Читать книгу Княжья травница - Ульяна Гринь, Юлия Гринченко - Страница 2

Июнь 20 число

Когда я была маленькой, мы с мамой однажды шли по улице и к нам пристала цыганка. Я помню всё так ясно, как будто это случилось вчера. У цыганки были чёрные, как ночь, глаза, и они заглянули мне прямо в душу. Мама хотела оттащить меня, закричала, принялась совать цыганке деньги, но та презрительно плюнула в её сторону. Я не могла сдвинуться с места и, как завороженная, смотрела на эту странную Бабу Ягу в цветастых юбках. На груди женщины лежали, чуть позвякивая при каждом движении, бусы и золотые монетки на ниточке. Потом уже я узнала, что это называется монисто, а тогда просто смотрела на них и не могла оторвать взгляд.

Грубая кожа заскорузлой ладони коснулась моей щеки, цыганка пошевелила губами и сказала таким тоном, как будто доктор говорил с пациенткой:

– Сними крестик! И золото сними, не носить тебе золота! Серебро надень.

– Прочь иди, убери руки от моего ребёнка! – крикнула мама в отчаянье. – Диана, пойдём! Пойдём отсюда!

– Как дочь назвала, тьфу! И крестик надела! – цыганка прищурила красивые глаза и добавила тише, уже мне: – Руда, Руда твоё имя, запомни. И никому не говори его. Только тому, кто будет тебе ближе всех.

Я кивнула, глядя в черноту ночи под длинными ресницами, но в этот момент мама с силой дёрнула меня за руку:

– Да иди же ты сюда! Не слушай её!

Наваждение спало, и я уже испуганно прижалась к маме, готовая заплакать. А та повела меня прочь, то и дело оглядываясь на цыганку и возмущённо бормоча:

– Куда только полиция смотрит?! Сильно испугалась, Дианочка?

Да, тогда я испугалась. До дрожи в коленках! И помнила этот страх ещё очень долго. Все встречные цыганки вызывали во мне неприятное чувство беспомощности. А потом я научилась справляться с этим и почти забыла о происшествии.

А вспомнила сейчас.

Когда старая цыганка на привокзальной площади, поцокав языком, крикнула:

– Крестик сними! И золото сними!

– Ага, и тебе отдать?! – фыркнула я, волоча тяжёлую сумку.

– Сними, говорю! Хочешь, отдай, хочешь, выбрось… – она пожала плечами и сунула в рот мундштук трубки, которой дымила, как старый шкипер.

– Сдурела, да?

Я остановилась, с любопытством оглядев старуху. Она вытащила трубку и усмехнулась, показав чёрные зубы:

– К бабке в деревню едешь? Не доедешь. Сними крестик, отдай мне, а я тебе кое-что взамен дам.

– Ага, щаз! Два раза, – съязвила, но в ответ услышала:

– Не играй с тем, что сильнее тебя, Руда.

Опять это странное имя! И всё так же с ударением на первый слог – Руда… Что оно означает, и почему все цыганки упёрлись меня им называть?

– Меня зовут Диана, – возразила я и глянула на часы. Электричка через десять минут, надо поспешить. Цыганка отмахнулась:

– Забудь! Дай мне крестик. Дай, не пожалеешь!

Чем можно объяснить то, что я послушно сняла цепочку с шеи и протянула старухе? Только наваждением. Но золото ручейком перетекло в морщинистую ладонь, цыганка проворно сжала кулак и вдруг шагнула ближе, почти вплотную, дохнула жжёным табаком в лицо и прошептала, словно ветер в кронах прошелестел:

– Возьми взамен то, что затерялось, что нашлось, что пригодится и что нельзя другим отдать…

– И что это? – таким же таинственным шёпотом спросила я. Цыганка прищурилась, сунула мне в руку камушек и отошла подальше:

– Иди, иди, а то на встречу с судьбой опоздаешь.

– С судьбой не знаю, а вот на электричку точно опоздаю, – пробурчала я. – Зачем только крестик отдала…

– Не жалей, Руда, – усмехнулась старуха. – Никогда и ни о чём.

Отмахнувшись от неё, я подхватила сумку и побежала на перрон пригородных поездов. Очнулась только в электричке – пить страшно захотелось. Такой сушняк взял, что аж в горле запершило. Достала из кармашка сумки бутылку воды, хотела пробку скрутить и обнаружила зажатый в кулаке камушек.

Сразу забылась жажда и даже цыганка отошла в памяти на второй план. Я обменяла золотой крестик и золотую цепочку на маленький голубой камешек, прозрачный, как слеза, и тяжёлый, как голыш. Он опоясан тонким серебряным колечком, а в него продет простой шнурок, да так хитро, что можно камушек развернуть любой стороной. А с другой стороны он матово-белый, как интересно!

Занятная вещица, но она всяко не стоит золота…

Интересно, почему цыганки отговаривали меня носить золото? Ведь я Лев по гороскопу, это мой металл! Пожав плечами, я надела кулон на шею и всё-таки открыла бутылку воды. Электричка мерно стучала колёсами по стыкам рельс, сиденья скрипели, двери хлопали. Ехать почти час, может, попробовать выспаться? Учёба на втором курсе института и сон – понятия практически несовместимые. Сессию сдала, теперь можно отдохнуть у бабушки на даче. Но учебники я с собой взяла – анатомия и гистология всегда со мной, никогда меня не покинут, будут даже под подушкой ночевать…

Прикрыв глаза, я размечталась о том, как лягу на скрипучую кровать в маленькой комнатке, кулаком взобью тяжёлую подушку, которая видела ещё расцвет СССР, натяну на плечи одеяло, заправленное в хрустящий от крахмала пододеяльник с ромбиком в центре, и провалюсь в сон до утра, пока меня не разбудит петух с лужёной глоткой. И тогда я встану, потягиваясь, погреюсь немножечко у чуть тёплой печки, перебирая босыми ногами на холодном полу, пойду на кухню. Там, под полотенечком, найдутся горячие оладьи, в банке – сметана от тётки Вали, что живёт через два дома, в узком носатом кофейнике на печке будет греться кофе, а к нему – кусок сахара и домашние сливки, которые бабушка обычно никогда не покупает, только когда я приезжаю…

Скрежет и вой гнущегося металла ворвался в мои мечты, разрушив их до основания. Меня тряхануло так, что я ударилась головой, полетела куда-то в проход, а потом завертело, стукнуло, и всё замерло.

Я тоже замерла, а может, потеряла сознание на несколько секунд. Очнулась от того, что было неудобно лежать – рука упиралась во что-то твёрдое. Села, осмотрелась. Было темно, где-то мигали лампочки, а может провода искрили… Пахло гарью, чем-то сладким и ещё – раскалённым железом. Наощупь я выбралась из прохода, встала на ноги. Оказалось – подо мной стекло, которое треснуло и сейчас рассыпалось на осколки. Паники почему-то не было, я отметила этот факт дальней частью сознания, а вот необходимость вылезти из опрокинувшегося вагона стала срочной! Надо выбираться наружу! Где моя сумка? А, чёрт с ней!

Я пробралась в край вагона, стараясь не думать о том, что это за мягкое у меня под ногами – упавший чемодан или чьё-то тело, – и полезла наверх, карабкаясь по сиденьям. К счастью, автоматические двери не заклинило, а может, машинист открыл их после аварии. Последний рывок – и я на свежем воздухе, на свободе. Даже голова закружилась в первый момент, но потом снова потянуло гарью. Поскорее на землю! Наверное, МЧС уже в пути. Сейчас всех спасут… А я в порядке, мне помощь не нужна. Да и мы уже близко от дачного посёлка, я знаю эти места, пешком дойду…

Не знаю, откуда пришло это решение, но я, отчаянно работая руками и ногами, как заправская обезьяна, соскользнула на щебень железнодорожного полотна. Где-то вдалеке выли сирены. Совсем рядом кто-то причитал. Я огляделась – женщина баюкала руку, сидя на поваленном дереве у путей. Подошла к ней, тронула за плечо:

– С вами всё в порядке?

Она подняла на меня глаза и пожаловалась:

– Кажется, руку сломала…

– Ничего, сейчас спасатели будут на месте. Главное, не двигайте рукой.

Больше никого в окрестностях поваленной электрички не было, и я с чистым сердцем потопала в сторону посёлка. Через лес, да. Я бесстрашная девочка, я в меде учусь, в призраков и леших не верю. Больше всего меня напрягала потеря сумки. Но, как евреи говорят, спасибо, что взял деньгами…

В лесу между деревьев лежал туман. И это было странно. Сразу я и не поняла, что мне не нравится, но потом осознала – туман обычно бывает на открытых местах! А тут он клубился над травой, скрывая её местами, клочковатый, невнятный, холодный туман. Но, осознав, я сразу же забыла о погодных коллизиях и ускорила шаг. Здесь должна быть тропинка… Найти бы её поскорее, нащупать бы подошвами, а то только мох пружинит под ногами, и кажется, что я сейчас провалюсь в болотную жижу.

О, вот старый дуб! Теперь налево… И тут должна быть тропинка! Где же она? Ничего не разглядишь с этим дурацким туманом! Я оперлась рукой о шершавую кору в трещинах и разрезах, удивилась – тёплая! Даже ощупала дерево ещё раз, провела ладонью вверх-вниз. И отдёрнула руку – кора нагрелась так сильно, что обожгла кожу. Я вскрикнула, отшатнувшись от дерева, зацепилась волосами за ветку, дёрнулась в другую сторону и…

Земля ушла из-под ног в буквальном смысле слова! Я взмахнула руками и с воплем покатилась кубарем вниз.

…Когда я вынырнула из темноты, вокруг звенело птичьими голосами утро. Я валялась на травке у подножия обрыва, с которого навернулась. Протерла глаза и смерила его взглядом. Как только шею не свернула? Куда это меня угораздило? С каких пор овраги возле дачных посёлков? Ох, всё тело болит…

Я встала, кряхтя, как столетняя старуха, и огляделась. Лужайка. Перелесок, а за ним блестит вода. Пить охота… Пойду напьюсь, а там и посмотрю, как выбираться отсюда. Оглянувшись ещё раз на неприступный склон оврага, я пошла к воде. Точнее, поковыляла, потому что в правой ноге обжигающей иглой разлилась боль. Вот угораздило! Теперь все каникулы проваляюсь с растяжением! Если не с переломом…

Пить из реки было стрёмно. Но, перекрестившись, я всё же зачерпнула и напилась из горсти. От жажды, наверное, речная вода показалась мне самой вкусной в мире. Потом я умылась, удивившись, что с лица смывалось чёрное. Сажа, что ли? От электрички? Так вроде не горела… Ладно, разберёмся. Дойду до посёлка, возьму бабушкин смартфон и посмотрю новости.

Осталось только выяснить, в какой стороне посёлок.

Лента реки вилась между деревьев, исчезая с обеих сторон за поворотами в глубинах леса. И это оказалось очень странно, потому что на пятьдесят километров вокруг посёлка воды не было. Даже для поливки огородов у каждого была колонка от артезианской скважины. Не могла же я улететь на пятьдесят километров в овраг? Куда идти? Налево или направо? И как идти? Нога болит ужасно… Телефона нет, даже позвонить МЧС нельзя…

Машинально я взялась за крестик и ощутила под пальцами гладкий камушек. Чёрт! Я же выменяла свой крестик на эту ерундовину… А цыганка вся такая важная сказала… Что она там сказала? Что-то про потерялось, нашлось, другому не отдать… Не помню. Эх, надо бы костыль соорудить, ногу обмотать чем-нибудь потуже. А нечем… Не кофточку же рвать на полосы!

Я огляделась по сторонам в поисках длинных широких листьев и обалдела. Вся трава, все листочки на деревьях внезапно засветились красным. Не целиком, а контуры – как будто их обвели ярким флуоресцентным маркером. Я протерла глаза кулаками, снова открыла, но ничего не изменилось. Каждая часть окружающей меня флоры мерцала красным. Более того – я видела и корешки. Не знаю, как именно, но видела. И они тоже были красными.

– О господи… – только и пробормотала, но это не помогло. Мерцание начинало раздражать. Что за странная реакция? Может, у меня в мозге что-то повредилось после крушения? Гематома образовалась и давит на зрительный нерв? Волшебненько! Только этого мне и не хватало. В больницу надо, МРТ делать, а я тут застряла…

Обозлившись на чёртову электричку, я заковыляла по берегу, то и дело ойкая, когда нога попадала в ямку. Красное свечение уже бесило, давило изнутри. И я рявкнула неизвестно кому:

– Пропади, сгинь! Не хочу больше видеть это кровавое буйство!

И даже удивилась, когда красные контуры всего на свете притухли, померкли, светясь лишь чуть-чуть и ненавязчиво. Так жить уже можно, так легче. Неужели оно может загораться и гаснуть по желанию? Ладно, проверять не буду, а то ещё голова заболит… Мне и ноги хватает. Чем же её забинтовать?

– Ёшкин кот! – вскрикнула, когда прямо на моём пути целые заросли какой-то неизвестной мне травы зажглись ярким зелёным по контурам. Потом в голове чуть уменьшили яркость, но травинки не погасли, в красный не окрасились. – Красный свет – дороги нет. А зелёный…

Я замолчала, потому что забыла слова, и подняла брови. Зелёный, значит, разрешается. Этой травкой можно забинтовать ногу? Господи, глупости какие… Но вот эти листочки лопуха, или похожие на лопух, сойдут за бинт. Они тоже вроде как зелёные. Во всяком случае, хуже не будет.

Присев под дерево на кочку, я нарвала листьев «лопуха» и пучков травы, обмотала ногу, постаравшись зафиксировать так туго, как только могла. И ремень вытянула из джинсов, тоже затянула поверх. Встала, попробовала – идти уже не так больно. Ладно, поковыляли дальше…

Река вилась налево и направо, а я следовала её течению – медленно, но верно. Высматривала по сторонам, нет ли признаков жилья, выслушивала, нет ли звуков города. Всё тщетно, как сказал бы папа своим любимым пафосным тоном. Полный пиздец, как сказала бы мама, хмуря брови. А бабушка сказала бы: ой, не нойте и шагайте. Вот я и шагала.

Пока навстречу мне из зарослей кустарника не выскочил огромный лохматый рыжий пёс.

С собаками я никогда дел не имела, лимит – боялась их. Поэтому замерла на месте и вытянула руку вперёд. Промелькнула мысль, что я совсем не знаю, как поступить в такой ситуации. Но вроде бы нужно разговаривать низким успокаивающим голосом… Вроде бы.

– Хорошая собачка… Хорошая… Иди своей дорогой, а я пойду своей, договорились?

Собака открыла пасть, а я подумала было, что сейчас молвит человечьим голосом: не прогоняй меня, Дианка, я тебе ещё пригожусь! Боги, глупость какая… И сделала шаг назад. Ой нет, вроде бы этого делать нельзя! Надо стоять на месте и притворяться деревом. Может, тогда пёс пробежит мимо?

Вывалив длинный розовый язык, собака смотрела на меня как будто выжидающе, а я смотрела на неё, старательно скрывая свой страх. И мандраж взял – а вдруг мы тут будем играть в «кто кого пересидит»? А вдруг это животное упрямее, чем я?

Пёс моргнул и неожиданно гавкнул.

Я присела.

Он отряхнулся.

Я отпрянула.

Он повернулся и побежал обратно в заросли. Оглянулся, посмотрев на меня.

Как будто приглашал следовать за ним.

Да-да, раньше я такое видела только в фильмах! А теперь пришлось и наяву увидеть… Это чудовище приглашало меня за собой в кусты.

Икнув, я ласково спросила:

– Ты хочешь, чтобы я пошла туда?

– Да!

Я снова икнула. Со мной такое бывает в минуты волнения… А тут волноваться сам бог велел! Собака разговаривает! Не как в мультиках, конечно, брылями не двигает по-человечьи, а просто думает вслух.

А вот сейчас самое время проснуться!

– Быстрее, – услышала я.

Ущипнула себя за мякоть руки. Ойкнула от боли. Пёс закрыл пасть и склонил голову набок с удивлённым выражением морды. Потом снова отряхнулся, словно хотел сказать: теряем время! Он явно спешил, а мне стало страшно и смешно одновременно. Страшно оттого, что всё это так похоже на реальность, а смешно оттого, что такие сны мне ещё не снились. До того всё натуральное, что даже синяк останется на руке…

Но за псом я пошла. Мы нырнули в заросли непонятных кустов, которые, как и все остальные растения, уже не светились никакими цветными контурами. Спутник мне попался не слишком умный, потому что ломился туда, где человеку не пройти. Приходилось с силой ломать ветки и шуметь что твой медведь. Кусты пахли сильно и непривычно, и этот запах тоже не был мне знаком. Голова закружилась, но мы с собакой, к счастью, выбрались на свежий воздух.

С другой стороны зарослей тоже была прогалина. Восходящее солнце освещало её, превращая вид обычной лужайки в сказочное королевство, где жили маленькие феи и умилительные зайчатки. Тьфу, что это со мной? Никаких фей тут нет, зайчатки попрятались по норкам, а на поляне пасётся лошадь под седлом. Хм, интересно, чья это лошадь? И разве их не отпускают на выпас без седла? Хотя… О чём я думаю? Это сон, а во сне может быть всё, что угодно.

Даже всадник, кулём валяющийся на опушке…

Всадник?

– О господи!

Я бросилась к неподвижному телу, упала на колени перед ним, чуть не порезавшись о меч. Меч? Пофиг, всё это потом! Неужели человек мёртв?

Пальцы сами нашли жилку на шее под короткой бородкой, пульс толкнулся пару раз – слишком медленно, слишком устало… Жив! Но, похоже, ненадолго… Что с ним случилось?

Распахнув на его груди плащ, я ощупала грудь, живот, чтобы найти рану. И нашла – слева из грудной клетки торчала короткая оперённая стрела.