции сорвались с ее губ, мисс Петтигрю выкатила тяжелую артиллерию.

Она сердито прошлась по комнате. На подносе все еще стояли пустые бокалы и бутылка хереса. Она налила себе и небрежно поднесла бокал к губам. Многие годы терпения научили ее ценить разрушительную силу небрежного жеста.

– Молодой человек, – сказала мисс Петтигрю самым строгим голосом, на который в этот момент была способна, – вы, несомненно, можете заглянуть сегодня вечером на пару слов, но засидеться поздно вам не удастся, предупреждаю сразу. Я уже не первой молодости и не собираюсь портить свое короткое пребывание здесь беспокойной ночью, которая на следующий день выбьет меня из колеи. Наше знакомство с мисс Лафосс достаточно давнее, чтобы избавить меня от излишней скромности, поэтому я вам и говорю все как есть.

Ник отдернул руку от руки мисс Лафосс, как будто от горячей плиты, и развернулся.

– Что?

– Что – что?

– Вы здесь остаетесь?

– Я здесь несомненно остаюсь. Я вам только что об этом сказала. Приглашение действительно до завтра, стало быть, я здесь до завтра. Но вам-то, простите, что за дело?

– Да!!!..???…!!! – снова взорвался Ник.

Во взгляде мисс Лафосс, направленном на мисс Петтигрю, читались досада, возмущение и явный вызов. В ответный взгляд мисс Петтигрю вложила спокойствие, уверенность и беспощадную строгость. Мисс Лафосс покраснела. Встрепенувшись, она собралась с остатками сил.

– Ник, милый, ты же говорил, что завтра, – дрожащим голосом сказала она.

– Телеграммы теперь вполне доступны, – заметила мисс Петтигрю.

– Да черт подери, не могу же я заранее знать…

– А без тебя мне так одиноко.

– Я приду сегодня ночью.

– Но у меня только одна кровать.

– А это еще…

– Приходите, если больше некуда, – дружелюбно перебила мисс Петтигрю. – Вам можно постелить на диване. Я слышала, что спать с согнутыми ногами полезно для здоровья. Только, – продолжала она, глядя на диван, – не для моего. В моем возрасте без удобной кровати уже не обойтись.

Ник был вынужден признать поражение. Старушка не уступала ему ни в чем, и на гостеприимство этой ночью претендовала, похоже, по праву. Пора умерить прыть и ступать осторожно. Да и девчонка была с норовом, который имела привычку проявлять в самый неподходящий момент.

Перспектива ночи на диване его ничуть не прельщала. Он тоже предпочитал удобные кровати. Возможно, диван вместе с мисс Лафосс еще мог быть чем-то привлекательным, но диван в одиночестве, в то время как она невинно почивает в соседней комнате – увольте.

Он подобрал пальто и шляпу. Мисс Лафосс беспокойно следила за ним. Он молча оделся и направился к двери. На лице мисс Лафосс мисс Петтигрю наблюдала борьбу решимости, слабости и отчаяния.

«Если она сейчас сдастся, – подумала мисс Петтигрю, – то все потеряно. Я уже ничем не смогу ей помочь. И если он сейчас молча выйдет за дверь, то она побежит за ним».

Но Ник заговорил.

– Может, и стоило послать телеграмму.

Мисс Петтигрю глубоко вздохнула. Мисс Лафосс нервно сплела руки и робко, просительно улыбнулась.

– Я… Мне так жаль.

– Тогда до завтра.

– До завтра, – поспешно подтвердила мисс Лафосс.

«Если повезет», – мрачно подумала мисс Петтигрю.

– Пообедаем вместе.

– Да, – согласилась мисс Лафосс.

Он крепко взял ее за руки повыше локтя и привлек к себе.

– В конце концов, до завтра ты не испортишься.

Мисс Петтигрю испугало выражение расчетливой опытности на его еще молодом лице.

– Хорошего можно немного и подождать.

Он поцеловал ее, вышел и закрыл за собой дверь.