Читать книгу Анна. Тайна Дома Романовых - Ульяна Эсс - Страница 3

Тут необходимо дать некоторые пояснения. Прежде всего нужно признать, что Иван Павлович своему государю все-таки лгал. Никакие верные люди не доносили ему о том, что девица Лопухина будто бы страстно увлечена самодержцем. Не доносили, потому что такого увлечения вовсе не было – Кутайсов его просто выдумал.

Анна Лопухина была обыкновенная московская барышня на выданье, и выданье это, надо признать, не слишком удавалось. Сидеть в девках до такого возраста, до двадцати одного года, в те времена считалось несчастьем. Впрочем, винить в этом надо было никак не саму Анну.

Она не была красавицей, не отличалась глубоким умом, не получила хорошего образования. Зато имела добрый нрав, не любила ни о ком злословить и без конца перемывать косточки ближним, что являлось любимым занятием большинства московских барышень. К тому же она была весьма мила – не красива, а именно мила. Современники говорили, что старшая дочь сенатора Лопухина отличается необыкновенным очарованием. А еще она была не болтлива, внимательна к домашним – превосходные качества для девушки, собирающейся стать чьей-либо супругой. Почему же в таком случае она не имела женихов? В этом печальном обстоятельстве, как и в отсутствии у Анны хорошего образования, виноват был прежде всего ее отец, сенатор Петр Лопухин. Люди, знавшие сенатора, характеризовали его как человека волевого, умного, но при этом скупого и мстительного, который за всю жизнь никому не помог, никому не сделал ничего доброго.

Анна рано осталась без матери. Ее мать, Прасковья Дмитриевна, урожденная Левшина, умерла от горячки, когда девочке едва исполнилось восемь лет. Петр Васильевич, оставшись вдовцом, горевал недолго и в том же году женился вторично. Его новая избранница, Екатерина Шетнева, которая должна была заменить мать троим детям сенатора, никак не могла этого сделать в силу своего характера. Она была взбалмошна, ветрена и весьма падка на мужское внимание. Даже для екатерининского времени, снисходительного к супружеским изменам, ее поведение казалось чрезмерным: молва твердила, что новая супруга сенатора Лопухина умудряется иметь одновременно до пяти любовников! Особенно благоволила новая жена сенатора красивому офицеру Федору Уварову. Впрочем, Петр Васильевич не отставал от молодой жены, они, что называется, нашли друг друга.

Понятно, что при таких родителях дети оставались заброшенными. Например, Анна не выходила в свет и не бывала на балах аж до двадцати лет. Откуда же в таком случае взяться женихам? Ей не нанимали учителей, не было у нее и хорошей гувернантки, ее никто не учил манерам, принятым в высшем обществе. Удивительно, как в таких условиях девочка вообще чему-то научилась.

Однако ведь научилась же! Она умела читать и писать (правда, не очень грамотно), изъяснялась по-французски, что было обязательным для дворянской девушки того времени. А главное, она, хотя и не была наделена от природы глубоким умом, отличалась сообразительностью и большой чуткостью. Анна прекрасно понимала, что собой представляет тот или иной человек и как следует относиться к нему и его словам. А еще она была мечтательна. Как и всякая девушка, она мечтала о любви, думала о супружестве, представляла себе своего будущего суженого…

Известие о том, что они всей семьей приглашены в Александрийский дворец на бал по случаю приезда в Москву государя императора, привело Анну в смятение. Ей очень, очень хотелось попасть на этот праздник (ведь она совсем не была избалована частыми выездами), но у нее не было подходящего платья! Ее гардероб был весьма скромен, если не сказать убог. Отец вообще не давал дочери денег на обзаведение, как мы помним, сенатор Лопухин отличался скупостью.

Но тут, как ни странно, на помощь Анне пришла ее мачеха. Екатерина Шетнева, ставшая Лопухиной, была женщиной в целом не злой. Узнав от нянек о нужде своей падчерицы, она отправилась к мужу и сделала ему строгое внушение, что негоже знатному человеку, сенатору, держать взрослую дочь в таком небрежении. То ли речь молодой супруги оказалась такой строгой, то ли еще по какой причине, но Петр Васильевич осознал свою ошибку и выделил необходимые средства. Был куплен лучший атлас, кружева, нанят хороший портной, и работа закипела. Теперь Анна могла быть уверена, что на балу в присутствии государя она будет выглядеть не хуже других.

Пришло время сказать несколько слов о другом действующем лице этой истории, а именно о Иване Павловиче Кутайсове. Тем более что Иван Павлович был человеком совсем особенным, не похожим на других, и судьба у него была весьма причудливая.

Начать с того, что никто в точности не знал, как его звать на самом деле, имя его, и отчество, и фамилия были придуманы. Он появился в Петербурге десятилетним мальчиком, и был привезен с юга, с театра военных действий с турками. Но уже тут, в этот начальный момент, сведения о нем расходятся. Одна легенда говорит, что мальчик был турчонком, взятым русскими войсками в плен при штурме крепости Бендеры, и что фамилия, впоследствии данная ему, происходит от названия турецкого селения Кютахья. Другая же история утверждает, что никакой он не турок, а грузин и взят русскими войсками при освобождении от турок города Кутаиси, отчего впоследствии и дали ему фамилию Кутайсов.

Так или иначе, но в столицу мальчика привез генерал Репнин и подарил как военный трофей императрице Екатерине Великой. А она, желая наладить отношения с сыном, в свою очередь презентовала мальчика наследнику. Там, в окружении Павла, он был наречен Иваном, а отчество получил по имени своего господина. Таким образом, будущий император стал маленькому пленнику своего рода отцом.

То ли нрав у маленького пленника был хорош, то ли еще почему, но Павел привязался к живому подарку и относился к нему почти как к сыну. По его настоянию мальчика обучили русскому языку, грамоте, разным наукам. Когда Иван подрос, Павел отправил его учиться искусству брадобрея за границу – в Париж и Берлин. В этой поездке Иван Кутайсов не только изучил основы своего ремесла, но и весьма расширил свой кругозор. Можно сказать, что из-за границы он вернулся другим человеком. Отныне и до конца жизни он занял должность брадобрея и камердинера при наследнике и сохранил ее, когда Павел стал российским самодержцем. Он, как никто, изучил капризный и причудливый нрав Павла Петровича, и ему никогда не приходилось попадать в опалу. Какая там опала! Не было у императора друга надежней и верней, чем бывший мальчик, без роду и племени. Став императором, Павел осыпал своего брадобрея наградами, пожаловал ему ордена Святой Анны, Святого Александра Невского и другие, возвел сначала в дворянское достоинство, а затем сделал графом и передал ряд богатых имений, так что Иван Кутайсов сделался богатым и знатным человеком.

Тут надо заметить, что у Ивана Павловича имелись две страсти, тесно соединенные. Одна – страсть к интригам, к тому, чтобы постоянно держать руку на пульсе придворной жизни. В самые государственные дела он не лез, на прерогативы могущественного канцлера Безбородко не претендовал, однако хотел всегда контролировать то, что происходило в окружении императора. А второй его страстью (и она очень шла на подмогу первой) было сводничество. Кутайсов любил находить для Павла женщин, которые могли бы его утешить в минуту охлаждения отношений с супругой Марией Федоровной.

О Марии Федоровне следует сказать особо. Принцесса София Вюртембергская, в замужестве за русским цесаревичем крестившаяся в православную веру под именем Мария, была женщиной чрезвычайно спокойной, уравновешенной и волевой – то есть полной противоположностью своему супругу. Быстро осознав эту разницу в характерах, Мария Федоровна, еще в бытность ее супруга наследником трона, решила стать главной в семье. Отчасти ей это удалось. Одним из препятствий, мешавших ей полностью подчинить Павла своей воле, она считала Ивана Кутайсова, поэтому между ними сложились крайне неприязненные отношения. Попросту говоря, оба терпеть друг дружку не могли. Ирония судьбы состояла в том, что никто из них не мог избавиться от соперника. Мария Федоровна была для Павла хорошей женой, подарившей ему, одного за другим, десять детей. И император любил свою жену, искренне любил. Но столь же сильно он был привязан к бывшему пленному турчонку (или грузину) – единственному человеку, которому мог доверить свое беззащитное перед острой сталью горло.

Вошел в историю эпизод, когда, на третий год своего царствования, обласкав Кутайсова сверх всякой меры и пожаловав ему графский титул, Павел велел ему оставить свое брадобрейское ремесло и передать бритву и помазок одному из гвардейских фельдшеров. Кутайсов заявил, что затея эта пустая, ничего из нее не выйдет, но что противиться воле императора он не станет. К назначенному сроку он подготовил нового брадобрея, обучил его всем тонкостям ремесла и привел в покои императора. Свеженазначенный брадобрей взял свой инструмент, подошел к самодержцу… И тут, некстати, вздумалось ему взглянуть на своего «клиента». Увидев вблизи свирепый взгляд государя, от которого, бывало, дрожали генералы, фельдшер побледнел, руки у него задрожали, и бритва стала ходить в них ходуном. Император посмотрел на эту картину, махнул рукой и сказал: «Ладно уж, Иван, брей ты!»

Так что во дворце сложилось безвыходное положение, когда двое самых близких к императору людей ненавидели друг дружку, но избавиться друг от друга не могли.

Чтобы как-то ослабить влияние Марии Федоровны на императора, Кутайсов начал знакомить его с молодыми красивыми дамами, которые могли скрасить его досуг, особенно в те дни, когда у государя случалось охлаждение с супругой. Таким образом он нашел для императора Катю Нелидову, которая быстро стала фавориткой Павла. Однако Нелидова оказалась женщиной слишком умной и самостоятельной. Она сумела найти общий язык с императрицей, две женщины подружились – и общими усилиями стали вдвое сильнее интриговать против Кутайсова и влиять на императора Павла.

Вот почему ближайший сподвижник императора стал подыскивать для государя новую спутницу. И в ходе этих поисков некие доверенные люди (которые у Ивана Павловича имелись) сообщили ему о подходящей кандидатуре, дочери московского сенатора. Чтобы проверить эти сведения, Кутайсов не поленился в конце 1797 года съездить в Первопрестольную, чтобы лично взглянуть на новую кандидатку. Взглянул – и остался доволен. Оставалось только возбудить у Павла интерес к никому не известной участнице бала, для чего придумать чувствительную историю. А на это Иван Павлович был большой мастер. Вот почему сенатор Петр Васильевич Лопухин получил приглашение на бал в Александрийский дворец не только для себя, но и для всей семьи (в приглашении специально указывалось «с дочерьми»), и вот почему император, идя на бал, хорошо помнил о девице, якобы пылающей к нему страстью. Одна только Аня ни о чем не подозревала…