Читать книгу Горничная для дракона - Ульяна Гринь, Юлия Гринченко - Страница 2

В здании мэрии было сумрачно, прохладно и гулко. Тяжёлая дубовая дверь, которую я с трудом приоткрыла, чтобы протиснуться внутрь, с грохотом захлопнулась за мной, и я вздрогнула от неожиданности. Боженька, как они могут тут работать, если с каждым посетителем раздаются такие выстрелы? Ну да ладно, пусть работают как хотят, мне-то что?

Поёжившись от странной, гнетущей атмосферы мэрии, я огляделась по сторонам. Куда мне идти, интересно? О, вот и информационное панно, посмотрим, посмотрим… Я подошла, чтобы лучше разглядеть написанное, и зависла минут на пять. «Отдел жалоб на существ»? «Отдел жалоб на расу»? «Отдел статистики нелегальных иммигрантов»? О, а вот и мой личный фаворит в этом списке: «Выдача лицензий на разведение единорогов и грифонов»! Нет, серьёзно?

Так, Саша, надо собраться. Решила же больше ничему не удивляться. Пусть будут единороги, фениксы, виверны… Мне нужна печать на ладошку. Где же найти отдел удостоверений личности?

– Госпожа ищет что-то? – раздался за спиной мягкий вкрадчивый голос, и я подпрыгнула от неожиданности, схватившись за сердце. Чемодан упал на мрамор пола и чуть не пришиб крохотное существо сантиметров тридцати-сорока в высоту. Чем-то напоминавший Добби ушастый человечек в кокетливых шортиках на лямках и белой, застёгнутой на все пуговички рубашке классического маминого сынка недовольно протянул:

– Будьте поаккуратнее, пожалуйста! В моём контракте страхования нет пункта о повреждении ручной кладью.

– П-прости-те, – с запинкой сказала я, стараясь унять отчаянно бьющееся сердце. Нужно найти аптеку и запастись новопасситом, а то нервы ни к чёрту!

– Так госпожа ищет что-нибудь или просто зашла полюбоваться на исторический памятник седьмого века с сотворения мира гномами?

– Я ищу, да… А это памятник? Никогда бы не подумала, что мир сотворили гномы…

– Ближе к делу, – прервал меня человечек.

– Простите. Мне нужна печать на руку, – и я показала ему мои ладони, девственно чистые от всяких знаков.

– Так. Вам в отдел восстановления личности? Вы заявили в полицию о произошедшем?

«Добби» выглядел встревоженным и даже взволнованным, словно мой случай интересовал его больше всех остальных. И я встревожилась вместе с ним:

– А что, сначала надо в полицию? Феечка в агентстве по найму мне не сказала… Велела просто в мэрии попросить сделать печать…

– Так у вас её украли или не украли? – начал сердиться человечек и даже руки в боки упёр. Я помотала головой:

– Не крали, у меня её никогда не было! Понимаете… Я только сегодня… кхм прибыла сюда.

– А, глубинка… Провинция, – он сразу же потерял ко мне интерес и махнул пухлой ручкой младенца на лестницу: – Второй этаж налево, пятая дверь справа. Если заблудитесь – кричите, я услышу.

Услышит он! С чего это мне заблуждаться? Второй, налево, пятая направо. Всё просто.

Поднявшись на второй этаж, я снова зависла. Коридор там был, это да. Но вот дверей в нём не наблюдалось. Вообще. Никаких. Ни справа, ни слева. Ни на потолке, куда я посмотрела в отчаянье. Боженька… Мне сразу кричать «Добби» или погодить?

После непродолжительного раздумья я решила всё-таки погодить. Всё можно найти, если только хорошо искать. А я постараюсь искать хорошо.

Хорошо в моём понимании было – долго и упорно. Конечно, я могла поорать в пролёт, и «Добби» притащился бы и недовольный показал мне всё, что надо было знать о мэрии, но тогда я перестала бы быть Сашей Гагариной, которая сбежала из дома в поисках работы и собственной, не навязанной родителями жизни. Поэтому я просто пошла по левому от лестницы коридору, здраво рассуждая, что рано или поздно он либо закончится, либо куда-то приведёт. По пути внимательно разглядывала информационные плакаты, развешанные по стенам там и сям. Настроение резко поднялось уже после первого.

«Каждому гражданину предоставляется незыблемое право держать в секрете свою расу и происхождение».

Прямо представила сценку из жизни: «Парень, ты какой национальности будешь? – Государство предоставило мне незыблемое право скрывать мою расу! – А ну-ка, покажи свои документики! – Смотрите на ладошку.»

Просто прелестный плакат!

Дальше – лучше. «Гражданская сознательность делает из вас превосходных подданных короны! Только вместе мы сделаем наше государство чище и уютнее, безопаснее и стабильнее». Небось все тут борются за звание дома высокой культуры быта на общественных началах. И стучат друг на дружку, если сосед не бросил мусор в бак или жарил шашлыки на балконе…

Подняв брови, я шла к очередному плакату и рыдала от смеха. «Мойте руки чаще и качественнее, это может спасти вам жизнь». «Маленькие девочки гораздо опаснее больших троллей». «Меньше паромобилей – чище небо! Пользуйтесь кентавро-такси!» «Занять место в очереди в каждый кабинет можно нажатием ладони с личной печатью на фиолетовую нишу рядом с дверью».

Так, стоп! Это уже не агитплакат! Это инструкции. А вот и двери! Алилуйя, я нашла!

Отсчитав пятую дверь по правой стороне коридора, я с сомнением уставилась на фиолетовую нишу в виде десятипалого копыта. Причём очертания пальцев были схематичными, и обычная рука с пятью пальцами была обведена оранжевым пунктиром. С десятью – голубым. С тремя – розовым. А копыто – зелёным. Плашка, прикреплённая к стене чуть выше ниши, гласила: «В случае несоответствия вашей конечности указанным ниже нажать кнопку».

На кнопку я давить не стала. Моя конечность вполне соответствовала одному из контуров, и я осторожно приложила ладонь к холодному камню ниши. Оранжевый пунктир вспыхнул ярко, раздался противный звук, дверь спросила:

– Имя, фамилия, раса?

– Александра Гагарина. Эм… Человек?

– Пройдите.

И она приветливо распахнулась передо мной.

Прелесть какая! Говорящая дверь! Что ж, я пройду, раз так вежливо прошено. Подхватив чемодан, который уже начал весить тонну, ступила в небольшую комнатку, заставленную мебелью. Нет, не заставленную, а забитую! Прямо будто у себя дома оказалась в чулане за кухней. Туда ещё покойный дед сносил стулья, шкафчики, тумбочки… Поменяет на новые, а старые в чулан. Так и тут: антиквариат мирно соседствовал с современным дизайном, позолота и лак – с шпоном и силиконовыми розочками в ручках. Хотя, может, это был и не силикон…

– Проходите, садитесь.

Уже другой голос, не дверной, просипел откуда-то из-за стеллажа с пустыми баночками и бутылками на любой вкус и размер. Безо всякой задней мысли я потянулась на голос, нашла хозяина и в остолбенении, без сил опустилась на стул, стоявший напротив мощного дубового стола. Столища! Царь-стола… А за этим бюрократическим монстром сидел…

Ладно, кентавров я видела на иллюстрациях. Но это существо, похоже, до нашего мира никогда не добиралось. Человек-филин со львиной мордой лица, не поднимая взгляда с листа бумаги, на котором писал допотопной чернильной ручкой, спросил скучным шёпотом:

– Имя, фамилия, раса?

– Так дверь уже спрашивала, – ляпнула я. Филин встопорщил усы и посмотрел на пыльный экран компьютера, потом фыркнул:

– Ну да. Гагарина Александра, человек? А что, разве человеки не вымерли?

– Люди, – поправила я его осторожно. Надо быть начеку – вдруг вскочит и бросится на меня прямо через стол?

– Люди, совершенно верно. Со временем даже забываешь, как склоняется слово. Итак, госпожа… Кстати, Гагарина – это имя или фамилия?

– Фамилия.

– Госпожа Гагарина, чем могу быть полезен?

– Мне нужна личная печать, – я показала свои ладони, улыбнувшись заискивающе.

– Заявление о краже есть? – филин с деловым видом вытащил из клетки живую серую мышку и посадил её на коврик, положил сверху когтистую лапу и пару раз нажал на нос зверька. Бедная мышь…

Я вздохнула. Поехали по второму кругу.

– У меня никогда не было печати. И нет, я не из провинции и не из глухой деревни. Я с другой стороны – так мне сказала феечка в агентстве по найму персонала.

Филин глянул на меня жёлтыми кошачьими глазами и вдруг закашлялся, фыркая и дёргая усами. Только через пару секунд я поняла, что он так смеётся. И обиделась:

– А что смешного?

– По-моему, проще сказать правду, даже если вы утеряли печать каким-то способом. А не выдумывать какие-то дурацкие отговорки!

Он снова стал серьёзен и смотрел на меня осуждающе. Я пожала плечами:

– Мне незачем врать. Я попала в ваш мир не по своему желанию, и мне сказали, что это насовсем, так что войдите в моё положение, пожалуйста! Я вообще не знаю, с чего начинать, подскажите, будьте так любезны!

– Хм, – сказал филин. – Хм.

И повисла пауза. Я всё порывалась ответить, но не могла заставить себя произнести ни слова. Чиновник напротив тоже молчал, буравя меня пронзительным взглядом. Потом, когда пауза затянулась уж совсем неприличным образом, ответил, подвинув ко мне чёрную, запаянную наглухо коробочку с ладонь размером:

– Попрошу вас вложить руку в считыватель.

– Куда, простите?

Я внимательно осмотрела коробочку и не нашла ни одного отверстия, куда можно было бы просунуть хоть палец. Да и вообще… Что я, дура – совать руку в какие-то считыватели? А вдруг там сидит что-нибудь кусачее?

Филин снова окинул меня оценивающим взглядом и пробормотал:

– И правда, что ли…

Потом добавил громче:

– Просто вложите руку в куб. Не бойтесь.

– Почему-то именно тогда, когда мне говорят: «Не бойтесь», я начинаю бояться, – со вздохом ответила я и коснулась пальцами одной из поверхностей коробочки. Та беззвучно поглотила пальцы, словно всосав их в себя. А я решила немного повизжать, но, пока собиралась открыть рот, мою руку уже выплюнули, а филин снова нажал на нос мышке:

– Так, так… Похоже, вы говорите правду, госпожа Гагарина. Вашей ауры нет в системе.

– Откуда бы ей там взяться, – осматривая ладонь, буркнула я. – А вы что, у всех ауры записываете при рождении?

– Не лично я, разумеется, – снисходительно ответил чиновник, открывая мышкой окна на экране компьютера. – Это входит в обязанности полицейских в каждом отдельно взятом населённом пункте.

– Хорошо, а теперь что мне делать?

– Теперь? Я займусь вашей личностью, введу в систему все данные, запишу ауру, и можете быть свободны.

– А печать?

– Изготовление печати вкупе с проверкой займёт две недели. Вам придётся записаться на приём, а пока я поставлю вам временный штамп.

– Но я смогу работать с этим штампом?

– Зависит от работодателя. Некоторые не принимают на службу без постоянной печати.

Я обеспокоенно нахмурилась:

– А где же мне жить две недели? И на что?

– Минуту, я проверю информацию. Мне кажется, что вам, как иностранке, вынужденно попавшей в наш мир, положен некоторый денежный запас на первое время… Однако гости с другой стороны не так часты у нас в городе, поэтому необходимо уточнить.

Я послушно сложила руки на коленях, приготовившись ожидать. Не знаю, как у них тут работает интернет и «система», может, ответа ждать неделю… Однако уже через минуту филин откликнулся вполне себе благодушно:

– Вот, я нашёл информацию. Вам положены сто восемьдесят золотников и пятьдесят пять серебряков. Для получения необходимо открыть в почтовом отделении ячейку и с полным досье обратиться в отдел финансирования к госпоже Ириель, она занимается нестандартными ситуациями.

– Можно ручку с бумагой, я запишу, – попросила я, но филин отмахнулся:

– Я вам всё распечатаю.

Интересно, сколько времени можно прожить на сто восемьдесят золотников и пятьдесят пять серебряков?

– Итак, имя, фамилию и расу мы уже выяснили. Место рождения?

– Климовск, Московская область.

– Как это пишется? – озадачился филин, а я неожиданно вызверилась:

– Какая вам разница? Вам что, письма оттуда получать? Всё равно нет никаких контактов с моим миром, так и пишите, как слышите!

– Не надо нервничать, – спокойно ответил филин, и мне стало стыдно за своё поведение. Всё же он хочет мне помочь, а я тут истерю… Поэтому послушно продиктовала название родного городка по буквам, а чиновник записал в компьютере, нажимая на невидимые мне клавиши прямо на столе.

– Дата рождения?

– Пятнадцатого мая двухтысячного года.

– Хм, я, конечно, запишу… Но у нас, видимо, совершенно другая система летоисчисления, потому что на дворе тысяча сорок девятый год.

– Пишите, как хотите. Мне восемнадцать лет.

– Скажите просто ради интереса, – филин снова уставился на меня жёлтыми глазами. – У вашей расы когда наступает возраст разумности?

– В смысле? Совершеннолетие? В восемнадцать. В некоторых странах в двадцать один. А возраст согласия вообще в шестнадцать.

– Как это всё интересно и необычно, – пробормотал он. – Я когда-то занимался гномами, у них возраст разумности двести лет.

– Сколько же они живут? – удивилась я.

– Тысячу лет минимум, – обыденным голосом ответил филин и двумя кликами по мышиному носу отправил бумаги на распечатку. Принтер оказался огромным шкафом с прорезью, из которой на стол упали несколько листов. Чиновник сложил их в стопочку и подвинул мне:

– Прошу расписаться в трёх экземплярах. Свидетельство о том, что вы не имеете брачных обязательств никакого толка в своём мире.

– Интересно, какого такого толка могут быть брачные обязательства? – буркнула я, подмахивая три печатных листа.

– О, множественные! Фиансалии, сговор, тройной договор, фамильный договор, ПАКС, партнёрство, брак без детей, брак с детьми, расторженный брак с детьми или без…

– Пофиг, у меня никаких обязательств.

– Теперь подпишите сертификат, основанный на личном слове, что вы не совершали преступлений против собственной расы или любого другого живого существа в вашем мире.

Тут я зависла. Курам и гусям шеи сворачивала, мух газетой лупила… Комаров вообще безжалостно мочила ладонью! Это преступление?

– А комары считаются? – спросила с глупым видом. Филин нахмурил львиные брови и уточнил:

– Что такое комары?

– Кровососущие насекомые.

– Гадость какая… Нет, не считается.

– Тогда я чиста перед законом! – с радостным видом подписала ещё три экземпляра, и чиновник пробубнил заученно:

– Добро пожаловать в Мирреветин, госпожа Гагарина, желаю вам всего самого наилучшего и поскорее стать полноценным членом общества! Прошу сообщить в мэрию адрес, по которому вы будете жить, а также записаться на приём для получения личной печати через две недели. Вот, прошу изучить основоположения нашего королевства, устав гражданина, здесь памятка иммигранта и адреса, по которым вы можете сдать необходимые анализы для получения полноценного статуса жителя Навиры. Попрошу ещё раз вложить руку в считыватель, я запрограммировал его на приём ауры.

Уже без опаски я сунула пальцы в куб, и тот тихонечко загудел, вибрируя. Я ощутила лёгкое давление, снова хотела испугаться, но всё сразу закончилось. Вынув руку из липкой массы, я глянула на ладонь и подняла брови. Печать стояла там же, где и у феечки, только не светилась белым, а горела красным огнём. Не болела, и то хлеб. А так даже забавно. Мешать, надеюсь, не будет…

– Возьмите документ, подтверждающий ваши твёрдые намерения устроиться с честью в королевстве. По нему вам проще будет устроиться на работу и открыть ячейку на почте. Подпишите вот здесь, возле печати.

Я пробежала взглядом бумагу. В ней говорилось о том, что податель сей является новым гражданином королевства и ангажируется соблюдать правила и устои, а также честно платить налоги с зарплаты. Подписав, я глянула на филина:

– И это всё? Я могу идти? Уже теперь можно искать работу?

Он ткнул когтем в другую бумажку:

– Почта, госпожа Ириель, запись через две недели и уже после всего этого работа.

– Большое спасибо.

Мой тон был искренним. Так-то чиновник мне совершенно ничем не был обязан, но как быстро и спокойно всё разрулил!

– Совершенно не за что, госпожа Гагарина, это моя работа.

Спускаясь по лестнице после длиннющего голого коридора, я думала с неожиданным самодовольством: стоило попасть в этот мир только ради того, чтобы меня называли госпожой Гагариной. А не Сашкой, Шуркой, Сашкой-какашкой… Госпожа – это звучит гордо!

Как госпожа Гагарина искала почту – вообще отдельный рассказ. К счастью, улицы наполнились горожанами всякого сорта, и я в первый момент снова растерялась. Кроме фей с крылышками и парочки кентавров мимо меня прошли в обе стороны женщины в старинных длинных платьях, прикрытых плащами, очень маленькие бородатые мужчины, увешанные оружием, пробежала огромная собака, больше похожая на волка из «Красной Шапочки», а следом пара андрогинов с острыми ушами и длинными льняного цвета волосами до пояса. Мама дорогая, да тут все сказочные герои живут! Может, и Буратино с Мальвиной встречу?

Чтобы спросить путь на почту, я обращалась к тем прохожим, которые больше всего походили на людей. Однако женщины зыркали неприязненно, а эльфы делали вид, что не понимают меня, высокомерно переговариваясь на своём мелодичном наречии, которое, в свою очередь, не понимала я. Зато совершенно неожиданно серый волк вернулся ко мне, растерянной, и весьма внятно объяснил дорогу на самом настоящем человеческом языке. Я аж присела в реверансе перед этим благородным животным – мне хотелось поблагодарить его за сочувствие, и волк тоже раскланялся церемонно: приподняв переднюю лапу и мотнув головой.

На почте, которая располагалась в кокетливом здании, напомнившем мне пряничный домик, была очередь. Нет, не так. Толпа. Существа галдели, ворчали, переговаривались в полный голос, не стесняясь. Хвост очереди найти не представлялось возможным, поэтому я громко спросила:

– Кто последний?

На меня обернулись все без исключения. Особенно выразительно глянул мужчина с недельной щетиной на лице. Его глаза вспыхнули красным, да так зло, что захотелось спрятаться далеко или глубоко. Мне даже показалось, что он сейчас зарычит, но мужчина удержался. Сказал хрипло и неприязненно:

– Здесь надо записываться.

– А где? – неожиданно севшим голосом спросила я. Мужчина ткнул пальцем в мигающий лампочками стенд и отвернулся.

Да-а-а, мирок мне достался тот ещё.