Читать книгу Новый год для двух колючек - Ульяна Громова - Страница 2

Я совершенно ничего не понимаю в устройстве автомобиля. Черт меня дернул тащиться на дачу за сто километров в канун нового года. Вполне можно было и в этом году обойтись без елки. Последние лет пять же обходилась. Так, поди, ж ты! Праздника захотелось! Ну и с кем встречать его собиралась? Ну и чем наряжать елку? Все игрушки давно перебиты бесконечными переездами. Одна только старая облезлая искусственная елка и осталась. Дорога как память о прошедшей любви, увядающей молодости и бывшем муже. Или как напоминание больше не вляпываться в любовные авантюры. Ну, вот зачем я поперлась за ней в такую даль? Стартер скрежетал, вызывая зубную и головную боль. Бензина осталось чуть да маленько, только до заправки по пути дотянуть.

Дача – единственное, что досталось мне после развода. Она была не интересна бывшему, когда я ее купила. Это меня тянуло к цветочкам и укропчику на грядках, это я любила шашлыки у костра, это меня не пугали комары. А бывший был законченным урбанистом и шашлыки предпочитал есть в кафе вместе с девицами легкого поведения, пока я самозабвенно высаживала помидоры, поливала огурцы и прореживала морковку, стараясь приучить нередко выпивающего мужа к здоровому питанию… Наивная. Весь мой немногий хлам в виде разных баночек, вазочек и картиночек, который мне выдал бывший, тоже хранился на даче. Вместе с елкой. Бывшего бесила традиция ее наряжать. Главное в празднике – выпить и закусить. И чтобы много того и другого. Что-что, а пожрать он был мастер. Всю семейную жизнь я проторчала на кухне, стараясь угодить растолстевшему бывшему боксеру. И боксерской грушей в случае чуть подгоревшей картошки или чуть пересушенных котлет становилась я.

И так долгие восемь лет. Едва окончив педагогический институт, я выскочила замуж за подающего надежды боксера. Не знаю, кому и что он подавал, но бои проигрывал чаще, чем побеждал. Из спорта вылетел, и в том, что у нас нет детей, тоже виноват был он. Бокс. Он людей калечит. Сначала я всё терпела, веря, что мой боксер станет знаменитым, потом уйти было, вроде, как неприлично, мол, бросила больного и несчастного, как узнала, что не сможет детей иметь. А потом он выбросил меня, когда я однажды, вернувшись с дачи, застала его с тремя шлюхами… Фу!.. Ну, ничего, репетиторство и отсутствие прожорливой глотки дали возможность купить машину. Ну и что, что старьё. Зато моё.

Я пнула старенькую девяносто девятую по колесу. Пока ещё светло, может, проедет кто-нибудь и поможет. Погода радовала обильным снегопадом. Через час я замерзла. Еще час и я могу сама изобразить заснеженную елку, если подниму руки и растопырю пальцы да так и застыну. Надо что-то делать. До дачи далеко. Да и дом не зимний, печки нет. Да и нет никого в нашем дачном массиве. А короткий день клонится к закату. Вон уже и огонёк видно вдалеке. Километра три, если напрямую по полю. Надо идти. А что делать? Замерзать что ли? Вот только машина стоит прямо посреди дороги. Столкнуть бы немного в сторону. Дорога под уклон, можно попробовать и спихнуть вбок.

Я сняла машину с ручника, уперлась ботинками в заснеженную дорогу и толкнула машину, крутя рулем. Девяносто девятая бодренько покатилась, а я не успела запрыгнуть за руль. Так и бегу за ней. У, ржавая колымага! Догоню… не знаю что сделаю! Метрах в трехстах впереди дорога поворачивает. Вот уткнется моя бегунья в снежный сугроб и сама остановится. Я больше не бежала. Еще не хватало за старыми колымагами носиться. Тьфу на нее. Так я и шла, пока моя капризная машина неожиданно не скрылась с глаз. Вот тогда я… Добежала. Машинка нормально так воткнулась мордой в снег. Зарюхалась по самое лобовое. Отлично! Спустившись в кювет, я еле достала свою сумочку и сотовый. Разрядился. Я вообще постоянно забываю его заряжать. Мне некому звонить. И мне никто не звонит. Он у меня так, чтобы было. Для статуса. Ну и иногда в интернете полежать, когда время остаётся от проверки тетрадок, составления планов уроков и репетиторства. В общем, для меня почти бесполезная штука. Ну что ж. Теперь деваться точно некуда. Пошла на огонёк.

– О нет, только не это! – Мужчина лет сорока с неаккуратными бородой, усами и длинными, давно не стрижеными, волосами оглядел меня с головы до ног. – Вы, барышня, откуда свалились?

– У меня машина сломалась.

Совершенно выбившись из сил идти по заснеженному полю, постоянно проваливаясь в снег, я еле держалась на ногах. Сказать, что я замерзла – значит, ничего не сказать. К тому же с наступлением темноты резко похолодало, и поднялся противный, пробирающий до костей, хиус.

– Безумно за вас рад! А теперь – до свидания! Ничем не могу помочь!

И это бородатое чудовище захлопнуло дверь. Хорошенький новый год я себе устроила! Сто лет бы мне не нужна была чертова елка. Я свалилась на крыльцо красивого двухэтажного бревенчатого дома. Незнакомый зодчий украсил ставни, крышу и балкон затейливым деревянным ажуром. Двора у дома не было. Просто дом на краю поля в окружении елей и сосен. Насколько помню, летом поле не вспахивается, просто несколько раз скашивают траву приезжающие на телеге сельчане. Не знаю, где уж тут деревня. Может до нее дойти? Наверняка там люди поприветливее. Снова стучусь в дверь.

– Вы ещё здесь?

Взгляд мужика реально удивлённый. Как будто здесь центр города, а я просто ошиблась адресом.

– Вы считаете, что я ради удовольствия несколько км гребла по полю на ваш огонек?

Мои зубы клацали от мороза. Спортивная куртка не спасала, она просто задубела на холоде. Ноги горели ледяным огнем от кончиков пальцев до самой попы. Ох, нехорошо это.

– Где ваша машина?

– Упала в кювет.

– Час от часу не легче. А эвакуатор вызывали?

– Не знаю номера телефона… И телефон замерз… разрядился.

– Кто бы сомневался. Баба – она и в Африке баба.

Мужчина отступил, приглашая пройти, глядя на меня совсем не приветливо. Мне было не до ворчуна. Я еле нашла в себе силы разуться, чуть не заплакав от усталости, от досады и испорченного праздника. Стирая непрошенные слезы рукавом подстёжки, которую я не стала снимать, я прошла туда, куда ушел впустивший меня грубиян. В доме было жарко натоплено. Огонь в большом камине, швыряясь искрами, весело расщелкивал сухие дрова. Большой мягкий диван в форме буквы «П» занимал центр комнаты и стоял спиной к очагу. Почти всю стену напротив занимал плоский экран телевизора. Вдоль двух остальных стен стояли массивные книжные шкафы, среди которых за тяжелыми непрозрачными шторами спрятались окна.

Мужчина подвинул кресло ближе к камину.

– Садись, и сними все лишнее. Надо быстро оттаять тебя, ледяная баба.

Замерзшими красными руками я еле могла подцепить собачку молнии, но, почти не чувствуя и не владея пальцами, не смогла ее справиться с молнией. Мышцы заледеневших ног, по самую попу проваливавшихся в снег, больно сводило от жара очага. Увидев мои мучения, бородатый грубиян сжалился.

– Давай помогу. Принес тебя черт на мою голову.

Сняв с меня подстежку, он взялся за застежку на джинсах. Я даже не думала сопротивляться. Во-первых, сильно хотелось в туалет, а во-вторых, я бы все равно не смогла их самостоятельно расстегнуть окоченевшими руками. Оставшись в футболке и капроновых колготках, я спросила:

– Можно… в дамскую комнату?

– У меня есть только мужская комната. Подойдет?

– Подойдет.

– Тогда прямо до конца по коридору. Там же душ. В тумбочке найдешь полотенце. Халат там висит. Да воду погорячее делай. И… на-ка, выпей.

Мужчина налил полный стакан коньяка и подал мне. Я сморщилась. Не пью коньяк. Меня от него тошнит. Заметив, что меня передернуло, он неодобрительно скривился и, приложив стакан к моим губам, заставил хлебнуть. Практически насильно влив в меня половину, он отстал. По пищеводу и через желудок в кровоток побежал жидкий огонь, согревающий изнутри. Я поспешила в ванную. Тошнота подкатила к горлу. Ну не переносит мой организм коньяк! Приняв горячий душ и согревшись, я завернулась в толстый полосатый серо-черный халат. Вернувшись в комнату с камином, я не увидела там хозяина. Мой телефон стоял на зарядке. Рядом лежала раскрытая сумочка. Хм. Хозяину хорошие манеры не привиты… Я села в кресло. Вытянув ноги поближе к огню, я старалась прогреться до костей, так же, как промерзла. Мужчина в гостиную не возвращался. А я, встреченная нелюбезно, боялась двинуться дальше отведенного мне кресла. Как собака. Указали место, я и сижу. Это наследство от бывшего – напрочь поломанная психика и страх наказания за неповиновение. Наконец, согрев ноги чуть не до состояния жаркого, я подогнула их под себя и, натянув халат на голову, задремала.

Снилось, что этот мужик выгнал меня в колготках и футболке на улицу. Я мерзла и меня трясло. От того и проснулась. Я лежала на знакомом диване под толстым одеялом. Халата на мне уже не было. Была мужская футболка и теплые вязаные носки на ногах. Колючие, как их владелец. Мужчина сидел на второй половине дивана, и смотрел «Иронию судьбы» на огромном экране. Мне было ужасно неуютно. И неудобно. Я не ношу лифчики. У меня красивая грудь, и стыдиться за нее не приходится. Но все-таки, как же я не почувствовала, что меня раздевают, одевают, носят?..

– Апчхи! Апчхи!

Организм решил сообщить-таки хозяину, что его гостья проснулась.

– Свалилась же ты на мою голову. Всего на две недели решил уехать от всех, и вот тебе раз! В первый же день такая красота свалилась! Только соплей мне не хватало ко всем моим неприятностям.

Почему-то мне показалось, что не так уж он и не рад мне теперь. Может, он и ничего? Просто прикидывается? Но он не в моем вкусе… Вот если бы побрить его да постричь, был бы очень даже ничего из себя красавчик. А так… Как дикарь… в современном доме. Одна его только тарелка ТВ чего стоит. Интересно, где он был?

– Простите. Я не хотела. Я уже высохла. Если Вы вернете мою одежду, я уйду.

– Куда? Ты видела, что за окном творится?

– Нет, а что там? – Что ещё могло быть хуже того, что уже было?

– Иди, посмотри.

Властный тон хозяина подстегнул, словно плётка, ошпарив неожиданной резкостью. Я вскочила…. И тут же снова нырнула под одеяло. Футболка не закрывала мою пятую точку, облаченную в прозрачные стринги.

– Нет, я лучше тут посижу… пока Вы не выйдете из комнаты.

– Да? А что потом? Посмотришь в окно? – Во взгляде и в словах насмешка не скрывалась, она вопила. Только что в полный голос не захохотал.

– Нет, оденусь.

– Ну… Если твои капроновые колготки тебя спасут…

– А где моя футболка?

– Там же, где и джинсы. Сохнут.

– А футболка когда намокла? – Джинсы ладно, я пришла по пояс в снегу, но футболка то…

– Когда её машинка стирала.

– А зачем ее машинка стирала?

– А зачем машинки вещи стирают?

– А зачем Вы стирали мои вещи?

Что вообще тут происходит? Что за «забота» такая? Чего ему от меня надо? Мне стало страшно. А он, вообще, один дома? Может, гостей ждет, таких же малоприятных, как он сам? Вроде, говорил – «уехать от всех».

– А может, ты уже успокоишься, а? Зачем, зачем! За надом!

Чудесно поговорила. Главное – информативно. Хочу домой!

– А Вы знаете номер службы эвакуаторов? Я хочу уехать и больше не досаждать Вам своим присутствием.

И что дальше делать? Я совершенно не умею вести себя в таких ситуациях.

– Ты мне уже досадила, дальше некуда. И прекрати тупить. В мокрых штанах пойдешь? Да ради бога! Твои проблемы. – Мужчина встал, бросив пульт ко мне поближе. – Если хочешь, посмотри телевизор. Ужин в духовке. И не мешай мне. Завтра днем разберемся с твоей машиной.

– Я не мешаю. Если бы Вы вернули мне халат…

– На кресле висит. И расслабься. Ничего нового я не увидел. Я тебя не трону. Ты не в моем вкусе.

– Отлично. Вы меня успокоили. – Я не удержалась от сарказма, брезгливо сморщив нос.

– Давай на «ты», не люблю я эти выканья-мыканья. – Уже миролюбиво добавил бородач, игнорируя мою колкость.

– Мне так неудобно. Лучше я на «Вы». Но Вы мне можете говорить «ты», я не против.

Мне не хотелось сокращать дистанцию. И так было некомфортно до крайности. Мужчина вышел из комнаты. Уже из коридора раздался его голос:

– Захочешь спать, на втором этаже комната в углу. Белье найдешь в шкафу. И не мешай мне!

Я высунула язык, передразнивая его. Будто я с первого раза не поняла. Встав с дивана, я аккуратно сложила толстое мохнатое одеяло, поправила диванные подушки и надела знакомый халат. Он шикарный. Я бы тоже такой хотела, но на зарплату учителя русского и литературы я не могла себе позволить такие дорогие вещи. Мой предел – распродажи в дешевых магазинах. Остальное сжирает аренда квартиры. Камин почти прогорел. Рядом красиво перевязанные бечевкой по три штуки лежали и стояли, формируя живописную кучку, дрова. Какой идиот дрова связывает? Я развязала толстую веревку и бросила поленья в камин. Огонь жадно накинулся на них, а я пошла на кухню. Очень хотелось есть.

Кухня, совмещенная со столовой, занимала всю противоположную гостиной половину. Зачем мужику такая кухня? Тут просто рай для поварихи! Только неопрятненько. И запах какой-то странный. Вроде как пластмасса горит. Может в духовке что-то? Я открываю дверцу духового шкафа и втягиваю носом воздух. Пахнет вкусно. На противне лежит запеченная курица с картошкой и сладким перцем. Запах горящей пластмассы становился сильнее. Проводка?.. Она по-другому пахнет. Что за ерунда, откуда запах? На кухне гореть нечему. Возвращаюсь в гостиную. Из камина клубами идет вонючий дым. Что за ерунда? Хозяин что, канистры в нем сжигает? Зажав нос и рот ладошкой, разглядываю, что там плавится в камине.

– Что ты делаешь?!

Неожиданно раздавшийся над ухом гневный вопрос сбил меня с ног, а я, отскочив, сшибла хозяина приятного, но сейчас злого баритона. Я упала на него сверху, а тот, охнув, спихнул меня на пол и ринулся к камину. Закашлявшись, он большими щипцами вынул из него в ведро для золы то, что осталось от поленьев. Это были декоративные, очень натуралистично выполненные, поленья из пластмассы.

– Ну ты идиооотка!

В голосе мужчины было столько злости, раздражения и досады, что я втянула голову в плечи так, что она чуть вместе с шеей не ушла в грудную клетку.

– Я… только… поленья… в камин… Простите… я не хотела… не знала…

Внезапно из моих глаз хлынули слезы. Мне было страшно, неуютно в чужом доме, я боялась этого странного грубого мужчину, не знала, что делать дальше. Зачем вообще я поперлась к черту на кулички за старой, совершенно мне не нужной облезлой елкой? Подобрав под себя ноги, я прижалась спиной к стене, и старалась унять скатывающиеся по щекам слезы. Больше всего на свете хотелось, чтобы закончился этот кошмар.

Мужчина, не обращая на меня внимания, вычистил камин и открыл окна в гостиной. Морозный воздух, ворвавшись в дом, сразу же начал хватать все своими ледяными лапами, остужая и замораживая. Хозяин, грубо подняв меня с пола под локоть, увел в кухню и многообещающе предупредил:

– Прикоснешься к чему-нибудь…

И захлопнул дверь. Я не знаю, что он делал. Я просто стояла там, где меня оставили, и ждала, что сейчас он швырнет в меня мокрые тряпки и выставит на улицу. И пусть. Лучше замерзнуть, чем этот постоянный кошмар, держащий в невыносимом напряжении.

Через некоторое время дверь кухни открылась. Увидев меня на том же месте в той же позе, глаза хозяина расширились от удивления. Он снова взял меня за локоть и молча усадил за барную стойку. Задумчиво разглядывая меня, он достал из холодильника бутылку вина, ловко вынул пробку и налил полный стакан, придвинув его вместе с фруктами. Себе он плеснул коньяк и уселся напротив, откусывая грушу.

– Я же не дурак, вижу, что тебе неуютно здесь… Да оно и понятно… Но ты ведешь себя как-то… ненормально… Что с тобой такого произошло, что ты похожа на зашуганную собаку?

Зачем он спросил? Вот кто его просил лезть в мою душу? Я же не просто так пять лет после того злополучного вечера не допускала в свою жизнь ни одного мужчину и оборвала все связи с подругами. Я понимала, что бывший боксер-неудачник, ставший бесплодным алкоголиком, вышиб из меня все человеческое. Я боялась даже своих учеников, которые срывали уроки, когда и как им вздумается, в то время, как я боялась даже голос на них повысить. А они срывали уроки когда им вздумается, хамили и пренебрегали моими требованиями. Я мечтала уйти из школы, но куда? Я вспомнила свою жизнь всю и сразу. Закрывая ладонями лицо, я скулила и всхлипывала, плакала в голос и захлебывалась слезами. Мужчина подошел, развернул меня к себе и обнял, крепко прижав к широкой груди. А я ревела и ревела, не в силах остановиться, будто из меня реками выливались все неприятности, страхи, неуверенность. Будто кто-то разрушил плотину, и переполненный поток хлынул, затапливая меня слезами. Хозяин современного дома на краю лесного поля гладил меня по голове, молча и терпеливо давая вылиться «пене», ожидая, когда осядет «муть» и останется чистый, как слезы, «напиток».

Наконец, я успокоилась. А ведь стало легче! Я не плакала уже лет десять. А надо было, хотя бы иногда. Мужчина, вытирая мокрые глаза теплыми пальцами, развернул меня к двери и, взяв за руку, повел на второй этаж. Дверь спальни, которую он отвел для меня, была открыта. Напротив стояла большущая кровать. На четверых хватит. И вдоль и поперек. Зачем он меня сюда ведет? Я остановилась. Хозяин лесных хором грубо подтолкнул меня, впихивая в комнату. Слева стояло большое напольное зеркало. Подведя меня к нему, мужчина, развязав пояс, сдернул с меня халат. Не успела я возмутиться, как он резко рванул на мне свою же футболку, лихо сдернув лохмотья. Я осталась стоять в колючих шерстяных носках на три… пять размеров больше и в прозрачных стрингах. Обхватив себя руками, закрывая грудь, я с ужасом смотрела в зеркало на стоящего за мной мужчину. Он был серьезен.

– Кого ты видишь в зеркале? – Тоном экзаменатора спросил он.

– Себя. И вас.

Я дрожала от волнения… Возбуждения? Да нет… Просто нервная дрожь.

– Опусти руки. Я уже видел твою красивую грудь. Ее не надо стыдиться, ей надо гордиться.

Что он такое говорит? Меня заколотило еще сильнее. Внизу живота что-то предательски сжалось.

– Расскажи, какая ты.

Мужчина не притрагивался ко мне. Он стоял прямо за мной, чуть-чуть касаясь моего тела.

– Обычная девушка… женщина… Рыжая… Худая… Бледная… и испуганная… Что вы от меня хотите?

– Ничего не хочу… пока. – Успокоил, называется. – Давай, расскажу, что вижу я.

– Расскажите… Если хотите.

Можно подумать, он спрашивает мое желание. Да чихать он хотел, что я хочу и что не хочу. Ну, послушаем. Мужчина коснулся моих волос.

– Я вижу молодую красивую и очень напуганную женщину с прекрасными ароматными густыми рыжими волосами. Мёд и медь перемешали в них свои цвета, по-разному оттеняя чуть вьющиеся пряди. Длинные, до поясницы волосы… – Мужчина откинул вперед мою шевелюру, – …скрывают ровную спинку, переходящую в очень эротичный изгиб, сексуально скрывающийся между упругих красивых… сочных ягодиц. – Возбуждающий тон хозяина дополняло движение его руки, проводящей по позвоночнику и погладившей ягодицы. Собрав в кулак мои волосы, он перетянул их поясом от халата и встал прямо за мной. Положив обе руки на мои плечи, он продолжил. – Изящная шея заманчиво зовет в ложбинку между высокой, очень… аппетитной грудью. – Мужчина, запрокинув мою голову на свое плечо, погладил шею…  приласкав и чуть тронув соски, приподнял мою грудь, уютно устроившуюся в его ладонях. – Сладкие манящие, как спелые вишни, сосочки так и просят, чтобы их целовали. – Хозяин спальни ласкал мою грудь, чуть сжимая ее и поглаживая сморщившиеся соски, вызывая пока легкий прилив желания. Давно забытые… такие приятные ощущения. – Тонкая талия, чуть выделяющийся холмик животика и аккуратненький пупок… тоненькие трусики совсем не скрывают то, что так хочется всем мужчинам на свете.– Мужчина подтолкнул меня под коленки, заставив чуть присесть и раздвинуть бедра. Рука мужчины, скользнув между ними, легонько гладила мою плоть… – Какие тайны скрывает этот прозрачный лоскуток? – Мужчина, обжигая ухо горячим дыханием и волнующим шепотом, запустил теплые пальцы под стринги, не выпуская из ладони мою грудь. Он немножко поласкал меня. Я чувствовала, как внизу живота приятно завязывается узелок желания. – А стройные ножки, так замерзшие в снегу, пойдут сейчас на кухню готовить праздничный стол.

Он повернул меня к себе. Его глаза блестели.

– А большие глаза, как два чистейших изумруда, с пышными длиннющими ресницами, тонкими, никогда не видевшими пинцета, бровями и алыми чувственными губками, так и ждут, чтобы тебя съели… вместо новогоднего оливье. Вот, что я увидел в зеркале. Ты – красавица. Запомни это. И вот это… – Мужчина взял мою руку и положил поверх своих штанов. Я почувствовала, как рвется из плена тонкой ткани его мужское «я». – А теперь, марш на кухню отрабатывать кров. У тебя пара часов до курантов.

Он быстро вышел из комнаты. Я повернулась к зеркалу и стала себя рассматривать. Вспоминая его слова, я погладила себя по груди, животу и опустила руку между ног, чувствуя влагу возбуждения. Он тоже ее чувствовал… Стало немножко стыдно.

– Не делай так больше. – Хозяин дома снова возник в спальне, держа в руках шорты и майку. – Я, все-таки, мужчина.

– Я… Вы…

– Я принес тебе переодеться. В халате у плиты неудобно. Я сказал, что не трону тебя… Хотя очень хочется…

– Я тоже Вас не трону… – Что я несу? – Я не люблю мужчин с длинными волосами и бородой.

– Да-а?

Он удивился, будто не догадывался, что не всем по душе неопрятные бороды и патлатые волосы.

– Извините.

Мне было неудобно. Он так… вкусно… заманчиво описал меня, что я понравилась сама себе… А я его так… Зато правду сказала. Я выдернула из рук незнакомца одежду и быстро натянула короткие шорты и майку с большим вырезом впереди.

– Извините. – Повторила я, чувствуя, что мои слова если и не обидели, хозяина, то точно не очень понравились. – А как Вас зовут? Меня Арика.

– Арика?.. – Мужчина удивился ещё больше.

– А что такое? Плохое имя? – Вот и нашлось то, что ему во мне не понравилось. Кроме того, что я свалилась ему, как снег на голову.

– Нет, наоборот. Я как раз пытался угадать, какое имя подошло бы такой… – Мужчина сглотнул, будто перед ним было любимое блюдо. –… А р и к а … – Смакуя имя, он поднял вверх указательный палец и задумчиво скрылся с глаз.

Я спустилась на кухню. Хозяин больше не показывался. Я только иногда слышала, как он проходил по коридору, что-то протащил в гостиную, чем-то грохнул, потом стукнул, потом заработал телевизор. Я не выглядывала. Накрошив салаты из того, что было в холодильнике, я включила духовку и села на барный стул. Мой стакан вина стоял не тронутым. В морозилке я нашла кубики льда и бросила несколько в немного выдохшееся вино. Пока разогревалась курица, я слегка опьянела. Теперь мне было спокойно. Не страшно… Волнительно… Грубый осмотр с эротическим подтекстом разжал стальные звенья цепи, державшие в узде мою сексуальность. Голая… с незнакомым мужчиной в чужом доме… в лесу… И некуда деться… Сильные ощущения, я вам скажу. Терпкое вино расслабило внутреннего ёжика, чуть что сворачивающего в клубок и желающего, чтобы к нему не приставали с разными там неурядицами. Вместо колючего зверька во мне поселилась осторожная, но смело любопытная ласка. Ну что мне грозит, кроме новогоднего стола в тепле в шикарном доме?.. Секс?.. Так ли уж я не хочу?

Я оттянула и без того мало скрывающую грудь майку. Соски так и остались набухшими. Я раздвинула ноги и запустила руку в шорты, трогая влажные трусики.

– Я просил тебя так не делать! Ты сама напросилась.

Я выдернула руку, застигнутая на месте маленького «преступления». Мужчина, вошедший в кухню, был совсем другим. Я вскочила, не сразу узнав хозяина дома. Он побрился и подстриг волосы под машинку, оставив длинный ершик темных волос. На нем теперь были только тонкие домашние свободные штаны. Рубашку он снял. Подойдя ко мне, он схватил меня за руку… которую я только что вынула из шорт… и глядя мне в глаза, облизал мои пальцы… Подхватив меня под ягодицы, он поднял меня на руки, как ребенка. Я схватилась за его шею.

– Меня зовут Эдик… Чтобы ты не говорила, что мы еще не знакомы.

И впился в мои губы жадным поцелуем. Через несколько секунд отпустил меня.

– Не ласкай себя… Не убивай желание раньше времени… И не испытывай мое терпение… Его почти не осталось… Я не хочу брать тебя силой.

– Я… просто поправляла…

– …ничего не хочу знать! Давай накрывать на стол. Неси сразу все, чтобы не бегать.

Я взяла пару мисок с салатами и понесла их в гостиную. Эдуард раздвинул модули дивана, «оторвав» ножку буквы «П». Камин снова горел, было жарко, а при входе в комнату появилась наряженная елка. Искусственная, но будто настоящая. Всего то и было на ней украшений, что гирлянда с разноцветными лампочками-шарами, стеклянные бордовые и золотые шары и завязанные на ветках банты. Очень красиво получилось. Стильно.

– Так принято наряжать елки в Европе.

Эдик появился, неся жаркое, уже нарезанное на куски и щедро усыпанное мелко накрошенной зеленью.

– Красиво.

Я вернулась на кухню за остальными блюдами. Хозяин сервировал столик бокалами, тарелками и салфетками, потом принес коньяк, вино, нарезанный лимон, вазочки с фруктами и шоколадными конфетами. Наконец, стол был накрыт.

– Ничего, что я по-домашнему? Не люблю майки.

Эдик налил в мой бокал вино, плеснув себе коньяк. Шампанское ждало боя курантов в ведерке со льдом.

– Я тоже… больше раздета, чем одета.

Я оттянула майку. Хозяин владений слегка ухмыльнулся. Бросив в бокал несколько кубиков льда, он откинулся на спинку мягкого дивана, по-хозяйски развалившись и широко, чисто по-мужски, расставив босые ноги. Он похлопал по дивану рядом с собой, и я опустилась рядом, держась немного на расстоянии.

– Ну что, Арика, давай прогоним старый год вместе с твоими слезами и неприятностями.

– Давайте.

Мы стукнули легонько наши бокалы. Эдик выложил на мое блюдце всего понемногу, не обидев и себя, и принялся с аппетитом кушать. Я взяла тарелку в руки, подвернула под себя ноги и, как воспитанная леди, ела вилочкой, стараясь поймать горошину. Эдик, посмотрев на это шоу, выдернул вилку и сунул мне в руку ложку.

– Ешь, а не клюй. Терпеть не могу пьяных баб. А ты сегодня только пьешь, и еще ничего не ела.

Нет, каков нахал! Эдик, услышав утробное рычание голодного желудка, захохотал, роняя изо рта кусочек мяса. Поймав его в ладошку, он глянул на меня.

– Извини… Я обычно не веду себя по-свински… Само получилось.

Он вытер рот салфеткой и, скомкав, ловко швырнул в огонь камина.

– Ничего страшного. Мне не было неприятно.

Я не врала. Видел бы он моего бывшего. Бррр! Я ела, набирая полную ложку. Плевать я хотела на воспитание. Эдик уже размазал все границы. Куда уж больше. Вылизав кусочком хлеба тарелку, я поставила её на столик и погладила свой животик. Хозяин, запихнув в рот последний кусок мяса, пробурчал:

– Как же вкусно ты готовишь.

– Курицу готовил ты.

– Ммм, наконец-то. – Мужчина запил коньяком полный рот мяса. – Крепость пала. Ура!

– Ты про что?– Я не поняла, что он имеет ввиду и чему обрадовался.

– Ничего, ничего, все нормально. О! Президент! Послушаем.

Мужчина сделал телевизор громче. Звук мощного домашнего кинотеатра погружал прямо в сюжеты, делая их участниками. И голос президента, казалось, звучал сразу отовсюду. Пробка шампанского с тихим шипением высвободила из заточения игристое вино. Эдик разлил его в новые бокалы и поднял, когда раздался первый удар курантов.

– За новый год! Арика, для тебя он будет волшебным, наполненным страстью, любовью и исполнением желаний. Загадывай!

– И тебя, Эдик, с праздником! И чтобы больше никто не сваливался на твою голову, как я.

– Да, больше не надо!

Мужчина засмеялся, мы подняли шампанское, стукнув друг о друга бокалы, и выпили. Только я поставила пустой бокал на столик, как Эдуард притянул меня к себе, и завладел моими губами, нежно касаясь их языком и обволакивая в меру влажной нежностью. Когда куранты бить перестали, он отпустил меня и совершенно спокойно сообщил:

– Это, чтобы дать начало твоему новому счастью.

С экрана грянула музыка, полетели поздравления, а в голову ударила смесь вина и шампанского, подкрепленная жаром натопленной комнаты и, пока несмело, снова нахлынувшей волной желания. Мне казалось, что мужчина испытывая на прочность себя и меня, стирал остатки призрачных границ.