Читать книгу Первая леди для Президента - Ульяна Павловна Соболева - Страница 3

– Здравствуйте – это я.

Голос звучит хрипловато, дрожит так, что мне самой трудно дышать. Потому что боюсь, что повесит трубку, заблокирует меня, пошлет подальше. Страшно, потому что он моя единственная надежда и понимание, что сейчас все зависит только от одного его слова заставляет дрожать от страха. Просто вот так быть в волоске от собственного апокалипса и сходить с ума в ожидании. И мне кажется прошло не полгода, а целую вечность… я не видела моего Айсберга целое столетие и за это время я медленно угасала, медленно превращалась в жалкое подобие себя самой. Как же это невыносимо – быть с ним, но еще более невыносимо быть без него.

– И? – у Гройсмана твердый голос с командными и очень властными нотками и я уже перестаю верить самой себе, что когда-то этот человек был каким-то испуганным дворецким, казался мне противным и жалким стариком. Как же я тогда ошибалась…Как же гениально он играл свою роль и теперь я понимаю почему его выбрал Петр – Гройсман сильная, несгибаемая и выдающаяся личность. И если я сейчас не буду убедительной у меня ничего не получится. Я могу остаться ни с чем.

– Почему ты сюда звонишь? Разве мы с тобой не попрощались навечно?

– Я хочу знать. Я не уеду отсюда. Я выйду на дорогу, я пойду к журналистам… я лягу под поезд. Я просто так не сдамся. Где ОН?

– Оставайся там, где стоишь за тобой приедут.

И отключился. Оглянулась по сторонам. То, что за мной следят уже понятно. Но зачем я им? До сих пор нужна? Откуда он знает где я? Как он верно сказал – мы же попрощались. И какое-то адское облегчение – он мне поверил. Наверное, потому что я и правда дошла до того, что могла бы все это совершить в безумном желании найти ответы на свои вопросы. В адском желании видеть Петра хотя бы один раз.

Я прижала руки к груди. Замирая и слушая как стучит собственное сердце где-то в горле. Посмотрела на сотовый – пришла смска от Ларисы Николаевны – у них все хорошо. Защемило внутри нежностью. Она мне и правда очень близка, ближе кого бы то ни было. Почти как мама. ЕЕ защита и любовь греют душу только от понимания, что ты кому-то нужен и кто-то с волнением спрашивает «как ты?». И, наверное, это самое сильное, самое преданное проявление любви – вот это простое словосочетание, в котором вложено все тепло человеческого сердца. Не долгие беседы по душам, не беспрерывные звонки и болтовня о здоровье, а просто два слова «как ты?».

Ко мне подъехала машина, приопустилось стекло. Как же они быстро. Как будто и правда находились где-то рядом со мной.

– Марина?

Кивнула и села в машину. Человек мне не знакомый, но я точно интуитивно знаю, что его послал Гройсман. Я уже могла узнавать людей, работающих в этой сфере. Я их чувствую за версту. Поворот головы, прямая спина, уверенная посадка и эти руки на руле. Они словно напружинены. Они сделаны из жидкого метала и совершенно лишены человечности. Роботы. Именно таким мне всегда казался и Айсберг. Только он был выкован из самого льда, словно вытесан неумолимым художником в нереальной, невыносимой красоте холодного света доводящий своей ледяной красотой до одержимости. Говорят лицо стирается со временем? Ложь. Я помнила не только его лицо, я помнила и сеточку морщин в уголках глаз, зная наизусть сколько их там, я помнила темно-синие точки-крапинки в его глазах и светлую голубизну солнечной Арктики.

Машина была без номеров, но ее ни на одном посту не остановили. Выглядывая в окно, я увидела, что мы едем в спальный район города. Значит скорей всего домой к Адольфу…Вспомнила как называла его Гитлером и улыбнулась слегка сама себе.

Когда я увидела Гройсмана я не удержалась и почувствовала, как по щекам текут слезы. Он сунул руку в карман и протянул мне аккуратно сложенный платочек.

– Моя покойная жена всегда говорила, что у мужчины обязательно должен лежать в кармане пиджака платок, чтоб утереть женские слезы.

– Правильно говорила…

Вместо того чтобы вытереть лицо я бросилась к нему в объятия и ощутила, как он обнимает меня в ответ, как поглаживает мою спину.

– Я тоже скучал по тебе…Мэри. Упрямая девочка.

И от этих слов стало очень горячо где-то в горле, защипало глаза еще сильнее и захотелось разреветься. Но он отстранил меня от себя и поджал губы.

– А теперь скажи какого черта ты приехала? Закончились деньги? Я, кажется, позаботился о том, чтоб тебе хватило на три безбедные жизни и тебе, и ребенку.

– У меня закончились нервы…закончились слезы, закончилось все что могло быть без него.

– И ты приехала, чтобы кинуться ему в объятия?

Говорит жестко, отрывисто, а сам наливает мне чай и достает конфекты в красивой коричневой коробке, завязанной серебристой нитью. Коллекционный шоколад. Я видела такой в доме Айсберга.

– Я приехала увидеть его…узнать, как он.

– Нормально. Вот я тебе ответил. Теперь ты уедешь?

– Нет. Не уеду. Мне нужно с ним встретиться, один раз. Я готова ради этого на что угодно. Просто увидеть и сказать несколько слов, просто…посмотреть в глаза. Пожалуйста.

– Ты не сможешь увидеться с Петром. Даже если бы я этого захотел.

– Почему? Он…он не хочет меня видеть? У него…у него другая женщина и он отрекся от меня?

А внутри бешеный, дикий страх от мысли, что он мог умереть, от мысли, что могло случиться непоправимое.

– У женщин только одно на уме…Нет.

– Тогдпа почемуууу?

– Петр в тюрьме!