Читать книгу Маленькая лгунья для большого полковника - Ульяна Соболева - Страница 3

Размазывая слезы, Кейтлин быстро собирала чемодан, запихивая туда все, что попадается под руку. Ни секунды не останется здесь, ни мгновения. Она не собирается смотреть, как эта дрянь Каро войдет в их дом и начнет здесь хозяйничать. Мерзкая сучка. Так вот что она задумала. Выйти замуж за Уильяма Гранта. Ей мало просто быть его любовницей, мало забирать его у Кейтлин, заставлять лгать и изворачиваться. Она хочет абсолютно все.

Пусть отец выбирает: или дочь, или эта…дрянь с глазами змеи.

В ярости распахнула дверь родительской спальни. Отец уже давно не спал здесь. Переехал в правое крыло дома…а в этой комнате все сохранилось так, будто мама все еще жива, и сама своими нежными руками поставила букеты полевых цветов в вазы на подоконниках. На глаза опять навернулись слезы и потекли по щекам. Прошло пять лет, а казалось, всего несколько дней. Смириться с утратой не получалось. Не помогали психологи, антидепрессанты и даже любимое хобби. Точнее, любимое хобби мамы, которым она увлеклась после ее смерти. Искусственные цветы, которые ни в чем не уступали настоящим. Вот они стоят в вазах…на двух окнах те, что сделала мама, и на одном цветы, сделанные самой Кейтлин.

Девушка открыла ящики прикроватной тумбочки, забрала бархатную шкатулку с маминым кольцом и сережками, забрала так же маленький портрет и икону.

Когда выходила из дома, отец смотрел на нее через окно своего кабинета. И не подумал остановить. Надменно задрал голову и сложил руки за спиной, провожая ее тяжелым взглядом. Значит выбрал.

Но за территорию ее не выпустили, ворота оказались открыты. Девушка бросилась в гараж, села за руль своей машины. Но ключ в зажигании проворачивался вхолостую. Выскочила на улицу и схватила за рукав первого из охранников.

– Что с моей машиной? Почему она не заводится?

– Вам запрещено выезжать самостоятельно. Вы можете выйти за периметр в сопровождении Фреда или Майло.

– Что? Еще чего! Немедленно завел мою машину и пошел вон с дороги!

Она привыкла, что обычно ее приказы выполняются беспрекословно.

– Обратитесь к вашему отцу.

Значит, вот как? Значит, все ей назло! Решил держать ее в этом доме насильно?

Кейтлин забралась в машину и начала давить на педаль газа так, что рев разносился по всему дому. Никто не реагировал. Все привыкли к ее выходкам. Хорошо, если она не может уехать на этой машине – она ее сломает. Выбралась из-за руля, подняла капот и скривилась, когда увидела под ним пыль, растопырила тонкие пальчики и зарычала от злости. Кейтлин патологически брезглива. Ее тошнит от любой грязи и нечистоплотности.

Через час ей надоело сидеть в гараже, и она вышла на улицу, а потом вернулась в дом. Отец ждал ее в кабинете за столом, потягивая кофе из маленькой черной чашечки с золотыми китайскими иероглифами. Терпкий аромат разносился по всему помещению.

– По какому праву ты запер меня здесь?

– Чтоб ты не наделала глупостей.

– Это ты…ты делаешь глупости. Ты связался с этой шавкой!

– Я не стану обсуждать с тобой Эстер. И запрещаю тебе оскорблять ее.

– Значит, уже Эстер? А как ты ее называешь в спальне? Эстиии? Эс? Как задница? Моя маленькая попочка?

Отец замахнулся, но ударить не смог, сжал пальцы в кулак. Упрямая девчонка умела вывести его из себя, но у него никогда не поднималась рука на нее. Слишком сильно эти зеленые глаза напоминали глаза покойной жены.

– Собирайся на ужин. Потом поговорим.

* * *

Они молчали почти всю дорогу, и Грант смотрел на профиль дочери, так напоминающий покойную Софию. Маленький вздернутый нос, длинные пушистые ресницы и цвет волос, будто смешали его рыжую шевелюру с темными косами покойной жены, и получился медно-коричневый оттенок, переливающийся на солнце, в сочетании с ярко-зелеными глазами, с белой кожей с мелкими веснушками, ее внешность казалась экзотически яркой.

«Красавица. Наша дочь невероятная красавица, Уил. Береги ее. Если приведешь в дом другую женщину после моей смерти, позаботься о том, чтоб она любила мою Кэйти».

Он дал слово. Не мог не дать. Ни деньги, ни связи, ни все блага этого мира не смогли спасти Софию от смерти. Ее болезнь прогрессировала настолько быстро, что врачи лишь разводили руками и тяжело вздыхали. Последние дни она провела в больнице и до самой смерти просила ничего не говорить Кейти.

Для дочери смерть Софии стала жутким ударом. И Уильям боялся, что потеряет и ее тоже. Дочь отказывалась от еды, проводила все свободное время в спальне матери и перестала разговаривать. Ни дорогущие психологи, ни обновки и подарки не возвращали блеск ее глазам и улыбку ее губам.

Она замкнулась в себе и начала усиленно учиться. Маниакально изучая каждый предмет на отлично. С такой же маниакальностью она занималась своей внешностью. Ухаживала за волосами, кожей, ресницами, ногтями. Заявилась в офис отца и сказала, что собирается стать юристом и заниматься бизнесом вместе с ним. Поступила в Йель и закончила подкурсы по праву в специализированном колледже. Психолог сказал Уильяму, что это способ полностью контролировать свою жизнь и жизнь отца.

Иногда он находил ее в спальне матери, свернувшуюся калачиком на ковре в обнимку с вещами покойной.

– Кейти, давай поговорим и обсудим это прямо сейчас…твоя мама…

– Не хочу! Я просто не хочу тебя слышать! Ты мне противен! И я тебя ненавижу!

– Кейти…

Когда со встречной полосы на их сторону вылетел семитрейлер, Грант схватил дочь и прижал к себе обеими руками. Машина подскочила в воздух, как мяч. Перевернулась несколько раз и покатилась с обочины вниз к реке. Все это время он держал дочь обеими руками и смотрел ей в глаза, а в ушах звучал голос брата:

«Ты должен заключить эту сделку, Уил. Мы не можем отказаться. Это вопрос жизни и смерти. Не забывай, что я владею тридцатью процентами акций и…»

Машина уже давно замерла, и они висели вниз головой над оврагом, удерживаемые ремнями безопасности. Грудь Уильяма словно стянуло железными тисками, и дышать становилось все труднее. По лицу стекал пот…Тогда он думал, что это пот.

– Беги…котенок. Бегииии. Он найдет и убьет тебя.

– Кто? Папа, кто найдет? Нет! Я тебя не оставлю. Я…я освобожу тебя, мы выберемся и… – она отрицательно качает головой. Ей уже удалось освободиться от ремня. Она уцелела. Он это видел, и сердце, сдавленное проскочившей в окно огромной веткой, пробившей ему грудную клетку, дернулось в радостном облегчении. Самое главное – это его маленькая Кейти. Его котенок. Ради нее все. Ради нее он жил. Ради нее работал. Ради нее создал целую империю Грантов.

– Беги…беги так далеко, как только сможешь. Третья ячейка…Канзас…третья ячейка, код…, – и он понимает, что это не пот течет по его лицу и подбородку. Слова клокочут в горле, мешая говорить, – Кей. ти…я…люб…лю…тебя.

– И я люблю тебя, папочка…прости меня…прости меня, пожалуйста. Я выберусь и приведу помощь.

– Бегииии…

Последнее, что он видел – это ее глаза, наполненные слезами, они приближались, все ближе и ближе, зрачки превращались в глубокие тоннели, а потом снова отдалялись, и он летел внутри них, пока не увидел совсем другое любимое лицо…оказалось, что это глаза Софии, и она, улыбаясь, тянет к нему руки.

– Я ждала тебя, Уил…

* * *

Я смотрела в одну точку, сложив руки на счесанных коленях. В ушах звучал громкий, оглушительный звук взрыва и эхом голос отца. Я не знала, куда еду и зачем. Вскочила в поезд и просто ехала. Мне надо было ехать. Бежать от самой себя, от кошмара, который начался так внезапно и разодрал мою жизнь на до и после. Перед глазами лицо единственного по-настоящему близкого человека, в голове гул голосов, последнее, о чем мы говорили – ссора, злые слова, брошенные мною в порыве гнева.

Это просто ужасный сон. Ведь так не может быть, что водитель и отец были мертвы, а я отделалась парой царапин. я должна была умереть вместе с ними. Тогда не было бы настолько оглушительно больно, тогда не пульсировало бы в ушах и не давило грудную клетку от тяжести…как будто я держу руками надгробный камень, и он вот-вот задавит меня саму.

«Кейти, всегда садись сзади справа от водителя. Это самое безопасное место».

Большие руки, обхватившие мое лицо, страх в расширенных зрачках и последние мысли только обо мне. Никто и никогда не будет меня любить, как папа.

Нужно ехать домой. Нужно выйти на первой же станции, купить билет обратно. Дядя…он уже обо всем знает. Он устроит похороны. Я должна рассказать ему о последних словах отца. О ком-то, кого надо остерегаться. Это не несчастный случай. Отца кто-то убил, и я, Кейти, должна найти эту тварь. Да, надо возвращаться домой.

– Мисс, это конечная станция. Вам нужно освободить вагон. – кто-то тихонько тормошил меня за плечо. – У вас что-то случилось? Позвать на помощь?

– Ннет…я уже выхожу.

Дернулась, чтоб молодой мужчина не прикасался ко мне, потому что заметила грязное пятно на манжете его рубашки. Ноги казались ватными и не слушались, в голове гудело, звенело. Мне казалось, что я больна и у меня высокая температура. Щеки и тело горят, как в огне, и в то же время мне ужасно холодно. Зуб на зуб не попадает. На перроне практически безлюдно, я прошла в здание вокзала. Долго умывалась в туалете, опасаясь взглянуть в зеркало. В карманах кофты свернутые как попало деньги, я не помнила, как они там оказались. Я сейчас мало что помнила вообще.

Вышла из туалета и села на железную скамейку, закрыла глаза. Если бы у меня был сотовый телефон, я бы позвонила дяде Фрэнку, и он забрал бы меня отсюда на личном самолете отца. От мыслей об отце свело судорогой горло и захотелось громко закричать, но я лишь закрыла лицо руками, стараясь успокоиться. Дышать глубже, как учила меня психолог. Вдох и очень медленный выдох, пока не отпустит, пока сердце не начнет биться ровно и дышать не станет легче.

– Не знаю. Я не могу. Я там задыхаюсь. Мне просто необходимо уехать…Я… я ее не хотела. Все эти месяцы были ужасными. Я впервые чувствую себя свободной. Я жить хочу, а не…а не выносить горшки из-под лежачего инвалида. Да, я ужасный человек…Пусть Бог меня потом накажет!

Я слышала женский голос, но не видела девушку. Моя голова была настолько тяжелой, как будто свинцовой. Хотелось лечь на скамейку, свернуться калачиком и не вставать.

– Да…он гонял на своем моте и врезался в тачку. Обдолбанный, как всегда. Я не могу туда поехать…Не могу, и все. Его отец приехал и забрал. Не знаю. Куда-то в Техас. Я его никогда не видела…Джона перевезли в Сан-Антонио на военном вертолете. Я все равно туда не поеду…я не решусь, Сара, пойми. Это все не мое, не я. Не для меня. Что, Кейти!? Да, я Кейти! Черт! Садится сотовый. Курить хочу ужасно. Столько месяцев не курила. И, как назло, ливень начался… Я без куртки, без кофты. Все там оставила.

Я подумала о том, что была бы счастлива, если бы отец остался жив после аварии, если бы спасся и даже стал инвалидом. Как угодно, но был бы со мной. Пусть даже в коме. А эта девушка…Папааааа…истерика наваливалась снова тяжестью и паникой.

– Сидит здесь одна…странная. Разодета, как с обложки журнала. Волосы шикарные. То ли обдолбанная, то ли больная. – донесся шепот, но хорошо слышный, – Попрошу у нее кофту шерстяную, а то моя джинсовая тряпка ничего не греет. Эй, простите!

Девушка потормошила меня за плечо. И я, как сквозь туман, посмотрела на нее.

– Можно одолжить у вас кофту, там начался дождь, а я хочу выйти покурить. Не бойтесь – верну. Мои вещи здесь останутся.

Я рассеянно кивнула, и девушка подхватила мою кофту со скамейки.

– Мой сотовый здесь стоит на зарядке и рюкзак. Присмотри. Я покурю и вернусь.

Мне было все равно, я снова закрыла глаза. Хотелось ничего не слышать, ничего не чувствовать. Оледенеть навечно. Из оцепенения вывели дикие крики с перрона, беготня охранников и полицейских. Я вскочила со скамейки, оглянулась по сторонам – девушки рядом не оказалось. Только сотовый на зарядке и потертый лоскутный рюкзак, набитый до состояния – вот-вот лопнет.

Хотела оставить все и уйти, но что-то остановило. Я взяла дешевый китайский смартфон, рюкзак и пошла в сторону офиса с табличкой «информация». Девушка за стеклом оживленно болтала по телефону и размахивала руками.

– Ты не представляешь, что здесь творится, какую-то несчастную переехал поезд. Курила на перроне и упала на рельсы. Жуть какая. Ей отрезало голову. Говорят, от лица одна каша осталась.

– Простите! – я постучала в стекло.

– О Боже, вон ее несут. – администратор даже не обратила на меня внимание, она смотрела куда-то за мою спину, широко распахнув глаза и округлив пухлый рот.

Тело несли с перрона на носилках. Мне стало не по себе, хотела отвернуться, но рука мертвой девушки выскользнула из-под простыни, и я чуть не закричала. Я узнала свою кофту, бежевый манжет из мягкой шерсти. Хотела окрикнуть врачей, но не смогла. Голос пропал. Снова обернулась на девушку-администратора, но вместо нее увидела экран огромного плазменного телевизора, висящий на стене аэропорта. Посмотрела на сотовый в своих руках. Что если…что, если позвонить дяде Фрэнку. Этот кошмар закончится, и я окажусь дома. Просто дома. Но экран приковал внимание к себе. Звука не слышно, но внизу бежит строка, а камера показывает увеличенным кадром лицо дяди Фрэнка, он что-то говорит журналистам. Я не слышу, что именно… вижу только женщину рядом с ним. Женщину, которую он держит за руку – это Эстер Каро.

«Беги…это все он…он убьет тебя, Кейти! Бегиии!»

Попятилась назад, сдавливая телефон, чувствуя, как бешено бьется сердце, как от догадки немеют руки и ноги. Отрицательно качаю головой.

– Эй! Вы что-то хотели?

В громкоговоритель спросила администратор, но я ее уже не слышала. Я села на скамейку, глядя перед собой и сдавливая пальцами сотовый.

Дядя Фрэнк…это сделал он. Он и эта женщина. Они убили отца…и. О Боже! Я закрыла лицо руками, содрогаясь от ужаса, и эта девушка…она погибла, потому что надела моюююю кофту. Кто-то столкнул ее с перрона под поезд.

Мне больше некуда ехать…разве что к тетке, но та обязательно скажет дяде Фрэнку. И что ей теперь делать? Куда идти? В полицию бессмысленно! На сотовый девушки пришла смска:

«Это Дамиан. Отец Джона. Вот мой адрес. Можешь приехать. И сделаем вид, что ты никуда не уходила и никого не бросала».