Читать книгу Храм демонов - Уоррен Фейхи - Страница 8

20:29 по тихоокеанскому времени

– Обычно они пунктуальны, Ваше высокопреосвященство. И любят, чтобы другие вели себя так же. Вы готовы?

– Даже не знаю, как к такому можно приготовиться, – раздраженно отозвался кардинал. – Они по-английски говорят?

– Да. Тот, которого зовут Хендер, говорит по-английски очень неплохо, как мне сообщили. Остальные обучаются.

– Сколько их будет?

– Всего двое. Хендер и еще один, по имени Кузу.

– Не понимаю, почему вы не можете пойти со мной?

– Они не любят встречаться более чем с одним человеком одновременно, Ваше высокопреосвященство.

Священнослужитель вдохнул поглубже, пытаясь успокоить расшалившиеся нервы. Она знал, что сам Папа объявил: в Священном Писании сказано, что по своему образу и подобию Бог создал только человека. Но, кроме того, кардинал знал, что штатный астроном Папы заявил, что с разумными существами с других планет следует обращаться как с братьями, как с равными людям чадами Божьими, поскольку у Божьего творения нет границ, а такие существа – часть сотворенного Им. И все же об этих существах было известно, что они эволюционировали на Земле – причем задолго до людей. Они представляли собой живой парадокс, а для кардинала стали величайшим испытанием веры, какого он себе даже не представлял.

– Вы готовы? – осведомился его секретарь.

Кардинал снова глубоко вдохнул. Он был унижен тем испытанием, которое ему уготовал Господь.

– Если можно так сказать, Франклин, – вымолвил он.

20:30 по тихоокеанскому времени

Кузу и Хендер, войдя в приемную, тут же посмотрели на наручные часы, надетые у каждого на одно из четырех запястий. И у того и другого часы четыре раза в день сверялись с атомными часами с помощью радиосигнала, который передавался из Форт-Коллинза, штат Колорадо. Часы могли отстать на секунду за миллион лет. Селы вошли через шлюзовую камеру в приемную точно вовремя. Джо впустил их.

Он очень постарался сам вовремя быть на месте, поскольку знал, что селы к пунктуальности относятся на редкость серьезно. На самом деле к приборам, показывающим время, они относились с поклонением, как к фетишам. Джо решил, что эту страсть породила жизнь на острове Хендерс, где порой вопросы жизни и смерти решались за считаные наносекунды.

Столовая-приемная со стенами, обитыми плющом, была оборудована для особо важных персон прямо в западном крыле жилища селов, представлявшего собой купол из милара. Над полированным столом из красного дерева располагались сводчатые окна, через которые посетители могли наблюдать безжизненный ландшафт: стоявшие кругом под искусственным серебристым небом пять бетонных деревьев, соединенных веревочными лесенками. По цементному полу между искусственными деревьями тянулись провода и кабели. Тут и там разместились лаборатории и трейлеры.

Два хендропода прошагали через шлюзовую камеру на четырех пружинящих ногах. Тот из них, который носил имя Кузу, был почти на треть крупнее второго, которого звали Хендер. Жесткая шерсть Кузу отливала черным и лиловым цветами. Шерсть Хендера играла голубым, розовым и зеленым.

Энди Бизли, специалист по морской биологии, первым встретившийся с хендроподами на их изолированном острове в южной части Тихого океана, встал из-за стола и поприветствовал Кузу и Хендера. Худой, узкоплечий, с растрепанными, «проволочными» светлыми волосами и очками в черепаховой оправе, Хендеру Энди показался сегодня более нервным, чем обычно.

– Привет, Энди, – сказал Хендер. – ОК?

– Привет, Хендер. ОК!

В соответствии с традицией селов, как только они появлялись, Джо и Бо подавали обед. Джо и Бо служили во флоте в чине уоррент-офицеров[14] и по такому случаю надели белую форму. На Гавайях им была поручена охрана селов, и с тех пор, по просьбе самих селов, Бо и Джо их не покидали.

Хендер и Кузу сели за стол и немедленно начали есть. Они не встали из-за стола даже тогда, когда Энди поднялся, чтобы поприветствовать гостя, который с опозданием на одну минуту вошел в столовую через противоположный люк. Оба села, выпятив по одному глазу в сторону посетителя, продолжали прихлебывать ложками суп.

Опираясь на тросточку, согбенный человек в черной сутане с алыми пуговицами и алым поясом прошаркал к столу. На его груди на цепочке висел большой крест. При ходьбе он подпрыгивал на внушительном брюшке кардинала. Белое облачко седых волос покрывал дзуккетто[15]. Увидев тех, с кем ему предстояло разделить трапезу, кардинал выпучил зеленые глаза. Он видел фотографии – но они не смогли подготовить его к личной встрече с хендроподами.

Оба ели четырьмя руками, держа в каждой по ложке и непрерывно поднося их ко рту. Верхние руки отходили от цилиндрообразного туловища на манер плеч, затем они сгибались в суставе, игравшем роль локтя. Большая голова хендропода сидела на тонкой шее, способной удлиняться и укорачиваться. Крупный лоб нависал над глазами, каждый из которых был размером с плод гуайявы. Время от времени селы выставляли глаза, способные двигаться независимо, на длинных стебельках.

Кардиналу Карнагану сообщили о том, что эти существа состоят в родстве с членистоногими, но при этом их тело покрыто блестящей шерстью, как у млекопитающих, и эта шерсть на глазах кардинала меняла цвет. Старик не слишком убедительно улыбнулся, подошел к столу и храбро поднял свою тросточку в приветствии.

– Похоже, я опоздал!

Кузу протянул через стол шестифутовую ручищу и, остановив палец в считаных дюймах от губ священнослужителя, произнес голосом, похожим на приглушенное урчание мотора грузовика:

– Зубы желтый. НРАВИТСЯ!

Бо громко кашлянул.

– Прошу прощения, Ваше преосвященство. Позвольте представить вам Хендера и Кузу. Хендер и Кузу, позвольте представить вам кардинала Микаэля Карнагана.

Офицер отодвинул от стола стул и предложил кардиналу сесть.

Селы не встали; они продолжали есть, поглядывая на кардинала то одним, то другим глазом.

Кардинал явно занервничал, что испугало Энди Бизли. Он протянул руку высокому гостю.

– Для меня большая честь с вами познакомиться, сэр.

С этими словами он пожал руку кардинала, что было не принято, но Энди надеялся отвлечь гостя.

– Селы приступают к беседе только после того, как гость разделит с ними еду, – взволнованно прошептал Энди на ухо кардиналу.

Кардинал с учтивой улыбкой кивнул. Подобрав полы сутаны, он опустился на стул и, отмахнувшись от Бо, сам придвинулся к столу, перекрестился, опустил руки на колени и воззрился на существ, сидевших за столом.

Энди поспешно сел справа от кардинала.

– Суп из лангустов очень хорош, Ваше высокопреосвященство, – сообщил Джо, поставив перед кардиналом тарелку.

Кардинал Карнаган наморщил нос, кивнул и залпом выпил вино. Джо подал другие блюда, наполнил вином бокал кардинала. Тот съел три ложки супа, прожевал одну штуку равиоли и половинку стебля брюссельской спаржи. На этом с едой он покончил. Джо поставил на стол рядом с пустым бокалом кардинала стаканчик граппы[16]. Старик охотно взял стаканчик и быстро осушил его. Он глядел на странных существ из-под косматых седых бровей. Его щеки разрумянились.

– Другие пришли говорить про Бога.

Кардинал не сразу понял, что эта фраза была произнесена Хендером, промокавшим широкий рот салфеткой, которую он держал в одной из четырех рук.

– А? – Кардинал откинулся на спинку стула, услышав связную речь, хотя его предупреждали, что селы умеют говорить. – Вы ко мне обратились?

Хендер кивнул.

– Кое-кто уже приходил и говорил мне очень смешные слова.

– А-а-а… – пискнул священнослужитель и бросил взгляд на Энди, чтобы понять, что тот владеет ситуацией. Выражение лица биолога кардинала не убедило. Он перевел взгляд на селов. – И что же говорил этот человек?

К облегчению Энди, голос старика прозвучал добродушно и мягко. Все гости поначалу испытывали шок, услышав речь хендроподов. Энди порадовался тому, что кардинал повел себя правильно.

– Я этого человека не знал, – сообщил Хендер.

Карнагану показалось, что голос хендропода звучит, словно ветер в лесу, – мелодично, напевно. Утратив дар речи, кардинал решил слушать.

– Он говорил, о чем мне следует думать… Он говорил, что Бог накажет меня, если я не стану.

Шерсть Хендера взыграла розовыми и голубыми пятнами. Он словно бы смеялся.

Кардинал счел отрывистые вибрации, исходившие из черепной коробки животного, шокирующими и вульгарными.

– Какую религию он представлял?

– Не знаю, – ответил Хендер. – А вы какую религию предстаа-вляя-ете?

– Это для Хендера новое слово, – пояснил Энди. – Он вас не передразнивает.

Старик понимающе кивнул.

– Я представляю католическую религию. «Представляю» означает, что эта религия – то, во что я верую. Я верую, что она истинна. Это понятно?

– Католик? О да, думаю, понятно, – сказал Хендер, махнув двумя руками.

Кардинал рассмеялся, хотя разумность существа, сидевшего перед ним, привела его в ужас.

– Почему ты задал мне этот вопрос, Хендер? – спросил он, мысленно обратившись к Богу.

– Он меня смущает.

– Почему?

– Потому что один сел никогда не говорит другому, что ему думать.

Священнослужитель был сражен наповал. Он явно имел дело с утонченным разумом, а не с примитивным, как ожидал. Он промокнул лоб салфеткой, пытаясь заглянуть в покачивающиеся на стебельках глаза Хендера. Глаза были большие, размером с авокадо, и тремя поперечными полосками напоминали камни под названием «тигровый глаз». Похоже, каждая из этих полосок представляла собой зрачок, который словно бы глядел прямо в душу кардинала. Кардинал попытался успокоить себя и перехватить инициативу в разговоре.

– Вы верите в Бога?

– В какого? – Голос Кузу прозвучал скрежетом циркулярной пилы.

Карнаган вздрогнул.

– Любого Бога.

– Селы верят в разные вещи в разное время, – сказал Хендер. На миг его шерсть мигнула красным цветом, и он повернул один глаз к Кузу. – Давным-давно селы пытались сделать, чтобы другие селы верили. Случилось плохое. Очень плохое.

Джо подлил кардиналу граппы. Пожилой священник осушил стаканчик, как стопку текилы, и улыбнулся, постаравшись не показать зубы. На миг Энди заволновался – не стало ли старику плохо: тот вдруг замер.

Шерсть Кузу покрылась лиловыми и оранжевыми полосками. Он отодвинул тарелку и наклонился к столу. Его голова на длинной шее повисла. Глубоким, раскатистым голосом он спросил:

– Кто твой Бог?

Священника этот осмысленный вопрос обрадовал. У него был ответ. Он сжал в руке тяжелое распятие и показал его странному созданию.

Кузу и Хендер внимательно рассмотрели золотой символ.

– Что делает этот человек? – спросил Хендер.

– Умирает, – выдохнул кардинал.

– Почему? – спросил Кузу.

– За наши грехи, – ответил Карнаган, и ком сдавил ему горло.

Хендер выдохнул со звуком басовой флейты:

– Почему?

– Он – сын Бога.

Кардинал закрыл глаза.

– Зачем он умирать? – прорычал Кузу.

– За наши грехи, – повторил старик. Он вдруг стал ужасно хрупким и бледным.

Энди в тревоге прикоснулся к его руке.

Оба села были смущены и повернули друг к дружке по одному глазу.

Энди дал Хендеру знак, означавший, что лучше немного сбавить обороты. Он много раз видел, какое впечатление на людей производят беседы с хендроподами, и ему не хотелось, чтобы кардинала вынесли из столовой на носилках, которые на всякий случай хранились поблизости.

– ОК! – Хендер поднял верхнюю пару руки и развел три пальца посередине и два больших, торчавших в разные стороны. – Это твоя религия, Микаэль Карнаган.

Священник кивнул.

Хендер сжал все двадцать пальцев на четырех руках, кивнул в ответ и учтиво прикрыл глаза.

– Вы собираетесь иметь детей? – спросил кардинал.

Вопрос прозвучал чудовищно. У Энди сердце ушло в пятки.

Хендер пожал четырьмя «плечами» и развел четыре руки в стороны.

– Здесь? – уточнил он и искоса посмотрел на кардинала.

Кузу неприлично громко рассмеялся.

– Что тут сказать, Ваше преосвященство, – вмешался Энди. – Кто их может винить? Вряд ли здесь место для того, чтобы рожать детей.

Кузу протянул руку через стол, подцепил двумя пальцами крест и поднес к одному из своих стебельчатых глаз.

– Как Бог умирать?

Кардинал ахнул и прошептал:

– Его распяли.

– Рас-пя-ли, – протянул хендропод вибрирующим басом. Похоже, он хотел запомнить это слово. – Сколько лет твой Бог?

– Иисус Христос, наш Спаситель, бессмертен.

– Он хотел спросить, как стара ваша религия? – уточнил Хендер.

– Ей две тысячи лет, – ответил кардинал.

– Мой бог… – Кузу свистнул и издал еще несколько странных звуков.

Хендер перевел:

– Религии Кузу тридцать девять миллионов лет.

Кузу еще что-то сказал Хендеру на своем наречии.

– Кузу девяносто одна тысяча лет, – снова перевел Хендер.

Он заметил, что старик покраснел, и, вытянув конечность, нежно погладил руку кардинала.

– ОК, ОК! А теперь вы хотите сказать нам, как мы должны думать. Да?

Хендер заметил, что Энди занервничал пуще прежнего. Хендер давно научился читать мысли Энди по его лицу.

– Интересно поразмышлять об этом, Ваше высокопреосвященство, – встрял в разговор Энди. – История и цивилизация селов очень древние, им не меньше сотни миллионов лет. Понимаю, это сложно осознать.

– Еще граппы не желаете? – осведомился Джо.

– На самом деле, по-моему, сейчас принесут десерт, – добавил Бо.

Кардинал Карнаган отмахнулся от них и склонил голову.

– Благодарю вас, нет. Думаю, с меня хватит. – Он встал, покачнулся, но удержался на ногах, опершись на тросточку. – Не уверен, что пока стоит еще что-то обсуждать. – Кивнув селам, проговорил: – Я пережил необычайные моменты, познакомившись с вами. Молю Бога о благословении для вас. И для меня.

С этими словами кардинал повернулся и направился к люку, через который посетители покидали столовую. По обе стороны от старика торжественно зашагали Бо и Джо.

– Прощай! – нараспев выговорил Хендер.

Кузу проводил кардинала сердитым взглядом, упершись в стол четырьмя локтями и положив подбородок на три ладони. Наконец за священником закрылась дверь люка.

– Не очень хорошо, Кузу, – укоризненно проговорил Хендер, вытянув губы в трубочку. – Люди нас будут ненавидеть!

– И что? – буркнул басом Кузу.

– Для некоторых людей мы – ваку, – сказал Хендер. – А люди должны знать, что мы не хотим им зла.

– Не хотим зла? – спросил Кузу. – Они нас брать в плен. Они, возможный, нас убивай.

– Никаких «они» нет, Кузу. Есть один, и еще один, и еще один. А «они» нет. Забыл?

– Вот ты как побеждать, Шенудей. – Кузу расхохотался. Звук получился такой, словно по лестнице скатилась пушка. – Я учиться у тебя.

– Это не шахматы, – возразил Хендер, напомнив Кузу о человеческой игре, которую тот очень полюбил.

– А вот и да, – заспорил Кузу. – Это они.

Энди был готов поклясться, что Кузу посмотрел на него с холодным презрением. Молодой биолог за последние шесть месяцев научился сочетать выражения лиц селов с их чувствами. Он с опаской стал наблюдать за Кузу, но могучий сел вдруг робко поглядел за окно.

– Спасибо ты, Джо, – басовито мурлыкнул Кузу. – Так любить эти суп!

– Пожалуйста. Приятно вам угодить, – сказал Джо.

– Не забывай, Кузу: людей много, и они верят во многое, – сказал Энди. – А вы не обязаны верить в то, во что верят они. ОК?

– Мы верить ты, Энди, – сказал Кузу.

– Спасибо, Кузу. Я – не совершенство. Но я никогда вам не солгу.

– Ты врать много раз. – Кузу пристально посмотрел на Энди одним глазом. – Но не плохой. Не больно.

Энди протянул Кузу руку, тот сжал его пальцы своей верхней косматой конечностью и покачал вверх и вниз, как это принято у людей. Его губы шириной в целый фут приподнялись в уголках. Так он изобразил подобие человеческой улыбки. Энди ощущал прикосновение нежных волокон короткой шерсти на ладони Кузу, шершавую кожу подушечек на пальцах села. На миг крепость рукопожатия испугала его, но Кузу склонил голову к плечу и отпустил руку Энди.

– Ну, хорошо, – сказал Бо. – Давайте-ка все пойдем спать. А утром увидимся.

08:48 по восточно-казахстанскому поясному времени

Самолет «Гольфстрим-5» приземлился на грязную взлетно-посадочную полосу на высокогорной равнине. От толчка Джеффри и Нелл проснулись. Они вышли из самолета вместе с Максимом и сели в ожидавший их «Рейндж Ровер». Машина довезла их до поезда с пустыми вагонами, который стоял неподалеку от аэродрома посреди поля.

Они забрались в последний вагон. Максим в очередной раз исчез. Он ушел вперед по вагону, а Джеффри с Нелл оставил в купе. Два часа поезд шел без остановок, проезжая мимо станций. Рельсы тянулись по холмистым предгорьям. Высокие горы виднелись на севере – по крайней мере, Джеффри и Нелл решили, что в той стороне север.

Они сидели на неудобных сиденьях в старомодном купе и смотрели на гористый пейзаж за окном. Наконец в вагон через передний тамбур вошел мужчина среднего возраста, поджарый, седой, с элегантной стрижкой. Седина хорошо сочеталась с дорогим светло-серым костюмом. Впалые щеки и глубоко посаженные глаза напомнили Джеффри о Борисе Карлове. Следом за мужчиной в купе вошел Максим и представил его:

– Это Гелий Соколов, мой самый ближайший помощник. Гелий, это те ученые, о которых я тебе говорил. Доктора Бинсвэнгер.

Гелий улыбнулся. Когда он пожимал руки Джеффри и Нелл, его глаза заблестели.

– Я так рад, что вы решили приехать. Так приятно с вами познакомиться! Извините, мы на минутку…

Они с Максимом вышли, прошли вперед по вагону и о чем-то быстро заговорили по-русски.

– Господи… Надеюсь, мы не сошли с ума, милая, – прошептал Джеффри.

– Ох, сошли, – покачала головой Нелл. – Мы ненормальные. Но как раз поэтому я вышла за тебя, дорогой.

Она сжала руку мужа.

09:16

Поезд долго вилял между гор, озер, рек и ущелий и наконец подошел к станции под названием «Гурск». Локомотив выпустил пар, и этот звук был похож на название городка. Слева от рельсов Джеффри увидел улицу, на которой разместились магазины и рестораны. Улица тянулась вдоль берега бурной синей реки. Справа над городом высилась величественная гора. Ее пик сверкал на солнце, словно верхний камень пирамиды. Предгорья могучей вершины были усеяны ржавым горнопроходческим оборудованием. Тут и там стояли конвейеры с вагонетками, чернели жерла штолен, между которыми стояли серые, облупившиеся бараки.

Городок представлял собой дикое сочетание хорошо сохранившейся старины и обшарпанных современных домов. Бревенчатые фасады соседствовали здесь с панельными домами под шиферными крышами.

– Это и есть город Максима Драголовича? – прошептала Нелл.

– Ох, дорогая, мы с тобой точно ненормальные…

09:21

Поезд подъехал к станции. Здание вокзала загораживало городок и вид на гору. Вокзал был из разряда важных построек в странах третьего мира. Он выделялся на общем фоне так, словно бы что-то пафосно обещал. Здание было чем-то вроде пропагандистской листовки, сброшенной с борта бомбардировщика. Потрескавшуюся крышу поддерживала торжественная бетонная колоннада. В нишах между колоннами стояли статуи, изображавшие русских революционеров. Статуи имели жалкий вид и были разрисованы граффити. Бронзовые столбы фонарей почернели, стеклянные плафоны разбились. Потолок навеса протекал, на платформе образовались ржавые лужи.

Джеффри и Нелл вышли из вагона, и Максим радостно махнул рукой:

– Сюда!

Они пошли по перрону на восток. Нигде не было видно ни одного человека, и Джеффри с Нелл стали гадать, обитаем ли город. Они вдыхали свежий, холодный воздух, и постепенно ими овладевало чувство, близкое к панике.

Максим и Гелий дошагали до восточного края платформы, где у здания вокзала обвалилась крыша и из колонн торчала арматура. Там они спустились по лестнице, уводившей в противоположном направлении. У подножия лестницы находилась стальная дверь, смотревшая на север. Гелий достал ключ и повернул в скважине. Затем он повернул штурвал, похожий на те, которые ставят на люках в подводных лодках, и дверь, качнувшись на ржавых петлях, открылась.

Перешагнув порог, Максим щелкнул большим выключателем. Вспыхнули галогенные лампы на потолке, и перед супругами предстало помещение, похожее на небольшую станцию подземки. На рельсах, лежавших перпендикулярно к железнодорожному пути, оставшемуся наверху, стоял старинный вагончик метро.

Закрыв и заперев железную дверь, Гелий обратился к Джеффри.

– Все на борт, – сказал он с улыбкой.

– Прошу вас, доктора, – добавил Максим, первым вошел в вагончик и протянул руку Нелл.

– Ладно, – вздохнула Нелл, вошла в вагон, а Джеффри последовал за ней.

Заработал мотор, и вагончик неожиданно понесся вперед, а потом – вниз. В блестящих кафельных плитках, которыми были забраны стены туннеля, отражались огни, горевшие внутри вагона. По обе стороны Джеффри видел толстенные кабели. Вагон уходил все глубже и глубже под землю. У Джеффри и Нелл заложило уши.

– Черт побери, куда мы едем, Максим? – прокричал Джеффри.

– Вот именно! – кивнула Нелл.

– Увидите, – откликнулся Максим, глядя на них с улыбкой.

Стучали колеса. В какой-то момент туннель расширился, и вагон проехал мимо знака, подвешенного к потолку. Джеффри получил ответ на свой вопрос. Он был написан латиницей и кириллицей.

Победоград

Pobedograd

– «Победоград», – прочла Нелл и обратила внимание на суффикс. – Город?

– Вы шутите, – проговорил Джеффри.

Великан кивнул и громко рассмеялся. Вагон понесся дальше по туннелю.

– Что означает это название? – спросила Нелл.

– Город Победы, – ответил Максим. – Держитесь!

Колеса прогрохотали по белому туннелю. Вагон повернул направо, налево, еще раз налево, опять направо. И все это время он опускался все ниже и ниже. Стало заметно теплее. Наконец впереди стало видно пятнышко света, вскоре превратившееся в станцию подземки.

– Приехали.

Вагон остановился. Слева от платформы раскинулась пещера. Похоже, в ней располагалось депо для подземных поездов. Над въездом в депо висела вывеска в стиле рококо с белыми кириллическими буквами высотой в ярд: «СЕКТОР 7».

– Сектор семь? – спросил Джеффри.

Максим кивнул.

– Очень хорошо, доктор Бинсвэнгер. Город делится на семь секторов.

Вывеску поддерживали колонны из розового гранита. Золоченые фонари освещали беломраморную платформу, похожую на слоистое облако, подвешенное в густой темноте.

Вагон остановился под прямым углом к платформе станции. Все вышли на чуть более низкий перрон справа от вагона, и Нелл почувствовала, насколько здесь теплее – за шестьдесят по Фаренгейту[17]. Пошли на север, к станции. Сильно пахло выхлопными газами.

Обогнув вагон, они увидели автономный генератор размером с прицепную фуру. Он стоял на рельсах слева от перрона станции. От генератора тянулись электрические провода к коллектору, проложенному под платформой. В него же уходили и более толстые кабели из туннеля. Джеффри провел взглядом по голубоватым рельсам перед станцией. Пути уходили на запад и терялись в непроницаемой темноте.

– Вы, наверное, гадаете, куда ведет этот путь, Джеффри? – спросил Максим. – Некоторые говорят, будто бы рабочие, прокладывая этот туннель, наткнулись на полость с ядовитым газом. Двести человек оказались погребены в шахте. Их призраки до сих пор тут бродят – по крайней мере, так утверждают местные жители. – Максим насмешливо глянул на гостей. – А другие верят, что рельсы будто бы тянутся до самой Москвы.

Максим поднялся по лестнице на платформу, где его поприветствовали люди с автоматами, похожие на телохранителей. Миллиардер первым вошел в здание станции через проем без дверей. Высокий потолок поддерживала стальная балка. В дальней стене находилось большое окно из толстого, армированного металлической проволокой стекла. К потолку крепились стальные ставни, которые, по-видимому, действовали на манер бронированного щита. За окном открывался такой вид, что Нелл и Джеффри не поверили своим глазам.

В пустоте на горизонте сверкал город, украшенный цветными огнями, отражавшимися в подземной реке – миниатюрный Гонконг под каменным небом. На дальнем берегу реки возвышались трехэтажные дома, рестораны и ночные клубы. Некоторые из них еще не были закончены. За ними раскинулись клиновидные кварталы более высоких зданий с фасадами, крышами и пинаклями в готическом и классическом стилях, а также в стилях модерн и ар-деко. Эти здания стояли вдоль радиальных улиц, расходившихся лучами от центрального тридцатипятиэтажного дома, верхушка которого находилась под самым потолком гигантской пещеры. Главная башня была прикреплена к одной из двух природных каменных колонн, поддерживавших своды колоссального зала. Цветные неоновые огни и строительные леса покрывали покатые стены башни, отчего она была похожа на отель в Лас-Вегасе. На самой вершине башни красовалась пятиконечная советская звезда. Она испускала мягкий свет. Казалось, в городе все время светит луна. Нелл и Джеффри уставились на Максима широко открытыми глазами.

– Вот это – мой город, – сказал олигарх. – Последнее свободное место на Земле. – Он посмотрел на гостей и улыбнулся. – Что происходит в Победограде, то в Победограде и остается.

Джеффри обратил внимание на то, какой гордостью светятся глаза Максима, обозревающего свое подземное царство.

– Это вы построили, Максим? – спросил он.

– Я купил этот город, Джеффри. Купил у властей Казиристана за триста восемьдесят две тысячи семьсот семьдесят два доллара. – Магнат расхохотался. – Город построен при Советах. Точнее говоря, его выстроили советские рабы. Один из этих рабов, похороненный где-то здесь, был моим дедом.

Максим махнул рукой. По его команде один из вооруженных мужчин щелкнул выключателем, и стала видна большая дверь справа от окна. Джеффри увидел, что на двери потускневшими красными буквами написано «СЕКТОР 6». Дверь отъехала в сторону, в гранитную стену, а за ней открылась лестница, ведущая к двум лимузинам «Мерседес», стоящим неподалеку от станции.

Максим и Гелий сели в первый лимузин и позвали Нелл и Джеффри. Те сели напротив. Телохранители Максима разместились во второй машине.

– Вы сказали, что нуждаетесь в определении каких-то живых существ, – напомнила Максиму Нелл. – Они родом отсюда?

– Очень скоро мы приступим к работе, доктор. – Максим постучал по перегородке, и машина тронулась с места. – Эта природная пещера, насколько мне известно, – одна из самых крупных на планете. Поблизости есть пещеры еще более обширные. До советской власти жители Гурска семь столетий добывали здесь соль. Это они помогли создать этот мир под горой Казар. Очень скоро заработает городская электростанция – думаю, буквально через несколько часов. Верно, Гелий? Тогда мой город сможет полностью сам себя обеспечивать и здесь будет светло, как днем. Тогда нам ничего не потребуется с поверхности. Город станет роскошным курортом.

– Разве что последним прибежищем[18], – покачал головой Джеффри. – Место впечатляющее, но жить здесь я не хотел бы.

Справа от железнодорожной станции череда тусклых уличных фонарей освещала выгнутый дугой барочный мост с балюстрадами в виде золоченых венков. Машины въехали на мост. Нелл и Джеффри посмотрели налево – туда, где за столбами фонарей, обнятыми бронзовыми фигурами дельфинов, блестела вода черной реки. Вдалеке у западной стены пещеры сверкал призрачной голубизной водопад. Справа от моста река, похоже, текла все ниже и ниже и в конце концов исчезала в канале под восточной стеной.

– Моя река Стикс! – возвестил Максим.

– Ничего себе! – прошептала Нелл.

Оказавшись на другом берегу реки, они повернули направо, а потом – налево и поехали на север вдоль восточной границы города. По обе стороны от машины мелькали трехэтажные здания, демонстрирующие десяток различных европейских архитектурных стилей. Во многих окнах горел свет. Похоже, дома были населены. По городским улицам сновали маленькие электромобили. Машина проезжала мимо магазинов, многоквартирных домов, пожарных станций, фабрик, банков, ночных клубов, продуктовых магазинов. «Что-то вроде музея архитектуры, – подумала Нелл и вдруг заметила на улицах людей. В основном это были хорошо одетые взрослые или рабочие-строители. Детей Нелл не увидела, хотя одна женщина показалась ей беременной.

– Сколько людей здесь живет?

– В данный момент – почти пять тысяч, – ответил Максим. – По большей части это рабочие, но и гости уже начинают прибывать.

Он включил какой-то особый сотовый телефон и проверил поступившие сообщения.

Между кварталами пролегали прямые, словно спицы, улицы, расходящиеся от остроконечных бастионов центральной башни. В начале каждой улицы возвышался бронзовый колосс. Нелл узнала фигуры Маркса, Ленина, Сталина и других вождей революции. От шпиля, увенчанного звездой, лучи расходились в стороны, протянувшись над главными проспектами. Некоторые улицы были освещены огнями стройки. По ним ходили только грузовики и грузоподъемные машины. На других было сумрачно и тихо.

– Изначально Победоград представлял собой гигантское бомбоубежище, – пояснил Максим, выключив телефон. – Для верхушки коммунистической партии – на тот случай, если бы им удалось уничтожить мир. А я преобразил город в парк развлечений для богатеньких и в убежище для угнетаемых. Между прочим, два эти класса порой объединяются в один. Я здесь – единственный закон, но вы не бойтесь. Я добрый диктатор.

Этот великолепный город заставил Нелл и Джеффри забыть все то, что они видели за время пути по нищему Казиристану. «Надо же! – подумал Джеффри. – Здесь, в недрах горы…»

– Сталина тянуло к подземельям, – продолжал свой рассказ Максим. Могучий профиль магната темнел на фоне окошка лимузина – совсем как гора; черные волосы лежали на его плечах, словно глыба базальта. Он посмотрел на Джеффри, и тот заметил, что глаза у Максима влажные. – Коба рыл подземные железные дороги и строил подземные города по всей советской империи. Для него это были места, где он мог планировать свои чудовищные преступления и прятаться от их последствий. Он был сам Дьявол, доктор Бинсвэнгер, – сказал Максим, глядя за окошко.

– Коба? – спросила Нелл.

– То есть Сталин? – добавил Джеффри.

– Да, – ответил Максим.

– Вы упоминали о своем дедушке, – сказал Джеффри.

Максим кивнул.

– Мой дед был ученым, как и вы. Физиком. Он говорил правду и за это был отправлен в «Белбалтлаг». Заключенные из этого лагеря рыли Беломорско-Балтийский канал. Лопатами и кирками люди прорыли стосорокакилометровый канал всего за двадцать месяцев. Одни говорят, что на этой стройке погибло двадцать пять тысяч человек, другие – что сто тысяч. Точно не знает никто. – Максим усмехнулся, расставил пальцы на одной руке и покачал головой. – Записей сохранилось немного. Однако канал оказался слишком узким для судов и в итоге стал массовым захоронением преступников, контрреволюционеров и врагов власти. Мой дед в «Белбалтлаге» выжил. Один из немногих, он пережил еще два лагеря и наконец оказался здесь. Он был крепкий мужик. – Максим посмотрел на Нелл. – Но здесь, в Победограде, он умер вместе с семьюдесятью пятью тысячами других зэков, которые строили это роскошное убежище для Кобы.

– Для Сталина, – кивнула Нелл.

– Да, – произнес Максим по-русски, хлебнул из фляжки и протянул ее Джеффри и Нелл, но они вежливо отказались.

Олигарх продолжал свой рассказ. По-английски он говорил неплохо, лишь иногда опускал артикли. Некоторые фразы и слова произносил подчеркнуто громко.

– Мой отец был ГЕНИЙ, как и мой дед! Но в отличие от него отец не стал пытаться работать в рамках советской системы. Вместо этого он заделался предпринимателем на черном рынке. Его, конечно, объявили бандитом, как и меня. В те годы в России что-либо делали только бандиты. Да и теперь тоже. Партии было все равно. Их интересовало только, кто нарушает закон, чтобы содрать с нарушителя взятку покруче и сделать вид, что ничего не было. Наше государство сделало нас такими, чтобы мы смогли выжить, Джеффри. В семнадцать лет я, как говорится, влез в шкуру отца, когда его убили по приказу чиновников, получивших слишком маленькую взятку. С тех пор все советские чиновники – мои враги. А я – их враг.

– Понятно, – сказала Нелл и встревоженно глянула на Джеффри.

Максим хлопнул Джеффри по колену, улыбнулся и проговорил тоном заговорщика:

– Видите этот город, Джеффри? Это ерунда! Под Москвой таких мест полным-полно! Некоторые вырыты несколько веков назад при Иване Грозном. Другие строились в обстановке такой секретности, что даже нынешние власти России не имеют документов об их строительстве! – Максим весело рассмеялся. Его русский юмор представлял собой крепкую смесь отчаяния, злости и цинизма, с добавкой изящной самоиронии; однако в смехе олигарха прозвучало нечто вроде объявления войны. – Сталинские подземелья под Москвой предназначались для безопасности лидеров государства. Но вместо этого они стали убежищем врагов власти. Еще в сталинские времена в подземельях пустил корни черный рынок, возглавляемый диссидентами и гениями, контрабандистами и мятежниками. Всем им грозило убийство. В семидесятые годы я не раз спасался, прячась в сталинских катакомбах. Я завел немало связей, которые помогли мне оттяпать кусочек Советского Союза, когда тот рухнул. Подкупив нужных чиновников и гарантировав зарплату рабочим на добыче газа, нефти и угля в то время, когда правительство на это было неспособно, я заручился поддержкой этих самых чиновников. Мне удалось прибрать к рукам электричество и тепло, я смог не дать людям замерзнуть. Я сберегал от закрытия заводы, школы и больницы, когда все остальные не знали, что делать. Но когда российское правительство начало охоту на так называемых «олигархов», чтобы прибрать к рукам «золото Партии», я уехал из страны со всеми своими капиталами и семьей. Этого власти России мне никогда не забудут и не простят. У меня есть дома на всех пяти континентах – 27 поместий от Италии до Гавайев, от Манхэттена до Гонконга, от Израиля до Коста-Рики. У меня море самой разной собственности, включая три «DC-10»[19], американскую футбольную команду, итальянскую баскетбольную, французскую киностудию и кабельные новостные сети в Австралии, Восточной Европе и Бразилии. Я вывез из России все свои деньги, всех родных и друзей, чтобы меня не могли шантажировать. Многие из них сейчас живут здесь. Между тем на меня в любой момент может быть совершено покушение. Трое моих друзей из так называемых «олигархов» были убиты СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ в крупных городах за пределами России. Одного прикончили в центре Манхэттена – подсыпали дигиталис в диетическую колу. Второй был убит в Аргентине, этому подмешали полоний в зубную пасту. – Максим пожал плечами. – За мной охотятся всюду, куда бы я ни поехал. Но не здесь!

Джеффри уже обратил внимание на то, что олигарха сопровождали вооруженные телохранители. Он призадумался и мрачно посмотрел на Нелл.

Они подъехали к массивной стальной двери, у которой стояли охранники с оружием. На серой стали краснела надпись: «СЕКТОР 2». Максим помахал рукой из окошка, охранники включили рубильник. Дверь откатилась в щель в стене. За ней открылась дорога, ведущая вверх, в другой район города.

Низкий потолок над дорогой напоминал сводчатый потолок готического монастыря. Здесь было темно. По всей видимости, эта часть города не была заселена.

– Здесь находился гарнизон для охранников Сталина, – объяснил Максим. – На самом деле шестьсот лет назад тут было укрытие для жителей Гурска. Сталин распорядился запечатать все шесть секторов города свинцовыми дверями, чтобы уберечь от наводнений, пожаров, радиации – или революции. – Максим издевательски усмехнулся.

Тьму рассеивали только огни фар автомобилей. Нелл заметила разбегающихся в стороны крыс.

– Большинство людей, родившихся в нищете, под игом деспотизма, пожалуй, такого заслуживает, – задумчиво произнес Максим. – Мир, в котором им хочется жить, – это их естественная среда обитания, как ил для крокодилов, а канализационные коллекторы – для крыс.

Нелл вздрогнула, когда Максим пристально посмотрел на нее и Джеффри.

– А большинство людей, родившихся свободными и процветающими, этого не заслуживают – поскольку они не сделали ничего для того, чтобы это создать и сохранить. На самом деле они каждый день делают что-то, чтобы разрушить этот мир – хотя бы тем, что отводят глаза, когда он рушится. Такова печальная правда, друзья мои.

– Так кто же, на ваш взгляд, заслуживает лучшего мира, Максим? – спросила Нелл.

– Те, кто все это создает, – даже при том, что остальные пытаются на каждом шагу все уничтожать. – Горький смех сотряс плечи великана. – Но вы же биологи. Вы каждый день наблюдаете за животным царством. Наверняка вы заметили неудержимое шествие человечества? Мы возвращаемся в грязь, мы пожираем тех, кто на краткое время вытащил нас наверх. – Максим в упор посмотрел на изумленных биологов. – Не волнуйтесь, доктора, – сказал он. – Вас я выбрал из тех, кто того заслуживает. У вас обоих хватило отваги сразиться с существующим положением вещей. Вы работаете головой, вы честные люди — в отличие от многих ваших коллег, занимающих высокие посты и продающих свои точки зрения тем, кто больше заплатит. Я внимательно изучил вашу карьеру и смею вас заверить: когда весь мир полетит к чертям, вы всегда сможете найти для себя место здесь – если пожелаете.

– Что ж, – усмехнулся Джеффри. – Приятно слышать.

– А я думаю, что даже ради вашей утопии мне было бы трудно расстаться с миром наверху, – призналась Нелл. – Там слишком много прекрасного.

– Тут, на мой взгляд, все зависит от того, что там оставляешь, – заметил Максим. – А тут многие сделали выбор без особого труда.

Они углубились в средневековый сектор города. Дорога все круче уходила вверх. Машина сбавила скорость, резко свернула влево и продолжила подъем. Через несколько минут подъехали к еще одной стальной двери с красной надписью «СЕКТОР 1».

– Приехали!

Максим опустил стекло в окошке, дважды махнул рукой охранникам, и те включили рубильник. Эта дверь, как и предыдущая, отъехала в сторону, в проем в гранитной стене. Оба лимузина въехали на широкий, мощенный булыжником двор перед сияющим золотым дворцом.

– Персональная резиденция Сталина, – объявил Максим, широким жестом демонстрируя барочный фасад. Заметив шокированные взгляды гостей, он рассмеялся. – Самое время выпить по коктейлю!

– По коктейлю? – переспросил Джеффри. – Но ведь сейчас время завтрака?

– В Победограде день – это ночь, – пояснил Максим.

21:00 по времени Максима

Джеффри и Нелл охотно вышли из бронированного лимузина Максима и дружно ахнули, глядя на роскошный особняк, похожий на сказочный замок посреди пещеры. Поднимаясь по полукруглой лестнице, они увидели желтые сталактиты, свисавшие со сводов. Фасад дворца был украшен беломраморным портиком и колоннами из оникса с капителями, увитыми золотыми листьями.

На верхней ступени лестницы Нелл запрокинула голову и увидела гигантскую хрустальную люстру, висевшую над входом под золотым куполом. Люстра озаряла полированный пол, инкрустированный различными видами камня, образовывавшими спиральные геометрические рисунки. С двух сторон витые лестницы, устланные красными ковровыми дорожками, уводили на второй этаж.

Максим остановился в вестибюле, чтобы переговорить с одним из своих людей. Джеффри услышал, как он говорит Гелию Соколову:

– Она не хочет охранников внутри.

Затем они о чем-то недолго спорили, потом Максим махнул рукой и отослал Гелия и всех прочих своих помощников, а Нелл и Джеффри позвал к левой лестнице.

Он провел их по коридору мимо нескольких дверей, и они оказались перед короткой лестницей. Справа от нее находилась дверь – еще один «люк» со штурвалом посередине, словно бы перекочевавший с подводной лодки. Максим нажал на кнопку. Штурвал повернулся. Кто-то открыл дверь изнутри.

– Прошу вас, друзья мои, – сказал Максим. – Позвольте мне продемонстрировать вам мое хранилище.

Войдя через люк, Нелл и Джеффри оказались в прямоугольном помещении размером с оранжерею в английском особняке. Высокий потолок с открытыми стропилами, три золотые люстры с хрустальными подвесками. В дальнем левом углу виднелся стеклянный цилиндр, внутри которого находилась винтовая лестница, уводящая как вверх, так и вниз. Дальняя стена комнаты, похоже, была попросту вытесана из горной породы, но большую часть шершавой поверхности камня закрывали массивные шторы из красного бархата. Остальные три стены были забраны книжными стеллажами и панелями красного дерева, на которых висели картины в золоченых рамах – какие-то забытые шедевры. Справа от двери стоял большой дубовый письменный стол, а на стене перед ним расположились несколько видеомониторов, на которых были видны различные районы города.

Паркетный пол был устлан шелковыми персидскими коврами, а в центре комнаты, прямо напротив двери, стоял длинный банкетный стол. Четверо гостей поднялись, чтобы поприветствовать вошедших.

– Вот это да! – произнес широколицый мужчина с волосами, собранными в хвостик. – О Господи! Это ты, Нелл!

– Отто? – изумленно выдохнула Нелл.

Мужчина бросился к ней навстречу и обнял ее.

– Джеффри, позволь представить тебе Отто Инмана, – сказала Нелл. – Он был на острове Хендерс в лаборатории НАСА до того, как ты туда прибыл.

– Да-да, до того, как лаборатория была полностью уничтожена, – сказал Отто, протянув руку Джеффри. – Когда я ее разрабатывал, я не представлял себе ничего подобного острову Хендерс.

– Рад с вами познакомиться.

Джеффри пожал руку Отто.

К ним подошел приземистый азиат с темными волосами с проседью. Отто представил его.

– Это Кацуюки Фуджима, – сказал он, не будучи твердо уверенным в том, что произнес имя правильно.

– Да, все верно. – Японец кивнул Отто. – Очень приятно с вами познакомиться. Я биолог из Нагойского университета.

– Он тоже побывал на острове Хендерс, совсем недолго, – сказал Отто. – Помогал собирать образцы в самый последний день.

– Какая радостная встреча, – сказал Джеффри, озадаченно взглянув на Нелл.

Нелл вздернула брови.

– Странно.

– Верно, – согласился Кацуюки.

К ним приблизился худой бледный темноволосый мужчина с бородкой и черными, как угольки, глазами.

– Здравствуйте! Меня зовут Дмитрий Лагунов. – Стройный русский сверкнул очками. – Похоже, я – единственный биолог, не побывавший на острове Хендерс. Очень рад знакомству с вами. А это – Клаус Райнер.

Нелл и Джеффри поприветствовал высокий светловолосый немец в очках и деловом костюме без галстука.

– Здравствуйте. Я – всего-навсего инженер-электрик, – сказал он. – Работаю на электростанции.

Джеффри и Нелл обменялись рукопожатием с Клаусом.

Максим прошагал к кожаному креслу, стоявшему во главе стола, спинкой к красному бархатному занавесу.

– Прошу всех садиться!

Его basso profundo[20] привлек всех, словно сила природы. Все сели за стол по разные стороны от дальнего конца.

– А сейчас вы скажете: «Наверняка вы все гадаете, зачем я вас здесь собрал»? – со смехом проговорила Нелл. – Потому что это прозвучало бы очень забавно.

Остальные гости, скрывая волнение, нервно рассмеялись.

Максим усмехнулся.

– Что-то в этом роде. Похоже, вы все уже перезнакомились. – Он кивнул официантам, которые вошли через железную дверь с подносами закусок и шампанского. – Позвольте поприветствовать вас, мои дорогие гости. Благодарю всех вас за то, что вы приняли мое приглашение.

Гости подняли наполненные шампанским бокалы.

– Интересно, сможет ли кто-нибудь из вас определить, что вам подали на закуску? – поинтересовался Максим, когда на стол было поставлено большое блюдо.

Сомнений быть не могло – это были жареные грибы. Интереснее стало потом, когда все положили себе понемногу на тарелки и принялись разглядывать эти грибы, от которых пахло мясом и острым гранатовым соусом.

– Armillaria, – первой высказалась Нелл. – Медовый гриб!

– Ага! Наш ботаник, Нелл – с недавнего времени Бинсвэнгер, – совершенно права! Очень хорошо! – Максим поднял руку. По его сигналу один из слуг приглушил свет в комнате.

Когда стало темно, все ахнули. Грибы, лежащие на тарелках, наколотые на вилки и отправленные в рот, засветились зеленым, голубым, оранжевым и сиреневым цветами. Грудь Максима затряслась от смеха.

– Объясните остальным, пожалуйста, Нелл.

Нелл оправилась от изумления.

– Армиллария – биолюминесцентный гриб, – сказала она. – Грибы являются плодовыми телами одного из самых долгоживущих грибков. Один отдельный организм способен распространиться на площади более трех квадратных миль и жить тысячу лет. Они испускают фосфоресцирующий свет, когда растут на гнилых деревьях. В стародавние времена скандинавы метили ими тропы в лесу во время долгих северных ночей.

– Прекрасно, – мурлыкнул Максим, словно леопард. – Она просто великолепна, Джеффри!

– Но это не фосфоресцирующее свечение, – возразила Нелл. – Фосфор дает белый или светло-зеленый свет. А это свечение… скорее можно называть радужным. Радужный грибок.

– Прекрасное определение, Нелл! – одобрил Максим.

– Они съедобные? – спросил Отто, чем вызвал дружный смех за столом.

– О да! – Максим отправил в рот порцию оранжевых и розовых грибов и запил шампанским. – И довольно вкусные.

Максим поднял левую руку.

Его слуги поставили на дальний край банкетного стола три коробки, накрытые черной тканью.

– А теперь мне бы хотелось, чтобы вы рассказали мне все, что вам известно о том, что я вам сейчас покажу.

Слуга сдернул ткань с первой коробки, которая на поверку оказалась аквариумом из оргстекла, наполовину наполненным водой. Гости Максима встали и сгрудились вокруг аквариума. Через некоторое время они разглядели внутри живых существ.

– Вот это да! – воскликнул Отто и рассмеялся, глядя на светящегося морского паука, охотящегося за чем-то вроде плавучих ракушек. – Не может быть!

– Аммониты? – ахнул Джеффри.

Ученые, раскрыв от изумления рты, наблюдали за миниатюрными моллюсками, раковина которых напоминала свернутый бараний рог.

– Но ведь они вымерли шестьдесят пять миллионов лет назад! – вскричал Кацуюки.

– Нет, доктор Фуджима, – сказал Максим.

Джеффри широко улыбнулся.

– Вы нашли их здесь?

– Да! – радостно ответил Дмитрий.

– Пожалуйста, расскажите мне о них, Джеффри, – попросил Максим.

Официанты подали очередную закуску – эскарго из аммонитов.

– Было время, когда они правили морями и их размеры достигали десяти футов в поперечнике, – сказал Джеффри. – Римский историк Плиний Старший дал им название, когда исследовал окаменевшие раковины вблизи от Помпеев и заметил их сходство с бараньими рогами, с которыми изображали египетского бога Амона. Того самого, в честь которого был назван фараон Тут – Тутанхамон. Но это невозможно…

– Аминь, – подхватил Отто.

– Не смейтесь, – негромко проговорила Нелл. – Возможно, мы унаследовали это слово из-за традиции поминать Амона в молитвах.

– Ну надо же! – расхохотался Максим. – Продолжайте.

– Некоторые полагают, – продолжил Джеффри, – что эти существа носились по поверхности океана подобно лыжникам с реактивными моторчиками. Охотились же они с помощью головы и щупалец, как кальмары.

– Что ж, те, кто так думает, совершенно правы, – заметил Максим. – Я сам видел.

– Да вы представляете, какого масштаба это открытие? – воскликнул Кацуюки, у которого заметно дрожали руки. – Это просто чудо!

Отто поднял руку, и они с японцем хлопнули друг друга по ладоням.

– И как они на вкус? – осведомился Максим.

– Так это мы их едим? – ахнула Нелл.

– Oishii! – похвалил Кацуюки и сам перевел японское слово: – Превосходно!

– Съедобно, – со смехом выразил свое мнение Отто.

– А вот это – морской паук, – сказал Джеффри, указав на разноцветное восьминогое существо, протягивающее невероятно длинные членистые лапки к быстро плавающим аммонитам. – Одно из самых странных членистоногих. Этот экземпляр невероятно ярок. По-видимому, это ветвь, отделившаяся от всех остальных артроподов примерно полмиллиона лет назад.

– Некоторые считают, что они действительно являются паукообразными – то есть пауками, существовавшими до того, как они вышли на сушу, – добавил Отто.

– Это спорное утверждение, доктор, – заметил Кацуюки, любуясь пауком.

– Это всего-навсего теория, – сказал Отто. – А здесь что?

Официант сдернул ткань со следующего предмета. Это был террариум. Желтые и оранжевые светящиеся существа бегали кругами по дну.

– Гаммариды? – предположил Джеффри, пристально рассматривая существ.

– Да, – кивнул Дмитрий. – Какие-то амфиподы типа гаммарид, мы так полагаем. Мы назвали их «гамми».

– Но они приспособились к жизни на суше, – озадаченно произнес Джеффри. – Имея всего восемь ног?

– Посмотрите, у них на спинках шипы, – обратила внимание Нелл. – Они похожи на этозавров!

– Что такое этозавр, Нелл? – спросил Максим, откинувшись на спинку стула и наблюдая за учеными.

Официанты подали новые закуски и наполнили бокалы шампанским.

– Это один из моих любимых динозавров. У него шипы на спине торчат в обе стороны.

– Считается, что гаммариды могли зародиться в озере Байкал или Каспийском море, а это не так далеко отсюда, – заметил Отто.

Дмитрий улыбнулся.

– Озеро Байкал отсюда довольно далеко, доктор Инман. Но вы правы. У тамошних гаммарид тоже есть шипы на панцире.

– Также они известны как «раки-убийцы», – добавил Отто. – В Берлинском университете изучают эту проблему, там ей очень озабочены. Эти рачки мигрировали из Каспийского моря по Европе, попали в Дунай и вызвали там настоящую панику. Не так давно они появились даже в Англии и Шотландии. Но до сих пор никто не встречал сухопутных видов! И всего с четырьмя парами ножек!

– Видимо, у них произошла независимая мутация Хокс-гена[21] – как у древних артроподов, когда те вышли на сушу шестьсот миллионов лет назад и превратились в гексаподов, – сказал Джеффри.

– Гексаподов? – переспросил Максим.

– Шестиногих, – пояснил Джеффри. – Насекомых.

– Но почему они светятся? – озадаченно пробормотала Нелл. – Похоже, они слепые. У них вообще нет глаз! Видите?

– Они двигаются, как жуки-скакуны! – воскликнул Кацуюки с восторгом восьмилетнего мальчишки. – Какая скорость! Но почему все время по кругу?

– Мы заметили, что порой они движутся именно так, – пожав плечами, сказал Дмитрий.

– Минутку… муравьи-солдаты, – негромко выговорила Нелл.

– Что? – дружно вопросили остальные.

– Муравьи-солдаты слепы. Они ползают по тропкам, помеченным секретом брюшных желез других муравьев. Если муравей двигается по спирали, другие, идущие за ним, могут оказаться в порочном круге. И тогда тысячи муравьев с бешеной скоростью накручивают круги и в итоге погибают голодной смертью.

– Не может быть, – покачал головой Отто. – Никогда о таком не слыхал.

– Но почему эти «гамми» светятся, если они слепы? И почему светятся все остальные виды животных? Я не понимаю.

– Они поедают… как вы это назвали? Радужный грибок, – сказал Максим и пожал плечами.

– Мы полагаем, что биолюминесцентное вещество, содержащееся в грибках, либо растет в этих организмах, либо продолжает светиться, будучи поглощенным, – сказал Дмитрий.

– Для хищников они сияют, как рождественские огни, – задумчиво проговорила Нелл. – Может быть, поэтому и покрыты шипами…

– Сколько времени нужно, чтобы произошли такие адаптационные изменения? – спросил Кацуюки, качая головой.

– Ну… Озеро Байкал – старейший пресноводный водоем на Земле, – ответил Дмитрий. – Оно находится в сотнях километров к востоку от Урала.

– Сколько лет этому озеру? – спросила Нелл.

– Некоторые считают, что Байкалу пятьдесят миллионов лет.

– Здесь может крыться ответ.

Нелл посмотрела на Джеффри.

– Каспийское море намного ближе, – сказал Джеффри. – И Аральское. И в любом случае, я не думаю, что все эти водоемы достаточно древние. Мы видим перед собой существ, которые, по идее, относятся к великой эпохе морских моллюсков, а эта эпоха завершилась примерно к наступлению времени динозавров, то есть шестьдесят пять миллионов лет назад. Этот регион отличается серьезной тектонической активностью, в результате которой возникли эти горы. Но чего я не могу понять, так это того, каким образом могла так долго сохраняться пещерная система таких размеров?

– Урал – самый древний горный хребет на Земле, доктор Бинсвэнгер. Этим горам двести пятьдесят, а возможно, и триста миллионов лет, – сказал Дмитрий.

– Вот оно что! Кто знает, когда некоторые из этих организмов оказались в изоляции под землей и начались отклонения в их развитии?

Нелл прошептала на ухо Джеффри:

– Это намного лучше, чем Кауаи, милый.

Джеффри кивнул, взял с тарелки хвостик гаммариды и окунул в коктейльный соус. Нелл подняла бокал с шампанским и чокнулась с мужем. Официант сдернул покров с третьего предмета.

Тут слово взял немец, инженер-электрик Клаус Райнер, который молчал все время, пока ученые разговаривали о необычных существах, закуски из которых подавали на этом странном банкете.

– Что за черт? Что это? – воскликнул он, указывая на светящиеся пузыри, подпрыгивающие и опускающиеся на дно террариума.

Ему никто не ответил.

Максим негромко рассмеялся.

– Мы понятия не имеем, – признался Дмитрий.

Крошечные существа, похожие на елочные украшения, светились розовым и оранжевым светом и работали четырьмя плавничками, помогавшими им вращаться и скользить в воздухе.

– Как они это делают? – спросил Отто.

– Они похожи на осьминогов Дамбо[22]! – воскликнула Нелл. – Они наполнены газом?

Внутри одного существа, поднимавшегося вверх вдоль стенки террариума, вспыхнул огонек, похожий на пламя спички.

– Жуки-бомбардиры! – вскричал инженер.

Ученые повернулись к нему.

– Извините. Я на последнем курсе писал о них работу…

– Я так поняла, что вы – инженер-электрик, – сказала Нелл.

– Некоторое время я изучал биохимические энергетические системы.

– Пожалуйста, объясните, доктор Райнер, – попросил Максим.

– Жуки-бомбардиры смешивают перекись водорода и гидрокинон, которые вырабатываются отдельными железами, чтобы создать взрывчатую химическую реакцию – как в ракетном двигателе. Тепла вырабатывается столько, что хватит, чтобы вскипятить воду. Возможно, эти существа используют сходный процесс для того, чтобы надуть свой пузырь нагретым газом.

– Что-то вроде китайских бумажных фонариков, – сказал Кацуюки.

– Или вроде воздушных шаров! – воскликнула Нелл.

Максим пустил вверх ровную струю сигарного дыма.

– Превосходно.

Джеффри покачал головой. Он был потрясен тем, что увидел, и тем, что это могло означать.

– У нас имеются водные, сухопутные и воздушные организмы? Насколько сложна эта экосистема?

– Позвольте показать вам.

Максим кивнул одному из своих ассистентов. Тот потянул вниз золотистый шнур. Красные шторы за спиной Максима раздвинулись, и перед гостями предстало вставленное в горную породу большое овальное окно, окольцованное широкой бронзовой рамой.

Все бросились к этому окну еще до того, как шторы открылись до конца. Максим повернулся в крутящемся кресле, чтобы вместе со всеми устремить взгляд за толстое стекло высотой в двадцать футов и шириной в сорок. За окном царила темнота, но мало-помалу начали появляться огоньки и светящиеся силуэты.

– Дамы и господа, – произнес Максим торжественно, – позвольте представить вам Пандемониум.

21:55

Не сразу глаза ученых рассмотрели очертания иного мира по другую сторону стекла.

Большое озеро, испещренное вращающимися цветными пятнами, терялось вдали за коридором, плавно сворачивающим вправо. В сотнях футов наверху был виден куполообразный потолок, покрытый светящимися фигурами.

Пространство ближе к окну было озарено слабым светом люстр. Когда размытые силуэты приближались к стеклу, они обретали истинную форму, но стоило им удалиться, и они разделялись на полосы спектра. Множество фосфоресцирующих существ вертелись в светящихся смерчах и спиральных галактиках, и все это исчезало вдали – там, куда уходила эта бескрайняя пещера.

Джеффри пробежался взглядом по поверхности озера. Он увидел существ, которые змеились над водой, на глазах делились на части и снова воссоединялись. Они двигались в воде, как та многоножка, которую им с Нелл показывал Максим. Биолюминесцентные орды гаммарид проносились над светящимися пятнами на поверхности озера.

Все ученые стояли у окна, прижав к стеклу ладони, сложенные «ковшиком». Нелл посмотрела на потолок пещеры, с которого свисала густая щетка сталактитов. В центре озера возвышался остров, состоящий из сталагмитов, колонны которых тянулись к потолку до самой высокой его точки, находящейся в шестистах футах от поверхности озера. И каждый сталагмитовый шпиль светился радужным сиянием, испускаемым грибками.

Лиловые шары размером с пляжные мячи размахивали красными щупальцами, словно левитирующие «португальские кораблики»[23]. Тускло освещенное существо, похожее на платформу, словно бы выдернутую из процессии на параде в честь Дня благодарения, помахивало длинными перистыми плюмажами и загоняло в рот размером с пасть кита циклоны оранжевых и розовых пузырьков.

Нелл вздохнула и прижалась к плечу Джеффри.

– Господи, что мы видим перед собой?

Максим указал на табличку, прикрепленную к нижней части рамы окна,

«имени Ленина»

– «Адское окно», – сказал Максим. – Сталин считал, что он видит перед собой Ад, когда сидел вот в этом самом кресле. Думаю, он чувствовал себя здесь очень уютно, как дома. А я называю это Пандемониум.

Он обратился по-русски к одному из своих людей, стоявшему справа от окна. Тот кивнул и щелкнул тяжелым рубильником.

Люстры почти погасли, но при этом вспыхнуло множество прожекторов, вмонтированных со стороны пещеры над окном. Бездна озарилась мощными лучами света. Цветные пятна на поверхности озера оказались серыми массами вроде увядших зарослей водяных лилий. По этим зарослям бегали оранжевые и желтые гаммариды. Вдоль берега плавали стаи разнообразных амфиподов – от маленьких, размером с мышь, до здоровенных, как гиппопотамы. Все новые и новые существа падали в озеро сверху, сползали с невысокого берега.

Справившись с шоком, ученые начали вскрикивать и восклицать. При этом все они указывали в разные стороны.

Один из желто-розовых комков поплыл к стеклу под шипастым потолком. Спиралевидные перья один за другим разворачивались в воздухе, захватывая гроздья оранжевых и розовых пузырей вроде тех, которые ученые видели в террариуме на столе.

– Ни черта себе! – радостно рассмеялся Отто, прижавшись к стеклу носом, словно мальчишка в обезьяннике зоопарка.

– Летучие киты, – выдохнула Нелл.

– Прекрасно! – воскликнул Максим.

– Может быть, это какая-то разновидность медуз или моллюсков? – задумчиво произнес Джеффри, сжав руку Нелл. Он, как и все остальные ученые, понял, что для того, чтобы создалось такое разнообразие форм жизни, чтобы возникли сложные взаимоотношения между этими существами, потребовались не только миллионы лет, но и весьма обширная среда.

– «Гамми» – по всему потолку! – вскричал Отто, указав на своды пещеры.

Амфиподы ползали по сталактитам и кормились светящимся налетом.

– Посмотрите на ближайшую стаю, которая сейчас пересекает озеро, – сказал Дмитрий. – У тех, которые плывут по периметру, имеются мандибулы.

– Возможно, еще одна адаптационная мутация по типу муравьев, – высказалась Нелл. – Некоторые из «гамми» специализированы для защиты колонии.

– А может быть, это хищники, загнавшие целое стадо добычи, – предположил Кацуюки.

– Этот слой на озере очень похож на бактериально-грибковые подушки в румынской пещере Мовиле, – заметила Нелл. – Они растут химиосинтетическим путем и являются основой пищевой цепи для тридцати трех эндемичных видов.

– А здесь, похоже, поголовно все поедают радужный грибок со стен и потолка, – добавил Джеффри.

– И все светятся, – восхищенно подхватил Кацуюки. – Возможно, тут есть связь.

– Не знаю, – покачала головой Нелл. – Пищеварительные ферменты, по идее, должны довольно быстро денатурировать люциферазу, заставляющую грибок светиться…

– Большинство здешних существ, по всей видимости, прозрачно, – сказал Джеффри. – Поэтому поглощенная ими пища вполне может светиться хотя бы на протяжении какой-то части пищеварительного цикла, даже если люцифераза гидролизируется ферментами желудочно-кишечного тракта, Нелл.

– Возможно, – кивнула та. – А может быть, существа покрыты светящимися спорами.

– Я думаю – и то и другое, – сказал Дмитрий. – И наверняка все они сами производят биолюминесценцию.

– Мы теперь тоже начнем светиться? – спросил Отто.

Все немного нервно засмеялись.

– Мне так кажется, что вы уже светитесь! – довольно улыбнулся Максим, наблюдая за тем, как восхищенные ученые любуются его миром.

Между серыми пятнами появилось белое членистое существо двадцатифутовой длины, которое плыло, виляя из стороны в сторону. Еще мгновение – и оно разделилось на сорок небольших существ, которые тут же напали на амфиподов, пасущихся на серой грибковой массе. Затем отдельные существа снова собрались воедино и поплыли через орды гаммарид под восхищенные охи и ахи ученых. Одна из снабженных мандибулами гаммарид отделилась от края стаи и, переступая через своих собратьев длинными лапками, погналась за многоножкой.

– Они точно охранники, – прошептала Нелл. – Эти, крупные, – гаммариды-солдаты.

Гаммарида-солдат схватила сегмент многоножки. Остальные сегменты тут же рассыпались и нырнули в воду.

– Ага! Многоножка жертвует одной своей частицей, чтобы спасти остальные! Совсем как ящерица, отбрасывающая хвост, – проговорил Джеффри.

Сегменты воссоединились в воде и поплыли прочь.

– Еще увидимся, аггрегатор[24], – произнес Отто.

– ПОТРЯСАЮЩЕ, доктор Инман. – Максим хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Так мы их и назовем – аггрегаторы!

Джеффри заметил, что кромка берега внизу покрыта белой коркой.

– Вода… соленая?

– Да, – кивнул Дмитрий.

– Какова величина Пандемониума? – спросила Нелл.

Все остальные повернули головы к Максиму.

– Он простирается на шестьдесят миль в ту сторону, – указал Максим.

– Чтобы выяснить это, мы воспользовались мощной лазерной установкой, – пояснил Дмитрий. – Мы полагаем, что размеры пещеры именно таковы. Но она может оказаться и более длинной.

– Господь Всемогущий… – вырвалось у Райнера.

Нелл заметила лучи света, проникавшие в озеро.

– Эй! – воскликнула она, оторвалась от окна и указала на витую лестницу в дальнем углы комнаты. – Мы могли бы спуститься? Там есть еще одно окно?

Отто запрокинул голову и увидел выше еще одну цепочку прожекторов, которые освещали два троса, тянущиеся над озером в направлении островка.

– И наверх подняться тоже можно?

– Мы могли бы отправиться внутрь Пандемониума? – спросил Кацуюки.

– Прямо сейчас? Это не самая лучшая идея, – басовито расхохотавшись, ответил Максим.

– Папа!

Звонкий, как колокольчик, смех возвестил о появлении девочки с кудрявыми светлыми волосами. Она ворвалась в хранилище и пробежала мимо ученых.

Максим повернулся, услышав голос дочери. Она прыгнула к нему на колени. Великан заурчал и крепко обнял девочку.

– Привет, Саша. Позвольте представить всем вам мою дочь.

– Привет, все-все ученые! – помахала рукой девочка. – Вы вишневые пушки видели? А легопедов? Хи-хи!

Саша начала извиваться всем телом и высунула язык.

Максим снисходительно улыбался, пока дочь пожимала руки всем гостям по очереди.

– У Саши для всех обитателей Пандемониума свои названия, – объяснил он. – Некоторые, на мой взгляд, очень удачны.

Саша сжала руку Нелл.

– Ой, как я рада с вами познакомиться! Вас как зовут?

– Меня зовут Нелл, Саша. А этой мой муж Джеффри.

Максим выключил свет в Пандемониуме.

– Думаю, на сегодня хватит.

Остальные в знак протеста огорченно застонали.

– Извините. Но на эти огни уходит огромное количество электроэнергии, – объяснил Максим. – Завтра вы начнете составлять каталоги и создавать классификацию животных в Пандемониуме. Помимо того, что Победоград – живой город, я представляю его действующим музеем и лабораторией, где ученые могут исследовать и сохранить это чудо природы на все времена. Но сегодня я прошу вас отдохнуть в одном из трех наших ночных клубов на берегу реки. Если у вас есть желание сразиться в азартные игры, то у каждого из вас на личном счету лежит по тысяче долларов. Но чтобы вы слишком много не проиграли, мы вас вовремя остановим… Есть здесь и три прекрасных ресторана. Перед дворцом ждут машины, которые отвезут вас туда, где вы будете жить. Приятного отдыха! Но допоздна не засиживайтесь. Завтра в девять утра мы заедем за вами, чтобы вы приступили к работе.

22:35

Перед золотым дворцом стояло несколько лимузинов. Забравшись в один из них, Отто крикнул Нелл и Джеффри:

– Встретимся чуть погодя в «Воле». Если вам интересно, то это – ресторан!

– Звучит неплохо! – крикнула в ответ Нелл. – Может быть, там и увидимся.

Машины отвезли всех обратно в шестой сектор, где вечную ночь разгоняли фонари. Они проехали вдоль берега реки, мимо ночных клубов, из которых вываливались развеселые шумные компании, мимо ресторана, устроенного на крыше, где, как говорили водители, были первоклассное обслуживание, обстановка, еда и даже какие-то цивилизованные азартные игры. Джеффри и Нелл заметили на стене здания неоновую вывеску «Воля», но попросили, чтобы сначала их отвезли к месту проживания.

В западном квартале города они обнаружили несколько недавно отстроенных особняков. Последний из них оказался их «номером для новобрачных». Дом, фасад которого был отделан резным коричневым известняком, стоял ближе других к водопаду и, похоже, был целиком вытесан на месте из горной породы.

Водитель вытащил из багажника чемоданы Нелл и Джеффри и понес наверх по лестнице. Там он открыл дверь пластиковой карточкой-ключом и пригласил гостей в роскошный коттедж. За дверью их ожидала просторная прихожая в стиле ар-нуво. Водитель отнес чемоданы и распахнул дверь гостиной с белыми пушистыми коврами и окнами от пола до потолка, выходившими на город.

У дальней стены гостиной стоял серый подковообразный диван, а перед ним – стеклянный журнальный столик на ножке, представлявшей собой ископаемого аммонита. В газовом камине горел огонь на фоне стенки с природным барельефом – породой, в которой окаменело несколько крупных трилобитов. В пейзажном окне от пола до потолка был виден сверкающий голубой водопад, каскадами падавший по западной стене. Номер украшали горящие свечи и свежие цветы.

Водитель показал гостям спальню, находившуюся справа от гостиной. Там он оставил их багаж. Стены этой комнаты с высокими потолками были отделаны каменными плитами с окаменелыми морскими лилиями, похожими на цветы лотоса на египетских фризах. Широкая кровать была накрыта покрывалом из цветного шелка, на ней лежала гора подушек. На одной из этих подушек лежала коробка с шоколадными трюфелями. На полированной крышке прикроватной тумбочки стояла большая бутылка шампанского во льду в окружении тропических цветов. На другой тумбочке в хрустальной вазе стояла веточка шиповника, которую Джеффри сломал для Нелл около общежития в Вудс-Холе. Теперь казалось, что это случилось целую вечность назад.

Нелл и Джеффри предложили водителю чаевые, но он вежливо отказался и протянул им карточку с номером, по которому можно было позвонить по поводу обслуживания и прочим вопросам. Затем он сообщил гостям, что в холодильнике в кухне на первом этаже имеются все необходимые продукты.

Нелл заметила на столике рядом с кроватью телефон.

– А… наверх можно позвонить?

– О нет. – Водитель покачал головой и обвел рукой комнату. – Слишком глубоко.

Только после того как водитель вышел и закрыл за собой дверь внизу, Нелл и Джеффри крепко обнялись. Они были настолько ошеломлены, что ни у него, ни у нее попросту не было слов.

22:22

Нелл положила голову на грудь мужа и устремила взгляд за окно, на голубой каскад. Они лежали на шелковых простынях, утонув в мягком шведском матрасе.

– Совершенно новый мир, – проговорила Нелл.

– Еще более сложный, чем на острове Хендерс, – добавил Джеффри.

– Правда, не такой древний.

– Зато куда более обширный.

– Но не такой опасный, – предположила Нелл. – Он мне ужасно нравится!

– Виды, эволюционировавшие под землей, ни за что не выдержали бы конкуренции наверху, – кивнул Джеффри. – Поэтому, на мой взгляд, здесь нам особо рисковать не придется.

– Это полная противоположность острову Хендерс: чужеродная экосистема, но не смертельно опасная, а невероятно хрупкая.

– Почти все экосистемы хрупки, – напомнил Джеффри жене. – Нам следует помнить об этом, милая. – Он нежно сжал руку Нелл. – Остров Хендерс был исключением из правил.

– Ты прав. Я знаю. Похоже, это место поможет мне избавиться от моего «синдрома острова Хендерс».

– Отлично, – улыбнулся Джеффри.

– Послушай, муженек: ужасно есть хочется. Пойдем-ка в ресторан.

– Да?

– И будем там всю ночь резаться в рулетку! – со смехом проговорила Нелл.

– Боже! Ну… ладно.

22:58

Максим сидел на большом черном кожаном диване в форме полумесяца в темноте перед клиновидными окнами в своем пентхаусе. С верхнего этажа Звездной башни ему открывался вид на весь раскинувшийся перед ним город. Строительные бригады внизу трудились круглые сутки. А он ждал.

Потрясающий осветительный прибор, прикрепленный к потолку пещеры, светился, словно стеклянная туманность, отлитая в форме пятиконечной звезды. Пять опалесцирующих лучей мерцали, словно молнии среди туч, или как гигантская, готовая перегореть лампа дневного света. Максим ждал, когда же, наконец, придет рассвет.

В комнату вбежала Саша, испугав отца. Она перескочила через спинку дивана и спрыгнула на сиденье рядом с ним.

– Ты на что смотришь, папочка? – спросила она по-английски.

Непоседливая дочь Максима идеально говорила по-русски, по-английски и по-французски.

«Она гениальна, – с тревогой подумал Максим, – как ее отец и дед».

– Иди спать, детка! Тебе уж давно пора в кроватку. Почти полночь!

– Тут ночи никогда не бывает, папочка, – возразила девочка. – И дня тоже.

– Завтра будет, – сказал Максим.

Его дочь нахмурила лоб, закрытый светлыми кудряшками, и, недоверчиво прищурившись, посмотрела на отца.

– А где Алексей? – спросила она.

– Твой брат очень скоро будет здесь.

– Папочка?

– Да?

– Спасибо, что выгнал охранников из дворца. Они мне совсем не нравятся. Они на меня как-то странно смотрят.

– Кто?

– Все.

– Они тебе ничего не делали, малышка?

– Нет. Но мне не нравятся их пистолеты!

– Они здесь, чтобы оберегать тебя. Но с этого дня они будут оставаться перед дворцом. Правда, им все равно придется ходить в туалет. Ты не против?

– Не против, папочка… Папочка?

– Да?

– Они же никому не сделают плохо, правда?

– Кто?

– Охранники. То есть они не… С учеными все будет хорошо, да?

– Конечно, малышка.

– Обещаешь?

– Да.

– Вот и хорошо!

– А почему ты спросила?

– Я просто… скучаю по тем, другим. Они были хорошие.

– Я же тебе говорил, Саша: им пришлось уехать. Они должны были вернуться домой. Вот и все.

– Ну ладно.

– А теперь – СПАТЬ ПОРА! – потешно зарычал Максим и замахал руками.

Саша обняла своего отца-великана за шею и поцеловала в колючую щеку, а потом спрыгнула на пол и побежала к остановке трамвая, которая находилась в дальнем конце пентхауса.

– Bonsoir, папочка!

Голос девочки стих за центральной колонной из натурального камня – главной опоры Звездной башни. Услышав звук мотора, Максим понял, что дочь добралась до вагона трамвая и уже возвращается во дворец. Подвесной трамвай ходил от Звездной башни, стоявшей в центре города, до потайного туннеля в северной стене первого сектора. Сталин имел потайные ходы, уводящие от других потайных ходов. Он ожидал предательства отовсюду.

Максим сделал глоток виски с водой и откинулся на спинку дивана. Ожидание измучило его. Но вот наконец, раздался телефонный звонок. Он прозвучал, словно взрыв. Максим вскочил и ловким кошачьим движением схватил трубку.

– Что происходит?

– Прости, Макс, – послышался голос Гелия. Только этот голос всегда говорил ему правду, какой бы опасной она ни была. Судя по интонации, дела были плохи. – Те люди, которых ты отправил, чтобы они включили электростанцию… мертвы. В том числе и Клаус Райнер.

Максим выдохнул и без сил опустился на диван.

– Тринадцать человек, Максим. Это, в целом, уже двадцать два – только в четвертом секторе. И еще пятеро в других районах города.

– Они УСТРАИВАЮТ САБОТАЖ, ГЕЛИЙ! – взревел Максим.

– На бригаду напали, Максим! Мы не знаем, кто их атаковал, но это были не люди, и это не был саботаж. Рабочие требуют расторжения договоров. Говорят, что видели привидения. Говорят, что четвертый сектор заколдованный. Они отказываются снова идти туда!

– Чушь собачья! – проорал Максим. – Пообещай им вдвое больше, Гелий.

– На этот раз ничего не выйдет.

– Если они узнают, что я здесь, – прорычал Максим, – они вообще ток перекроют, Гелий! Это может случиться в любое время! Мы должны во что бы то ни стало запустить электростанцию и наладить непрерывную подачу тока!

– Максим! – проговорил Гелий и немного помолчал. – Я все понимаю. Но эти ученые нам нужны, чтобы сказать нам, что сейчас происходит в четвертом секторе, иначе мы никогда не сможем подключить электричество. – Он произнес более тихо и мягко: – Ты должен сказать им правду. Ты должен объяснить, зачем мы на самом деле их вызвали сюда.

– Слишком рано, – проворчал Максим, глядя за окно. – Может быть, это какой-то прорыв. Из Пандемониума.

– Ты же знаешь, что случилось, – с укором проговорил Гелий.

– ЭТО ОНИ СДЕЛАЛИ ЭТО! ТРЕКЛЯТЫЙ КГБ!

– Нет! Ты сам навлек это на себя!

Максим выругался.

– Они меня подставили.

Гелий вздохнул.

– Если и так, то ты был к этому готов. А теперь ты должен с этим смириться, друг мой. У меня есть еще одна нехорошая новость. Твой близкий друг, Акива…

– Что? – Максим вскочил и поднес телефонную трубку к голове, словно пистолет. – Только не это! Нет!

– Акиву вчера убили. Застрелили на улице Майорки. Его и его сына Висалия.

Максим рухнул на диван, словно его ранили в сердце.

– Говорил же я ему, чтобы он приезжал сюда, – всхлипнул он, стиснув зубы.

– Это их ответ тебе. Разве ты не видишь?

– Пусть катятся к ЧЕРТУ!

– Ты не можешь с ними торговаться. У них твой сын, Максим! Алексей у них. Он станет следующим.

Семнадцатилетний сын Максима исчез одиннадцать дней назад, путешествуя по Гималаям. Русские газеты процитировали сообщения анонимных представителей власти, которые высказались в том смысле, что у Максима Драголовича много врагов и если он хочет снова увидеть сына, ему следует явиться в Россию и предстать перед судом. Все это было сказано по телевидению и в прессе, но это был откровенный шантаж и требование выкупа. Друг Максима, Акива, опубликовал «ответ» Максима в своей газете на прошлой неделе. Ответ представлял собой заявление Максима о том, что Россия пожнет то, что посеяла, если сын не будет возвращен ему целым и невредимым.

– Максим, – негромко проговорил Гелий.

– Никто не должен выйти отсюда, – тихо распорядился Максим. – Охранять все входы и выходы. Отправь это послание через одну из газет Акивы. – Все эти слова он произносил негромко рыча, словно спящий вулкан. Гелий не на шутку встревожился. – Если они хоть пальцем тронут моего сына, месть будет страшной. По всей России погибнет пятьдесят миллионов человек! Я никого не пощажу!

– Босс, я не могу…

– Так и скажи!

– Босс…

– Скажи им, пусть читают свою долбаную почту!