Читать книгу Мой друг Перси, Буффало Билл и я - Ульф Старк - Страница 5

До отъезда я так и не смог сказать родителям о том, что пригласил Перси. Мы все были заняты сборами.

Я сунул в сумку кусок сыра, оставшийся в холодильнике, альбом для рисования и финский ножик. Мой брат взял с собой пачку комиксов о Супермене и Фантомасе. У мамы набралось вещей на две сумки и большой сундук, а папа добавил ко всему этому свою трубку.

– Ну что ж, поехали, – сказал он.

Мы отправились в путь на своей собственной лодке. Она называлась «Претто». С двумя мачтами – чтобы можно было поднять парус, если вдруг заглохнет мотор. Я почти не вылезал из маленькой каюты на корме. Я съел сыр, а потом прижался лбом к дрожащему полу. Только так я мог не думать о том, что меня укачивает.

Еще я попробовал вспомнить Пию.

Достал альбом и написал крупно: «Пия». Мне чуть-чуть полегчало. Только вот как она выглядит? Я вспомнил, что у нее темные волосы и красивая фигура. А губы, нос, глаза? Как может нравиться девочка, если ты даже не помнишь ее лица?

У меня получился портрет без носа, глаз и рта. Подбородок вышел совсем не похоже. Я нарисовал один глаз и тут же стер. Даже брови не удались.

– Черт, – пробормотал я еле слышно.

Потом я попробовал вспомнить, как она смеется. Это оказалось полегче. У Пии был такой хрипловатый щекочущий смех. По крайней мере, так мне казалось прошлым летом. Интересно, а какой он в этом году?

Тут Ян открыл люк и спрыгнул прямо на мой рисунок.

– Красота! – похвалил он.

– Не мог постучать, прежде чем вламываться?

– Ах, извините-извините, – съязвил брат.

Он выудил из сумки комикс про Фантомаса и снова вылез на солнце.

Вскоре и я вышел на палубу, сложил из своего рисунка самолетик и пустил его по ветру. Сделав красивый вираж, он спикировал и заскользил по воде, словно чайка, совершившая вынужденную посадку.

Папа стоял у штурвала и радостно насвистывал. Белую моряцкую фуражку он сдвинул чуть-чуть набекрень. Настроение у него было отличное, как всегда, когда мы уезжали из города. Он насвистывал «У меня ни гроша в кармане, я свободен как птица» и курил трубку. Мелодия вылетала, словно колечки дыма. Папа, прищурившись, поглядывал на воду и кивал островкам и шхерам, мимо которых мы проходили.

Мама сидела на корме и вязала свитер. Ян уткнулся в свои комиксы. Папа терпеть не мог комиксы, но ничего ему не говорил. Ведь мы плыли на остров! Я зажмурился и старался не думать о том, что творится у меня в желудке.

– Погляди-ка налево, Ульф, что ты там видишь? – спросил папа.

Я, конечно, посмотрел не в ту сторону. Несколько чаек ныряли в воду у мостков. Из летней уборной вышел какой-то дядька.

– Ничего особенного.

– Вечно ты путаешь лево и право! Неужели трудно запомнить? – рассердился папа.

– Так уж выходит, – ответил я.

Если бы я посмотрел туда, куда он указывал, то увидел бы маяк. Каждый год, проходя мимо этого места, мы устраивали перекус. Здесь была ровно половина пути. Мама достала пакет с едой: молоко и бутерброды с колбасой и огурцами.

– Здорово, да? – сказал папа.

Он отпустил штурвал, чтобы погладить маму по щеке и достать бутерброд.

– Что именно? – спросила мама.

– Да всё!

Папа хотел сказать: здорово сбежать на время из зубного кабинета, от ежедневных забот, забыть о медсестре, которая вечно так завинчивает краны, что прокладки летят.

Хорошо пожить тихо и мирно – вот что он имел в виду.

– Да, здорово, – согласилась мама.

– Спой что-нибудь? – попросил папа.

– Мы же едим, – отмахнулась она.

Но тоже улыбнулась, хотя она и не радовалась так, как папа. Я решил, что настал подходящий момент рассказать им о Перси.

– Я хочу вам кое-что сказать, – начал я.

– Что-то приятное? – спросила мама.

– В общем, да.

– Что же? – заинтересовался папа.

Но тут Ян оторвался от своих комиксов.

– Он хочет сказать, что влюбился в Пию и собирается на ней жениться! В церкви Стурчюркан.

– Ну и придурок же ты! – завопил я и плеснул в него молоком.

В другой бы день папа страшно рассердился. Но теперь мы плыли на остров, так что когда Ян, весь мокрый, ринулся на меня с кулаками, папа просто удержал его.

– Не дразнись, Ян. Чувства – вещь чувствительная. А ты, Ульф, не обзывайся, – сказал папа, повернувшись ко мне. – И почисти хорошенько зубы на ночь. Два раза. Прекратите вечно ссориться, мальчики! Хочешь еще молока?

Нет, спасибо. Меня и так подташнивало.

– Что ты хотел сказать, Ульф? – напомнила мама.

– Так, ничего особенного, – ответил я и повернулся к папе. – Неужели нельзя идти побыстрее?

Папа вел лодку со скоростью не больше семи узлов в час. Всегда. Он считал, что так мы наслаждаемся видом окрестностей. Да и горючего уходит меньше.

Я снова уполз в каюту и приложил лоб к полу.

Папа дал три долгих гудка и один короткий. Значит, прибыли. Я поднялся наверх. Дом дедушки и бабушки красовался на вершине горы и был похож на большое безе. Дедушка сам его построил – две башенки, терраса и балкон, где теперь стояла бабушка и махала нам тряпкой для вытирания пыли. Дедушка, как обычно, работал в саду, выкапывал из земли большущие камни. Когда наша лодка протарахтела мимо, он вскинул лопату в знак приветствия.

Он даже поднял флаг в честь нашего приезда.

– Тишина и покой. Наконец-то начнется блаженный отдых! – воскликнул папа, когда мы пристали к причалу в бухте. Ян спустил якорь.

– Не очень-то на это рассчитывай, – предупредила мама.

– Я, во всяком случае, сидеть сиднем не собираюсь, – заявил я.

Похоже, природа тоже не знала покоя. Над нашими головами горланили тучи чаек и крачек. А на другом берегу на скале, выдававшейся в море, стояла Пия и чистила щуку.

– А вон и твоя любовь, – сказал Ян и украдкой ущипнул меня за ногу.

– Да плевать мне на нее, – прошипел я.

Но всё же не удержался и посмотрел – на ее губы, глаза, нос, подбородок и красный купальник. Да, точно, вот она какая. Немного подросла за год, но такая же красивая. Пия подняла пойманную рыбину и помахала ей в воздухе.

– Привет, Уффе! – крикнула она. – Приходи на пирс купаться.

– Ну не знаю. Мне сперва надо с Классе встретиться, – ответил я. Рядом стоял мой брат и всё слушал.

– Ладно, – сказала она и опустила щуку.

Папа, отдуваясь, вытащил сундук из носовой каюты.

– Вот это улов! Какая огромная! – похвалил он.

– Да в ней лишь чуть больше двух кило. Я ее выловила у пароходного причала, – ответила Пия и продолжила чистить рыбу.

Совместными усилиями мы выгрузили сундук на причал.

– Пойду за тележкой, – сказал папа. – А вы пока выносите всё остальное.

Дедушка, как всегда, оставил тележку под ольхой у водокачки, чтобы нам не тащиться за ней к дому.

Я шел по палубе, в руках у меня был ящик с резиновыми сапогами, зонтами и плащами. И вдруг я вспомнил смех Пии. Интересно, остался ли он таким же, как в прошлом году? Задумавшись, я споткнулся о веревку, выронил ящик и, взмахнув руками, с громким плеском рухнул в воду.

Море оказалось теплее, чем я ожидал.

Выплыв, сквозь крик чаек я услышал смех Пии. Он был такой же хрипловатый, вольный и разудалый, как и прежде.

– Растяпа! – прошипел Янне.

Я ничего ему не ответил. Только улыбнулся, выплюнул воду и откашлялся.

– Что там у вас стряслось? – крикнул папа.

– Да ничего особенного. Просто Уффе выбросил за борт резиновые сапоги и плащи, – ответил брат.

– О господи! – охнул папа.