Читать книгу Загадка тайного послания. Исторический детективный роман - Уолд Бейкер - Страница 9

На следующий день он встретился с Таис Мельбур перед медицинским колледжем лондонского университета на Говер Стрит, на дорожке в лишённом сегодня цветов садике рядом с входом в колледж. Люди, в основном студенты, обходили их. Она уже посетила администрацию колледжа Слейд.

Он сказал: – Я встречался с Пансо по поводу её. Все участки и офис коронера никогда не слышали о Кэтрин Джонсон. Это значит, что она не заявляла, что кто-то пытается причинить ей зло, и что её тело не было найдено.

– Хорошо, поскольку мы сейчас поговорим с ее домовладелицей.

– Вы узнали адрес?

– Люди из Слейда старались мне помочь. Было не просто – фактически, это было несколько месяцев назад, похоже, она произвела мало впечатления, а студенты уходят постоянно. Я узнала, что она была в списке, собиравшихся стать фотомоделью, ей, вероятно, нужны были деньги».

– В этих, как их – без одежды?

Таис Мельбур рассмеялась. – Нет, одетая. Нагие модели – это особая статья, как мне кажется.

– А почему они поверили в то, что Общество содействия заблудшим женщинам заинтересовано в ней? Они, что, предположили, что она заблудшая?

– Нет, это я сказала, что мы заинтересованы открыть художественный класс для наших женщин. Это не вызвало у них подозрений, они даже дали мне имена других студентов, которые хотели бы преподавать.

– Она им сообщала, что собирается уйти?

– Только записка, предположительно после того, как она ушла домой. Кто-то принёс её, так они думают, они не помнят. Я спросила о её друзьях. Конечно же, они ничего не знают – это всего лишь администрация. Они предположили, что я могла бы встретиться с человеком по имени Тонкс, который преподаёт рисование. Естественно его там в это время не оказалось. Ну, что, пойдём?

– Вы, похоже, просто жаждете подключиться к моему проекту.

– Я вам уже сказала, – это что-то, что мы можем сделать вместе».

Звучало обнадеживающе. – Вы можете войти в мою жизнь, а я в вашу, похоже, нет?

Она смотрела в сторону, будто что-то привлекло ее внимание на Говер Стрит.

– Наверное, в этом что-то есть. Она схватила его за руку. – Пойдёмте – дождь начинается.

– Не как вчера. Он был рад прозвучавшей реплике, испугавшись, что вчерашним эмоциям, поцелую, ужину позволят ускользнуть. Она глянула на него, нахмурилась и покрылась румянцем.

– Мы идём на Фитцрой Стрит. Вы знаете, где это, Фитцрой Стрит?

– А почему вы только что улыбнулись?

– Потому что мы оба думаем о вчерашнем вечере. Она рассмеялась. – Ну, разве не пара дураков…?

Номер 22 по Фитцрой Стрит был высоким домом, выходящим прямо на тротуар, его кирпич потемнел, а в окне на улицу было объявление о сдаче комнат. Несмотря на сломанную урну, валявшуюся рядом со ступенями, и, несмотря на рёв и запах конской мочи, доносившихся с проходящей рядом Юстон Роуд, дом являл собой вид непреклонной респектабельности. На улицу выходила стена без окон, так что никаких пакетов с едой, охлаждающихся снаружи, никаких разбитых окон, заклеенных бумагой, никаких свидетельств студенческой убогости через не зашторенные окна. Рядом со звонком от руки на бумаге было написано «Миссис Дернкесс».

– В Слейде её имя записано. Она вроде предпочтительного приюта для новых студентов, полагаю, что у неё всё в порядке с отзывами. Женщина, с которой я разговаривала в Слейде, сказала, что миссис Дернкесс «родители доверяют», что бы это ни значило. Не могу себе представить, что родители, чья девушка учится в Слейде, знают многое из того, что на самом деле происходит, если только они не живут на Юстон Сквер.

Прозвучал звонок. Через тридцать секунд после второго звонка девочка-подросток с ирландским акцентом открыла дверь. Не дожидаясь услышать, чего они хотят, она произнесла, – Комнат нет – все сданы.

– Я хочу увидеть миссис Дернкесс, девочка моя. Голос Таис Мельбур, мог бы пройти и сквозь сталь.

– О, да, мэм. Не разглядела вас сразу, извините, мэм. Сейчас я ее позову.

– Можно, мы войдём?

– Конечно же, можно, мэм, Я весь день мечусь между шестой и седьмой комнатами, пожалуйста, извините – беспорядок, который студенты оставляют, мэм и сэр. – Я сейчас её позову. И она пошла по коридору, который уходил вглубь дома. Дверь слева когда-то вела в переднюю гостиную, а сегодня, предположил Мортон, сдаётся кому-то, кому доверяют, что он не будет раскрывать шторы, выходящие наружу. Слева от них на верхние этажи вела лестница, по которой устало стелилось нечто считавшееся ковром и не падающее вниз, только благодаря удерживающим его потускневшим планкам. Перила и их стойки свидетельствовали о многочисленных конфликтах. В здании пахло варёным мясом.

– Я видел и похуже, – пробормотал Мортон.

– Я жила похуже.

Прислуга-ирландка снова появилась в конце коридора, приглашая их пройти к ней. Волосы девочки свисали из-под неопрятной шапочки потными кудряшками. Она застёгивала рукава, которые, похоже, были закатаны и пуговицы расстегнулись, когда она открывала им дверь. – Миз Де примет вас в гостиной, – сказала она, указав на последнюю дверь, и скрылась.

Постучавшись, они услышали пригласивший голос. Через открытую дверь они увидели комнату, битком заставленную мебелью, наверное, все «ценные» вещи со всего дома, остальное было оставлено жильцам. Диван «честерфилд»³⁹, похоже, раскладывался в кровать. Стены были увешены картинами, на которых в глаза бросалось обилие коров, и рамки которых наезжали одна на другую. На другом берегу этого моря беспорядка, там, куда попадал свет от окна, сидела необъятная женщина. Её чёрное платье и чепец свидетельствовали об аскетизме, а вот избыток плоти утверждал излишество в еде. – Я миссис Дернкесс, – произнесла она. – Я не встаю.

– Не беспокойтесь. Таис Мельбур вошла в комнату так, будто была её владелицей и протянула свою визитную карточку. – Меня зовут миссис Мельбур из

Общества содействия заблудшим женщинам. А это один из наших патронов, хорошо известный писатель мистер Мортон. Наш визит связан с благодетельностью, миссис Дернкесс: мы ищем местонахождение одного из ваших жильцов.

– Местонахождение моих жильцов здесь, иначе они не мои жильцы. В этом отношении я очень строга. Мортон услышал в её акценте притворную аристократичность, но он плохо разбирался в английском, на котором говорят англичане, всё, что произносилось с опущенным Х, было для него «кокни»⁴⁰, большая часть остального диалекта – «жеманная манерность».

– Мы надеялись, что вы сможете нам помочь.

– Была бы очень счастлива, помочь вам, миссис… м-мм – Мельбурс, я не надела очки, особенно, если вы поставите меня в известность, о ком идёт речь.

– Молодая женщина по имени Кэтрин Джонсон.

На её толстом лице появилась недовольная гримаса. Чувство тактичности отказало ей. – Ушла, – сказала она.

– Ах… – голос Таис показался таким же манерным, как и домовладелицы; он никогда раньше не слышал, чтобы она напускала на себя полный глянец человека среднего класса. – Как мы и боялись. От нас тоже ушла – о, нет, не как один из наших клиентов, не как одна из тех женщин. Скорее, как доброволец. Как помощница.

– «Ушла. Миссис Дернкесс вздохнула. – Не как некоторые, не свернув свои пожитки, как арабы, посреди ночи, и втихаря, ускользнув на Фитцрой Стрит. Нет, она была доброй и честной девушкой; она исправно платила аренду, и за неделю вперёд, но всё равно она ушла.

– Могу я спросить, когда? Мы потеряли ее с августа.

– Да, это и было в августе. Не хотите присесть миссис, м… мм, и вы, сэр. Я уже подолгу не стою, но я знаю, что это утомительно. Вот это кресло от королевы Анны⁴¹ или рекамье⁴² вполне удобны. Да, это было в августе. Она оставила мне записку и шиллинг, а потом исчезла.

– Вы не знаете, почему?

Голова, украшенная сверху седыми, похожими на сосиски завитками, которые вряд ли были полностью естественными, покачалась вверх-вниз. – Из-за ее отца. Там был несчастный случай на заводе. У меня самое смутное представление, что это был за завод, и слой общества был не самым лучшим, но она была доброй, милой девушкой с манерами куда выше этого положения.

– Она вам сообщила в записке, что с отцом случился несчастный случай на заводе? И что она уезжает домой, чтобы быть с ним? А где находился дом?»

Миссис Дернкесс махнула рукой, от чего её дряблые мышцы повисли как тесто.

– Где-то на Западе.

– Корнуолл? Девоншир? Уэльс?

– Кэтрин была художественной натурой и страдала от типичного недостатка художников – своеобразия, хотя, может, именно это своеобразие делает их художниками. Многие из моих жильцов художники или художники в зачаточном состоянии. Когда почивший мистер Дернкесс ушёл от нас – он также был художником, его дважды принимали в Берлингтон-Хаусе⁴³, но, увы, не в Королевскую Академию – мне остался только этот дом и его картины. Полная рука указала на стены. А сейчас я живу тем, что сдаю комнаты, которые были для меня домашним приютом, студентам, посвящающим свою жизнь этому великому делу – Искусству.

– Ах. Таис быстро глянула на Мортона. – Мистер Мортон разговаривал с ее работодателем. С этим человеком, Геддисом?

– Вот как. Я никогда не одобряла, и не буду одобрять отношения мужчины намного старше и слишком молодой женщины. Нет, не к тому, что там что-то было между ними. Я не одобряю всякие догадки, особенно по этой причине. И все же… Она подняла свои крохотные и подкрашенные брови. – Он провожал ее домой после работы гораздо чаще, чем это должен был делать джентльмен.

– А она могла убежать с ним?

– Ох! Это был почти хриплый тихий визг. Мысль о возможности побега произвела очень сильный эффект. – В Гретна Грин?⁴⁴ Думаю, что вряд ли. Я потребовала объясниться с ним в январе и напомнила ему, что мы должны производить впечатление честных и быть честными в жизни на самом деле. Людям, сказала я, нельзя давать повод для скандала. Я потребовала от него сообщить мне, что означают его проводы ее домой. Она слегка выпрямилась и втянула воздух носом. – Он показался мне очень льстивым человеком, коим человека делает несколько непривлекательный физический недуг. Я ему сказала, что на меня не действует лесть и притворство. Он понял, о чём я говорю, и откровенно сказал, что провожает Кэтрин домой, потому что она его работник слишком наивное и хорошенькое создание для города полного рисков. Я выразила ему то, что я называю сомнением в пользу ответной стороны. В конце концов, это правда, что такой ребёнок как Кэтрин, откровенно говоря, была слишком незащищённой.

– И чем это все закончилось? Запиской и шиллингом?

– Ну, почему же, нет, там был ещё её брат. Я имею в виду потом. В своей записке она написала, что её брат приедет за её вещами, и что он привезёт от неё ещё записку в качестве своего рекомендательного письма. Так он и сделал.

– А что он был за человек?

– Ну, похожий на Кэтрин. Можно было сразу разглядеть фамильное сходство. Крупнее ее, это конечно, мужественный, довольно плохо изъясняющийся, боюсь – пошёл в отца, полагаю. Кэтрин говорила как леди. Но у него была упомянутая записка и он забрал её вещи, вот на этом и всё.

Мортон наклонился вперёд. Он сидел на стуле с сиденьем на конском волосе, очень высоком посередине, и, если не удерживать баланс, то можно было соскользнуть с него.

– А что у неё были за вещи?

– Она была небогата вещами материального мира. Он привёз небольшой чемодан и человека, чтобы нести его, он сложил её вещи туда, и они ушли. Она махнула другой рукой в сторону вокзала Юстон.

Мортон задал ещё вопросы относительно брата, но она уже рассказала им всё, что знала. Что касается человека, переносящего чемодан, она сообщила, – моя служанка Хана общалась с ним.

Затем миссис Дернкесс сказала, что устала, и что просит её извинить, и потянула за шнур с кисточкой, который свешивался с чугунной рукоятки рядом с лепным украшением. Таис Мельбур попыталась задать ещё пару вопросов, но они уже получили ответы, которые хотели получить; полминуты спустя они уже были в коридоре.

Медленная тяжёлая походка свидетельствовала о приближении ирландской служанки

Мортон дал ей шиллинг. – Мы ищем Кэтрин Джонсон.

– И кто же это? А, да, та маленькая, что жила в седьмой комнате. Она ушла давным-давно.

– Думаю, прошло всего три месяца – сказала Таис Мельбур.

– А для меня, единственной здесь прислуги, показалось, что прошли года.